(Не)закрытый гештальт 18+

– Стой-стой! Я готовлю нам завтрак по утрам по собственной воле. Мне несложно сварить две чашки кофе или приготовить двойную порцию еды. Я не хочу, чтоб ты чувствовала, что чем-то мне обязана.

– Погоди, дай мне договорить. Так вот, Зак позволяет мне почувствовать удовольствие от заботы о других. Он радуется моей переваренной или подгоревшей каше, улыбается, когда я проливаю кофе, и благодарит за каждый сожженный тост. Это действительно становится каким-то волшебством, когда чья-то улыбка является итогом твоей работы.

– М-м-м, это здорово, и я рада, что все так складывается. К слову о Заке. Вы теперь вместе или это дружба с привилегиями? – я кусаю панкейк и стараюсь проглотить его с как можно большим количеством кофе.

– Ауч! Это было грубо, но вполне логично. Но вообще я решила, что наши чувства заслуживают второго шанса. Я была не права со своим игнорированием, но – эй! – я стараюсь взрослеть и быть лучше. Как тебе еда?

– Спасибо, но… – я не успеваю договорить, как меня снова перебивают.

– Можешь не продолжать. Верь в меня, и однажды ты получишь на завтрак самые лучшие панкейки в своей жизни, – Энн убегает в комнату за сумкой, оставляя меня наедине с тарелкой. Возьму остатки с собой и отдам птичкам.

Мы выходим из дома и окунаемся в сказочные декорации. Город все сильнее погружается в предпраздничную суету, ведь через пару недель будет Рождество. Красные и белые огоньки на окнах окунают меня в детские воспоминания. Мама пекла нам рождественские печенья, а бабушка украдкой давала мне и сестре деньги, чтобы мы могли купить друг другу подарки. Вдоль тротуаров стоят маленькие украшенные елки, вывески пестрят фигурками леденцов и шариков. Погода наконец стала более приятной, даже несмотря на морозы. Больше нет никакой грязи, снег хрустит под ногами, воздух светится, переливаясь искрящимися снежинками.

На входе в кофейню мы встречаем знакомых и перекидываемся несколькими фразами об учебе и предстоящих каникулах.

Удивительно, как маленькие вещи могут достать большие воспоминания из коробки памяти и окунуть в их теплоту. Пока я разглядываю пряники с забавными рисунками на витрине, Энн заказывает два какао с маршмеллоу и специями. Каждому сезону свой напиток. Не спеша мы проходим по заснеженной улице и наслаждаемся атмосферой грядущего праздника.

Алекс возмущенно и активно жестикулирует, разговаривая с кем-то по телефону, пока Мика просто стоит у входа в кампус и машет нам рукой. Зак стоит рядом, тряся пакетом из пекарни и побуждая Энн двигаться быстрее. Она ускоряет шаг и падает в объятия своего уже парня.

– Я захватил для тебя булочки с корицей, но они уж остыли.

– Спасибо большое! – Энн целует его в щеку и почти интимно шепчет: – но у меня есть другие булочки, которые точно не остынут.

Зак краснеет и берет девушку за руку. Алекс демонстративно закатывает глаза и идет в сторону университета. Пятиминутная утренняя встреча перед лекциями тоже стала нашей своеобразной привычкой. Встретиться, убедиться в здравии друг друга и разойтись по своим кабинетам.

За ланчем компания собирается обратно.

– Наш план в силе? – я помешиваю кофе из автомата деревянной палочкой и стараюсь не смотреть никому в глаза. – Ну, я имею в виду после части с едой и вином.

– Ва-а-ау, ты же обычно просто соглашаешься, а не выступаешь инициатором! – Мика щурит свои кошачьи глаза. – Стоп! Тебя кто-то заинтересовал? Неужели это произошло! Это же тот парень, др…

– Давай оставим эту часть без комментариев? – не хочу ни обсуждать, ни давать им какой-то лишней информации. – Итак, вы уже купили подарки своим семьям или на выходных устроим тур по магазинам?

Не обращая внимания на три пары глаз с подозрительным взглядом, я игнорирую возникающие дальше вопросы и продолжаю держать линию беседы про подарки и поход по магазинам. Вскоре наше обсуждение переходит к планам на предстоящие каникулы, поездкам к родственникам, подготовке нарядов и обязательной необходимости украсить квартиру.

***

Уже будучи дома, Энн помогает мне подготовить закуски, взяв на себя основную часть работы. Ее кулинарные навыки хоть и оставляют желать лучшего, но все же она старается и достаточно неплохо работает ножом. Я слежу за температурой, плитой и таймером. В перерыве между готовкой и уборкой мы украшаем квартиру в духе Рождества. Вешаем венок с красными лентами и искусственными еловыми ветками на дверь, подоконники украшаем маленькими фигурками эльфов – помощников Санты. На стеллаж под телевизором, как на камин, вешаем носки и вкладываем туда небольшие подарки друг другу и остальным девочкам. Это наша последняя традиционная посиделка в этом году. Все должно быть идеально. Пока Энн ставит тарелки с готовыми закусками, я поджигаю свечу с запахом корицы и позволяю праздничному аромату наполнить комнату.

Звонок в дверь отрывает меня от созерцания проделанной нами работы. Алекс и Мика заходят, стряхивая с себя снег и радостно смеясь. Я обнимаю их по очереди и вдыхаю морозный воздух, принесенный в квартиру. Выдав девочкам теплые носки и поставив обувь на сушилку, мы отправляемся на наш импровизированный праздничный ужин. Мы устраиваем для себя свое собственное Рождество, поэтому сегодняшний вечер будет особенным. Пришедшие раскладывают свои подарки по носкам, и мы все садимся за стол. Энн даже нашла где-то красную скатерть и положила тематические салфетки.

Мы пьем глинтвейн и обсуждаем свои планы на будущий год. Еще одна наша традиция ставить цели на год и проверять, чего мы достигли, а чего нет. Энн писала, что хочет развивать свои отношения с Заком. Несмотря на их разрыв, эту цель можно считать достигнутой, ведь их отношения сейчас лучше, чем были. Алекс разочаровывается, что так и не начала изучать итальянский, зато радуется, что посещает уроки по рисованию. Мика так и не сдала на права, зато улучшила свои оценки и научилась готовить разную выпечку. Хоть это и не цель, но она мечтает выучиться и однажды открыть свою пекарню. Моя же цель была более расплывчатой – стать ближе к себе. С уверенностью могу сказать, что я ее провалила. Каждый год я загадываю, что узнаю себя со всех сторон, узнаю, что мне нравится, как мне комфортно и чего я хочу. Но я просто иду по кое-как намеченному плану и плыву по течению.

***

Мое утреннее желание сделать себе рождественский подарок никуда не делось, поэтому я самой первой бегу в душ под дружное удивление подруг. Конечно, глинтвейн придает мне смелости и поддерживает мое особое настроение, но на самом деле я давно не испытывала такого энтузиазма. Второй раз за день я тщательно промываю волосы, скрабируюсь и избавляюсь от лишних волосков на своем теле. С математической точностью рисую стрелки и наношу красную помаду на губы.

– Ну и ну-у-у, – Алекс присвистывает и медленно хлопает в ладоши. – Девочка, да ты влюбилась!

Я моментально краснею, пытаясь не выдать своего волнения. Мика уже поняла, для кого я стараюсь, поэтому просто говорит, чтобы я была осторожнее. Энн хоть и старается держать дистанцию в этом вопросе, но все же озвучивает, что это не самое лучшее решение.

– И кто из нас мисс Зануда? – я скрещиваю руки на груди и невольно смотрю на каждую из присутствующих.

– Это просто слишком несвойственно для тебя.

– Мы переживаем.

– Мы тебя любим и хотим предостеречь.

– И я вас люблю. Поэтому прошу просто меня поддержать и помочь мне выбрать платье. Энн, ты же не против одолжить мне то черное платье мини?

– Да, без проблем.

– Ага, будешь трахаться – сними, – Алекс как всегда в своем репертуаре. Мика морщит нос, словно у нее никогда не было секса. А был ли?

Последним комментарием в мою сторону становится напоминание о безопасности. Это наша, можно сказать, привычка. Если одна из нас уходит с парнем, даже знакомым, то остальным присылает доступ к своей геолокации и каждый час отправляет сообщения о своем состоянии. Если добралась до дома – сообщение, что дома. Если осталась у парня, то пишет, что легла отдыхать, но тогда первым делом утром должна написать нам, что жива и здорова.

***

Мы пробираемся сквозь более обычного многолюдную и пьяную толпу. Зак пробирается сквозь нее и зовет нас за свой столик.

Естественно, он со своей командой поддержки. Макс и Уилл уже заказали напитки на всю нашу большую компанию и пытаются флиртовать с Алекс и Микой. Алекс очаровывает их своей легкой стервозностью и подвешенным языком, в то время как Мика привлекает своей скромностью. Они совершенно разные, но дополняют друг друга. Они как две педали у автомобиля: Алекс – вечный газ, а Мика – тормоз. Звучит не очень, но одна не может быть без другой. Они учатся друг у друга и находят варианты, которые устраивают их обеих.

К своему разочарованию, я не вижу зеленоглазого дьявола среди парней. Может быть, оно и к лучшему. Я пробираюсь к бару с двумя целями: скинуть морок с сердца и поднять настроение, стремительно падающее к нулю. Выпив коктейль и взяв второй, я возвращаюсь за стол. Приятно видеть, как, несмотря на разницу во взглядах, парни и девушки находят общий язык и темы для обсуждений. Даже Мика светится и что-то радостно рассказывает Уиллу. Коктейль мне не помогает, и я чувствую себя лишней на этом празднике жизни.

К черту все! К черту этого засранца! К черту мой план и к черту свое проклятое сердце! Оно, между прочим, уже давно могло бы прекратить меня мучить.

Я выхожу на танцпол и становлюсь частью танцующей толпы. Басы обволакивают мое тело, и оно движется в унисон с ритмами музыки.

– Скучала по мне? – хриплый голос раздается над ухом, а сильные руки обнимают меня за талию, оставляя ладони на моем животе.

Спиной я чувствую его массивную грудь, и мой нос заполняется запахом вишни и табака.

14 декабря

Лика

Я потягиваюсь в кровати и зеваю, не открывая глаза. Есть что-то приятное в тех секундах, когда ты уже проснулся, но еще не поприветствовал новый день. Странно, кровать пахнет не моим кондиционером для белья. Воздух пропитан застоявшимся табачным дымом, словно кто-то курил тут слишком долго и запах впитался в окружающую обстановку. Я открываю глаза и резко сажусь в кровать. Голова просто раскалывается, и пространство вокруг меня приходит в движение. Несколько раз выдохнув, я обращаю внимание на непривычное чувство легкого дискомфорта между ног. Я поднимаю одеяло и резко опускаю его обратно. Вот черт! Первый вопрос: где мои трусы? Второй: что я сделала вчера, что оказалась тут?

Я оглядываюсь в поисках своей одежды и замечаю коллекцию фигурок супергероев на одной из полок стеллажа. Мда-а-а, только истинный шовинист будет собирать персонажей из самой патриархальной вселенной. На стеллаже так же стоят несколько книг – ну, он хотя бы читает. На тумбочке возле кровати я нахожу таблетку и сок – м–м–м, возможно, он еще и заботливый. Или маньяк. Как бы мне ни хотелось облегчить свое состояние, все ж воздержусь от приема жидкостей и лекарств от незнакомца. Да-да, немного несвоевременное решение после произошедшего.

Конечно, я помню про свой план про закрытие гештальта по сексу с этим парнем. Но все же я разочарована сама собой, что позволила этому случиться и даже в какой-то степени выступила инициатором. Ладно, со стыдом разберемся позже, а сейчас нужно добраться до дома.

Я разблокирую телефон и отправляю в групповой чат сообщение, что пока что я жива и со мной все в порядке. Судя по всему, девочки уже встали и на меня сыпется просто поток вопросов. А как он? Понравилось ли мне? Хочу ли я повторения?

Проблема в том, что Я НЕ ПОМНЮ. Но судя по количеству презервативов в мусорке в углу комнаты и факту, что я осталась тут ночевать, я была не против продолжения и повторения.

Я натягиваю платье, беру сапоги и выхожу из комнаты. Трусы, как и моя честь в собственных глазах, восстановлению не подлежат. В кухне-гостиной пахнет кофе, но владельца квартиры нигде нет. Я молюсь и надеюсь, что мне удастся улизнуть незамеченной. Черт! Парень заходит в одном полотенце на бедрах и осматривает меня. Мне хочется воскликнуть и запретить ему на меня смотреть, особенно когда я выгляжу далеко не самым лучшим образом. Я даже не видела себя в зеркало, но более чем уверена, что мой внешний вид оставляет желать лучшего.

– Эм-м, привет, – я переминаюсь с ноги на ногу и стараюсь не смотреть ему в глаза. Гребаный стыд.

– Привет, я оставил тебе там обезболивающее и сок. Ты выпила?

– Нет, спасибо, я уже собиралась уходить, «Убер» должен подъехать через пару минут.

– В таком виде? Подожди пять минут, я тебя довезу.

– Эй, что тебе не нравится в моем внешнем виде? – я стараюсь держать марку и встряхиваю волосами, задрав повыше нос. Словно не я сейчас стою без трусов, зато в коротком платье и с надеждой, что мое пальто будет не таким мятым, как мое лицо, по моему предположению.

– Стой тут. Я сейчас оденусь и отвезу тебя, – не сказав, а отрезав, парень уходит в спальню и кричит: – Я так понимаю, утренний душ не входит в твои привычки, поэтому выбирай: черный или серый?

– Я не знаю, о чем ты, но давай черный, – придурок. Я не потеряла остатки здравого смысла, поэтому соглашаюсь на его предложение подбросить до дома. Перспектива ехать в такси в таком виде пугает меня больше, чем поездка на машине с… – Кен, верно?

– Вообще-то Коннор, но Заку нравится злить меня и получать по лицу за это прозвище. Девушек я не бью, поэтому устрою взбучку ему вместо тебя.

Парень протягивает мне стопку одежды – серые спортивные штаны, черная худи и носки. Боже, я могу натянуть их до колен.

– Ну и чего ты морщишь нос? На улице не лето. Одевайся и поехали.

Я рычу и натягиваю штаны, не снимая платья. Коннор поднимает бровь, но уходит в спальню, оставив меня наедине со своим стыдом. Конечно, он видел меня вчера со всех ракурсов, но я надеюсь, что он не помнит, так же как и я.

– Пальто можешь не надевать, я подгоню машину поближе. Вот ключи, закроешь за собой дверь, – вот так просто. Ключи отдает незнакомке, а сам обувается и выходит.

Либо он глупый, либо слишком доверчивый. С чего он взял, что я не прихвачу ничего из его квартиры?

Я закрываю за собой дверь и спускаюсь медленным шагом. На улице мелкими хлопьями падает снег, заставляя воздух светиться. Коннор стоит у машины и курит, но, увидев меня, он идет к пассажирской двери и открывает ее как истинный джентльмен. Интересно, со всеми ли своими однодневными «подружками» он такой учтивый?

Пока я иду до машины, морозный ветер попадает под худи и соски предательски встают. В авто мои щеки моментально краснеют, когда я понимаю, что Коннор уже заметил маленькие бугорки на поверхности одежды.

– А тебе идет моя толстовка, – он ухмыляется и растягивает широкую улыбку. – Расслабься, я не это имел в виду.

А по-моему, как раз таки это.

– Ха-ха, – саркастично смеюсь и отворачиваюсь к окну, пытаясь прикрыть грудь своими сложенными вещами. Энн, конечно, меня не убьет, но нужно будет возместить нанесенный ущерб.

– Дуешь губы как пятилетка.

– А ты можешь ехать молча?

– Могу, но не хочу.

Он самая настоящая заноза в заднице.

– Если ты не пьешь то, что тебе дают незнакомцы, то, может, согласишься на кофе? Мы в любом случае будем проезжать мимо кафе, потому что я сам хочу перекусить. Так что? Кофе? Картошку? Булочку?

– Кофе, – надеюсь, если я буду ему давать односложные ответы, то он от меня отстанет.

– Черный? Капучино? Латте?

Он что, издевается?

– Капучино.

– С корицей? С сиропом? С дополнительным сахаром?

Да блин!

– Без добавок.

Я смотрю в окно всю дорогу и даже не слушаю, что заказывает Коннор. Он забирает пакет и выдает мне стакан с напитком и две картошки с соусом.

– Одна твоя, вторая моя. Макаешь в соус и передаешь мне.

– Фу, я не твоя подружка. Ешь сам.

– Ну, сейчас ты мой второй пилот, поэтому либо ты кормишь меня, пока мы едем, либо мы встаем в переулке и ждем, пока я поем. Выбирай.

– Поехали, – я закатываю глаза в духе Алекс и шепчу себе под нос: – Самовлюбленный придурок.

– Я все слышал.

– А я и не скрывала, – макаю картошку в соус и протягиваю ему. Поняв, что он не собирается брать ее рукой, я подношу картошку к его лицу и смотрю, как он наслаждается ею так, словно это лучшая еда в его жизни.

На перекрестке он берет очередной кусочек с моих рук и поворачивается в мою сторону. Свободной рукой он обхватывает мою кисть и слизывает соус с пальцев, смотря мне в глаза. От места прикосновения его губ проходит ток и бьет меня молниями в самое чувствительно местечко в теле. Я хочу отвести взгляд, но притяжение его зеленых омутов сильнее. Сзади нас начинает сигналить машина, и Коннор продолжает выполнять роль моего добровольного такси. Если бы мое сердце могло стать мотором его машины, то мы домчались бы до Луны быстрее скорости света.

Часть пути проходит в тишине, но я не выдерживаю и спрашиваю:

– Кстати, откуда ты знаешь, где я жи… А, точно, это ты подвозил Зака к Энн? Но откуда ты знаешь, что я тоже там живу?

– Слушай, Зак сказал тебе, что меня зовут Кен, а не Коннор, просто чтобы позлить меня. Как думаешь, работает ли его язык в обратную сторону? Конечно, он рассказал, что Энн снимает квартиру с подругой. В клубе даже показал на тебя пальцем, объясняя, кто есть кто из вашей девчачьей компании.

– Вот болтун!

– О-о-о, ты даже не представляешь какой!

– Откуда вы знакомы? И почему он до сих пор с тобой общается? Вы же такие… ну… разные… – я прикусываю себя за язык, понимая, что вопрос звучал максимально неуместно. Надеюсь, мне не придется идти домой пешком.

– Мы вместе учились в школе. Он стал лучшей версией себя, а я остался прежним и создаю проблемы себе и окружающим, – Коннор, кажется, замыкается и погружается в свои мысли. Я чувствую напряжение его челюсти, и мне становится неловко за свой вопрос.

Сегодня суббота, поэтому на улице еще не так много людей, но все же некоторые магазины уже открылись и приглашают редких посетителей яркими вывесками.

– Можешь, пожалуйста, остановиться на том перекрестке? Там продают самые восхитительные пончики!

Мы тормозим у булочной, и я просто не могу себя заставить выйти из машины. Меня сковывает понимание своего отвратительного внешнего вида.

– Ладно, извини, – я пристегиваюсь ремнем обратно и смотрю на дорогу, – поехали.

– Пончики? Какие ты хотела?

– Самую большую коробку, ассорти, – Коннор уже открывает дверь. – Эй, стой, не надо! – он отмахивается и выходит из машины. – Возьми хотя бы деньги, – естественно я кричу в уже закрытую дверь.

Через несколько минут зеленоглазый дьявол возвращается и салон заполняется ароматом свежей выпечки, теплая коробка греет мне ноги, а в животе начинает урчать.

– Картошки было мало, принцесса? – я кидаю в него предостерегающий взгляд. – Да ладно тебе, ночь была похлеще похода в спортивный зал.

Я опять закатываю глаза в манере Алекс и отворачиваюсь к окну. Хоть я и не водитель, но все же знаю, как сделать звук в машине громче. Остаток пути проходит в безмолвии и под звуки грубой музыки.

– Спасибо, – один из пончиков, с вишневой начинкой, я оставляю на салфетке на приборной панели, – ты же понимаешь, что я не верну тебе одежду?

– Ты же понимаешь, что я знаю, где ты живешь, а твоя соседка – девушка моего друга. На твоем месте я не был бы уверен, что это наша последняя встреча, – Коннор улыбается и салютует мне двумя пальцами. – Увидимся, принцесса.

Я открываю дверь и выхожу из машины. Надеюсь, этот придурок не станет за мной следить и караулить около дома.

На мне наряд сумасшедшей – сапоги до колен, подвернутые со всех стороны штаны и огромный, нет, ОГРОМНЫЙ худи. Накидываю капюшон и максимально быстро преодолеваю расстояние до нашего дома и забегаю в здание. Надеюсь, мой позорный вид никто не видел. Я захожу в квартиру, и на меня уже почти привычно удивленно смотрят три пары глаз. Я повторяю за Энн и, показывая на подруг пальцем, произношу:

– Никаких комментариев, я в душ.

Оставляю пальто в коридоре, закидываю платье в свою комнату, пончики отдаю подругам и отправляюсь принимать горячую пенную ванну. Надеюсь, вода поможет мне смыть с себя последние сутки и мое тело станет таким же чистым, как и моя память.

31 декабря

Лика

Недовольный голос мамы доносится до моих ушей и вырывает из непривычно поверхностного сна. Вчера вечером я приехала домой, но уже сейчас мне хочется вернуться обратно в нашу с Энн квартиру. Каждый раз, когда я начинаю скучать по Ба и сестре, мое сознание возвращается к маме и необходимости взаимодействия с ней. После этого моя тоска становится болезненной и щемит сердце.

Я оглядываю свою комнату. Тут все так же, как и раньше. На столе пустой стакан для канцелярии, внутри выдвижной полки прячутся плакаты, которые мама не разрешала вешать, поскольку это бы отвлекало меня от учебы. Спасибо, что хоть книги разрешала читать, они расставлены по авторам и цветам ровным строем на стеллаже. Никаких фотографий, статуэток или чего-то личного, что могло бы идентифицировать комнату как спальню когда-то живущего здесь подростка. Все, что не касалось учебы, должно было быть убранным и не имело возможности быть на виду.

Мысленно я возвращаюсь в свою комнату в квартире и радуюсь, что хотя бы там я могу быть собой. Почти каждая полочка заставлена чем-то памятным. Ароматические свечи даже без пламени источают тонкий аромат, если взять их в руки и поднести поближе к носу. Книги, цветные журналы, светло-розовое покрывало на кровати. Первую осень я продолжала жить там, так же как и здесь, в пустом и рабочем пространстве.

А потом Энн поклеила в своей комнате обои. Я вспоминаю, как она спросила, хочу ли я так же, а даже не знала, хотела ли я этого или нет. Все решения в родительском доме принимались исключительно мамой и только при наличии практического в этом смысла. Всю зиму я копила деньги и держала в тайне от нее возникшее желание сделать ремонт. И сделала. Энн помогала мне клеить светло-бежевые обои на стену, а потом я стала дышать в той комнате и купила первую в своей жизни ароматическую свечу. Все мои действия, которые не вписывались в мамино мировоззрение, я делала, не ставя ее в известность и лишь ставя ее перед фактом. Про татуировку она не знает и не узнает никогда. Пупок увидела однажды и раскричалась, говоря, что пирсинг только для женщин с низкой социальной ответственностью. На цветные волосы она грозилась обрить меня налысо, но смирилась, когда поняла, что это никак не помешало мне остаться все той же прежней Ликой с хорошими оценками и прилежным поведением. Правда, дома я старалась собирать волосы в косу или хвост, чтобы у моей родительницы было меньше возможности видеть то, что ее так раздражает.

Отношения мамы с сестрой еще сложнее, чем со мной. Мари отвоевала свое право учиться там, где хочет, и практически прекратила общение в первые годы после отъезда из дома. Но еще до своего отъезда она пыталась переманить меня на сторону «свободы», но мое воспитание было еще строже. Мама до сих пор считает, что упустила воспитание старшей дочери, поэтому ко мне она относилась и до сих пор относится с большей строгостью. Несмотря на все это, мы любим ее такой, какая она есть, и пытаемся принять эту ее сторону, потому что она просто боится, что наша жизнь не сложится.

Бабушка в нашем доме как лучик света. Ее добрые истории всегда заставляли нас улыбаться и смеяться, и она всегда вставала на нашу сторону, помогая отвоевать крупицы свободы. Удивительно, как у такого мягкого человека, как наша Ба, вырос такой строгий человек, как наша мама.

Я выхожу на кухню и встаю рядом с сестрой, пока мама что-то ищет в холодильнике.

– Ну и что вы встали? Вам нечем заняться?

– Ага, – Мари зевает. – Совсем нечем.

– Ты мне еще грубить будешь?

– Господи, мы еще не успели проснуться, а ты уже портишь нам настроение!

– Вы обе вчера приехали слишком поздно! Я и так вам уже дала отдохнуть! Вам нужно убраться, помочь мне с готовкой и привести себя в порядок! Вы же помните: как встретишь новый год, так его и проведешь!

– Чтобы мой следующий год прошел хорошо, я должна встречать его не тут, – бесстрашное вступление Мари в открытую конфронтацию с мамой меня восхищает, вот бы иметь такую же смелость и уметь отстаивать свои позиции. – Твоя вера в примеры не имеет никакого смысла.

– Lenochka, оставь девочек в покое. Пусть они отдохнут, и мы с хорошим настроением отметим. А после праздника девочки тебе помогут привести дом в порядок, – тихий голос Ба переключает наше внимание на нее. – Они же только вернулись.

– Мама! Ты всегда встаешь на их сторону! Нам нужна помощь по дому! Кто и когда мне поможет?

– Они же помогут. Правда, внучки? – мы с Мари киваем, – просто не сегодня. Видишь, Лена, они согласны. Ты лучше сама расслабься и улыбнись.

– Господи, почему нельзя все сделать сейчас?!