Проклятие короны

Жан не повернул головы. Не дрогнул. Но увидел. Слуга – молодой, бледный, с шрамом на щеке – подносил вино к столу герцога Бургундского. Его рука действительно дрожала. А взгляд – бегал по залу, как у загнанного зверя.

Жан сделал вид, что чихает – прикрыл кубок рукой – и незаметно перелил половину вина в салфетку, спрятанную в рукаве. Затем, с улыбкой, сделал вид, что пьёт – лишь слегка коснулся губами края кубка.

– За Францию! – провозгласил он, опуская кубок.

Зал взорвался аплодисментами. Все залпом осушили чаши.

Жан поставил кубок на стол. Пустой – для глаз. Полупустой – для правды.

Но тут – крик.

Со стороны герцога Бургундского. Мужчина в богатом камзоле схватился за горло, глаза вылезли из орбит, лицо посинело. Он рухнул на стол, опрокинув блюда, разбив хрусталь. Вино из его кубка – тёмное, густое – растеклось по скатерти, как кровь.

– Отрава! – завопил кто-то.

– Убийство! – закричал другой.

Зал взорвался. Дамы визжали. Рыцари хватались за мечи. Слуги бросались к дверям.

Жан не двинулся. Он смотрел на труп герцога – и на своё вино. Оно осталось нетронутым. А должно было быть наоборот.

Кто-то подменил кубки.

Кто-то хотел, чтобы умер герцог – а не король.

Зачем?

– Схватить слугу! – рявкнул канцлер.

Но слуга с дрожащей рукой уже исчез. Как тень. Как призрак.

– Ваше Величество, – прошипел кардинал, наклоняясь к Жану, – вы чудом избежали смерти. Или… кто-то вас спас?

Жан посмотрел на него. Прямо. Без страха.

– Я не избегаю смерти, дядя. Я вызываю её на бой.

Кардинал улыбнулся. Шире. Холоднее.

– Тогда вы – достойный сын своего дома. Даже если это дом проклятых.

В этот момент Изабелла, незаметно подойдя, положила ему на колени сложенный лист пергамента. Жан спрятал его под мантией.

Позже, в покоях, он развернул записку.

«Кубки подменили не для того, чтобы убить тебя. А чтобы убить герцога – и обвинить тебя. Ты должен был выпить из его кубка. Но ты не пил. Теперь все думают: ты знал. Ты – убийца. Завтра соберут совет. Тебя обвинят. И предложат отречься. Не соглашайся. В библиотеке кардинала – Книга Теней. Там – имена всех, кто связан с казнью твоей матери. И способ снять проклятие. Приходи в полночь. Я отвлеку стражу.»

Жан смял записку. Бросил в камин. Смотрел, как пламя пожирает слова.

Он был не просто королём.

Он был пешкой в игре, где все – короли.

Но он – последний Валуа.

И он не сдастся.

Даже если придётся сжечь весь дворец.

Даже если придётся самому стать проклятием.

Глава V. Книга Теней

Та же ночь. Полночь. Библиотека кардинала. Дворец Сен-Поль.

Луна, бледная и безучастная, смотрела в высокие витражные окна библиотеки, будто наблюдала за последней попыткой смертных отменить рок. Воздух внутри был густым – от пыли, от запаха пергамента, от тяжести веков, спрятанных между полок. Сотни фолиантов, свитков, гравюр, запечатанных в свинце шкатулок – всё это хранило не знания. Тайны. И не просто тайны – грехи.

Жан стоял у двери, прислушиваясь. За его спиной – Изабелла, в тёмном плаще, с кинжалом в руке и решимостью в глазах. Она знала дворец лучше, чем любой стражник. Знала, где скрипят половицы. Где мерцают факелы. Где не ходят по ночам – потому что боятся.

– Ты уверен? – прошептала она. – Если нас поймают здесь…

– …меня обвинят в кощунстве, краже и, возможно, новом отравлении, – закончил Жан. – А тебя – в измене и колдовстве. И сожгут. Как её.

Он не сказал «мать». Не мог. Слово застревало в горле, как шип розы.

– Тогда двигайся тише, чем тень, – сказала Изабелла, скользнув вперёд.

Она знала, где искать. За третьей колонной, под фреской с изображением Архангела Михаила, поражающего дракона, – потайная ниша. Только три человека знали о ней: кардинал, его покойный секретарь… и Элоиза де Монвер.

– Она работала здесь, – прошептала Изабелла, проводя рукой по камню. – Переписывала хроники. Читала запретные тексты. Именно здесь она нашла Книгу Теней. И именно здесь – спрятала её обратно, перед арестом.

Жан коснулся стены. Холодная. Живая. Как будто камень помнил её руки.

– Как открыть?

Изабелла вложила в его ладонь ключ – тот самый, что дала ему днём.

– Не вставляй. Приложи. И скажи: «Sanguis ultimi».

– Кровь последнего?

– Да. Это – пароль. И пророчество.

Жан прижал ключ к камню. Прошептал слова.

Камень дрогнул. Тихо. Почти неслышно. Затем – щелчок. Часть стены отъехала внутрь, открывая узкую щель – едва шире плеча.

Изабелла первой скользнула внутрь. Жан – за ней.

За стеной – не сокровищница. Не золото. Не драгоценности.

А одна книга.

Лежала на каменном постаменте, под стеклянным колпаком, инкрустированным серебряными рунами. Переплёт – из чёрной кожи, неизвестного зверя. Застёжки – из кости. На обложке – выжженный символ: перевёрнутая корона, опоясанная змеёй, кусающей собственный хвост.

– Liber Umbrarum, – прошептала Изабелла. – Книга Теней.

Жан подошёл. Осторожно снял колпак. Воздух внутри пах пеплом и кровью. Как будто книга хранила не слова – а души.

Он открыл первую страницу.

Текст был написан на языке, которого он не знал – ни латыни, ни греческого, ни еврейского. Буквы извивались, как змеи. Слова пульсировали, будто живые.

– Что это? – прошептал он.

– Язык Древних. Язык Проклятий, – ответила Изабелла. – Я знаю немного. Мать учила меня… на случай, если однажды придёт последний.

Она наклонилась над страницей. Пальцы её дрожали – не от страха, а от волнения.

– Здесь… имена. Все, кто подписал приказ о казни. Кто стоял на площади. Кто молчал. Кто предал. – Она перевела: – «Филипп Валуа. Этьен де Монлюи. Пьер де Клермон. Робер д’Артуа…»

Жан сжал кулаки. Это были его отец. Его дядя. Его канцлер.

– А это? – он указал на следующую строку.

Изабелла замерла. Прочитала. Побледнела.

– «Проклятие не снимается мольбой. Не снимается золотом. Не снимается временем. Оно снимается только кровью последнего Валуа… и жертвой, равной королю по крови и духу».

– Что значит – жертва, равная королю?

– Не знаю… – прошептала она. – Но дальше… обряд.

Она перевела:

«Когда луна станет чёрной, а звёзды закроют глаза, пусть последний Валуа возьмёт Кровавую Розу и Книгу Теней. Пусть встанет на то место, где пепел стал землёй, а крик – тишиной. Пусть прольёт свою кровь на страницы. И пусть принесёт в жертву того, кто любит его больше жизни… или того, кого он любит больше жизни. Иначе – проклятие усилится. И поглотит не только род, но и землю».

Жан почувствовал, как холод поднимается от пяток к сердцу.

– Они хотят, чтобы я пожертвовал кем-то? Кем? Тобой?

– Возможно, – сказала она, не отводя глаз. – Или… собой. «Того, кого он любит» – может быть и он сам. Жертва должна быть добровольной. И равной. Я – не королева. Не принцесса. Я – никто. Моя кровь не остановит проклятие.

– Тогда что? – Жан схватил книгу. – Я должен убить себя? Или тебя? Это безумие!

– Нет, – сказала Изабелла. – Это условие. Проклятие – не просто магия. Это договор. Заключённый кровью. Его можно переписать. Но цена… всегда высока.

Она перевернула страницу.

И замерла.

– Что? – спросил Жан.

– Здесь… другое. Предупреждение. – Она прочитала вслух, медленно, с дрожью: – «Остерегайся Того, кто носит лицо друга, но душу палача. Он придёт в час отчаяния. Он предложит спасение. Он знает, как сломать проклятие… но сломает тебя первым».

Жан посмотрел на неё.

– Кто это? Кардинал?

– Не знаю… – прошептала она. – Но он уже здесь.

Внезапно – шаги. Медленные. Уверенные. Эхом отдавались в каменных коридорах.

– Кто-то идёт, – прошептал Жан.

– Не просто кто-то, – сказала Изабелла, гася свечу. – Он.

Дверь в библиотеку скрипнула.

В проёме – силуэт. Высокий. В кардинальской мантии. Но не один.

За ним – трое стражников Тайной Стражи – с обнажёнными клинками. И… четвёртый. В железной маске, без глаз, без рта. Только прорези. И руки – в перчатках, покрытых странными символами.

– Ах, племянник, – раздался голос кардинала. Мягкий. Почти ласковый. – Я знал, что ты придёшь. Ты – сын своей матери. Любопытный. Отважный. Глупый.

Жан не отступил. Он стоял над книгой, как над мечом.

– Ты знал, что она здесь? – спросил он.

– Я положил её сюда. После её смерти. Я хотел, чтобы ты нашёл. Чтобы ты прочитал. Чтобы ты понял: ты не можешь победить проклятие. Ты можешь только использовать его.

– Зачем? – прошипел Жан. – Зачем ты всё это устроил? Зачем сожгли мою мать?

Кардинал улыбнулся.

– Потому что она знала правду. Правду, что ты – не последний Валуа. Ты – не настоящий наследник. Трон должен был достаться другому. Её сыну. Моему сыну.

Жан пошатнулся.

– Что?

– Да, – прошептал кардинал. – Элоиза де Монвер… была моей женой. До того, как стала ведьмой. До того, как стала твоей матерью. Ты – не сын короля. Ты – сын предательства. И проклятие – не на тебе. Оно – на нём. На Филиппе. На всей лжи, что построила этот трон.

Он кивнул человеку в маске.

– Покажи ему, сын.

Человек в маске поднял руку. Снял перчатку. На ладони – тот же символ, что на обложке книги. Перевёрнутая корона.

Затем – снял маску.

Жан узнал это лицо.

То же, что он видел в зеркале.

То же, что было у Элоизы.

То же, что у него самого.

– Брат?.. – прошептал Жан.

– Старший брат, – сказал юноша. – Тот, кого должны были короновать. Тот, кого спрятали. Тот, ради кого всё начиналось.

Кардинал поднял руку.

– Схватить их. Книгу – ко мне. А их… оставить в библиотеке. Навсегда.

Стражники двинулись вперёд.

Но Изабелла уже выхватила кинжал.

– Беги, Жан! – крикнула она. – С книгой! Я задержу их!

– Нет! – крикнул он.

– Это приказ будущего короля! – рявкнула она, впервые повысив голос.

И бросилась на стражников.

Жан схватил книгу. Бросился к потайной двери. Последнее, что он увидел – как Изабелла, огненные волосы развеваются, как знамя, вонзает кинжал в горло первому стражнику.

А за спиной – смех кардинала.

– Беги, племянник! Беги! Проклятие ждёт тебя в конце пути!

Глава VI. Монах из тени прошлого

Та же ночь. Подземелья дворца Сен-Поль.

Каменные своды давили, как крышка гроба. Воздух был сырым, тяжёлым, пропитанным запахом плесени, крови и страха. Жан бежал, прижимая к груди Книгу Теней, словно она была живым существом – и, возможно, так оно и было. За спиной – стоны Изабеллы. Она едва держалась на ногах, опираясь на его плечо, её плащ пропитался кровью, но глаза – горели. Не от боли. От ярости.

– Остановись… – прохрипела она. – Я… не могу…

Жан опустил её на холодный камень у развилки тоннелей. Достал флягу с водой. Промокнул рану на её плече – глубокий порез от меча стражника. Она стиснула зубы, не вскрикнув.

– Почему ты это сделала? – спросил он, не глядя на неё. – Ты могла бежать. Ты могла спрятаться. Ты должна была.

– Потому что ты – последняя надежда, – прошептала она. – Не трона. Правды. И если ты умрёшь – правда умрёт с тобой. А я… я обязана ей. Моей матери.

Жан кивнул. Он больше не спорил. Он верил ей. Как никогда раньше.

Внезапно – шорох. Не за спиной. Спереди. Из тьмы левого тоннеля.

Жан выхватил кинжал. Изабелла сжала его руку.

– Не нападай… – прошептала она. – Послушай.

Из тьмы появилась фигура.

Не стражник. Не придворный. Монах.

В рваной сутане, с капюшоном, натянутым на лицо, с деревянным посохом, украшенным медной змеёй, обвивающей крест. На шее – медальон с выгравированным символом: перевёрнутая корона, опоясанная змеёй – тот же, что на обложке Книги Теней.

Он шёл медленно. Без страха. Без оружия. Как будто знал – его не тронут.

– Кто ты? – крикнул Жан, поднимая кинжал. – Один из них? Шпион кардинала?

Монах остановился в трёх шагах. Медленно снял капюшон.

Лицо его было старым – глубокие морщины, как трещины на древнем пергаменте. Глаза – серые, почти бесцветные, но видящие. Видящие насквозь.

– Я – брат Амвросий, – сказал он. Голос его был тихим, но заполнил всё подземелье, как колокольный звон в пустом соборе. – Последний из ордена Стража Пепла. Мы служили не церкви. Не королям. Мы служили памяти. И истине.

– Что тебе нужно? – спросил Жан, не опуская кинжала.

– Тебе, – ответил монах. – Тебе – правда. Тебе – прошлое. Тебе – происхождение Валуа. То, что скрыли от тебя. То, что сожгли вместе с твоей матерью.

Жан замер.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я был там. На площади Грев. Я стоял в толпе. Я видел, как она смотрела на короля. Я слышал её проклятие. И я записал каждое слово. – Он указал на книгу в руках Жана. – Эта книга – лишь копия. Оригинал – у меня. В склепе под аббатством Святого Мартина. Там – всё. Имена. Даты. Кровь.

– Зачем ты пришёл? – спросила Изабелла, с трудом поднимаясь. – Чтобы помочь? Или предать?

Монах посмотрел на неё. Долго. Почти с… жалостью.

– Ты – дочь Элоизы. Но не от кардинала. Ты – от другого. От того, кого убили в первую очередь. От настоящего отца Жана.

Жан и Изабелла переглянулись. В глазах – шок.

– Что?.. – прошептал Жан.

– Ты не сын Филиппа, – сказал монах. – И не сын кардинала. Ты – сын Гийома де Монвера. Барона из Лангедока. Мужа Элоизы. Человека, которого убили за три дня до твоего рождения. Его голову принесли королю как доказательство. Его тело – сожгли без молитвы.

– Но… кардинал сказал…

– Кардинал лжёт, – перебил монах. – Он хотел тебя. Хотел трон. Он подменил младенца. Подсунул тебя Филиппу, сказав, что ты – его сын от Элоизы. А настоящего сына Гийома… спрятал. И воспитал как оружие. Как мстителя. Как… того, кто носит твоё лицо.