Темные финансы. Неликвидность и авторитаризм на окраинах Европы

26

Tsing A. Inside the Economy of Appearances // Public Culture. 2000. 12. № 1. Р. 127. В то время как антропологи с особым вниманием описывали, как финансовые неудачи мобилизуются, чтобы подчеркнуть почти магическое могущество частных предпринимателей (см. Bear L. Capitalist Divination: Popularist Speculators and Technologies of Imagination on the Hooghly River // Comparative Studies of South Asia, Africa and the Middle East. 2015. 35. № 3. Р. 409), случай Македонии демонстрирует определяющую роль неликвидности в возникновения целого политического режима – скоординированного, структурированного и организованного.

27

Поскольку я сопровождал рабочих и менеджеров на стройплощадке не менее 12 часов в сутки, я решил не заполнять собой то (немногое) время, которое у них оставалось для семей. Книга опирается в основном на вторичную информацию о домашних финансовых практиках и потреблении. Если мы собирались вместе в праздничной обстановке, то скорее как коллеги и друзья, вне рамок исследования.

28

Fisher M. Wall Street Women. Durham, NC: Duke University Press, 2012. P. 95–119.

29

См. Грамши А. Тюремные тетради. Часть 1. М.: Политиздат, 1991. См. также Pitluck A. Z., Mattioli F., Souleles D. Finance Beyond Function: Three Causal Explanations for Financialization // Economic Anthropology. 2018. 5. № 2. Р. 157–171; Crehan K. Gramsci’s Common Sense. Durham, NC: Duke University Press, 2016.

30

В этой книге размышление о практике не означает понимания социального действия через культурные, а не экономические структуры, как это, по-видимому, делает Дэвид Гребер (Гребер Д. Долг: первые 5000 лет истории. М.: Ad Marginem, 2015). Вместо этого мой подход всерьез принимает марксистское утверждение, что капитал, и в особенности финансовый капитал, является по своей сути социальным отношением (Blim M. Made in Italy: Small-Scale Industrialization and Its Consequences. New York: Praeger, 1990; Mintz S. Sweetness and Power: The Place of Sugar in Modern History. London: Penguin Books, 1985; Shaikh A. Capitalism: Competition, Conflict, Crises. Oxford: Oxford University Press, 2016).

31

См. Appel H. Occupy Wall Street and the Economic Imagination // Cultural Anthropology. 2014. 29. № 4. Р. 602–625; Kurtović L., Hromadžić A. Cannibal States, Empty Bellies: Protest, History and Political Imagination in Post-Dayton Bosnia // Critique of Anthropology. 2017. 37. № 3. Р. 262–296.

32

В постсоциалистический период произошло возрождение натуральной оплаты сделок и услуг (Rogers D. Moonshine, Money, and the Politics of Liquidity in Rural Russia // American Ethnologist. 2005. 32. № 1. Р. 63–81).

33

Verdery K. What Was Socialism, and What Comes Next? Princeton, NJ: Princeton University Press, 1996; Humphrey C. The Unmaking of Soviet Life: Everyday Economies After Socialism. Ithaca, NY: Cornell University Press, 2002.

34

Shevchenko O. Crisis and the Everyday in Postsocialist Moscow. Bloomington: Indiana University Press, 2008. P. 15–34.

35

См. Brković Č. Managing Ambiguity: How Clientelism, Citizenship and Power Shape Personhood in Bosnia and Herzegovina. New York: Berghahn Books, 2017. P. 37–56.

36

См. Monova M. «We Don’t Have Work. We Just Grow a Little Tobacco»: Household Economy and Ritual Effervescence in a Macedonian Town // Economy and Ritual in Postsocialist Times / Ed. by S. Gudeman, C. Hann. New York: Berghahn Books, 2015. Р. 160–190.

37

По сей день Греция заявляет, что название «Македония» относится к ее северному региону. Чтобы разрешить это затруднение, Македония в 2019 году изменила название на «Северная Македония». Поскольку в книге я обращаюсь к фактам, имевшим место до переименования, я использую название «Македония», которое в то время было закреплено в конституции страны.

38

Jansen S. After the Red Passport: Towards an Anthropology of the Everyday Geopolitics of Entrapment in the EU’s «Immediate Outside» // Journal of the Royal Anthropological Institute. 2009. 15. № 4. Р. 815–832.

39

Vangelov O. Stalled European Integration, the Primordialization of Nationalism, and Autocratization in Macedonia between 2008 and 2015 // Intersections: East European Journal of Society and Politics. 2017. 3. № 4. Р. 17–40.

40

Mojsoska-Blazevski N. Supporting Strategies to Recover from the Crisis in South Eastern Europe, Country Assessment Report: The Former Yugoslav Republic of Macedonia. Budapest: International Labour Organization, 2011. P. 17.

41

Langley P. The Performance of Liquidity in the Subprime Mortgage Crisis // New Political Economy. 2010. 15. № 1. Р. 71–89. P. 77.

42

Nesvetailova A. Financial Alchemy in Crisis: The Great Liquidity Illusion. Chicago: University of Chicago Press, 2010. P. 75.

43

Брюс Г. Каррутерс и Артур Л. Стинчкоумб (Carruthers B. G., Stinchcombe A. L. The Social Structure of Liquidity: Flexibility, Markets, and States // Theory and Society. 1999. 28. № 3. P. 353–382) полагают, что неликвидность является «вопросом социологии знания» (P. 353), поскольку она делает возможными «уловки равнодушия» (Wigan D. Financialisation and Derivatives: Constructing an Artifice of Indifference // Competition & Change. 2009. 13. № 2. Р. 157–172), с помощью которых трейдеры могут обменивать несопоставимые объекты как равные (см. также Pitluck A. Z. Watching Foreigners: How Counterparties Enable Herds, Crowds, and Generate Liquidity in Financial Markets // Socio-Economic Review. 2014. 12. № 1. Р. 5–31; Nesvetailova A. Financial Alchemy in Crisis: The Great Liquidity Illusion. Chicago: University of Chicago Press, 2010). Случай Македонии, однако, свидетельствует о том, что неликвидность может быть истолкована не как объект познания, а как властные отношения, в которых местные акторы эксплуатируют глобальные противоречия для достижения разнообразных целей.