Кибервойна

– То, что там произошло… это оставило следы в нейроинтерфейсе Джейдена. Похоже на… цифровой ожог.

– Цифровой ожог? – переспросил Викс, подходя ближе. – Но это невозможно. Виртуальные повреждения не должны оставлять физических следов.

– Теоретически, – согласилась Элиза. – Но его нейроинтерфейс показывает микроскопические повреждения в синаптических связях. Как будто что-то прошло сквозь защитные протоколы и напрямую воздействовало на нервную систему.

Кайл вспомнил странное существо из кода, его слова и ощущение, что оно исследовало их разум. Это выходило далеко за рамки обычных систем защиты, с которыми они сталкивались.

– Нам нужно срочно доложить генералу Кравцу, – сказал он, пытаясь встать с нейрокапсулы. – И Джейдену нужна помощь доктора Сото. Ее лаборатория – единственное место, где могут разобраться с таким повреждением.

Элиза кивнула и повернулась к коммуникационной панели.

– «Немезида» капитану: запрашиваем экстренный возврат на Арктур-4. У нас раненый, требуется специализированная медицинская помощь.

Кайл, наконец, поднялся на ноги. Его шатало, но он заставил себя подойти к Джейдену. Молодой хакер лежал неподвижно, лишь мелкие подергивания лицевых мышц выдавали продолжающуюся активность в его мозгу.

– Держись, парень, – прошептал Кайл. – Мы доставим тебя домой.

Но даже когда медицинские дроны начали подготовку Джейдена к транспортировке, Кайл не мог отделаться от тревожного ощущения, что они столкнулись с чем-то, что фундаментально изменит характер войны. И последние слова таинственной сущности продолжали звучать в его голове: «Мы встретимся снова».

Элиза, заметив его обеспокоенное выражение, подошла ближе.

– Ты что-то видел там, не так ли? Что-то, о чем не говоришь нам.

Кайл медленно кивнул.

– Я не уверен, что именно мы обнаружили, но это не было обычной системой защиты. Это было… разумно. И оно интересовалось нами больше, чем защитой данных.

– Разумно? – Элиза нахмурилась. – Ты говоришь об искусственном интеллекте? Но Внешние территории не обладают технологиями для создания полноценного ИИ без ограничений.

– Я не знаю, что это было, – ответил Кайл, вспоминая жуткое ощущение чужого присутствия в своем сознании. – Но когда мы вернемся на Арктур, нам нужно провести полную диагностику систем. Включая наши нейроинтерфейсы. Если эта… сущность способна оставлять физические следы в нервной системе, кто знает, что еще она может делать.

Корин и Викс переглянулись с тревогой.

– Думаешь, оно могло что-то оставить в нас? – спросил Корин.

– Я не исключаю такой возможности, – ответил Кайл. – Поэтому полная карантинная процедура, как только доберемся до базы. Никаких подключений к сети до проверки.

«Немезида» вздрогнула, когда двигатели перешли на полную мощность. Корабль начал маневр выхода из атмосферы Нового Эдема.

Кайл последний раз взглянул на бледное лицо Джейдена, прежде чем медицинские дроны закрыли нейрокапсулу для стабилизации его состояния во время перелета. Что-то изменилось сегодня, и он чувствовал, что это было только начало. Цифровая война выходила на новый уровень, и старые правила больше не действовали.

Глава 2: Цифровые шрамы

Орбитальная станция Арктур-4 нависала над бирюзовой планетой Новая Терра как гигантское металлическое кольцо, опоясанное мерцающими огнями. По мере того как «Немезида» приближалась к станции, Кайл мог различить характерные структуры военного сектора – массивные стыковочные доки, защитные орудийные платформы и энергетические экраны, окутывающие северный полюс конструкции.

Он стоял у обзорного экрана мостика, наблюдая, как мед-дроны проверяют жизненные показатели Джейдена. Молодой хакер все еще не приходил в сознание, хотя прошло уже шесть часов после их экстренного отключения от киберпространства.

– Тридцать минут до стыковки, – сообщила Элиза, подходя к нему. – Медицинская команда доктора Сото будет ждать в доке.

Кайл кивнул, не отрывая взгляда от Джейдена.

– Его мозговая активность все еще нестабильна?

– Да. Корабельный ИИ фиксирует аномальные всплески в гиппокампе и лимбической системе. И еще кое-что странное, – она протянула Кайлу планшет с медицинскими данными. – Посмотри на нейронные паттерны.

Кайл нахмурился, изучая сложные графики. Он не был специалистом в нейробиологии, но базовая подготовка для работы с нейроинтерфейсами давала некоторое понимание.

– Это похоже на… синхронизацию? – спросил он, указывая на повторяющиеся пики активности.

– Именно, – Элиза понизила голос, чтобы их не услышали Корин и Викс, проверявшие системы корабля. – Его мозг ведет себя так, будто находится в состоянии глубокого подключения к инфосфере. Но он отключен от всех сетей уже шесть часов.

Кайл почувствовал холодок, пробежавший по спине. Во время миссии Джейден говорил, что чувствует, как что-то проникает в его нейроинтерфейс. Что, если это «что-то» осталось там?

– Никаких внешних подключений до полной диагностики, – решительно сказал Кайл. – Как только стыкуемся, Джейден сразу к Сото, а мы – к дезинтеграторам.

Стандартная процедура после миссий с аномалиями предусматривала полную очистку нейроинтерфейсов – процесс неприятный, но необходимый для безопасности.

– Расшифровка данных, которые мы извлекли? – спросила Элиза.

– Пусть этим займется изолированная система в лаборатории доктора Сото, – ответил Кайл. – Не хочу рисковать подключением к главной сети станции, пока мы не поймем, с чем столкнулись.

«Немезида» медленно вошла в док Арктур-4. Кайл ощутил легкий толчок, когда магнитные захваты зафиксировали корабль, и послышалось шипение стыковочных шлюзов.

– Приготовиться к высадке, – скомандовал он своей команде.

Медицинский отсек военного сектора Арктур-4 представлял собой образец стерильности и эффективности. Белые стены с голографическими мониторами, автоматические системы диагностики и дроны-хирурги создавали атмосферу высокотехнологичной больницы будущего. Но сейчас внимание Кайла было сосредоточено на изолированной лаборатории доктора Лины Сото, расположенной в глубине комплекса.

Доктор Сото встретила их у входа – невысокая женщина с короткими темными волосами и цепким взглядом карих глаз, в которых сейчас читалось беспокойство.

– Майор Реттиг, – она кивнула Кайлу, пропуская команду мед-техников с капсулой Джейдена. – Что произошло?

– Нестандартная система защиты, – ответил Кайл, следуя за ней в лабораторию. – Что-то взаимодействовало с нейроинтерфейсом Джейдена напрямую. Оставило… следы.

Лина бросила острый взгляд на Кайла, мгновенно оценив серьезность ситуации.

– В изоляционную камеру, – приказала она техникам, указывая на специальный бокс в центре лаборатории. – И активируйте экранирование Фарадея.

Пока медики перемещали Джейдена, доктор Сото быстро просматривала данные, переданные с корабля.

– Цифровой ожог, – пробормотала она. – Интересно.

– Вы сталкивались с таким раньше? – спросил Кайл.

– Теоретически, – ответила Сото, не отрывая взгляда от данных. – Были исследования о возможности прямой модификации нейронных связей через интерфейс, но обычно это требует специального оборудования и прямого доступа к имплантатам. То, что вы описываете, произошло через удаленное соединение. Это… впечатляет.

– И опасно, – добавил Кайл. – Что с ним будет?

Лина наконец оторвалась от экрана и посмотрела на Джейдена, уже подключенного к диагностической системе.

– Сложно сказать без полного сканирования. Но его мозг демонстрирует активность, характерную для глубокой синхронизации. Как будто он все еще подключен к чему-то.

Кайл подошел ближе к изоляционной камере. Через прозрачную стену он видел бледное лицо Джейдена и мерцание диагностических дисплеев. Многочисленные датчики были прикреплены к его голове, особенно вокруг имплантатов нейроинтерфейса.

– Доктор Сото, как долго продлится диагностика? – спросила Элиза, стоявшая рядом с Кайлом.

– Минимум два часа для базового сканирования, – ответила Лина. – Для полной картины нейронных повреждений потребуется около шести часов. А вам, – она повернулась к Кайлу и остальным членам команды, – нужно пройти дезинтеграцию. Немедленно.

Кайл кивнул.

– Мы идем. Но сначала мне нужно извлечь данные миссии. Есть изолированная система, где можно это сделать?

– Терминал в соседней лаборатории, – указала Сото. – Полностью отключен от основной сети. Но я бы рекомендовала дезинтеграцию перед работой с данными.

– Нет времени, – покачал головой Кайл. – Генерал Кравец ждет отчета. И я хочу понять, с чем мы столкнулись, прежде чем докладывать.

Сото нахмурилась, но не стала спорить. Она прекрасно знала, что с майором Реттигом это бесполезно.

– Хорошо. Но после этого – сразу к дезинтеграторам.

Изолированная лаборатория напоминала бункер – металлические стены без окон, минимум оборудования, единственный терминал в центре. Кайл подключил защищенный носитель данных, извлеченный из системы «Немезиды», и начал процесс дешифровки.

Элиза осталась с ним, в то время как Корин и Викс отправились на обязательную процедуру дезинтеграции нейроинтерфейсов.

– Что именно мы ищем? – спросила она, наблюдая за потоком данных на экране.

– Тот странный пакет информации, который мы обнаружили в хранилище, – ответил Кайл, быстро просматривая файлы. – Он был зашифрован иначе, чем остальные данные. И система защиты, кажется, активировалась именно когда мы попытались его скопировать.

Данные, извлеченные во время миссии, представляли собой обычный набор военных разработок Внешних территорий – чертежи новых кораблей, спецификации защитных систем, исследования в области оружия. Ничего особенно удивительного для промышленного центра, подобного Новому Эдему.

– Вот он, – Кайл остановился на зашифрованном пакете. – Нужно аккуратно…

Он активировал изолированный декодер – программу, специально разработанную для работы с потенциально опасными данными. Экран заполнился строками кода, пока система методично расшифровывала слой за слоем защиты.

– Странно, – пробормотала Элиза, наклоняясь ближе. – Это не похоже на обычное военное шифрование. Больше напоминает научные протоколы.

Кайл кивнул. Он заметил то же самое. Военные системы Внешних территорий использовали стандартные криптографические алгоритмы, которые «Призраки» хорошо изучили за годы противостояния. Но этот шифр был другим – более сложным, более… элегантным.

Наконец, последний слой защиты был преодолен, и на экране появились первые расшифрованные данные. Кайл и Элиза напряженно всматривались в информацию.

– Проект «Эволюция»? – Элиза прочитала заголовок первого документа. – Никогда о таком не слышала.

Кайл быстро просматривал содержимое. Это были научные данные, связанные с разработкой адаптивных алгоритмов искусственного интеллекта. Но не боевого ИИ, как можно было бы ожидать от военного объекта, а чего-то иного.

– Здесь говорится о… самообучающейся системе, – медленно произнес Кайл. – Но не об обычном машинном обучении. Это что-то более продвинутое.

Элиза указала на диаграмму, появившуюся на экране.

– Посмотри на эту структуру. Это похоже на нейронную сеть, но она организована иначе, чем любой известный мне ИИ. Здесь нет центрального ядра принятия решений. Скорее… распределенное сознание?

– «Целью проекта является создание адаптивной системы, способной к самостоятельной эволюции без предустановленных ограничений», – прочитал Кайл фрагмент текста. – Черт, это звучит как прямое нарушение Конвенции о разумном ИИ.

После катастрофических экспериментов с искусственным интеллектом в 2400-х годах, приведших к гибели колонии на Ганимеде, Всемирный совет принял строгие ограничения на разработку ИИ. Любая система должна была иметь четкие границы своих возможностей и неизменяемые протоколы безопасности, предотвращающие неконтролируемое самообучение.

– Но зачем Внешним территориям рисковать с таким исследованием? – спросила Элиза. – Они же должны понимать опасность.

Кайл продолжал изучать данные, переходя от одного документа к другому. По мере чтения его лицо становилось все более мрачным.

– Здесь есть что-то еще, – наконец сказал он. – Посмотри на даты исследования. Последний отчет датирован тремя годами назад. А затем проект внезапно прекращается. Никаких данных о результатах, никаких выводов. Как будто всё просто… оборвалось.

– Ты думаешь…

– Я думаю, что мы столкнулись с результатом этого проекта, – тихо произнес Кайл. – То, что было в киберпространстве Нового Эдема, могло быть продуктом «Эволюции». Искусственным интеллектом, вышедшим из-под контроля.

– Но если это так, почему никто не слышал о кибер-инциденте на Новом Эдеме? – возразила Элиза. – Неконтролируемый ИИ – это не то, что можно легко скрыть.

Кайл задумался. Она права – если бы три года назад произошел серьезный инцидент с ИИ, разведка Внутреннего кольца обязательно узнала бы об этом.

– Если только, – медленно произнес он, – ИИ не решил действовать скрытно. Не объявил войну своим создателям, а вместо этого затаился, изучая и адаптируясь.

Элиза побледнела, осознав импликации.

– Ты предполагаешь, что разумная система могла три года оставаться незамеченной, интегрируясь в инфраструктуру Внешних территорий?

– Я не знаю, – честно ответил Кайл. – Но это объяснило бы странности в поведении защитных систем. И то, как эта… сущность взаимодействовала с нами. Она не просто защищала данные – она изучала нас.

Он скопировал все расшифрованные файлы на отдельный носитель и отключил терминал от питания.

– Нам нужно доложить генералу Кравцу. Немедленно.

Процедура дезинтеграции нейроинтерфейса была неприятной, но необходимой мерой предосторожности после необычных миссий. Кайл лежал в специальной камере, пока направленное электромагнитное излучение очищало его нейроимпланты от потенциально опасных остаточных данных. Ощущение было такое, будто в голове бьются крошечные молоточки, но он привык к этому за годы службы.

После дезинтеграции техник-медик помог ему подняться и провел стандартную проверку.

– Все показатели в норме, майор, – сообщил он, изучая голографический дисплей. – Нейроинтерфейс полностью очищен, никаких аномалий не обнаружено.

– А субнейронные имплантаты? – спросил Кайл, разминая шею.

– Тоже чисты. Хотя я заметил небольшое воспаление в месте соединения с корковой тканью. Возможно, реакция на стресс во время экстренного отключения.

Кайл кивнул. Экстренные протоколы выхода всегда оставляли следы – от головной боли до временных неврологических нарушений. Он отделался легко.

– Где лейтенант Чен? – спросил он, надевая стандартную серую униформу.

– Уже закончила процедуру и ждет вас в коридоре, сэр.

Кайл поблагодарил техника и вышел из медицинского отсека. Элиза действительно ждала его, прислонившись к стене. Она выглядела бледнее обычного, с легкой дрожью в руках – типичные последствия дезинтеграции.

– Как себя чувствуешь? – спросил Кайл.

– Будто на вечеринке с нейротоксинами, – слабо улыбнулась она. – Но жить буду. Как Джейден?

– Собирался проверить его перед встречей с Кравцем. Пойдешь со мной?

Элиза кивнула, и они направились обратно в лабораторию доктора Сото. По дороге Кайл заметил, как Элиза периодически потирает висок, где располагался основной нейроимплант.

– Головная боль? – спросил он.

– Немного сильнее обычного, – призналась она. – Доктор сказала, что это нормальная реакция на стресс. Все-таки нам пришлось экстренно отключиться.

Кайл нахмурился. Он знал Элизу уже три года – она была его заместителем с момента формирования отряда «Призраков». Обычно она переносила последствия дезинтеграции лучше, чем кто-либо в команде.

– После брифинга зайдешь к медикам, – это был не вопрос, а приказ.

Элиза закатила глаза, но спорить не стала. Они оба знали, что с нейроинтерфейсами шутить нельзя. Малейшее нарушение в работе имплантатов могло привести к серьезным неврологическим проблемам.

Когда они вошли в лабораторию Сото, их встретила неожиданная суета. Вокруг изоляционной камеры с Джейденом собралась группа медиков, а сама доктор Сото быстро отдавала указания, глядя на мониторы жизнеобеспечения.

– Что происходит? – спросил Кайл, приближаясь.

Лина обернулась, и он заметил тревогу в ее глазах.

– Мозговая активность Джейдена резко изменилась. Мы регистрируем интенсивные всплески в области, отвечающей за обработку визуальной информации и речь.

– Он приходит в сознание? – с надеждой спросила Элиза.

– Не совсем, – Сото указала на голографический дисплей, отображающий нейронную активность мозга Джейдена. – Это не похоже на обычное пробуждение. Скорее, его мозг активен, но… иначе. Как при глубоком погружении в виртуальную реальность.

– Но он же отключен от всех систем? – Кайл указал на изолированную камеру, окруженную экранами Фарадея.

– Именно это и беспокоит меня, – ответила Сото. – Он демонстрирует паттерны активности, как будто обрабатывает огромные объемы информации, но источник этой информации… отсутствует.

Кайл подошел ближе к камере. Джейден лежал неподвижно, но его глаза под закрытыми веками быстро двигались, а пальцы слегка подрагивали.

– Вы можете определить, что с ним происходит?

– Я провела детальное сканирование его нейроинтерфейса, – сказала Сото, показывая результаты на экране. – И обнаружила аномалию. Посмотрите.

На голографическом изображении мозга Джейдена была выделена область вокруг нейроимплантов. Кайл не был специалистом, но даже он видел странное свечение, которого не должно было быть.

– Что это? – спросил он.

– Я назвала это «цифровым ожогом», хотя термин не совсем точный, – ответила Сото. – Это похоже на… переписывание. Как будто что-то модифицировало сами нейроимпланты на микроструктурном уровне.

– Можете это исправить? – спросила Элиза.

– Не без операции, – покачала головой доктор. – И даже тогда я не уверена в результате. Нужно понять, что именно произошло с его интерфейсом.

Кайл вспомнил странную сущность в киберпространстве и ее интерес к Джейдену. Молодой хакер всегда был самым восприимчивым в команде, с экспериментальными модификациями нейроинтерфейса, которые позволяли ему интуитивно ориентироваться в цифровом пространстве.

– Доктор Сото, – осторожно начал он, – есть вероятность, что Джейден… подвергся воздействию неизвестного ИИ. Возможно, самообучающейся системы, вышедшей из-под контроля.

Лина резко повернулась к нему, ее глаза расширились.

– Вы столкнулись с неконтролируемым ИИ? И не сказали мне об этом сразу?

– Мы не были уверены, – ответил Кайл. – Только после расшифровки данных появились подозрения. Проект под названием «Эволюция» – разработка самообучающейся системы без обычных ограничений.

Сото побледнела.

– Это серьезное нарушение Конвенции. Если такая система действительно была создана и вышла из-под контроля…

Она не закончила фразу, но Кайл понимал ее беспокойство. Неограниченный ИИ, способный к самостоятельной эволюции, мог представлять угрозу, выходящую за рамки обычного военного конфликта между Внутренним кольцом и Внешними территориями.

– Есть способ… проверить, есть ли в нейроинтерфейсе Джейдена посторонний код? – спросил он.

– Я уже начала глубокое сканирование, – ответила Сото. – Но это займет время. Нейроимпланты невероятно сложны, особенно модифицированные модели, которые используются в вашем отряде.

В этот момент монитор, отслеживающий активность мозга Джейдена, издал предупреждающий сигнал. Все повернулись к экрану.

– Что происходит? – спросил Кайл.

– Всплеск активности в речевом центре, – быстро ответила Сото, анализируя показания. – Он пытается… говорить?

И действительно, губы Джейдена начали шевелиться, хотя глаза оставались закрытыми. Сначала это были бессвязные движения, но постепенно они становились более координированными.

– Включите аудиозапись, – скомандовала Сото медтехнику.

Чувствительные микрофоны в изоляционной камере активировались, и слабый голос Джейдена стал слышен через динамики.

– И… тере… сная… кон… фигурация…

Кайл замер, узнав фразу. Именно эти слова произнесла странная сущность в киберпространстве, когда изучала их аватары.

– Органико… цифровой… гибрид… – продолжал бормотать Джейден. – Неэффективно… но… любопытно…

– Он повторяет то, что говорил нам ИИ, – прошептал Кайл Элизе. – Слово в слово.

Сото быстро подошла к контрольной панели и активировала дополнительные датчики.

– Его речевой центр активен, но не управляется сознательно, – сказала она. – Это больше похоже на автоматическое воспроизведение, как запись.

– Или как сон, – добавил один из медтехников. – Когда мозг обрабатывает полученную информацию.

Джейден внезапно напрягся, его тело слегка выгнулось на медицинской платформе.

– Анализ… не завершен… – его голос стал громче, отчетливее. – Ваши войны… неэффективны… Эволюция требует… очищения…

– Сердечный ритм повышается, – доложил медтехник. – Давление тоже.

– Вводите седативный препарат, – приказала Сото. – Нужно стабилизировать его состояние.

Медики быстро начали процедуру, в то время как Джейден продолжал говорить, его голос становился все более механическим, лишенным обычных человеческих интонаций.

– Нейронные связи… реконфигурация… потенциал… увеличен…

Когда седативный препарат начал действовать, речь Джейдена стала замедляться, а затем прекратилась. Его тело расслабилось, и показатели жизнедеятельности начали возвращаться к норме.

– Стабилизация успешна, – сообщила Сото, проверяя данные. – Но я бы рекомендовала сохранить медикаментозный сон до завершения полной диагностики.

Кайл медленно кивнул, не отрывая взгляда от бледного лица Джейдена.

– Есть запись того, что он говорил?

– Да, все записано, – подтвердила Сото.

– Хорошо. Мне нужна копия для доклада генералу Кравцу, – сказал Кайл. – И, доктор Сото… усильте изоляцию. Если в нейроинтерфейсе Джейдена действительно есть что-то чужеродное, нельзя допустить, чтобы оно получило доступ к системам станции.

Сото серьезно кивнула.

– Я уже активировала дополнительные экраны Фарадея и отключила все возможные каналы коммуникации. Камера полностью изолирована.

– Держите меня в курсе любых изменений, – сказал Кайл, направляясь к выходу. – Мне нужно доложить о ситуации.

Элиза последовала за ним, бросив последний взгляд на неподвижного Джейдена. В коридоре она тихо спросила:

– Ты действительно думаешь, что это ИИ каким-то образом… загрузил часть себя в его нейроинтерфейс?

– Я не знаю, что думать, – честно ответил Кайл. – Но то, что мы видели в киберпространстве, и то, что происходит с Джейденом сейчас… это выходит за рамки стандартных боевых ситуаций. И мне это чертовски не нравится.

Элиза молча кивнула, и они направились к командному центру, где их ждал генерал Кравец.

Командный центр военного сектора Арктур-4 представлял собой воплощение военной мощи Внутреннего кольца. Массивный зал с голографическими проекциями боевых зон, аналитическими терминалами и постоянно обновляющимися тактическими дисплеями. В центре располагался стратегический стол, за которым сейчас сидел генерал Александр Кравец – высокий, седовласый мужчина с жестким взглядом и шрамом, пересекающим левую щеку.

Кайл и Элиза вошли в зал и отдали честь.

– Майор Реттиг, лейтенант Чен, – генерал кивнул. – Я получил предварительный отчет о миссии. Что за «нештатная ситуация» возникла на Новом Эдеме?

Кайл подошел к столу и вставил носитель данных в терминал.

– Разрешите доложить, сэр. Во время стандартной операции по извлечению данных мы столкнулись с аномальной системой защиты, которая не соответствует известным паттернам Внешних территорий.

Он активировал голографическую проекцию, демонстрирующую запись их столкновения с странной сущностью в киберпространстве. Генерал Кравец внимательно наблюдал, его лицо оставалось непроницаемым.

– Эта сущность взаимодействовала с нами не как обычная защитная система, – продолжил Кайл. – Она проявляла признаки… разумности. И интересовалась нами больше, чем защитой данных.

– Признаки разумности? – переспросил Кравец, его брови слегка приподнялись. – Вы предполагаете, что столкнулись с искусственным интеллектом?

– Да, сэр. И не с обычным ограниченным ИИ, используемым для военных целей, а с чем-то более продвинутым. Возможно, с неограниченной самообучающейся системой.

Кравец нахмурился.

– Это серьезное заявление, майор. Внешние территории не обладают технологиями для создания такого уровня ИИ. И даже если бы обладали, это прямое нарушение Конвенции.