Розы Эдема

В проёме мелькнула безвольная фигура её тени-носильщика. Он развернулся и замер, уставившись в противоположную стену.

– Достаточно хорошо, – одобрила Файя, показав незнакомый жест.

Ортан сел на кровать, уступая место неожиданной гостье. Файя прикрыла дверь и повернулась к нему, деловито уперев руки в бока. Её большие глаза блестели в тусклом свете световязи. Они смотрели друг на друга так долго, что Ортан решился кашлянуть и чуть ли не сказать слова, но она заговорила первой:

– Кто знает силу слов – немногословен. Настоящий мужчина. Не переживай, если ты переживаешь, – Таут научил меня заполнять паузы для двоих. Меня зовут Эш-Файя, а ты Ортан, верно?

Он чувствовал себя истощённым после вспышки ярости, но всё равно решил выжать из себя крупицу вежливости:

– Ортан. Ортан-сын-Стелла. А твой матроним?

– У нас в Зазаре так не принято, – отмахнулась она, но затем серьёзно задумалась, потирая подбородок. – Хотя… «Файя» – это имя праматери рода. Так что в каком-то смысле принято. – Она улыбнулась, найдя что-то новое в привычном.

– Значит, тебя называть Эш? – спросил он, сам не зная, зачем это делает. Зачем поддерживает разговор. Ему бы сейчас лежать, уставившись в пустоту, но это было бы невежливо по отношению к женщине, даже неблагословенной.

– Да. А тебя тогда я буду называть «Орт»?

– Нет! – неожиданно для всех рявкнул Ортан. – Нет, – повторил он уже спокойнее, пытаясь загладить вспышку.

Эш подпрыгнула от испуга и выставила вперёд ладони в примирительном жесте:

– Ладно, ладно! Не знала, что это так важно для тебя. Мужчины и их горячая кровь… Но я не потрачу так уж много времени своей жизни на твоё полное имя. Всего две буквы. Хотя, если будем много говорить, может, и наберётся пара часов.

Ортан не ответил. Поток её сознания не требовал ответа. Учитывая скорость и объём её речи, она совсем не берегла время своей жизни. Эта мысль, или тот факт, что он впервые за долгое время разговаривал с человеком, желавшим с ним общаться, или всё вместе, заставила его неожиданно ухмыльнуться.

– Что? – Эш заметила ухмылку и замерла, пытаясь понять её причину. Провалившись, она решила проверить Таута и заглянула за дверь. Он всё так же выполнял важную миссию по слежке за стеной. Девушка вернулась к диалогу. – Я зачем пришла? Ты не спрашивал, а я весь наш мысленный разговор на этом вопросе построила. Вот, задала тогда сама. Или ты хотел это сделать?

– Пожалуйста. Я даже благодарен был бы, если бы ты взяла на себя большую часть нашего разговора.

– Серьёзно? Или это сарказм? Хотя в любом случае, мне следует уже начать, – Эш нервно хихикнула, но тут же выдохнула и стала серьёзной (как и Ортан в своей предыдущей фразе): – Хочу узнать о магии. Всё, что можешь рассказать. Как она… чувствуется. Как работает. Что ты там изучаешь. Всё, – забрав ещё больше воздуха из комнаты, она продолжила ещё быстрее: – Теперь по плану разговора ты скажешь, что я не могу её применять, ни мужскую, ни женскую, так зачем она мне нужна? Давай пропустим это пыточное заклятье в моей ране, мы ведь эту информацию оба знаем. Я не могу колдовать – но я могу знать, – в её голосе прозвучала сталь, удивительная для такой хрупкой девушки с таким умягчающим слова акцентом. – А знание – это тоже своего рода магия, правда? Я думаю, можно совершать открытия, просто понимая теорию. Да даже легче, не тратя время на практику!

Ортана ошеломил такой напор. Когда Эш закончила речь, на него уставились два тёмных, ожидающих глаза. Он сказал, сам не заметив, что своим нормальным, живым голосом:

– Ты хочешь владеть тем, чего не можешь коснуться? Как… не знаю, изучать звёзды, никогда не видя неба, – это было сказано как пробование мысли на вкус, а не как вопрос или утверждение.

– Именно! – её глаза горели. – Рада, что ты ухватил саму суть моих слов, Орт…ан. Отличная аналогия! Магия – как звёзды. Я не могу летать к ним, но могу знать их имена и историю, понять, как они движутся, – она говорила с жаром, которого он не ощущал, кажется, ни у кого в этом месте, да и вне его. – А когда ты знаешь имя звезды… она будто становится немного твоей. Ты смотришь на небо и видишь не просто светящиеся точки, а старых знакомых. Так и с магией.

Она смотрела на него с таким искренним и ненасытным любопытством, что его собственная апатия на мгновение отступила, уступая место лёгкому недоумению. В этой железной могиле нашёлся кто-то, кто жаждал знаний. Тот, кто не мог применить их на практике.

– Почему я? – нашёл он что спросить.

– А кто? Ярон? – фыркнула Эш. – Я выбрала тебя, потому что у тебя грустные глаза.

– У всех здесь грустные глаза. Даже у гомункулов.

– Нет, – Эш покачала головой, её острый пучок волос смешно дёрнулся. – У всех здесь злые глаза. А с твоими, – продолжила она, приближаясь на шаг, нарушив его не особо огромное личное пространство, – люди обычно делают либо великие дела, либо великие глупости. Пока не знаю, что именно в твоём случае, но надеюсь, что первое.

«Помочь неблагословенной? Это… Это… Вия бы…» – мысли в голове Ортана пришли в движение, но от долгого бездействия движение их было обрывочным и сумбурным.

«Живи».

– Знаешь, а я ведь действительно могу помочь тебе, – наконец сказал он, поднимаясь.

– Серьёзно? – воскликнула Эш и отступила, снова выставив жест примирения. – То есть я удивилась не тому, что мужчина владеет знаниями о магии (я ведь тоже не должна), а тому, что хоть кто-то решил помочь мне. Уже думала, возможно, обидела чем мир, а он обидчивый. Но вроде сейчас мне подачку кинул в виде тебя. Не принимай за оскорбления тебя (это такое образное выражение в моей голове внезапно появилось). Как это работает, я думала: мир обидел тебя, и ты обижаешься в ответ. Но ты… ты не обижаешься.

От радости не только её глаза превысили свои пределы, но и её речь. Она стала быстрее, безумнее и стала напоминать перекрученную груду мокрых носков разных цветов. Эш словно не говорила, а плыла под водой, и на одном из её глубоких вздохов Ортан сумел вставить предложение:

– Мне нужны инструменты, чтобы обрить голову.

– Надеюсь, не мне, в качестве обряда принятия в ученицы? Хотя магия, конечно, для меня важнее волос. Да я их не особо и люблю, ты видишь, как они торчат? Ужас.

– Нет, я хочу побрить налысо себя, – сказал Ортан и, наблюдая за радостной суетой своей новой ученицы, сам не заметил, как из его груди вырвались первые за долгое время здоровые смешки.

7. Ортан

– Зарла (удивительно), ты облысел за ночь! – воскликнул Ярон. Он, как обычно, торопился выдать реакцию раньше всех, но на этот раз в его голосе звучала не насмешка, а ошарашенное восхищение способностями головы Ортана. – Как яйцо жирное!

Крику Ярона вторил гогот его присных. Ортан стоял между гомункулами, и его свежевыбритая голова ловила тусклый свет световязи. Более существенные изменения таились в его глазах, но это заметили только те, кто стоял рядом, кроме Ярона. Но он не разглядел бы их и без «жирного яйца» – для него глаза были лишь средством наблюдения и хорошей мишенью в драке.

– Интересный тактический ход, Ортан, – раздался насмешливый голос Тулилы за спиной Ортана. – Практично. Уменьшил площадь для захвата и стал аэродинамичнее. Сама носила короткую причёску на заданиях. А что стоим, девчули? – владелица голоса распахнула дверь в лекторную. – Понимаю, какая это скандальная причёска, но на лекции на неё насмотритесь. У вас же там других дел нет.

Ортан коротко кивнул в её сторону (беспрецедентный для него жест жизни) и проследовал к своей первой парте. По классу прокатилась волна шёпота. Кто-то продолжал тихо смеяться, но большинство замолчали, глядя на него с новым, насторожённым интересом. Лысый Ортан выглядел не просто как «ходячий шкаф», в его облике появилась деталь от древних аскетов, воинов западных полуостровов, потерявших хозяйку или осуждённых преступников. Это пугало. Что-то в привычном укладе дало трещину.

Тулила тем временем взмахнула рукой, и из остальных рук соткала в воздухе проекцию, напоминающую древние гобелены с силуэтами величественных многокрылых существ.

– Сегодня мы (я) поговорим о нефилимах, – произнесла она своим обычным циничным тоном. – Или, как их называют особенно драматичные дамы, «необогах». Суть их природы потеряна в веках, но считается, что их создали древние алхимички в период Падения Веры. Было ли это причиной распада старых религий или они были созданы, чтобы сесть на покинутые троны богинь – так же неизвестно. Наши привычные гомункулы сделаны по их подобию, но заметно уступают им во всём. Прямо как… Ладно, не буду говорить при девушках. Аргх, вот по этой смутной теме мне пришлось составить тест. Вы, девочки, конечно, рады. Давайте усилим вашу радость, начав наше любимое выжимание простых общеизвестных знаний из вас. Назовите нефилимов нашей страны.

Тулила была выдающейся учительницей и смогла выжать (с небольшими подсказками в виде первых букв) из мужчин целых «Порядок», «Истина», «Изобилие», «Культивация», «Эмоция», «Власть» и даже единственную в своём роде «Тайну».

– Да, Тайна. Не советую обращаться к ней за помощью, ведь для неё формирование и поиск информации – и есть знание. Она продаёт не воду из скважины, а карту, как её выкопать. И карта эта всегда в тринадцать раз длиннее, чем нужно. Ортан, – вдруг обратилась к нему Тулила, явно проверяя его новое состояние. – А ты знаешь какое-нибудь нефилимское имя? Или всю энергию потратил на свой новый стиль?

– Закон, – мрачно и чётко ответил Ортан.

Воцарилась тишина. Его одноклассники до этого не знали, что он умеет говорить, а тем более отвечать впопад. Впечатлений от этого они набрались на месяц вперёд.

– Правильно. Может, других тоже побрить? – похвалила его Тулила и уже начала разворачиваться, но Ортан не закончил.

– Свобода. Долг. Ничто. Преданность. Азарт. Доблесть. Защита. Вражда. Честь.

Тулила медленно, как каменный гомункул, повернулась к Ортану:

– Мифические мужчины-нефилимы? У меня лекция по общепризнанной истории, а не по конспирологическим теориям. Такие дедовские байки не входят в наш учебный материал. Так, Законы следят за соблюдением чего? Невероятно, но законов. К ним может воззвать любая, и даже мужчина, но лучше это не делать. Напрасный вызов – это серьёзное нарушение закона, – заключила она, бросив взгляд на Ярона, как на самого вероятного кандидата на любую глупость. Ярон же напряжённо (насколько мог) пялился на Ортана.

Воспользовавшись паузой, Ортан поднял руку. Он не был уверен, что так положено, но хотел задать вопрос и выбрал такой молчаливый способ привлечь внимание. Он знал, что это привлечёт и внимание мужчин, но теперь он учился за двоих и обязан был выуживать из Тулилы все возможные крупицы знаний.

– Ого, ученик поднимает руку. В честь такого юбилейного события я так уж и быть отвечу.

– Согласно вашей схеме, они подчиняются закону равновесия Сайоры, – Ортан указал на позабытую остальными проекцию. – Но инцидент с Золотой Маской показывает, что у нефилимов есть свобода выбора. Это противоречие. Нельзя одновременно дать существу абсолютный закон и позволить ему выбирать.

У всех получилось утихнуть ещё сильнее, хотя это казалось невозможным. Мужчины принялись мотать взглядом между Ортаном и Тулилой, ожидая, когда она накинется на него, ведь очевидно, он отвлекает её от работы, разродившись внезапным сумашедшим бредом.

– Потому что это куча навоза мегамедоеда, вот почему, – спокойно ответила она и впервые за всё учительство рассмеялась в голос. Затем, вытирая выступившие слёзы, добавила: – Это театр безопасности. Вроде перил у краёв кантонов. Мысль, что этих существ может что-то остановить, призвана усыпить наш страх. Но любой закон можно нарушить, сама первопричина закона – предотвращение частых нежелательных действий. Отлично подмечено, Ортан. Надеюсь, твоё просветление продержится хоть неделю, даст мне иллюзию ненапрасности моей работы.

В классе раздалось приглушённое шипение удивления. Лекция закончилась, и начался тест. Когда пощажённые сегодня Эш-Файей гомункулы принесли стопку листов, Тулила махнула на них рукой:

– Смотрите на них внимательнее, девочки. Они – то, что осталось от великих идей. Потомки нефилимов. Страшно представить, что создадут следующие поколения.

Класс шумел, щурился в листы, перешёптывался. Ортан же писал быстро и уверенно, заполнил тест первым и подошёл к столу, положив его перед Тулилой. Она пробежалась глазами по строкам, хмыкнула и откинула лист в сторону.

– Все ответы верны, и ты даже исправил некоторые вопросы. Такая дерзость должна быть наказана по регламенту. Но это мои уроки, и я устанавливаю свои правила. Я ставлю тебе балл выше высшего, – она мрачно улыбнулась и возвестила: – Поздравляю. Теперь они все возненавидят тебя ещё больше. Ты больше не «жироход» и «мясной шкаф». Ты – «умник» и «выскочка», а это самые опасные вещи в этом месте.

Ортан не обрадовался и не опечалился, просто кивнул, принимая приговор. За его спиной у Ярона схлопнулась ухмылка, на его глаза наползла метафорическая тень.

8. Магия

На практике мужчины возились с каменными кубами: кто-то пытался усиливать мышцы, кто-то тренировал выносливость, кто-то, как Ярон, бессмысленно долбил камень, что привело к вывихнутому плечу Ярона, но, скривившись, он продолжал смеяться, лишь бы на него смотрели. Ортан сразу подошёл к Тулиле, наблюдавшей за всей «стайкой девочек» с привычной ладонью над глазами.

– Мне нужна нормальная практика, – заявил он без предисловий.

– Это и есть нормальная практика. По определению нормальности. То, что вы делаете постоянно, – спокойно ответила она, лишь приподнятая бровь выдала её лёгкое удивление.

– Нормальная практика для изучения магии, – уточнил Ортан. – То, что мы делаем, не нормальная практика для изучения магии, она слишком неэффективна. Должен существовать более эффективный набор действий.

Ученики замерли, уставившись на Тулилу и Ортана, а кто-то даже уронил учебный предмет от неожиданности. Теперь они уже ни в каких ожиданиях не были уверены. Но за такое она-то точно должна хотя бы разок ударить дерзкого ученика. Ну хоть подзатыльником.

– Что встали, девочки? – Тулила смогла зыркнуть на всех разом, заставив их резко вспомнить о кубах. – Работаем. Если у вас нет вопросов, как у Ортана.

Ни у кого не было вопросов, как у Ортана, но многие продолжали украдкой наблюдать за говорящими, делая вид, что усердно трудятся. Тулила отвела его в угол, подальше от посторонних ушей и оглушительного грохота камня о металл.

– Как ты полагаешь, как я, будучи женщиной, могу обучать мужчин их магии? – спросила она на удивление мягко, но её глаза холодили окружающее пространство. – Магия – это прежде всего внутренние процессы. А даже я слабо понимаю, что творится в ваших мужских головах. А теперь представь уровень осведомлённости канцелярской ведьмы, составляющей наши планы обучения.

– У меня другой вопрос, – не отступил Ортан.

– «Почему бы не мужчине-магу обучать мужчин-магов мужской магии?» – с лёгкой усмешкой предположила Тулила. – «Кто-то ведь выпускается из этой так называемой школы. Разве не может хоть один из них остаться и передать знания?»

Ортан кивнул. Для человека, только что признавшегося в слабом понимании противоположного пола, Тулила удивительно точно узнала его мысли и даже сформулировала их лучше него.

– Ортан. Скажи, в каком же прекраснодушном мире ты рос до этого? – тихо спросила учительница, и на её лице проступили морщинки на лбу и у глаз. – Наш мир… Мир, который мы построили, зиждется на одном простом принципе: магия – есть власть. А власть должна принадлежать нам, – её руки махнули во всех направлениях, указывая на мир за стенами Шрама. – Мы не готовим здесь конкурентов. Мы делаем инструменты. И инструментам не нужно знать, как устроена рука, которая их держит, – все её конечности теперь показали на одинокий куб. – Подними. Быстрее и выше, чем вчера. Это единственная «нормальная» практика, которую ты получишь.

Ортан получил свои ответы. Исчерпывающие и безжалостные. Он молча направился к своему кубу и начал «практиковаться». Его голова и душа в этот момент были тяжелее любого каменного блока. Он понял всё до конца. Его не просто ограничивали, как в клетке, но ещё и держали в темноте. На клетку наброшен плотный чехол.

Комната Ортана становилась теснее, практически костюмом, когда в неё заходили двое. Но они этого не замечали, их разумы уже парили в бесконечных плоскостях магии и возможностей. Эш сидела на единственном стуле, подобрав ноги, а Ортан разместился на краю кровати. Острый пучок волос южанки торчал, как перья настороженной птицы, а в руках она держала самодельный блокнот из обрезков бумаги со склада и стилус, «позаимствованный» у какого-то гомункула. Тусклая световая линия на потолке освещала их сосредоточенные лица, играя с тенями.

– Сразу скажу, что это информация из головы одной сумасшедшей колдуньи, – предупредил Ортан.

– Да хоть выдуманная тобой. Лучше, чем ничего. – Эш заёрзала на жёстком стуле, но затем спохватилась: – Хотя нет, не лучше. О чём будет первая лекция, учительник… учтитель? Учительственный мужчина? Как правильно сказать это слово в мужском роде?

– Просто Ортан, – он отмахнулся, в это время пытаясь структурировать знания в голове.

– Ого, в честь себя назвал, – Эш качнулась назад в восхищении. – Правильно, зачем скромничать?

– Всё начинается с эфиров, – начал Ортан, его голос приобрёл непривычную лекторскую тональность. – Это невидимые поля, оплетающие весь мир, как паутиной, и делающие магию возможной. Эфиры создаёт Великая Матрица, она же избирает тех, кто может их поглощать, и решает, сколько. Это и определяет силу магов. Матрица щедра – она дарует эфирную впитываемость почти всем женщинам.

Эш противозаконно прикрыла рукой свою печать и спросила, чтобы сменить неприятную тему:

– И где находится эта Матрица?

– Знают только высшие, – смущённо ответил Ортан, косясь на её плечо. – Моя тётя (та сумасшедшая колдунья) была пред-высшего ранга и не знала. Но если бы и знала, то не стала бы говорить мальчишке. А так поделилась предположением, что в ядре планеты.

Эш быстро заскрипела стилусом, рисуя схему: круг-планета, в центре жирная точка Матрицы, от неё расходятся лучи-эфиры, которые сплетаются паутинкой, выйдя за пределы круга. Девушка разочарованно вздохнула, в ней, видимо, теплилась надежда на встречу с Матрицей и исправление крупной «ошибки» по её обезмагичиванию. Ортан знал, что не было ни одного случая снятия этой печати, но решил не огорчать подругу сверх уже свершенного.

– Так, эфиры… Их несколько видов, как ты уже поняла по множественному числу. Тётя не успела меня этому обучить, но я знаю, что любой эфир словно не отличает реальность от воли тех, кого избрала Матрица.

– Я тут зарисовала пассы руками для заклинаний и записала парочку магических слов, но не уверена в транскрипции, – возбужденно сообщила Эш, листая блокнотик. – Правда, по памяти, не прямо же перед магичками рисовать.

– Магия откликается на мысли и чувства. Пассы и слова – это как крючки, чтобы направить волю и удержать её, она ведь любит рассеиваться. Можно обойтись и без них, но так многие женщины учились и привыкли…

– То есть многие магички колдуют, словно пишут в разлинованных прописях для детей? – с мстительной ухмылкой спросила Эш. Унижение «благословенных», хоть и тайное от них, немного смягчило её обиду.

Ортан же вспомнил, как Высшая Сущность, Министерша Внешнего Контура, так же, как любая начинающая низшая, использовала руки. Это… Это было внезапно забавно: увидеть её под таким углом. Ужас перед ней немного раскрошился.

– Так что, просто подумаешь – и пуф? Вот тебе и материализовался гарем накачанных полуголых мужчин, натёртых маслом? – Эш снова осознала смысл своих слов, только выпустив их на свободу, и её медная кожа начала словно раскаляться. – Просто пример. Для тех магичек-извращенок. Они-то на такое способны, вот и пример поэтому такой. Да.

– Не всё так просто, – ответил Ортан, вежливо заметив только суть её вопроса. – Есть правила, условия, формулы. Но самое важное – цена.

– Цена? – переспросила она, с головой нырнув из жгучего стыда в конспектирование.

– Если я подниму этот стул руками, я потрачу свою энергию, полученную из еды. Подниму стул раз сто, мои мышцы устанут. То же самое, если бы я поднял стул мыслями. Но энергии потратится больше, а после интенсивной работы наступит ментальное истощение. Если продолжать через волю, тело начнёт разрушаться. Есть также мнение, что Повелительницы не платят цену, поэтому они настолько сильны. Разница между ними и предыдущим рангом – огромная, как каньон Мортины. Их магия чище, или они её распределяют как-то иначе, а может, Матрица выбрала их по-особому.

Эш замерла, стилус завис над бумагой. Она медленно подняла глаза, и в них мелькнуло что-то острое, как шипы розы:

– Постой, Ортан. Если вся наша магия привязана к планете… – прошептала она, – то выйдешь за пределы атмосферы – и магия угаснет, как огонь без воздуха.

Ортан кивнул, его рот сам растянул уголки своих губ в гордой улыбке. Он планировал обсудить это позже, но его ученица оказалась весьма ментально ловкой. Приятно, Проксион призовись.

– Да. Можно взять с собой часть эфира, запечатать в артефактах, но это малосильно и ограничено. Проще использовать магические системы других миров.

– Поэтому Тулила такая злая? Была в опасном глубоком космосе без своей магии. Наверняка унизительно для высшей, – вставила Эш. – Теперь словно с палкой в заднице живёт. Хотя нет, достала и всех окружающих ею бьёт.

– Поэтому звёздные колонии и подчиняются нашему центру – им отсюда отправляют артефакты, которые нельзя создать там, – Ортан снова пропустил ремарку Эш мимо ушей. Не только из вежливости, но потому что Тулила начинала ему нравиться. – И поэтому по Вирионам стреляют именно с Эдема. Собственно, это и является источником теории о Матрице в ядре.

– Это же опасно! – воскликнула Эш. – По траектории выстрелов можно отследить, откуда огонь начинается. Нет… Астральные зеркальные станции, – ответила сама себе девушка, добив любые сомнения в остроте её разума. – Они перенаправляют Огни Эдема между собой, запутывая врагов. Но… возможно, Вирионы уже знают наше расположение. И Тихая Чума – их рук дело.

– Конспирология. Нет доказательств, – нахмурился Ортан, тени легли на его лицо суровыми складками, угорив выражение. – Тётя говорила, это просто болезнь, мутация эфира. Вирионы… Они бы не оставили нам шансов выжить. Наверно.

– А кто они такие, эти Вирионы? – разум Эш, не сбавляя хода, прыгнул на новую тему. Она сама откинулась на стуле, её губы изогнулись в задумчивой арке, глаза остались серьёзными. – Говорят, они не живые и не машины, а нечто среднее. И видят они нас не как отдельных существ, а как носителей генома. И этот геном для них – единственный враг. А мы как будто – лишь отдельные части колонии или клетки организма.

По спине Ортана пробежал холодок. Ему страшно не понравилась идея, озвученная Эш. Жутко осознавать, что враг воюет не с правительством или идеологией, или даже планетой, а с самой идеей твоего вида. Для кого геноцид – единственный приемлемый план войны.

– Ты любишь всякие недоказанные теории, да, Эш? – спросил Ортан фальшиво бодрым голосом.

– Что нахожу, – сказала Эш, разведя руками. – Голодающий не может привередничать. Хотя, теоретически, может. Но это было бы глупо и вредно. Поэтому…

В этот момент в комнате из сгустившегося воздуха материализовалась миска с питательной пастой. Эш подпрыгнула от неожиданности.