Дом костей

Несмотря на их пари, Рен не собиралась расставаться с кинжалом, потому что не собиралась проигрывать. Гибель призраков был для нее самой дорогой вещью, единственным подарком отца.

Но Рен отбросила сентиментальную привязанность и попыталась понять, что означали слова Светланы. У каждой валькирии имелся кинжал с костяным лезвием, либо унаследованный от члена семьи, либо подаренный Домом Костей перед началом обучения.

Без него Рен не была бы валькирией… или ученицей.

– Но мне он нужен, – отстраненно произнесла Рен, все еще сжимая оружие. Леди Светлана осталась невозмутимой.

– Нет, не нужен.

Эти слова вернули Рен к реальности.

– Нет, нужен, – сказала она, делая шаг вперед. – Миледи, пожалуйста, позвольте мне все объяснить…

– Рен, – раздался резкий и предостерегающий голос отца, но она проигнорировала его.

– Бабушка, – сказала она дерзко… отчаянно. Никогда раньше она не обращалась к главе своего Дома так неофициально, тем более на публике, но Светлана была матерью ее отца, между ними имелись кровные узы, и Рен хотела напомнить об этом. Светлана всегда присутствовала в жизни Рен, но на расстоянии. Она была не членом семьи, а человеком, занимающим высокий пост, но в данный момент у Рен просто не осталось выбора. – Пожалуйста.

Глаза Светланы вспыхнули.

– Кинжалы с костяным лезвием предназначены для валькирий Дома Костей, а ты недостойна подобного титула. – Слова обожгли как удар хлыста, лишив Рен последних крупиц самообладания. – Ты не только не смогла завершить испытание со своим жнецом, но и вынудила ее пересекать Костяной лес в одиночку. Если бы не Инара, мне и подумать страшно, что могло бы произойти.

– Если бы не Инара, нам бы и не пришлось разделяться, – яростно отозвалась Рен. – Это она…

– Замолчи, – прошипела Светлана. – Если тебе, Рен Грейвен, и есть кого винить, то только себя. В своих поступках ты опрометчива и безрассудна, так что я уверена, что затруднительное положение, в котором ты оказалась, целиком и полностью твоя вина. Проще говоря, ты бросила своего жнеца. Опозорила орден валькирий, свою родословную и Дом Костей. Подобное нельзя спустить с рук. Я не могу позволить такому позору жить под моей крышей.

Рен стало ясно – речь шла не о простом провале…

– Тебе больше не рады как в Мэрроу-Холле, так и на Костяных землях. Ты немедленно отправишься на юг и в качестве наказания будешь служить в Крепости на границе Пролома.

– В Крепости на границе Пролома? – слабо повторила Рен. Крепость была главным укреплением вдоль Пограничной стены. Когда-то опасная граница после окончания Восстания превратилась в глухомань, куда третьесортные мастера отправлялись зарабатывать на скудное пропитание или куда в качестве «наказания» благородные семьи отправляли служить своих нерадивых или вторых по линии наследования детей.

Это было не просто наказанием, а самым настоящим изгнанием.

– Охраняй Крепость и Пограничную стену так же, как охраняешь свои собственные эгоистичные интересы. Тогда, кто знает, возможно, тебе удастся не опозорить себя окончательно. – Леди Светлана указала подбородком на землю. – Клинок.

Рен дрожащей рукой держала перед собой Гибель призраков. Ее пальцы отказывались двигаться.

В безмолвной мольбе она снова посмотрела на отца. Он не ответил. Рен взглянула на Инару, на чьем лице застыло напряженное выражение, значения которого Рен не смогла определить. Этого ли она хотела добиться с самого начала? Желала ли ее кузина, чтобы все зашло так далеко?

Лезвие с глухим стуком упало на снег.

Рен казалось, что она осталась одна, несмотря на то что по обе стороны от нее стояли новоиспеченные валькирии и жнецы.

Рен отказывалась собирать вещи, хотя корабль отплывал уже следующим утром.

Судно носило имя «Потерпевший кораблекрушение», и Рен не могла не размышлять, было ли это насмешкой вселенной в целом или ее бабушки в частности. Она всегда знала, что Светлана не любила ее ни как внучку, ни как ученицу. Всю жизнь она была холодна, почти жестока, никогда по-настоящему не смотрела на Рен, за исключением тех случаев, когда нужно было ее одернуть или раскритиковать. И все же какая-то часть Рен верила, что отец попытается ее защитить. Но он этого не сделал. Он и сам занимал в сердце своей матери довольно шаткое положение. Казалось, кроме мертвых, никто не был достаточно хорош для Светланы.

Рен расхаживала взад-вперед, когда в дверь тихо постучались. Девушка резко обернулась. Она уже знала, кто это.

– Я могу все объяснить, – сказала девушка, примирительно подняв руки, когда отец вошел в комнату.

Рен еще никогда не видела его таким мрачным, искры в его глазах погасли.

– Я же говорил тебе быть осторожной!

Несмотря на страх, Рен от возмущения открыла рот.

– Ты также сказал пройти испытание эффектно!

– Вот именно, пройти эффектно, а не эффектно провалиться.

Рен захлопнула рот.

Отец оглядел маленькую комнату и не стал комментировать беспорядок, который она устроила, – разбросанную повсюду одежду и открытые, но все еще несобранные сумки.

– Ты впервые позволила Фелл взять верх, и это во время самого важного испытания в твоей жизни?

Рен сглотнула:

– Она обманула меня. Там была яма, которая на самом деле оказалась пещерой. Они просто оставили меня там. Я… – Она замолчала. По правде говоря, то, что она едва выжила, теперь казалось не таким уж важным.

– На испытании в Костяном лесу всегда случались ловушки и уловки. – Отец выпрямился, критически оглядывая ее. – Учитывая всю ту ерунду, которую ты обычно вытворяешь, я думал, что ты легко справишься с подобными глупостями.

– Глупостями? – пролепетала Рен. – Я упала в братскую могилу глубиной пятнадцать футов. Она была заполнена по меньшей мере десятью призраками третьего уровня! Я единственная ученица, которая могла бы выбраться оттуда живой… и мне это едва удалось.

На отца ее слова не произвели особого впечатления.

– Ты больше не ученица.

Рен охватило чувство разочарования и бессилия.

– Пожалуйста, отец. Поговори с ней. Ты…

– Слишком поздно, Рен, – просто ответил он. – Я же говорил, что леди Светлана только и искала повод выставить тебя вон. У твоей бабушки ты никогда не была в любимчиках.

Резкость, с которой были произнесены эти слова, ранила сильнее, чем следовало бы. Она ведь и так об этом знала, но все же несправедливость происходящего угнетала ее.

В конце концов, Рен не была виновата в том, при каких обстоятельствах она родилась. Она была зачата во время Железного восстания.

Похоже, отец весело провел время с одной из сослуживец, пока защищал Пограничную стену. Так что Рен родилась, когда война подходила к концу. Ее мать умерла при родах, и Вэнс вернулся в Мэрроу-Холл с ребенком на руках. Это могло бы и не вызвать гнев бабушки… если бы в то время ее отец не был бы помолвлен с дочерью короля.

Последовавший за этим скандал привел к поспешному и неприятному разрыву помолвки. Отцу или, как подозревала Рен, ее бабушке пришлось проститься с планами на престол. Любое действие леди Светланы Грейвен было направлено на поддержание славы и престижа Дома Костей. Существование Рен грозило все разрушить. Служило постоянным напоминанием об этом. Вэнс разочаровал свою мать – во-первых, потому что вернулся домой без Локка, наследника их Дома и ее очевидного любимца, а во-вторых, потому что завел роман, в результате которого стал отцом внебрачного ребенка.

Неудивительно, что отец редко рассказывал Рен о своей службе на Пограничной стене или о чем-либо, связанном с ее матерью. Неудивительно, что он хотел, чтобы сегодня вечером она справилась как можно лучше.

А все закончилось изгнанием.

Рен скрестила руки на груди, раздраженно выпятив подбородок.

– Ты – наследник нашего Дома. Однажды ты станешь его главой. У тебя определенно должно быть право голоса.

– Ты же знаешь, что все не так просто, – сказал он, отводя взгляд. – Я несу ответственность перед всем Домом Костей, а не только перед тобой. Так что не могу нарушать правила всякий раз, когда мне это выгодно.

Рен одарила его взглядом, который ясно говорил: «Очевидно, можешь и уже так делал – я тому живое доказательство».

– И посмотри, куда меня это привело, – тихо сказал он, правильно истолковав выражение ее лица. – Живу в тени мертвеца, не имея права вступиться за собственную дочь.

Рен захлестнуло отчаяние. Ей казалось, что их разговор окончен, но она старательно искала способ его продлить.

– Я нашла свежее тело, – выпалила она.

Отец замер.

– Свежее тело?

– Ну, то есть относительно свежее. Ему не больше пяти лет.

Рен поежилась от пристального взгляда, которым отец скользнул по ее лицу.

– Ты нашла что-нибудь еще?

Стоило ему спросить, как кольцо в ее кармане, казалось, стало тяжелее. Рен хотелось показать отцу свою находку, расспросить его, но она уже слышала упреки и представляла вину, которую он возложит на ее плечи. Вот почему она так долго добиралась до финиша? Могла бы спасти ситуацию, если бы не медлила?

– Нет, – вполне правдоподобно солгала она. Это был не первый ее допрос.

– Нет? – переспросил отец, растягивая слово. Когда она ничего не добавила, он наконец отвернулся и пожал плечами: – Я займусь этим. Возможно, ошибка нового землекопа… или тело просто очень хорошо сохранилось.

– Я знаю, как определить дату смерти, – отрезала Рен, скрестив руки на груди. Возможно, она и провалила испытание в Костяном лесу, но все-таки девушка изучала мертвые тела в различных стадиях разложения с восьми лет, когда начала учиться на костолома.

– Как скажешь.

Рен нахмурилась.

– Тебе так сильно хочется спорить? Я пришел попрощаться, а не сражаться.

Как ему всегда это удавалось? Выставлял все так, будто это она вела себя неразумно и затевала спор, в то время как именно он отказывался ее слушать.

Когда Рен не ответила и не перестала хмуриться, отец рассмеялся. Своими большими руками он сжал плечи дочери. Их лица оказались почти на одном уровне, но этот жест заставил ее почувствовать себя маленькой.

– Ну же, птичка. Не хочу, чтобы мы расстались на такой ноте.

Рен стиснула зубы, отказываясь смотреть на него, потому что от внезапных слез защипало глаза. Птичка. Он не называл ее так уже очень давно.

Рен уезжала и не знала, когда снова увидит своего отца. Расставания не были для них в новинку, учитывая, что он постоянно то покидал Мэрроу-Холл, то возвращался. Но на этот раз все было гораздо более туманно. Никто не сказал, сколько ей придется служить в Крепости на границе Пролома. Это могло занять два года, два месяца… или всю оставшуюся жизнь.

Рен уступила, опустив скрещенные руки и встретившись с отцом взглядом.

– Вот так, – сказал он с одобрительным кивком. Рен ненавидела то, как от этого потеплело в ее груди. – Исполни свой долг – служи в Крепости добросовестно.

– Добросовестно? – равнодушно переспросила она.

– Да. Это значит, больше никаких шалостей, Рен. Несмотря на все слухи, мы говорим о действующей Крепости на границе территорий, за которые идет борьба. Пусть война и закончилась, но в любой момент может разразиться новая.

Услышав это, Рен нахмурилась:

– Такое возможно? Разве кузнецы не выбились из сил, а нежить не была отброшена назад?

– Да, наши враги потерпели поражение, – согласился он, – но каков лозунг Дома Костей?

Рен слышала эти слова всего несколько часов назад.

– Смерть так же неизбежна, как рассвет, и с новым днем восстанут и новые мертвецы.

– Вот именно. Мы всегда должны быть начеку. Пролом так и не был закрыт, и, хотя нежити стало меньше, она все еще не уничтожена до конца. Кроме того, к востоку от Стены таятся и другие опасности. Бандиты и разбойники. Воры и браконьеры. Некоторые погибли там, исполняя свои обязанности. Твой дядя умер, когда служил там. – Он замолк. Подобную паузу он делал всегда, когда в разговоре всплывал его брат. – Твое имя или должность… не смогут тебя защитить. Я не смогу тебя защитить. Понимаешь?

Рен кивнула, борясь с нахлынувшими эмоциями. Было облегчением узнать, что отцу действительно не все равно, несмотря на отсутствие реакции после испытания и настойчивые заявления о том, что он не в силах ей помочь. Он хотел защитить ее, даже если не мог.

– Прибыв на место, ты попадешь под начало Одиль Дэрроу – самого высокопоставленного мастера в Крепости. Она была жнецом Локка. Мы сражались вместе после образования Пролома и во время Восстания. Одиль присмотрит за тобой. – Он отступил назад, опустив плечи. – Следуй правилам, выполняй приказы, – при этих словах его глаза заблестели, к нему вернулось привычное шутливое настроение, – и докажи, что ты достойна возвращения.

Прежде чем уйти, он поцеловал дочь в лоб, задержавшись губами на полсекунды.

Оставшись одна, Рен в оцепенении собирала вещи, прокручивая в голове прощальные слова отца.

Следуй правилам.

Выполняй приказы.

Докажи, что ты достойна возвращения.

Отец велел ей продолжать бороться, даже находясь за сотни миль от дома.

Рен опустила руку на пояс, на пустые ножны, в которых когда-то лежал Гибель призраков. По крайней мере, ей не пришлось отдавать его Инаре.

– Ты задолжала мне фамильный клинок, Грейвен, – сказала кузина, после того как испытание было официально завершено, а Рен ознакомилась со своим приговором.

– Я всажу его тебе в глотку, – прорычала Рен в ответ, но Инара ее не услышала. Она уже отошла достаточно далеко, чтобы купаться в лучах славы и вступить в свою новую жизнь валькирии с золотым чемпионским венком на голове.

Рен вздохнула.

Она знала, что после сегодняшнего вечера их пути разойдутся, но не ожидала, что все обернется именно так.

Глава

6

«Потерпевший кораблекрушение» переправил Рен из Севертона, крупнейшего города Костяных земель и ближайшего к Мэрроу-Холлу порта, в Пик Лэндон, рыбацкий городок на северной окраине полуострова Астория, который официально считался частью Королевских земель.

Оттуда предстояла пятидневная поездка в расшатанной старой повозке, запряженной парой крепких тягловых лошадей. Ею управлял мужчина с кислой миной, который не удостоил Рен даже взглядом.

Солдат, ответственный за их путешествие, оказался простым наемником по имени Ральф. Когда Рен передала ему свои документы, он бросил на нее еще один, едва ли не шутливый, взгляд.

– Баст… дитя Вэнса Грейвена? – спросил он, моргнув.

«Вовремя исправился», – с раздражением подумала Рен.

– И он отправил тебя в Крепость? Чего ради?

Рен нахмурилась еще больше и, не говоря ни слова, забралась в повозку. Опустившись на скамью, она натянула на лицо капюшон. Рен предпочла бы ехать в седле, а не на жестком деревянном сиденье, на котором она подпрыгивала, пока повозка преодолевала булыжную мостовую, чтобы выехать на дорогу. Но зато можно было откинуться на спинку скамьи, закрыть глаза и игнорировать Ральфа до самого вечера.

Ну, во всяком случае, такова была первоначальная идея.

– Может, сейчас я и наемник, но раньше-то служил в армии, – сказал Ральф. Он явно не понял намека Рен и продолжил болтать: – Не поверишь, но я знаю твоего отца! Лорд Вэнс и я вместе служили в Крепости во время Восстания. Ну, не прям вместе, он же костолом, а я простой солдат… – Он сделал паузу, и Рен уже подумала, что на этом все и закончится. Как же она ошибалась. – Славные были деньки для вашего дома! В те времена попасть в Крепость на границе Пролома считалось высшей честью. Костоломов приветствовали на улицах! А сейчас что? Что ж, если второго Восстания так и не произойдет, боюсь, вам придется вернуться к похоронным обрядам и деревенским привидениям. А это не сулит большой славы, правда же? Конечно, работа есть работа. Вот буквально на днях…

Пусть в течение следующих нескольких часов Рен и пропустила большую часть его слов мимо ушей, в какой-то момент она уловила слова «первый пассажир». Значит, им предстояло подобрать кого-то еще.

Действительно, Ральф ездил в Крепость четыре раза в год. По крайней мере, именно это он прокричал, когда они ехали по оживленной дороге. Рен предположила, что он повысил голос для ее же блага, хотя она об этом не просила. Путь наемника пролегал от Пика Лэндон через несколько небольших деревень и городков, после чего он огибал Брайтон в Серебряных землях и добирался до юга, а затем направлялся на восток, к Крепости на границе Пролома, собирая по пути «провинившихся».

Дом Серебра обучал своих мастеров в Брайтоне, и, если не считать Мэрроу-Холл, больше всего «провинившихся» отправлялось в Крепость именно оттуда. Серебряники были в первую очередь целителями и поэтому всегда пользовались спросом на местах военных действий. Серебро обладало дезинфицирующими свойствами, поэтому его использовали не только для очистки колодцев или сохранения свежести и стерильности вина в бочках, но и в медицине. Серебряники использовали серебряные нити в бинтах для перевязки ран, накладывали серебряные швы для закрытия глубоких порезов, а для проведения операций брали серебряные инструменты. Рен даже слышала, что они могли использовать серебро для стабилизации сломанных костей, пока те не срастутся.

Каменщики помогали строить Пограничную стену и часто выполняли мелкие поручения, чтобы сохранить ее в должном виде. Тем не менее они не были официально признанным домом, поэтому и не присылали «провинившихся». Десятилетия назад, во время конфликтов, в результате которых северные Валорианцы получили единоличное правление над Владениями, каменщики вступили в союз с южными королями и впоследствии потеряли все. Теперь от них осталась лишь горстка сохранивших традиции семей, разбросанных по Владениям, но у них не было ни центрального дома, ни земель. Тем не менее построенный два столетия назад замок в Каменном копье считался самым великолепным, даже величественнее инкрустированного золотом гиганта Гилмор, являющегося резиденцией Дома Золота.

Рен давно хотела увидеть Каменное копье своими глазами и планировала сделать это, после того как закончит обучение и станет валькирией. Теперь, будучи изгнанной, она с болью осознала, что, возможно, у нее никогда не будет подобного шанса.

В военное время от ювелиров было мало проку, поэтому они не утруждали себя изгнанием «провинившихся» и просто присылали золото. Кузнецы же практически вымерли. Из-за Пролома их школы были закрыты, а ремесло объявлено вне закона. Хотя они оказались не единственными мастерами, подвергшимися подобному обращению. Первыми в изгнание отправили некромантов.

Рен снова прислушалась к непрекращающейся болтовне Ральфа как раз вовремя, чтобы узнать, что он был не единственным, кто перевозил «провинившихся». И вот вскоре он уже демонстрировал пренебрежительное отношение к конкурентам.

– У них, может, есть дешевая сталь и лошади, и они знают дорогу, но никто из них не видел войны. Я – лучшая защита, которую можно купить за деньги, – гордо заявил Ральф. К большому разочарованию Рен, чтобы легче вести беседу, он решил ехать в повозке, а не на козлах. Ральф выжидающе улыбнулся ей, будто хотел получить свою порцию похвалы. Она больше не могла притворяться, что не слышала его, потому что делала так уже несколько раз.

– А что, дорога до Крепости такая опасная? – неуверенно спросила Рен. На самом деле ей было все равно, она хотела погрузиться в тишину и упиваться жалостью к себе. Рен все еще не могла поверить, что позволила заманить себя в ловушку и теперь ее увозил на край света мужчина по имени Ральф, который не знал, когда нужно заткнуться.

– Любая дорога, которая проходит через дикую местность, опасна! – предупредил он. – На юге Речных земель бродят преступники, как бы сильно Его величество ни старался держать их в узде. А за пределами городов для усталых путников расставляют ловушки карманники и воры. Не говоря уже о солдатах, которые после окончания войны не нашли себе честного заработка… или просто решили не утруждать себя поисками.

Рен слегка оживилась:

– Вам часто приходилось драться?

Ограбление по дороге, несомненно, освежило бы ситуацию.

– Никогда, – услужливо вмешался кучер, отчего Ральф опустил гордо выпяченную грудь.

– Пока не приходилось, – уточнил он, злобно оглянувшись.

Рен откинулась на спинку сиденья.

Как и большинство жителей Владений, которые мало что знали о нежити, Ральф отказался путешествовать после наступления темноты. Мертвецы, хоть и предпочитали ночь, могли атаковать и днем. Вся загвоздка была в солнечном тепле, из-за которого холодным по своей природе призракам было трудно принимать форму. Дневной зной постепенно испепелял их, как прохладный утренний туман.

Как бы то ни было, на всех основных дорогах все равно были установлены защитные устройства, изготовленные костоломами. Учитывая еще и то, что с ними была Рен, любая опасность отпадала. Тем не менее по прибытии в маленькую придорожную деревушку ее попросили выйти из повозки и устроиться на ночлег в конюшне, которую заранее подготовил Ральф. Так она и сделала. С отвращением.

Костолом не стал бы жить в таких захолустных местах, как это. Рен чувствовала окружавшие деревню кости, а также дополнительные талисманы, установленные в нескольких более крупных зданиях, включая конюшни. Возможно, в какой-то момент призрак напал на дорогих лошадей, сделав их слишком нервными. Или это позволяло размещать посетителей в конюшне, когда в гостинице не оставалось свободных комнат.

Когда они выехали на следующий день, к ним присоединилось еще три пассажира. Они сделали несколько остановок в деревушках поменьше, прежде чем добраться до Осинового хребта, большого города, за каменными стенами которого располагался костяной частокол. Это был известный перекресток с храмом, посвященным костоломам. Дома и деревни могли возводить любую защиту, чтобы оградить себя от того, что находилось снаружи, но они ничего не делали против нежити, что таилась внутри. Хватало всего одного бедняка, не способного заплатить за надлежащее погребение, или неудачной драки в таверне, в результате которой чье-то тело осталось в сточной канаве. И вот – по улицам уже бродил призрак. Вот почему в крупных городах имелись по крайней мере один жнец и валькирия, или, если они могли себе это позволить, храм, отвечающий за все погребения, похоронные обряды и защиту.

В столице располагалось полноценное посольство, в котором работали десятки костоломов. Именно там отец Рен проводил большую часть своего времени, когда отлучался из Мэрроу-Холла. Однако больше всего Рен интересовали путешествия отца по Владениям, когда он осматривал местные храмы или обедал с важными вельможами. Конечно, не из-за возможности пообщаться с высшим обществом, а из-за достопримечательностей. Приключений. Несмотря на обстоятельства, поездка в Крепость, к сожалению, была самым захватывающим путешествием, в котором Рен когда-либо участвовала.

Большинство пассажиров, которых они подобрали, были бедными сельскими жителями. Они искали оплачиваемую работу, регулярное питание и крышу над головой, поэтому и хотели охранять Крепость, но среди новых пассажиров оказался еще один «провинившийся» – серебряник-целитель, только что окончивший Брайтонскую академию.

Они также подобрали пару каменщиков, нанятых на временную работу, и девушку, которая утверждала, что ее отец был друидом.

– Я видела, как он призывал деревья.

В ответ на ее слова остальные с сомнением переглянулись. Друиды практически исчезли из Владений наряду с некоторыми другими еще более редкими меньшинствами вроде оловянщиков, медников или мастеров, работающих со свинцом. Каменщики тоже могли бы кануть в безвестность, если бы не тот факт, что их ремесло все еще пользовалось большим спросом. Таким образом, даже без статуса они могли обеспечивать себя хорошим доходом и стабильной работой. Но обучение на оловянщика или медника редко того стоило, ведь их изделия были недостаточно ценными, а работа – менее оплачиваемой. Большинство из них получало свои знания от родителей или бабушек с дедушками и считалось не более чем фокусниками по сравнению с обученными надлежащим образом мастерами.

Если отец девушки действительно был друидом, он принадлежал к вымирающей породе, представители которой когда-то и правда были достаточно сильны, чтобы призывать деревья. Но теперь таких не осталось.

Все мастера когда-то были могущественнее. Ходили истории о каменщиках, призывавших Остроконечные горы с равнин, о ювелирах, извлекавших расплавленные потоки золота прямо из речных русел. Библиотекарь Мэрроу-Холла говорил, что раньше Могильщик мог чувствовать кости за много миль, но, очевидно, со временем магия угасала, родословные больше не были такими чистыми, из-за чего из поколения в поколение способности ослабевали.