Девушка с характером

– Мари?

Фрейлейн по-прежнему держала кисть в руках, но, казалось, занимала ее вовсе не работа на мольберте.

– Да, фрейлейн Катарина?

Мари до этого увлеченно рисовала свое, а теперь зачарованно смотрела на скопление пестрых точек и пятен на холсте фрейлейн. Выглядело как безумный фейерверк.

– Ты когда-нибудь была влюблена?

Мари смущенно молчала. Что за вопросы!

– Была, – ответила она, помедлив. – Не стоит оно того.

Фрейлейн окунула кисть в стакан с водой и вытерла пальцы тряпкой. Лицо выражало недовольство.

– Что значит – не стоит того?

– Потому что приносит только горе.

Фрейлейн непроизвольно помотала головой и заметила Мари, что та неправа.

– То, о чем ты говоришь, не было любовью, Мари. Так, небольшое увлечение, не более того. Настоящая любовь делает тебя необыкновенно счастливой. Нет в этом мире ничего прекраснее, чем любить кого-то всем сердцем.

«О боже, – подумала Мари. – Кажется, госпожа попалась на удочку этого француза. Красавчика, о котором рассказывала Августа. Она знакома с горничной из дома Ридингеров и собирает разные сплетни».

– Быть может, так и есть, – помедлив, ответила Мари. – Я, во всяком случае, ни разу ничего подобного не чувствовала.

Фрейлейн сочувственно улыбнулась. Мари ведь еще очень молода, однажды и она встретит любовь и будет счастлива.

– Это как идти по небу. Где бы ты ни был, любимый человек сопровождает тебя, потому что живет в твоих мыслях. Что бы ты ни делал, он всегда рядом, шепчет приятные слова, повторяет однажды сказанное и добавляет новое – еще более прекрасное и манящее.

– Так вот что такое любовь, – неуверенно ответила Мари. – Звучит жутковато. Будто при этом теряешь самого себя.

– В этом суть любви! – воскликнула фрейлейн. – Ты отдаешь себя, а взамен получаешь огромную ценность. Сердце любимого. Его душу. Его целиком.

Мари обрадовалась, когда в дверь постучали, иначе она, к неудовольствию фрейлейн, пустилась бы в полемику. Но сейчас дверь открылась, и вошел молодой человек.

– Вот ты где, сестренка! Я надеялся отыскать тебя внизу. Там девушки наряжают елку.

– Ах! – испуганно вскрикнула фрейлейн. – Я совсем забыла. Мари, скорее пойдем помогать. Хороша бы я была пропустить обряд именно в этом году. У нас такая традиция: все женщины в доме наряжают елку.

Она поспешно сняла рабочий халат, надетый поверх платья.

– Да не спешите так, – засмеялся ее брат. – Роберт с Густавом только установили дерево. Лучше представь меня твоей очаровательной модели.

Мари словно застыла на своем стуле, и только блокнот на коленях слегка подрагивал. Конечно, она знала, что хозяйский сын вернулся из Мюнхена. Но при его внезапном появлении в комнате как будто бы злая колдунья коснулась Мари своей палочкой и превратила ее в камень.

– Это Мари, – представила ее фрейлейн и бросила халат на пол. – Не правда ли она очаровательная? Я нашла ее на кухне.

Мари взглянула на молодого человека. Конечно, он не знал, что однажды они уже виделись. Да и зачем ему было помнить ту мимолетную встречу? Она попыталась собраться с мыслями, но, как назло, лицо загорелось стыдным румянцем. Она поспешно вскочила, сидеть перед господином было неподобающе.

– На кухне? – уточнил он и оглядел Мари с ног до головы. – Но не у нас в доме?

– Я помощница на кухне, господин, – пояснила Мари, обрадовавшись своему голосу. – Я с октября служу в вашем доме.

Осознав, что стоит перед ним простоволосая, она схватила платок и быстро закрутила в узел упрямую гриву, смущенно отметив, что он следит за каждым ее движением. На лице Мельцера-младшего читалась смесь удивления и восхищения.

– Для кухарки ты чересчур хороша, Мари, – произнес он изменившимся голосом.

Мари слышала подобное от своего прежнего хозяина. Но тот старался придать словам соблазнительную интонацию, и выглядело смешно. Совсем иначе звучал этот мягкий, обволакивающий голос, проникновенный, он вызывал трепет и таил в себе опасность.

– Вы ошибаетесь, господин. Я совсем не красавица.

Молодой хозяин рассмеялся и с любопытством посмотрел на мольберт. Было заметно, что рисование не его конек, он прищурился, на лбу проступили две морщинки. Выглядел он забавно. Не красавчик, как другие молодые люди, которые напомаживают себе волосы и носят дома бинт для усов. Он принадлежал к тому типу парней, которые не особо обращают внимание на внешность, и в этом была особая прелесть.

– Ты знаешь, что означает этот фейерверк, Мари? Куда же ты, ведь я с тобой говорю!

В его голосе послышались энергичные, даже повелительные нотки. Мари, уже почти выскользнув в коридор, послушно остановилась в дверях.

– Простите, господин. Но фрейлейн приказала мне идти с ней.

Мари повернулась и осмелилась посмотреть Паулю прямо в глаза. Под ее осуждающим взглядом он слегка растерялся, а затем развел руки, иронически продемонстрировав, что желание его сестры важнее его собственных.

– К вашим услугам, господин.

Она сделала небольшой книксен и сама почувствовала, что движения получились скорее заученными, чем кокетливыми. Пока она бежала вниз по служебной лестнице, сердце бешено колотилось.

«Ничего такого не произошло, – сказала она себе. – И ничего не произойдет. Я для этого слишком жалкая».

17

В холле первого этажа царило радостное оживление. Слева от широкой парадной лестницы стояла трехметровая ель. Возле ствола Мари увидела Эльзу. Горничная укрывала ельником подставку. Роберт, стоя на стремянке и следуя указаниям госпожи, закреплял на ветках красные свечи. Августа, Йордан и повариха принесли коричневые картонные коробки и поставили их посреди холла. Видимо, в них лежали елочные украшения.

– Думаю, так хорошо, Роберт. И не забудьте расставить по углам ведра с водой. В Померании однажды сгорел целый дом…

– Ах, мама, – вздохнула Элизабет, – ты рассказываешь об этом каждый год.

– И не устану повторять, Лиза.

Мари через распахнутую дверь любовалась роскошной елью. Пахло смолой и хвоей, точь-в-точь как на рождественских службах в базилике Святых Ульриха и Афры, куда водили воспитанниц приюта. Им было предписано одеваться в самое лучшее и плотным строем, парами и держась за руки, идти по темным переулкам к церкви. Мари несколько лет ходила рука об руку со своей подружкой Додо. Как же далеко теперь все это…

– Нет, Китти, я не хочу, чтобы ты забиралась на лестницу. Оставь это Роберту. Можешь подавать ему шары.

Бедный Роберт. Красные шары из рук госпожи Катарины он принимал так, словно это были не елочные игрушки, а раскаленные ядра. Никакого счастья в такой любви не было – сплошные муки. Ни в коем случае нельзя попадаться на эту удочку.

– Мари! Что ты стоишь?

Подошла домоправительница фрейлейн Шмальцлер. Она взяла Мари за плечи подтолкнула к коробкам. Теперь они были открыты и сверкали золотыми и красными шарами, звездами из золотой бумаги, серебряным дождем, который хранили завернутым в газету.

– Возьми шар и повесь на елку, – приказала фрейлейн Шмальцлер. – Потом возвращайся на кухню к своим обязанностям.

– Да, фрейлейн Шмальцлер.

Она осторожно вынула золотой шар и поймала улыбку госпожи. По Алисии Мельцер было видно, что она наслаждается моментом, она раздавала указания, куда что повесить, ходила взад-вперед, осматривала елку со всех сторон, а бедняга Роберт таскал следом за ней лестницу. Большую часть работы делал он, поскольку женщины доставали только до нижних веток. Завтра, в сочельник, развесят пряники, которые накануне Мари под началом поварихи вырезала из теста и пекла. Ни в коем случае не раньше, потому что по опыту прошлых лет уже в первый день сладкие украшения таинственным образом исчезали – ни лошадок, ни коричневых сердец в ветвях было не найти.

– Роберт, не забудь потом раздать подарки нуждающимся, – приказала госпожа Мельцер, критически оглядывая елку.

– Простите, госпожа. Но мне поручили сопровождать фрейлейн Элизабет и фрейлейн Катарину во время прогулки на санях. Молодой господин и господин Бройер поедут верхом.

– Ну вот! – в сердцах воскликнула Алисия Мельцер. – И почему меня никто не предупредил?

– Эта грандиозная идея принадлежит Паулю, мама, – вмешалась в разговор Элизабет. – Нас с Китти не спрашивали. Не так ли, Китти?

Катарина стояла на скамеечке и развешивала по веткам серебряный дождь. Она была так увлечена своим занятием, что только кивнула.

– Так это Пауль затеял? – смягчилась Алисия Мельцер. – Что ж, чудесно, особенно в такую погоду. Фрейлейн Шмальцлер, скажите Густаву, чтобы разнес часть подарков. Если он не успеет все сам, найдите кого-то в помощь.

– Будет сделано, госпожа.

Мари уже догадалась, кого выберут на эту роль. Но сначала ей нужно почистить картошку для ужина, помыть овощи, порубить лук для поджарки. Затем отскрести противни, а после подмести и помыть полы в холле, где в своем прекрасном убранстве стоит рождественская ель. Закончив с уборкой, Мари со вздохом осмотрела сверкающую на полу плитку: теперь молодые господа вернутся с зимней прогулки и беззаботно протопают по чистому полу мокрыми сапогами.

– Мари! Иди сюда, тебе подарки разносить! – крикнула Брунненмайер из кухни.

Вчера вечером они вместе паковали их на кухонном столе. Содержимое всех пакетов было одинаковым: в бумажном мешочке с цветной печатью лежало рождественское печенье, ровно десять штук. Небольшая бутылка красного вина, на вкус, по выражению Роберта, «поздний урожай щавеля». Кусок цветного хлопка, которого, по мнению Йордан, на платье мало, а на блузку много. На фабрике всегда оставался брак, ткань с неправильно набранным узором, которую можно выбросить, а можно пустить в ход и для таких целей.

– Эти три пакета нужно отнести в Нижний город, ты ведь там все знаешь, верно?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Augsburger Tagblatt – аугсбургская ежедневная газета.

2

Не в присутствии слуг! (фр.)

3

Механическая машина для прядения (англ.).

4

Пряное печенье, которое в Германии традиционно пекут во время адвента и на Рождество.

5

Традиционная австрийская рождественская выпечка.