Прислушалась: а это дождь

На мне был пиджак, единственный тогда в моем шкафу: серо-бежевый в елочку. «Say you, say me» – пело радио голосом Лайнела Риччи на углу журчащего холодильника. Зося вдруг прижалась ко мне и подняла глаза.

– Знаешь, я хочу тебе что-то сказать.

– Говори, – я гладил ее шею, чуть отодвинув волосы в сторону.

– Я ..я ..

– Что? Что? – мне вдруг стало жарко. Хотелось снять пиджак, свитер, рубашку.

– Я не знаю, как сказать, – она вдруг еще больше покраснела и заулыбалась.

Опустила голову, прижалась ко мне всем телом. Я обнял ее и легонько поцеловал в макушку.

– Ну что ты? Что? – спрашивал и спрашивал я, пытаясь заглянуть ей в глаза.

– Мне кажется. Я не знаю. Я.. я..Она подняла глаза, и я вдруг увидел слезы. Она улыбалась и плакала одновременно. И я вдруг тоже ощутил, что плачу. Я наклонился к ней, слизнул слезинку, потом другую. Прижался своей мокрой щекой к ее щеке. Мы вдруг разом захохотали. Она шмыгнула носом и уткнулась в мой свитер.

– Я тоже хочу что-то тебе сказать, – неожиданно прошептал я куда-то ей в затылок.

– Давай месте? – она вытерла слезы и теперь смотрела на меня спокойно, просто улыбаясь.

– Давай. – Я немного отстранил ее от себя, чтобы видеть ее глаза. Она светилась.

– У тебя счастливые глаза, – сказала вдруг она.

– И у тебя. Все. Давай, концентрируемся. – сказал я.

– Я, – сказала она.

– Тебя, – я ощущал, как стучало в горле сердце.

– Люблю, – она засмеялась и спряталась в моем пиджаке. А затем подняла на меня смеющееся лицо, все еще мокрое от слез. В двери повернулся ключ.

– Доча, почему так горелым пахнет?

Я приоткрыл крышку кастрюли. На дне кочевряжилась прикипевшая ко дну капуста и когда-то золотистый «пассерованный» лук.

Глава 6. 2023 Зося

Я проснулась с тяжелой головой. Пустая бутылка Шардоне все еще одиноко стояла у кровати. – Всё-таки пить – точно не мое,– я попыталась распутать кудрявый колтун на затылке. От вчерашнего разговора осталось удивительное впечатление. Мне бесшабашно и неотвратимо хотелось его увидеть. Дотронуться. Ощутить. Зарыться. Обнюхать. Короче: надо прекратить пить такими порциями.

Тут я открыла телефон. «Папа умер в семь утра» – писала сестра.

Голова все еще звенела, а пустой со вчерашнего вечера желудок громко сообщал, что не мешало бы достать-таки из холодильника последний просроченный йогурт.

«Вот и все», – сказала я вслух.

Нашла Сашкин номер и написала: «Папа умер. Я еду в Питер».

Саша

Прилетел в Москву. Разговор с Зосей оставил странное впечатление. Я не хотел себе в этом признаваться. Ни себе, ни кому-либо другому. У меня была устаканенная жизнь. Со своими прибамбасами и переворотами, но моя. И я мог ее контролировать. То, что закрутилось сейчас, возвращало меня на двадцать лет назад. Туда, где я был уязвим. Туда, где еще не нарастил себе панцирь. Где был одинок и незащищен.

Я сидел перед стопкой проектов. Надо было работать.

Телефон буркнул в кармане около сердца. Я нехотя достал его: «Папа умер. Я еду в Питер»,– я посмотрел в окно. Светило яркое, совсем непитерское солнце. С двадцать первого этажа отеля мне улыбалась Москва. Я вдруг увидел всю свою жизнь. Все, что постепенно отстраивалось в течении двадцати лет. Все это сейчас летело вниз с двадцать первого этажа пятизвездочного отеля в центре Москвы, лихо размахивая флагом под названием «Я еду в Питер».

Глава 7.2023 Зося

Через четыре дня я уже стояла на Обводном и, околев от холода, пыталась вызвать такси.

В ответ на мое сообщение о папе от Сашки пришло только сухое: «Соболезную. Держись».

Я стояла, глазела не спавшими глазами на дома, на ветер и облака. Вдыхала город, такой холодный снаружи с теплейшей душой, если до нее, конечно, докопаться.

«Прям как у Сашки», – почему-то подумалось мне. У меня не было выбора. У Сашки еще был. А вот меня не было: папа умер. И, как бы кощунственно это не звучало, мне казалось, что он умер именно для того, чтобы мы наконец встретились.

Прошел день, другой. Сашка то спал, то был в Москве. И опять посыпались ледышками суровые «не сегодня» и «я еще сплю».

Я похоронила папу. Мужественно отстояла панихиду, словно там и не присутствуя. Потом два дня ходила по Невскому под проливным дождем, чтобы не ощущать горячие нескончаемые слезы. Часами отогревалась в кафе, прилипнув к окну и разглядывая мир, такой новый для меня. Мир, где у меня больше не было папы.

Пила капучино и латте, разговаривала с какой-то узбечкой.

На углу Мойки ко мне подошел парень лет двадцати.

– Девушка, – удивленно прочитала я у него по губам. Затем сняла наушники и остановилась. – А хотите на крышу ?