Криминальные истории. Фотограф

Но самое главное – удалось восстановить справедливость. Уникальная коллекция, собранная с любовью и знанием дела, не попала в руки преступника, а будет служить людям, как и завещала ее последняя владелица.

Глава 5: Признание и возмездие

Кабинет для допросов в здании следственного комитета утром пятого дня расследования был заполнен напряженной атмосферой. За металлическим столом сидел Дмитрий Петров, заметно осунувшийся за время содержания под стражей. Его адвокат Михаил Константинович Белов – опытный защитник с тридцатилетним стажем – внимательно изучал материалы дела.

Следователь Орлов разложил перед подозреваемым все заключения экспертиз: нумизматическую оценку коллекции, результаты почерковедческого исследования, химический анализ горючих веществ, судебно-медицинское заключение.

– Дмитрий Андреевич, – начал следователь, включая диктофон, – ознакомьтесь с заключениями экспертов. У вас есть вопросы по представленным доказательствам?

Петров молча перелистывал страницы, его лицо становилось все более мрачным. Адвокат что-то записывал в блокнот, периодически наклоняясь к клиенту для тихих консультаций.

– Коллекция монет оценена в три миллиона восемьсот тысяч рублей, – продолжил Орлов. – Почерковедческая экспертиза однозначно установила, что завещание в вашу пользу написано вашей рукой. На вашей одежде обнаружены следы горючей смеси, идентичной той, что использовалась при поджоге.

– Максим Петрович, – вмешался адвокат, – мой подзащитный готов дать подробные показания по всем эпизодам обвинения. Но прежде хотел бы уточнить возможности досудебного соглашения о сотрудничестве.

– Это будет зависеть от полноты и искренности его показаний, – ответил следователь. – Если Дмитрий Андреевич расскажет всю правду, без утайки, это будет учтено при определении меры наказания.

Петров поднял голову и посмотрел на следователя:

– Хорошо. Я расскажу все, как было. Только… можно мне стакан воды?

Орлов кивнул дежурному, который принес воду. Петров медленно выпил полстакана, собираясь с мыслями.

– Я действительно познакомился с Марией Степановной не случайно, – начал он тихим голосом. – Я специально выбирал жертву – одинокую пенсионерку с собственным домом. Думал, что у таких людей всегда есть накопления.

– Как вы выбирали жертву? – уточнил следователь.

– Ездил по районам частного сектора, наблюдал. Смотрел, кто живет один, кто выглядит беспомощным. Марию Степановну я заметил еще в июле прошлого года. Она часто ходила в магазин одна, покупала продукты на одного человека.

– И что дальше?

– Начал изучать ее распорядок. Узнал, что она вдова, детей нет, живет в доме, который достался от мужа. Соседи рассказывали, что она тихая, никого не принимает.

Петров сделал еще один глоток воды:

– Первый контакт организовал на автобусной остановке. Специально порвал ей сумку, когда она выходила из автобуса. Потом изобразил случайного прохожего, который помогает.

– А дальше?

– Предложил довезти до дома. По дороге разговорились. Я представился студентом, сказал, что изучаю историю района, собираю материал для диплома. Мария Степановна оказалась общительнее, чем я думал.

Оперативник Смирнова, присутствовавшая на допросе, внимательно записывала каждое слово. Методы Петрова были типичными для мошенников, работающих с пожилыми людьми.

– Когда вы узнали о коллекции монет? – спросил Орлов.

– Не сразу. Месяца три я просто входил в доверие. Приносил продукты, помогал по хозяйству, слушал рассказы о прошлом. Только в октябре она впервые упомянула отца-нумизмата.

– И что именно она рассказала?

– Сказала, что отец всю жизнь собирал старинные монеты. После его смерти она унаследовала коллекцию, но сама в этом не разбирается. Хранит в копилке как память.

– Вы сразу поняли ценность коллекции?

– Не сразу. Дома стал искать информацию в интернете про старинные русские монеты. Оказалось, что некоторые экземпляры стоят сотни тысяч рублей.

Петров замолчал, видимо, вспоминая тот момент, когда осознал масштаб возможной наживы.

– Продолжайте, – попросил следователь.

– В ноябре я попросил показать коллекцию. Мария Степановна долго колебалась, но в итоге согласилась. Достала копилку, начала доставать монеты. Я сразу понял – там миллионы.

– И тогда вы решили завладеть коллекцией?

– Да. Сначала думал убедить ее продать и разделить деньги. Но она наотрез отказалась. Сказала, что это память об отце, что никогда не расстанется с коллекцией.

– Когда вы подделали завещание?

– В декабре. Нашел в интернете образец, написал от руки. Думал, что после ее смерти от старости унаследую все по этому документу.

Адвокат наклонился к клиенту и что-то прошептал. Петров кивнул:

– Михаил Константинович напоминает, что я не планировал убийство. Все получилось спонтанно.

– Расскажите, что произошло в последний день, – попросил Орлов.

– Утром мне позвонила Мария Степановна. Сказала, что хочет встретиться, обсудить важный вопрос. Я приехал около шести вечера.

– И что она вам сказала?

– Что решила передать коллекцию в музей. Что уже обращалась к нотариусу, начала оформлять дарение. И еще… – Петров запнулся.

– Что еще?

– Сказала, что подозревает меня в нечестных намерениях. Что проверила мои данные и выяснила, что у нее никогда не было родственников с такой фамилией.

Смирнова переглянулась с Орловым. Мария Волкова оказалась более проницательной, чем предполагал преступник.

– Что вы ответили? – продолжил допрос следователь.

– Попытался оправдаться, сказать, что просто хотел помочь. Но она не поверила. Сказала, что завтра утром пойдет в полицию, напишет заявление о мошенничестве.

– И тогда вы решили ее убить?

– Я растерялся. Понимал, что теряю все. Попросил время подумать, предложил выпить чаю и спокойно все обсудить.

– Когда добавили снотворное в чай?

– Когда она пошла в туалет. У меня с собой были мамины таблетки – она принимает сильное снотворное от бессонницы. Растолок несколько штук и высыпал в чашку.

– Сколько таблеток?

– Четыре или пять. Хотел, чтобы она заснула, а я тем временем забрал монеты и исчез.

– Но что-то пошло не так?

Петров тяжело вздохнул:

– Она выпила чай и через полчаса начала засыпать. Я открыл копилку, начал перекладывать монеты в сумку. Но она проснулась раньше, чем я ожидал.

– И что произошло?

– Увидела меня с монетами, поняла, что происходит. Начала кричать, звать на помощь. Я испугался, что услышат соседи.

– Чем вы ее ударили?

– Статуэткой с комода. Тяжелая такая, бронзовая. Она упала и больше не вставала.

В кабинете повисла тишина. Даже опытный следователь Орлов невольно поморщился, представляя картину преступления.

– А поджог, зачем устроили? – спросил он через минуту.

– Понял, что если найдут тело, а монеты пропали, то меня сразу заподозрят. Решил инсценировать несчастный случай – смерть при пожаре.

– Откуда взяли горючую смесь?

– Купил в гараже у знакомого. Сказал, что нужно сжечь старую мебель на даче. Смешал бензин с керосином, как он посоветовал.

– Как поджигали?

– Облил полы и мебель, особенно в районе кухни. Подумал, что будет похоже на взрыв газовой плиты. Поджег и быстро ушел.

– А монеты где спрятали?

– Дома, на чердаке. Хотел подождать, пока все успокоится, а потом постепенно продавать через интернет.

Орлов внимательно изучал лицо Петрова. Тот выглядел измученным и подавленным. Груз содеянного явно давил на него.

– Дмитрий Андреевич, вы раскаиваетесь в совершенном преступлении? – спросил следователь.

– Да, – тихо ответил Петров. – Я понимаю, что совершил ужасное дело. Если бы можно было все вернуть назад…

– Но вернуть нельзя. Мария Степановна Волкова мертва, а ее дом сгорел.

– Я знаю. И готов понести наказание.

Адвокат снова наклонился к клиенту:

– Максим Петрович, мой подзащитный полностью признает вину и готов возместить ущерб в рамках возможного. Просим учесть это при составлении обвинительного заключения.

– Это будет учтено, – кивнул следователь. – Но тяжесть преступления очень велика. Убийство с корыстными мотивами, уничтожение улик, мошенничество…

Допрос продолжался еще два часа. Петров подробно рассказал о каждом эпизоде своих преступных действий, ответил на все вопросы следствия. К концу дня его показания были полностью зафиксированы.

Через месяц дело поступило в суд. Судебное заседание проходило в Таганском районном суде под председательством опытного судьи Елены Владимировны Соколовой. Петров предстал перед судом по обвинению в убийстве, мошенничестве, подделке документов и умышленном уничтожении имущества.

В качестве свидетелей были вызваны сотрудники ЦКР: криминалист Кузнецов, эксперт-почерковед Романов, нумизмат Шестаков. Каждый из них подробно изложил результаты своих исследований.

– Коллекция представляет не только материальную, но и огромную историческую ценность, – заявил в суде Шестаков. – Это один из лучших собраний русских монет XIX – начала XX века, которые я видел за свою практику.

Прокурор Ирина Сергеевна Волкова потребовала для Петрова максимального наказания:

– Подсудимый совершил особо тяжкое преступление, убив беззащитную пожилую женщину из корыстных побуждений. Его действия отличались особой жестокостью и цинизмом. Прошу суд назначить наказание в виде пятнадцати лет лишения свободы.

Адвокат Белов в своей защитительной речи просил суд учесть признание вины и раскаяние подсудимого:

– Мой подзащитный не отрицает содеянного и искренне раскаивается. Преступление было совершено не по заранее обдуманному плану, а под влиянием сложившихся обстоятельств. Прошу назначить наказание в пределах санкции статьи, но с учетом смягчающих обстоятельств.

Последнее слово Петрова было кратким:

– Я признаю свою вину полностью. Прошу прощения у родных и близких Марии Степановны, если они есть. Готов понести любое наказание, которое определит суд.

После часового совещания судья Соколова огласила приговор:

– Учитывая тяжесть совершенного преступления, но принимая во внимание признание вины и активное способствование расследованию, суд приговаривает Дмитрия Андреевича Петрова к четырнадцати годам лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Коллекция монет, как и завещала Мария Волкова, была передана в Государственный исторический музей. Торжественная церемония передачи состоялась через неделю после вынесения приговора.

– Эта коллекция станет достойным памятником Марии Степановне Волковой и ее отцу, – сказал на церемонии директор музея Сорокин. – Она будет служить просвещению и науке, как и хотела последняя владелица.

Следователь Орлов, присутствовавший на церемонии, с удовлетворением наблюдал, как бесценные монеты размещают в музейной витрине. Справедливость восторжествовала.

– Еще одно дело закрыто, – сказал он криминалисту Кузнецову. – Жаль только, что это не вернет жизнь Марии Степановне.

– Но ее последняя воля исполнена, – ответил Кузнецов. – И преступник понес заслуженное наказание. Большего мы сделать не можем.

А в исправительной колонии строгого режима в Тульской области начал отбывать наказание Дмитрий Петров. Четырнадцать лет – долгий срок для размышлений о содеянном. Возможно, за это время он действительно переосмыслит свою жизнь и больше никогда не решится на преступление.

Дело "Копилка" было закрыто. Но работа сотрудников ЦКР продолжалась – каждый день приносил новые вызовы, новые преступления, новые загадки, которые предстояло разгадать. И каждый раз они делали все возможное, чтобы восстановить справедливость и защитить невинных.

Коллекция Степана Волкова нашла свой дом в музее, где ею могут любоваться тысячи посетителей. А память о Марии Степановне Волковой – скромной женщине, ставшей жертвой человеческой алчности, – будет жить в этих бесценных монетах, каждая из которых хранит частицу истории нашей страны.

Двойник

Глава 1: Труп без лица

Промозглый октябрьский ветер гнал по улицам Москвы пожелтевшие листья и мусор, когда патрульная машина подъехала к заброшенному зданию бывшего научно-исследовательского института на окраине Сокольников. Вызов поступил в дежурную часть в половине седьмого утра от бездомного по кличке Рыжий, который искал в подвале убежище от холода и наткнулся на то, что заставило его протрезветь мгновенно.

Старший лейтенант Петр Кравцов спустился по скрипучим деревянным ступеням в подвал, освещая путь фонариком. Запах плесени, сырости и чего-то еще, неприятного и въедливого, ударил в ноздри. В дальнем углу подвала, рядом со старой котельной, лежало то, что когда-то было человеком.

– Господи, – пробормотал молодой сержант Иванов, прикрывая нос рукой. – Что это с ним сделали?

Кравцов внимательно осмотрел место происшествия, не нарушая периметр. Мужчина лежал на спине, руки раскинуты в стороны. Одет он был в темный костюм неплохого качества, белую рубашку и коричневые кожаные ботинки. Но вместо лица зияла страшная, обожженная масса ткани.

– Немедленно оцепляем территорию, – скомандовал Кравцов. – И вызывай следственную группу. Это определенно убийство.

Через час к заброшенному зданию подъехали машины ЦКР – Центра криминалистических исследований. Из первой машины вышел детектив Михаил Андреевич Орлов, мужчина сорока пяти лет с проницательными серыми глазами и седоватыми висками. За двадцать лет работы в милиции, а потом в полиции, он повидал многое, но каждое новое дело все равно требовало максимальной концентрации и профессионализма.

Следом вышла группа экспертов во главе с Виктором Павловичем Сергеевым, ведущим специалистом ЦКР по медицинской криминалистике. Сергеев был невысоким, плотным мужчиной пятидесяти лет, с внимательными карими глазами за очками в тонкой оправе. Его сопровождали техник-криминалист Елена Попова и фотограф Андрей Смирнов.

– Что у нас здесь? – спросил Орлов у Кравцова, надевая защитные перчатки и бахилы.

– Труп мужчины, примерно тридцать-сорок лет. Лицо полностью обезображено, похоже на химический ожог. Документов при нем нет, карманы пусты. Нашел его местный бомж около шести утра.

– Понятно. Виктор Павлович, можете приступать к работе?

Сергеев молча кивнул и начал спускаться в подвал, неся с собой чемодан с инструментами. Его движения были четкими и отработанными – за плечами у эксперта было более тысячи исследований мест преступлений.

В подвале Сергеев включил мощный переносной прожектор и внимательно осмотрел тело, не касаясь его.

– Андрей, зафиксируй все с разных ракурсов, – обратился он к фотографу. – Особое внимание уделите повреждениям лица и положению конечностей.

Щелканье затвора заполнило подвал. Смирнов методично фотографировал место преступления, труп, следы на полу, все предметы поблизости.

– Михаил Андреевич, – позвал Сергеев, – посмотрите сюда. Видите эти следы на полу? Похоже, тело перетаскивали. Первоначально убийство произошло не здесь.

Орлов присел рядом с экспертом. На бетонном полу действительно были заметны темные потеки и царапины.

– А что с лицом? – спросил детектив.

– Химический ожог. Судя по характеру повреждений, использовалась концентрированная кислота. Серная или соляная. Воздействие было посмертным – нет признаков болевого шока, который был бы при жизни.

– То есть сначала убили, а потом изуродовали лицо?

– Именно. Причина смерти, предварительно, – удар тупым предметом по голове. Видите эту вмятину на черепе? – Сергеев осторожно указал на область затылка. – Но точное заключение дам после вскрытия.

Елена Попова тем временем исследовала пространство вокруг трупа с помощью лупы и ультрафиолетовой лампы, ища улики.

– Виктор Павлович, здесь что-то есть, – позвала она эксперта. – Под трубой, в углу.

Сергеев подошел к ней и наклонился. На полу лежали обрывки фотографии, частично обгоревшие по краям.

– Осторожно собери все фрагменты, – распорядился он. – В лаборатории попробуем восстановить изображение.

– Что еще можете сказать о погибшем? – спросил Орлов, наблюдая за работой экспертов.

– Мужчина среднего телосложения, рост около ста семидесяти пяти сантиметров. Хорошо сложен, руки ухоженные, без мозолей – не занимался физическим трудом. Костюм дорогой, заграничного производства. Обувь тоже качественная, итальянская, недавно начищенная.

– Состоятельный человек?

– Похоже на то. Или, по крайней мере, следящий за внешним видом. Видите часы? – Сергеев указал на запястье покойного. – Швейцарские, стоят не менее пятидесяти тысяч рублей.

– Странно, что грабители не взяли часы, – заметил Орлов.

– Это не ограбление, Михаил Андреевич. Цель была другая – скрыть личность жертвы. Уничтожение лица, отсутствие документов… Кто-то очень не хотел, чтобы мы узнали, кто это.

Работа экспертов продолжалась еще полтора часа. Они тщательно исследовали каждый сантиметр подвала, собирали образцы пыли, фиксировали отпечатки пальцев на всех поверхностях, которых могли касаться.

– Любопытно, – пробормотал Сергеев, исследуя ладони покойного. – Отпечатки пальцев целы. Если убийца хотел скрыть личность, почему не уничтожил их тоже?

– Может быть, не знал о дактилоскопических базах данных? – предположила Попова.

– Сомневаюсь. Человек, который так тщательно спланировал уничтожение лица, должен понимать современные методы идентификации.

К полудню тело было готово к транспортировке в морг для детального исследования. Орлов поднялся из подвала и вышел на улицу, где его ждал оперативник Сергей Волков – высокий, худощавый мужчина тридцати лет с энергичными движениями.

– Что удалось выяснить о здании? – спросил Орлов.

– Это бывший НИИ микробиологии, закрыт пять лет назад. Формально принадлежит городу, но за это время несколько раз переходил из рук в руки. Последний год здесь никого нет, кроме бомжей и наркоманов.

– Охрана есть?

– Формально да, но ЧОП работает спустя рукава. Последний обход был три дня назад.

– Опросили соседей?

– Опрашиваю. Пока никто ничего подозрительного не видел. Хотя одна старушка из дома напротив говорит, что вчера вечером видела возле здания машину.

– Какую?

– Темную, иномарку. Номера не запомнила, но сказала, что стояла минут десять, потом уехала.

– Хорошо, продолжай опрос. И проверь камеры наблюдения в радиусе километра от здания.

В это время из подвала вынесли тело в черном мешке. Сергеев шел рядом с носилками, контролируя процесс.

– Виктор Павлович, когда будут результаты вскрытия? – спросил Орлов.

– К вечеру. Но предварительные выводы могу сделать уже сейчас. Смерть наступила от черепно-мозговой травмы вчера вечером, между семью и девятью часами. Удар был нанесен тяжелым предметом с тупой поверхностью – молотком, монтировкой или чем-то подобным.

– А кислота?

– Воздействие кислотой произошло позже, возможно, через несколько часов после смерти. Цель – сделать невозможным опознание по лицу.

– Получается, убийца довольно хладнокровно планировал свои действия?

– Именно. Сначала убийство, потом обезображивание лица, перемещение тела в подвал. Все это требует времени и присутствия духа.

Орлов задумчиво кивнул. Дело обещало быть непростым.

В лаборатории ЦКР эксперт Наталья Воронцова готовила образцы для ДНК-анализа. Светловолосая женщина сорока лет, она считалась одним из лучших генетиков в московской криминалистике. Ее лаборатория была оснащена самым современным оборудованием, позволяющим проводить сложнейшие исследования.

– Виктор Павлович, – обратилась она к Сергееву, – образцы готовы. ДНК-анализ будет готов завтра к обеду.

– Отлично. А что с отпечатками пальцев?

– Уже пробиваю по базе данных. Если этот человек когда-либо проходил дактилоскопирование – на военкомате, при получении загранпаспорта, или у него была судимость – мы его найдем.

Тем временем в другой части лаборатории техник Андрей Крылов работал с обрывками фотографии, найденными на месте преступления. Используя специальное программное обеспечение, он пытался восстановить изображение по фрагментам.

– Что видишь? – спросил подошедший Орлов.

– Пока немного, – ответил Крылов, не отрываясь от монитора. – Но уже ясно, что на фото были двое – мужчина и женщина. Мужчина в темном костюме, похожем на тот, в котором нашли покойного. Женщина – только рука видна, с обручальным кольцом.

– Семейное фото?

– Возможно. Или свадебное. По качеству бумаги и цветопередаче фото недавнее, не старше года.

– Сможешь полностью восстановить?

– Попробую. Нужно время и немного удачи.

К концу рабочего дня у Орлова было понимание общей картины произошедшего, но личность жертвы оставалась загадкой. Мужчина средних лет, хорошо одетый, без документов, с обезображенным лицом. Убит ударом по голове, после чего лицо изуродовали кислотой, а тело перевезли в заброшенный подвал.

– Классическое убийство с сокрытием личности жертвы, – размышлял детектив вслух, сидя в своем кабинете. – Но зачем? Что такого знала или мог рассказать этот человек, что его решили не просто убить, но и сделать неузнаваемым?

На столе лежали фотографии с места происшествия, предварительное заключение Сергеева, показания свидетелей. Пока что это была лишь мозаика отдельных фактов, не складывающихся в цельную картину.

Телефонный звонок прервал размышления Орлова.

– Михаил Андреевич, – сообщила Наталья Воронцова, – у меня есть результаты по отпечаткам пальцев.

– Слушаю.

– Совпадение найдено. Алексей Владимирович Морозов, тридцать четыре года, программист. Дактилоскопировался при получении загранпаспорта три года назад.

– Отлично! Есть адрес?

– Да. Зелёный проспект, дом двенадцать, квартира сорок семь.

– Спасибо, Наталья. Завтра с утра поеду к нему домой.

Орлов отложил трубку и почувствовал удовлетворение. Первая зацепка найдена. Алексей Морозов – теперь у дела есть имя и адрес. Завтра начнется настоящая работа по восстановлению последних дней жизни погибшего, поиску мотивов и, в конечном итоге, убийцы.

Но детектив еще не знал, какие сюрпризы приготовило ему это дело. Алексей Морозов был только началом запутанной истории, в которой реальность окажется намного сложнее, чем можно было предположить.

За окном опускались сумерки, а в лаборатории ЦКР продолжалась кропотливая работа экспертов. Каждая улика, каждый анализ приближали к разгадке тайны человека без лица, найденного в заброшенном подвале.

Глава 2: Опознание по ДНК

Утро второго дня расследования началось с телефонного звонка в половине седьмого. Детектив Михаил Орлов, еще не до конца проснувшись, снял трубку и услышал взволнованный голос Натальи Воронцовой.

– Михаил Андреевич, вам нужно срочно приехать в лабораторию. У меня есть результаты ДНК-анализа, и это… это что-то невероятное.

– Что случилось, Наталья?

– Лучше увидите сами. Это нужно обсудить лично.

Орлов взглянул на часы – 6:30 утра. Эксперт работала всю ночь напролет, что означало нечто экстраординарное.

– Буду через час, – сказал он и отключился.

В лаборатории ЦКР царила обычная утренняя тишина. Большинство экспертов еще не прибыли на работу, но в генетическом отделе горел свет. Наталья Воронцова сидела за компьютером, окруженная распечатками и пробирками. Ее обычно аккуратная прическа была растрепана, а глаза покраснели от бессонной ночи.

– Показывайте, что у вас, – сказал Орлов, садясь напротив.

– Смотрите, – Наталья развернула к нему монитор. – Это генетический профиль нашего погибшего. Двадцать маркеров, полная характеристика.

На экране отображалась таблица с цифрами и буквенными обозначениями – генетический код человека, уникальный как отпечатки пальцев.

– И что показал поиск по базе данных?

– Вот тут начинается самое интересное. – Наталья открыла другое окно. – Стопроцентное совпадение. Алексей Владимирович Морозов, тридцать четыре года, программист. ДНК был сдан три года назад при устройстве на работу в крупную IT-компанию для медицинского обследования.

– Отлично. Значит, личность установлена окончательно.

– Подождите, – Наталья покачала головой. – Вчера вечером я решила дополнительно проверить данные. Пробила через различные базы – налоговую, медицинскую, паспортную.

– И что?

– Алексей Морозов жив. Более того, он вчера был на работе до семи вечера. У меня есть данные с его электронного пропуска.

Орлов почувствовал, как по спине пробежал холодок:

– Что вы имеете в виду?

– То, что говорю. Человек, чей труп мы исследуем, генетически идентичен Алексею Морозову. Но сам Алексей Морозов жив-здоров и работает программистом в компании "ТехноСофт".