Арфа Королей

– И ты еще смеешь спрашивать?! Ты, укравший сердце той, которую я люблю? Простолюдин, возомнивший себя достойным женщины, в жилах которой течет кровь Килдэров?

Оттолкнув Парезе, Александр так же резко встал и отвернулся к двери. Плечи его вздрагивали, и сторонний наблюдатель, окажись он здесь, верно, подумал бы, что Фицджеральд плачет. Но когда предатель вновь повернулся к узнику, глаза его были сухими, губы кривила все та же злая усмешка, а голос вновь обрел твердость:

– В тот день, когда отец и Томас решили отдать тебе Элис, а дядюшки не воспротивились этому, все они подписали себе смертный приговор. Я был уверен, что отомщу, хотя еще не знал, как именно. И реванш не заставил себя долго ждать. Если хорошо подумать, во многом именно из-за меня мятеж Шелкового Томаса закончился так, как закончился. Когда дядюшку Джеральда вызвали в Лондон, именно я распустил слух о его аресте, а то и смерти, вкупе с якобы подписанным королевским указом об аресте Томаса. Я вот этими руками заколол старого архиепископа Дублинского, а потом заплатил за добрую порцию яда в кубке сидящего в Тауэре старого Джеральда, чтобы дорогой кузен, паче чаяния, не одумался, а его возможный призыв к миру остался без ответа. Я потратил уйму сил и денег, чтобы шотландцы и испанцы, обещавшие поддержку мятежу, своевременно пошли на попятный. Наконец, именно я уговорил Томаса сдаться лорду Грею и способствовал аресту отца и дядюшек, заранее зная, что пощады для них не будет. Вот так…

Немного помолчав, он решительно надел шляпу и крикнул:

– Эй, тюремщик!

Загремели засовы, и дверь распахнулась.

– Знаешь, – неожиданно обернулся уже на пороге Фицджеральд. – Самое удивительное в этой истории то, что ты, в глазах всего света двойной изменник, завтра повиснешь в петле, а я, в скором будущем одиннадцатый граф Килдэр, надеюсь, буду жить долго и счастливо. И все-таки порой я тебе завидую.

– Ничего удивительного! – твердо произнес Парезе. – Ведь для бога и мертвых, которые знают правду, я умру невиновным. А ты, даже если правда никогда не выйдет наружу, останешься отцеубийцей и предателем. И впрямь тебе есть чем гордиться, Александр Фицджеральд!

– Гордиться? – прищурился предатель. – Нет, Крис. Мне просто придется с этим жить…

На следующее утро Кристофера повели на казнь. Перед помостом он действительно увидел Элис, которая, лишь только завидя его, немедленно отвернулась. Похоже, гордая красавица не желала даже взглядом встречаться с бывшим женихом. Слезы потекли по щекам несчастного; приняв их за проявление страха, иные из зевак презрительно заулюлюкали, а иные – закричали, стараясь подбодрить Парезе. Правда, таких было куда меньше – кто же захочет открыто выражать симпатию бунтовщику на глазах английских солдат, оцепивших площадь?

Но вот уже зачитан приговор, и на шее осужденного затянута петля. Рывок! – и Кристофер упал на помост. Веревка, на которой его собирались вздернуть, почему-то оказалась так плохо привязана к перекладине, что не выдержала даже страшно исхудавшего за время заключения тела юноши.

Толпа, собравшаяся поглазеть на казнь, встретила это шумом и свистом. Веревку вновь приладили к перекладине, и страшно сконфуженный палач для верности повис на ней всей своей тяжестью, проверяя крепость узла. Кристофера вновь поставили на колоду, заменяющую табурет, вновь надели петлю, рывок! – и вновь он, живой и здоровый, валится на помост, а веревка оказывается разорванной, точно гнилая тряпка.

И вот тогда девица Элис впервые подняла траурную вуаль и взглянула в наполненные мукой глаза своего жениха. И – странно! – во взгляде ее были не ненависть и презрение, но любовь и гордость, словно девушка наперед знала, что Кристофер невиновен (а может, так оно и было?). А потом Элис выкрикнула так отчаянно, что ее голос разнесся по площади, перекрывая шум толпы:

– Люди! Помните о праве третьей петли!

Действительно, был такой древний обычай: если осужденному на казнь через повешенье трижды удавалось избегнуть смерти, то ему прощались все его прегрешения, сколь бы тяжкими они ни были, и возвращались свобода и доброе имя.

Такого финала Александр Фицджеральд, разумеется, находившийся на площади, допустить никак не мог. Забыв обо всем, он кинулся к эшафоту, оттолкнув в сторону палача, осмотрел запасную веревку, ощупывая каждый ее дюйм, а потом вместе с ним принялся тянуть в разные стороны, невзирая на поднявшийся вокруг шум. Не зная, разумеется, истинной причины рвения Килдэра, многие сочли его старания желанием еще пуще услужить завоевателям. Толпа зароптала, кто-то выкрикнул проклятие англичанам и их прихвостням, в сторону окруживших эшафот солдат полетели камни. В воздухе ощутимо запахло беспорядками и по уму лорду-депутату следовало под любым предлогом остановить казнь. Но он тоже будто лишился рассудка и приказал солдатам сомкнуть ряды и применять оружие при малейшей попытке помешать казни, а мятежника – всенепременно вздернуть.

Фицджеральд собственноручно затянул на шее Кристофера петлю и кивнул Скеффингтону. Забили барабаны, солдаты взяли копья на изготовку, а палач уже поднял ногу, чтобы выбить колоду из-под ног юноши, и тут…

Словно тысячи невидимых крошечных пальчиков впились в веревку, распуская ее на отдельные тонкие волокна. Миг – и вот уже юноша свободен, он отталкивает палача и спрыгивает с эшафота в объятия подбежавшей Элис. Но отчего солдаты пропустили ее? Отчего не прикончили Кристофера? Они, как и все прочие, не могут оторвать глаз от помоста. На нем, отведя назад руки с растопыренными пальцами и запрокинув голову, стоит на носках Александр Фицджеральд. По лицу наследника графов Килдэров ручьями струится пот, рот раскрыт в безмолвном крике, а все тело напряжено как струна. Еще миг – и неведомая сила рывком поднимает его в воздух. Лицо Фицджеральда синеет, язык вываливается изо рта. В последний раз дернув конечностями, сведенными предсмертной судорогой, Александр затихает. «Проклятие предателям!» – звенит над площадью знакомый многим голос, и Кристофер с невестой исчезают без следа, а бездыханное тело Александра валится на помост. И на горле предателя явственно видны черно-синие отметины, похожие на след глубоко врезавшейся в кожу грубой просмоленной веревки…

* * *

На следующее утро я проснулся поздно, причем совершенно не помнил, как оказался в своей комнате, разделся и лег в постель. «Уж не приснились ли мне Шеймас Мак-Гован из Килдэра и его удивительная история?» – размышлял я, одеваясь.

Приведя себя в порядок, я поспешил вниз. Мистер Флагерти со своим семейством как раз заканчивал завтрак.

– Как нельзя вовремя, друг мой! – приветливо кивнул мне этот достойный господин. – Еще чуть-чуть, и вы всерьез рисковали бы отправиться дальше на пустой желудок: кучер только что сообщил, что лошади и экипаж готовы.

В это время из кухни показалась хозяйка, пришедшая узнать, что бы я хотел на завтрак.

– Скажите, добрая женщина, – обратился я к ней, – а мистер Мак-Гован уже уехал?

– Мистер Мак-Гован, сэр? – удивилась та. – Не имею чести знать этого господина.

– Вы уверены? – И я, как мог более подробно, описал своего ночного собеседника.

– Нет, сэр. Ни вчера, ни когда-либо прежде этот человек не останавливался в моем доме. Уж на что-что, а на память я отродясь не жаловалась.

Видимо, на лице моем настолько отчетливо отразилось изумление, что добрый судья и его домашние всерьез обеспокоились относительно благополучия моего здоровья. Уступив их настойчивым расспросам, я коротко поведал этим достойным людям историю третей петли.

– Вам не стоило пить столько вина на ночь, дорогой друг! – покачивая головой, сказал судья, когда я замолчал. – Да и я, старый дуралей, хорош: заморочил вам голову страшными историями, вот вам и приснилось невесть что. Хотя, надо признать, в богатстве воображения вам не откажешь…

– Это не выдумка, – неожиданно подала голос хозяйка гостиницы. – Не знаю, откуда вы узнали, сэр, но все так и было. Мой предок, Шон, присутствовал при казни Кристофера Парезе. Более того, говорят, недалеко от Дублина раньше был знаменитый Пустой Холм, внутри которого, по преданию, находился вход в волшебную страну. Так вот, когда Шон возвращался домой, он как раз проходил у подножья этого холма и нашел там обрывок веревки с палаческой петлей на конце. Не иначе как этой самой петлей, снятой руками Малого народца с шеи верного Кристофера, сын королевы сидов Томас Килдэр и удавил своего предателя-кузена Александра. Предок мой решил взять волшебную веревку с собой, надеясь, что она принесет ему удачу. Так оно и случилось: вскоре он получил неожиданное наследство, которое позволило ему построить этот вот постоялый двор. Веревка же хранилась в его семье как талисман, передаваемый от отца к сыну. Вот и мой покойный муженек, мир его праху, получил ее от своего родителя. Я бы с радостью показала ее вам, да вот незадача – как раз вчера поутру веревка пропала. Видно, причина в том, что сыновей нам бог не дал, одних только дочек, так что передать ее по наследству было некому. Вот сиды и забрали ее назад…

Постоялый двор мы покидали в молчании, которое хранили всю дорогу. И лишь когда вдалеке показались стены Нэйса, дочь судьи тихо пробормотала:

– И все-таки, почему тот человек не сказал всей правды?

– Какой человек, дитя мое? – встрепенулась ее мать.

– Тот, что рассказал мистеру N эту удивительную историю. Ведь если все и впрямь случилось именно так, то он, должно быть, потомок Александра Фицджеральда…

* * *

По прошествии нескольких лет с того дня, уже закончив университет, я получил по почте небольшую посылку. Отправителем оказался мистер Эдуард Флагерти.

«Дорогой друг! – писал он в сопроводительном письме, после подобающих приветствий и краткого рассказа о себе и своих домашних. – Не так давно, разбирая материалы, касающиеся очередного ирландского мятежа, я обнаружил прелюбопытную книгу без названия и указания авторства. Это оказался сборник преданий и легенд, относящихся к древнему гэльскому жанру „дидшенхас“, что можно перевести как „старина мест“. И вот представьте мое изумление, когда, перелистывая эту книгу, я наткнулся на ту самую историю, которую имел честь услышать из Ваших уст на постоялом дворе „Третья петля“! Хотя я никогда и не верил в сидов, духов и тому подобную чертовщину, но текст в мельчайших деталях повторяет Ваш рассказ. Там были даже иллюстрации, изображающие главных героев легенды. Посылаю эту книгу Вам, чтобы…»

Не в силах сдержать волнение, я дрожащими руками развернул оберточную бумагу и вынул небольшое издание, переплетенное в потертую кожу. Будто повинуясь моим мыслям, оно безошибочно раскрылось на нужной странице.

«…Так нашел свой конец Александр Фицджеральд. Но душа предателя обречена скитаться по земле, которую вверг он в пожар смуты. И до тех пор не знать ей покоя, пока Ирландия не сбросит цепи позорного рабства и не обретет свободу», – гласил текст на последней странице, напротив которой была помещена гравюра. В глазах изображенного на ней мужчины, лицо которого до сих пор иногда видится мне в кошмарах, застыли бесконечная усталость и обреченность.

Время ветров

Двенадцать лет его нога не касалась камней этих мостовых. Двенадцать лет он не слышал скрипа этих ворот. Двенадцать лет…

– Ты? – изумленно выдохнул стражник – белокожий статный блондин с серыми глазами. Истинный житель Харкасара, Центра Мира.

Сегодня утром человек бы испытал жестокую радость от его замешательства. Как давно это было – утро… Сейчас он просто молча кивнул. Потом, больше не обращая на стражника внимания, воздел вверх руки. Первое из слов возникло где-то в самом средоточии его сущности. Поднялось выше, ледяным огнем опаляя легкие, разрывая гортань. И сорвалось с губ.

* * *

Весть о том, что какие-то молодые искатели приключений расспрашивали об их пристанище, нехорошо кольнула сердце. Пастухи не скрывали презрения к нему, но хорошо относились к учителю, хотя и считали старика безумным. Именно поэтому один из них заметил, что у четверых пришельцев из города странно горели глаза. А еще от них пахло жадностью, страхом и дешевым крепким вином, они постоянно упоминали учителя, какие-то сокровища и нехорошо смеялись.

Как Хеленар ни спешил, но добрался до пещеры только к вечеру. Вот и знакомая тропинка… осторожно, коварный скальный выступ… теперь налево…

Разрушенный каменный очаг еще хранил остатки тепла. В пещере все было перевернуто вверх дном, скромная глиняная посуда – перебита, даже их постели из шкур – иссечены в лоскутки и разбросаны по полу. С трудом сдерживая дрожь, он вышел из разоренного жилища. Машинально прошел на то место, где обычно сидел учитель, устремив зоркий взгляд вдаль.

На старом камне чернела широкая влажная полоса, уходящая к обрыву. Кровь. Судя по следам, здесь волокли что-то тяжелое. Чувствуя, как земля уходит из-под ног, Хеленар приблизился к обрыву, нагнулся. Едва различимое, в ущелье, на камнях распростерлось то, что совсем недавно было человеческим телом.

Рассвет встретил его по дороге в Харкасар. В город, который он поклялся забыть навсегда.

* * *

– Убийца!

Хеленар устало посмотрел вперед. На него бежал, размахивая коротким мечом, молодой воин. Одежда юноши превратилась в грязные, окровавленные лохмотья, перебитая левая рука бессильно повисла вдоль тела, но глаза горели такой яростью, что Говорящий с Ветрами невольно сделал шаг назад.

– Уйди с дороги, человек. Тебе меня не остановить.

– Убийца! – задыхаясь, повторил юноша, неуклюже отводя руку для удара.

Хеленар почти машинально шевельнул пальцами, и безумная сила отшвырнула юношу на двадцать шагов. Тело ударилось об остатки стены дома, что-то противно хрустнуло. Говорящий с Ветрами покачал головой. Он не был жестоким. Просто этот человек стоял между ним и его целью. Целью, к которой он шел всю жизнь.

Ветра набирали силу. Хеленар ощущал всем своим естеством, как они стекаются отовсюду точно ручейки, вливаясь в один безудержный, чудовищно сильный поток. Поток, который теперь подчинялся только одному человеку.

Говорящий с Ветрами шел вперед. Еще несколько часов назад здесь был прекрасный город, утопающий в цветах, звенящий смехом и песнями. Сейчас над развалинами домов и храмов кружилось облако забивающей легкие пыли, а единственными звуками были редкие стоны умирающих, треск рушащихся зданий и все нарастающая Песнь Ветров.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Здесь и далее – стихи Марии Резанцевой.

2

Т. е. «потомку Дардана» – легендарного сына Зевса и Электры, прямого предка царей Трои.

3

Kallistē (др. – греч.) – прекраснейшей.

4

«Хранитель клятв» – один из эпитетов Зевса.

5

Имеется в виду король Англии Генрих II Плантагенет (1133–1189).

6

Т. е. английского короля Генриха VIII (1491–1547). С 1541 г. и до самой смерти носил титул «Король Ирландии».