Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика

– А еще бывают девушки богаче. Но я готов взять тебя без приданого. Нельзя же считать мастерскую твоего отца приданым? Это, скорее, обуза. Впрочем, я рассчитываю извлечь из нее кое-какую выгоду. Повторю, я не дурак. И, прости за откровенность, не в том ты положении, милая, чтобы нос воротить. Мастером себя называешь! Да какой ты мастер, милая? Курам на смех.

Лео издал квохчущий смешок. Мне хотелось убить его на месте.

– Сегодня я пришел в последний раз, – предупредил он серьезно. – Даю тебе время подумать до завтра. Потом пеняй на себя.

Я пылала от гнева и унижения. Лео прекрасно знал, что ситуация изменилась, и теперь в его руках все карты, а мне деваться некуда.

– Гадкий рыжий лягушонок опять разозлил свою принцессу! – Почувствовав, что перебрал, Лео вновь перешел на слащавый тон. Он угодливо изогнулся и поднес руки к сердцу, сцепив пальцы в замок.

– Прости, милая, ты очень меня огорчила. Мой язык несет невесть что! Буду ждать до завтра. Если утром не получу твой положительный ответ, мое сердце будет разбито. И я больше не приду к тебе. Нет-нет, даже если будешь просить, даже если будешь умолять. Даже если встанешь на колени. Твой отец… – Лео многозначительно помолчал, – будет ужасно разочарован.

Я отвернулась и быстрым шагом пошла прочь из сада. У меня тряслись руки, а губы беззвучно шептали крепкие словечки. Но произнести их вслух я бы ни за что не решилась.

Пришлось укрыться в палисаднике, чтобы не видеть, как Лео уходит через заднюю дверь, и чтобы не встречаться с отцом. Здесь я просидела добрый час, обрывая цветки шиповника. Когда немного успокоилась, стало жаль изуродованного куста. Лепестки усеивали скамью и траву каплями крови. Это зрелище расстроило еще больше. Захотелось заплакать, как в детстве, когда слезами можно было исправить почти все.

В груди копошился клубок неприятных чувств: вина, брезгливость и смутный страх.

Так бывает в романтических книжках да в уличных кукольных спектаклях – строгий отец против воли отдает дочь замуж за негодяя. Но как такое могло произойти со мной? Каким образом отец – уютный, домашний, свой – вдруг превратился в сказочного тирана? Как он может желать, чтобы его дочь, – та самая, которой он делал заводных кукол, и катал в детстве на плечах, – делила ложе с мерзким, потным Лео, и рожала от него детей! Это неправильно, и противно, и стыдно! Словно подменили отца. Словно он стал чужим…

Я потерла переносицу, которую уже нещадно щипало, проглотила комок в горле и сказала вслух, обращаясь к фигурке садового гнома:

– Ничего страшного пока не произошло.

Надо подумать, как убедить отца, решила я. До вечера лучше не показываться ему на глаза. Раз у них с Лео уже все обговорено, мерзавец наверняка доложил ему, что сватовство сорвалось. Пусть отец перекипит в одиночестве. Марта о нем позаботится. Ей лучше удается успокоить его. А вечером… вечером посмотрим. Что-нибудь соображу.

Я встала и с любовью поглядела на дом, который, возможно, скоро придется покинуть навсегда.

Самый красивый особняк в Ольденбурге, с затянутыми плющом стенами из красного кирпича, стрельчатыми окнами, каменными гроздьями винограда над входной дверью и золотой курочкой-флюгером. В светлой мастерской каждая вещь на своем месте, и вкусно пахнет машинным маслом и полиролью. А когда развешанные на стенах и спрятанные в витринах часы начинают одновременно бить время, так и хочется подпевать и пританцовывать в такт.

Страшно представить, что скоро все это у меня отберут!

Я крепко сжала ладони и стиснула зубы. Надо хорошенько все обдумать. В конце концов, от меня не требуют невозможного. Договорные браки не редкость. Но между супругами должны существовать хотя бы симпатия и уважение! Однако о каком уважении может идти речь, если при одном взгляде на Лео, на его вечно слюнявые губы, меня начинает тошнить…

Что ж, в запасе есть еще несколько часов, чтобы изменить отношение к будущему жениху. Или найти иной выход.

Настроившись таким образом, я решила следовать первоначальным планам на день, несколько их изменив.

О чтении в саду с кульком орехов под рукой придется забыть. А вот наведаться в лес за ранней земляникой и сходить на почту за посылкой – почему бы и нет? Не помешает проветрить голову от тяжелых мыслей и перекинуться парой слов со знакомыми в городе.

Я на цыпочках прокралась в пустую кухню, прихватила лукошко и, оглядываясь и приседая, огородом выскользнула на улицу, а оттуда пошла прямиком к городскому амбару.

Шагала неспешно, потому что хоть и легкая у меня была ноша в руках, на сердце лежал пудовый камень. Однако примешивалась к тревогам и надежда на чудо – что все как-то изменится, придет какая-то весть… я загадала, как в детстве – не наступлю ни на одну трещину в брусчатке, все будет хорошо. Так, крадущейся походкой, вглядываясь в землю под ногами, я добрела до рабочего квартала.

У стен прачечной заметила Риту, дочь возчика. Девчонка стояла возле куста чертополоха и молотила его большой палкой. Во все стороны летели зеленые ошметки листьев и комки земли, а Рита вполголоса ругалась так, что ее отец мог бы ей гордиться.

Ей было всего пятнадцать, и она недавно назначила меня своей подругой. Рита была самоуверенным сорванцом и считала, что знает о жизни все. Когда удавалось сбежать со школьных занятий, она болталась по городу без дела. Обрывала яблоки в садах, играла с трактирным мальчишкой в орлянку и помогала возчикам с лошадьми. Меня она считала «книжной девой», недалекой в житейских делах, и поэтому заявила, что будет за мной «приглядывать».

Меня это забавляло: компания жизнерадостной и бесшабашной Риты мне нравилась, хотя настоящей дружбы, конечно же, быть между нами не могло – как-никак семь лет разницы.

– Что ты делаешь? – попеняла я Рите. – Смотри, у тебя все руки исцарапаны. Так девушки себя не ведут. Ты уже не ребенок.

– Плевать, – отозвалась возчикова дочка и одним метким ударом лишила чертополох головы. – Нннна! Получай, полковник! – азартно закричала она. – Вот тебе, вот! Прямо в печенку! Прямо в твой железный зад! В твое железное сердце! Сдохни, сдохни!

И прибавила еще пару слов, от которых я скривилась.

– При чем здесь полковник? Это ты про Августа фон Морунгена?

Рита, тяжело дыша, бросила палку на пол и подбоченилась.

– Ага, – сказала она и сплюнула на землю. – Про него самого. Слышала новость? Он моего отца оштрафовал, а брата посадил в каталажку.

– За что? – спросила я, хотя сразу догадалась, каким будет ответ. Брат Риты был злостным браконьером и промышлял в княжеских угодьях. Прежний наместник получал от него свежую оленину и поэтому закрывал на проделки Виго глаза. Видимо, новый наместник питал отвращение к краденому мясу.

– Поймал его в Буром Лесу с дюжиной фазанов, – сообщила Рита без особой печали в голосе. – Будет суд. Говорят, сошлют брата на год на галеры.

– Как же вы теперь будете?

– Не знаю. – Рита пожала плечами. – Как-нибудь справимся. Мать сказала, раз на дурака Виго больше рассчитывать нельзя, найдем другой промысел. На одно отцово жалованье трудно прожить. Во! Будем ходить на старый серебряный рудник. Вдруг удастся найти заброшенную жилу, добыть самородков… раньше многие так делали, и многим везло. Поговаривают, прошлым летом один пришлый бродяга нашел целых три, каждый величиной с орех! Дед-то мой рудокопом был, у нас и инструмент подходящий имеется. Ну, а коли не набьем хорошей породы, там ломаных железяк полно, их в городе принимают по пять медяков за пуд.

– Опасно. Нехорошее это место, – покачала головой я. – Даже старый наместник запрещал ходить в закрытый рудник. Представляю, что скажет об этом новый.

– Новый пусть катится в… – Описанный Ритой маршрут был столь живописен, что я рассмеялась.

– А у тебя как дела? – спросила Рита.

Дела мои по сравнению с Ритиными были не так уж плохи, поэтому я не стала рассказывать о сватовстве Лео, а лишь качнула корзинкой.

– Иду за земляникой. Хочешь со мной?

– Хочу, – мигом согласилась Рита.

Мы двинулись вдоль городской улицы, миновали ратушную площадь, постояли у витрины портновской лавки, купили леденцов в кондитерской и вышли на окраину города. Улочки здесь заросли бурьяном, а за оградами буйно цвел шиповник.

В солнечной тишине мне стало хорошо и спокойно. Утренние неприятности показались несерьезными, и даже тревога за будущее померкла, и обида на отца уже была не такой острой.

В самом деле, зачем я приняла все близко к сердцу? Это глупое сватовство, отцовские угрозы и его нелепое желание выдать меня замуж против воли? Так в книжках бывает, а не в жизни. Все как-нибудь наладится. Мы не нищие, и столичная тетка из зажиточных. Справимся с ее помощью. Может, все к лучшему. Говорят, час перед рассветом особенно темен… Мне же давно хотелось перемен, и кто знает – не станет ли этот темный час предвестником новой жизни?

– Я знаю поляну, где земляники как клещей на барбоске, – объявила Рита. – Обожраться можно, и на варенье набрать.

От языка Риты я поморщилась, но спросила:

– Это далеко?

– Не очень. Там, – Рита махнула рукой в сторону Бурого Леса. – Идем, покажу.

Я засомневалась. В лес я заходила редко и боялась заблудиться. Но Рита знала его, как свою ладонь.

– А что скажут лесничие и егеря?

– Так мы ж не охотиться, – удивилась Рита. – У нас с собой ни силков, ни ловушек. Мы девчонки, идем за ягодой, чего с нас взять? А я заодно кое-что проверю…

Рита хитро подмигнула, и я догадалась – где-то в лесу стоят силки, которые поставил непутевый брат Риты, и девчонка не прочь в них заглянуть.

– Не буду делать ничего недозволенного, – строго сказала я, решив показать, кто из нас двоих старше и умнее. – И тебе не дам.

– И не надо, и не давай. – Рита опять сплюнула и засвистела. – Ох и глупая ты, Майя. Такая вся правильная, аж тошно.

Я вздохнула и ничего не ответила. Пожалуй, верно говорит Рита. Быть хорошей девочкой не всегда выгодно. Лучше всего от этого окружающим, а не тебе самой.

Глава 3 Старый рудник

В Буром лесу мне понравилось. Дорога шла вверх, лес становился гуще и выше. Вершины сосен качались среди облаков. Солнечные лучи падали на кустарник, над полянками проносились мелкие птички. Ветерок обдувал разгоряченное лицо и забирался под юбку.

Сосны сменились липами и ясенями, на прогалинах стало светлее. Рита махнула рукой и повела прочь от дороги, прямо в заросли жимолости.

– Осторожно, тут змеюки водятся, – предупредила она. Я ойкнула и стала смотреть не по сторонам, а под ноги, и скоро заметила, что шли мы по едва заметной тропинке. Нет, не просто тропинке, протоптанной грибниками. Раньше эта тропинка была полноценной дорогой: иногда попадались остатки гнилых досок, каменных насыпей и вбитых в землю столбов.

Шли долго. Ноги мало-помалу начали гудеть, но я этому была даже рада. И боль в мышцах, и лесная прохлада, и знакомство с неизведанной частью леса отвлекали от неприятных мыслей.

Рита трещала, как дрозд, рассказывала о вчерашнем налете на морковную грядку бургомистра, об одноглазом псе, которого она прикормила у трактира, и о том, как обыграла трактирного вышибалу в кости.

Я слушала вполуха, потому что играла сама с собой в новую игру: специально высматривала в кустах следы людей, которые когда-то много здесь ходили и делали какую-то работу. Заметила колеи, как от тяжело груженых повозок, обрывок цепи и связку заржавевших железных прутьев. Дорога расширилась, по ней без труда могла бы проехать коляска на хороших рессорах.

– Что это за место? Никогда тут не бывала.

– Это здоровское место! Повезло тебе, что я взяла тебя с собой. Смотри. – Рита ткнула меня локтем и показала налево.

Там, полностью заросшие кустарником, громоздились невысокие скалы и холмы, а у подножия раскинулась круглая полянка, покрытая ярко-зелеными листьями земляники. Под листьями горели алые крапинки – ягоды. Урожай и вправду был богатый, но наполнять корзину я не спешила. Мое внимание привлекло другое. Я направилась к скале, у которой стоял заржавевший остов лебедки; Рита вприпрыжку шла следом.

– Смотри, там в камне дыра? – спросила я.

Чуть выше, возле стелющейся скальной сосны, зиял провал. В ярком солнечном свете он выглядел угрожающе. Черный, похожий на вход в преисподнюю, он словно всасывал яркие лучи и гасил их. Рядом лежала сгнившая лестница и россыпь бурых железяк.

Меня, наконец, осенило, и я возмутилась.

– Рита, негодяйка, куда ты меня привела? Не отвечай, я и так догадалась: старый серебряный рудник! Нам нельзя здесь находиться. Идем отсюда скорее!

– Чего это нельзя? – взъерепенилась Рита. – В штольни мы не лезем. Просто гуляем рядом. Но теперь я точно спущусь туда. Тебе назло! Надо приглядеться, посмотреть, что там!

– Ты что, не помнишь, что болтают об этих местах? – Я нахмурилась и прошептала нарочито страшным голосом: – Говорят, в штольнях видели призраков старых рудокопов. А еще говорят, там живет беглый каторжник. Много лет назад он пришел сюда тайком, похитил двух девушек из соседней деревни и заставил их жить с собой. Они родили ему сыновей и дочерей, те… женятся между собой, и рожают детей. И каждое поколение страшнее, чем предыдущее. Все как один уроды, и питаются человеческим мясом! А вот еще отец рассказывал: лет двадцать назад в лесу возле рудника пропало несколько детей. Их так и не нашли.

– Ну, и кто из нас безмозглая девчонка? – вопросила Рита, картинно закатив глаза. – Кто из нас верит в бабкины сказки? Точно не я. Ты как хочешь, а я пойду туда. В штольню. А ты давай, собирай ягодку папеньке на варенье. Да смотри по сторонам, чтобы тебя не утащил Хозяин Леса, Великан Ганс, тот, кто ходит в кожаных штанах, красном колпаке, и дымит трубкой величиной с оглоблю!

– Рита, стой!

Но было поздно: мерзкая девчонка подобрала юбку, свистнула, как пират, и в два счета вскарабкалась по скале. Я кинулась следом и попыталась ухватить ее за ногу. Со второй попытки получилось: Рита дьявольски расхохоталась и лягнула меня второй ногой, но я уцепилась за ее юбку и потянула вниз. Рита соскользнула на землю и обхватила меня руками. Мы покатились по траве, девчонка при этом громко смеялась и щекоталась, но вдруг замерла, замолчала и яростно прошипела:

– Тихо! Ты слышишь? Что это?

– Звук копыт, – озадаченно ответила я. – Сюда кто-то едет.

Захрустели ветки, а потом тишину нарушило конское ржание.

– Скорее!

Рита схватила меня за локоть и потащила в заросли дикого крыжовника под покосившейся старой вышкой, подле которой виднелись рельсы и валялась опрокинутая проржавевшая вагонетка. Я вскрикнула: колючки оцарапали щеку и зацепились за платье, а еще я потеряла корзину на полянке и хотела за ней вернуться.

– Не смей! – одернула Рита. – Прячемся! Если он нас заметит, нам не поздоровится!

– Да кто нас заметит? Что тут такого? Сама же сказала – мы просто гуляем! Наверное, этот всадник заблудился, надо ему помочь…

– Это наместник! Железный Полковник собственной персоной!

Рита рывком затащила меня в самую гущу колючих веток и пригнула мне голову. От неожиданности я ткнулась носом в траву и охнула, но тут же замолчала, когда низкий голос позвал:

– Эй! Кто тут? Выходите!

Я собралась вскочить на ноги и послушно отозваться, но одна ладонь Риты крепко зажала мой рот, а вторая надавила на затылок. От работы с лошадьми руки у Риты были очень сильные.

– Тихо, Майя! – зашептала мерзкая девчонка в ухо. – Не высовывайся! Он нас не видит. Он стоит за вагонеткой. И в кусты не полезет. Тебе ничего не будет, а вот мне… Виго-то тут поймали вчера, у рудника. Морунген и подумает, что я…

Рите пришлось замолчать, потому что рядом зазвучали шаги и затрещали ветви.

– Выходите немедленно, – повторил невидимый пока человек.

Голос у него был гулкий и немного хриплый, с сильными вибрациями, какой бывает у людей, которым приходится раздавать громкие приказы на поле боя. Слова он выговаривал так властно, что ослушаться было невозможно. Я невольно дернулась в попытке подняться, но тут же осела под тяжелой рукой Риты. Девчонка часто дышала мне в ухо и отчаянно потела. Ее тело обжигало влажным жаром сквозь ткань платья.

Я вывернулась, прищурилась и глянула в просвет между ветвей. И увидела блестящие сапоги.

Носивший их человек, вероятно, отличался высоким ростом, потому что обувь была немалого размера. По голенищу размеренно постукивал кончик стека, который фон Морунген держал в руках. Постукивания учащались – наместник, так некстати вздумавший объехать владения, терял терпение.

– Штраф удвоится за неподчинение приказу, – сообщил он в кусты левее от тех, где мы прятались. – Родители вас за такое по головке не погладят. Выходите, если не хотите провести неделю на общественных работах или получить десяток горячих.

– Размечтался, – проворчала Рита едва слышно. – Проваливай отсюда, дылда. Боишься тащить в колючки свой железный зад? То-то же.

«Господи, только бы не услышал!»

Теперь я бы ни за что не согласилась показаться полковнику на глаза. Стыд какой! Взрослая барышня на выданье, дочь уважаемого человека, прячется в кустах, как хулиганка! С наместника станется отправить меня в тюрьму или на общественные работы за нарушение. А то и прикажет выпороть шпитцрутенами в казармах! Он и не на такое способен.

Стек в последний раз хлестнул по голенищу и сапоги зашагали прочь. Над головой запела иволга, притихшие было сверчки вновь застрекотали.

Рита вздохнула с облегчением, но радость была преждевременной. Полковник вернулся и бросил на землю корзину, которую я обронила на поляне. И корзина, и сапоги теперь стояли так близко, что я могла бы их коснуться, немного подавшись вперед и протянув руку.

Удивительно, что Морунген все еще не разглядел в гуще ветвей двух испуганных девушек. Какое счастье, что я надела утром зеленое платье! На Рите была кофта и юбка бурого цвета, что обеспечило и ей неплохую маскировку. Только бы все обошлось!

Сердце колотилось, как сотня барабанов. Я не могла понять, почему меня охватил такой безумный страх. Наверное, дело было в голосе полковника, который в былые времена повергал в бегство противника. Или в этом черном стеке. Инстинкт подсказывал: полковник не задумываясь пустит его в ход, чтобы проучить за непослушание. Но самый большой страх был связан с неминуемым позором. Я умру на месте, если Морунген вытащит меня за косы из этих кустов и поведет к отцу через весь город!

Подумай я хорошенько, поняла бы, что такое развитие событий мне не грозило – все-таки я не из семьи браконьеров, а Морунген, как-никак, представитель княжеской власти и сам барон, но волнение не давало мыслить здраво. Я вжалась в землю и затаила дыхание.

Полковник опять заговорил. Теперь его голос звучал дружелюбно, но от этого казался даже более угрожающим.

– Здесь опасно находиться, – сказал он. – Дети, идите играть в другое место. На руднике полно обвалившихся шурфов. Если упадете в такой и сломаете ногу, то никто не придет к вам на помощь. Лисы обглодают ваши скелеты. А еще сюда заходят беглые каторжники и черные рудокопы. Знаете, что они сделают с двумя пацанами, попадись они им в руки?

Морунген помолчал, ожидая ответа, и не дождался.

– Обойдемся без штрафа, – пообещал он почти ласково, но в его голосе появились рычащие нотки, от которых мурашки побежали по спине. – Оставьте в кустах все, что набрали на руднике, и выходите. Я отведу вас к родителям и лишь попрошу, чтобы они вам всыпали по первое число.

Рита напряглась. Ее отец точно исполнит просьбу наместника – на руках и плечах девчонки не раз появлялись следы тяжелого кнута. А что сделает мой собственный отец… что скажет…

– Не хотите по-хорошему, – вздохнул наместник. – Ладно.

Он оглушительно свистнул и позвал:

– Кербер! Взять!

Кусты затрещали, и прямо перед моим лицом высунулась страшная брылястая морда. В оскаленной пасти торчали клыки – каждый как в медвежьем черепе, что украшал стойку в трактире! С клыков падала слюна, а в маленькие глазки под покатым лбом горели жутким красным огнем!

Я завизжала и вскочила; рядом визжала Рита. Мы бросились прочь, ломая кусты и обдирая руки, а следом гремел голос наместника:

– Стоять! Кому сказал, стоять, нахалки!

– Пошел ты к дьяволу ватрушки печь! – отозвалась глупая и бесстрашная Рита.

Я не помнила себя от ужаса. Мчалась напролом, не замечая боли в исцарапанных ногах, слыша только собственное дыхание и треск кустов позади. Пес гнался за нами молча, и от этого грудь сжимал дикий страх.

– Скорее! Скорее! – орала Рита и дергала меня за руку.

Мы вылетели из кустов на полянку, перепрыгнули через овраг, и махнули в заросли орешника. Ветки больно хлестали по лицу, спине было жарко и мокро, и что-то стекало по щеке и подбородку. Из-под ног прыскали мелкие пичужки, деревья проносились мимо, сливаясь в сплошную зеленую стену.

– Кербер! К ноге! Я к вам наведаюсь вечером, нахалки! Не думайте, что отделаетесь просто так!

Остановились лишь на опушке, возле городского пруда. Мы тяжело дышали и беспрестанно озирались. Погони не было.

– Не думаю, что он нас узнал, – бодро сообщила Рита. – Он просто так грозился.

В ответ я застонала и согнулась. В боку отчаянно кололо. Остатки страха все туманили голову. Какой ужасный день!

Я опустилась в траву, а потом и вовсе повалилась на спину, раскинув руки. Лежала и бездумно смотрела на проплывающие облака. Рядом стрекотала Рита, хвастаясь на все лады и пересказывая самой себе недавнее приключение.

Так мы лежали довольно долго – тени успели укоротиться, а часы на городской башне пробили час. Я устало поднялась. Все тело болело, а болтовня и компания Риты стали вызывать острое раздражение. В какой-то миг я разделила желание Железного Полковника крепко отстегать ее просоленным прутом по мягкому месту. Осознавать, что эта бандитка обвела меня вокруг пальца и втянула в неприятности, было стыдно и досадно.

– Пойду домой. – И я побрела прочь, прихрамывая.

– Стой! – Рита схватила меня за руку и осмотрела с ног до головы. – У тебя лицо исцарапано, а на щеке кровь. И платье… Идем к почтмейстерше. Приведешь себя в порядок. Ух, ну и приключение! Натянули Железному Полковнику нос, ха! Слышала, как я его! Вот, будет знать!

Предложение было разумным: показываться в таком виде дома не следовало ни в коем случае. Нам повезло: на улице не встретили никого из знакомых. Время от времени я прислушивалась и оглядывалась: не покажется ли всадник в высоких сапогах, с черным стеком в руке? И страшный пес, похожий на лесное чудовище!

На звон дверного колокольчика вышла почтмейстерша, всплеснула руками и поманила за стойку, в дом.

– Мы гуляли, Майя поскользнулась и упала в овраг, – объяснила Рита, невинно хлопая ресницами.

Неизвестно, поверила ли старая госпожа Вернике, но ничего не сказала. В ее доме часто отсиживались сорванцы, скрываясь от отцовского гнева, или зализывая раны после опасных проделок, поэтому она знала, что делать. Появление дочки часовщика, несомненно, удивило ее, но от расспросов она воздержалась. Провела в мыльню, дала кувшин с водой, чистые тряпки и иголку с ниткой.

Увидев себя в зеркале я горестно охнула.

Чулки изорваны, на подоле платья огромные прорехи. Косы растрепались, а от виска к щеке тянется кровавая царапина. Чудо, что глаза не лишилась!

Бесстыжая Рита убежала домой, а я, вздыхая и постанывая, принялась приводить себя в порядок. Однако успела лишь снять чулки и стереть кровь с лица, как в дверях показалась очень встревоженная почтмейстерша.

– Майя, ты срочно нужна своему отцу, – сообщила она торопливо. – Марта ходит по городу и повсюду тебя ищет. У вас… важный гость.

– Какой гость?

– Иди. – Почтмейстерша выхватила из моих рук полотенце, одернула на спине платье и вытолкала меня на улицу. – Марта не сказала. Но она очень испугана. Что-то у вас случилось. Тебе лучше поторопиться. Подожди. – Она на миг нырнула за дверь и вернулась с большой коробкой. – Возьми свою посылку. Вчера пришла из столицы, забыла?

Я покорно взяла коробку и почти бегом припустила домой, изнывая от тревоги. Что могло случиться за это время? Может, отцу стало плохо? Что за гость? Лео? Податной инспектор? Какие новые неприятности меня ждут?

Я выскочила из-за угла и застыла, не в силах поверить увиденному. У забора дома толпились мальчишки и глазели на привязанного черного жеребца. Ближе они подойти не смели, потому что рядом сидел огромный брылястый пес.

К нам в гости пожаловал сам окружной наместник, Август фон Морунген. Железный Полковник, который, вероятно, каким-то образом проведал о том, что дочь часовщика нарушила запрет – наведалась на старый рудник в дурной компании и пряталась там в кустах, замышляя шалость. И вот теперь он явился к отцу, чтобы исполнить угрозу – попросить, как он выразился, всыпать мне по первое число.