Полная версия
Квест по миру Дракулы
«Это Молдовен», – подсказал Петру.
«Кто? Молдаванин? – не понял Андрей. – Ведь это не имя?»
«Да. Не имя, а прозвище, – подтвердил Петру. – Молдовена все так зовут. И князь его так зовёт».
«А почему по имени не зовут?» – не понимал Андрей.
«Потому что для дела это хорошо. У Молдовена такие обязанности, что лучше никому не знать, кто он. Такие люди, как Молдовен, появляются, когда нужно, а после исчезают так, что следов не найдёшь. Но исчезают лишь затем, чтобы снова в подходящую минуту появиться».
«Начальник разведки, что ли?»
«Сейчас он – начальник конницы, но способен не только конницей, а всем войском повелевать. А ещё знает, как войско набрать и обучить – из ничего создать. Я сам тому свидетель. Несколько лет назад, когда князь Влад ещё князем не стал, Молдовен помог ему собрать войско. Люди Молдовена ходили по Трансильвании и набирали добровольцев из числа православных. Говорили: «Станете силой. Станете братством. Никого бояться не будете, а вас будут бояться». Я вызвался. Меня и других добровольцев из нашей округи собирали в лесу время от времени и обучали, как сражаться. Так несколько лет прошло, а затем мы все с Молдовеном и с князем Владом в поход пошли. И победили. Вот тогда князь Влад свой княжеский престол и получил».
«А! – понял Андрей. – Значит, Молдовен – военный специалист?»
«Самый сведущий в наших краях».
«А то, как его называют, это что-то типа позывного?»
Очевидно, значение слова «позывной» на универсальном языке мыслей передавалось довольно точно, потому что Петру ответил:
«Можно и так сказать».
Андрей не удержался от замечания:
«Слушай, ну умеешь же хорошо рассказывать! Про Молдовена мне сразу всё понятно. Почему ты про князей так не можешь?»
«Не знаю. Что знаю, то и рассказываю».
«Да, откуда тебе знать про князей», – согласился Андрей, продолжая оглядывать место перед белым шатром.
Напротив трона-кресла на довольно большом расстоянии стояли пять пленных немцев. Андрей сразу узнал двух «своих» – по сломанному носу и опухшей челюсти, ведь лиц он не запомнил.
Немцы, конечно, были окружены стражей с копьями – по два стража на каждого пленника. Рядом стоял ещё один воин – без копья и вообще без оружия.
Вдруг этот воин резко обернулся в сторону шатра и замер, а свита в следующее мгновение согнулась в поклоне. Молдовен согнулся совсем чуть-чуть – по сути, просто приложил правую ладонь к груди, то есть к кирасе.
Разумеется, все кланялись князю. Андрей тоже было дёрнулся, но Петру его заблокировал и пояснил:
«Ты что? Воинам не надо. Просто стой смирно и всё».
Князь оказался брюнетом лет тридцати… или не тридцати. Андрей уже заметил, что здесь многие выглядят старше. Например, Петру казался парнем лет двадцати двух (судя по виденному вчера отражению), но на самом деле был ровесником Андрея, то есть восемнадцатилетним. Мане, выглядевший лет на двадцать семь, был всего на четыре года старше Петру. Значит, и на князя распространялось то же правило.
К тому же у князя оказался особый тип внешности – южный, а такие люди всегда выглядят старше, чем есть.
«Ты с кем его сравнил?! – возмутился Петру. – Он не турок!»
«А при чём здесь турки?»
«На юге живут турки».
«Я имел в виду кавказцев всяких», – возразил Андрей, но замечание Петру о турках навело на интересную мысль. Князь реально выглядел, как главный герой турецкого сериала! Одет дорого, но небрежно. Волосы были длинные, волнистые и лежали тоже небрежно. Усы густые, аккуратные. На щеках и подбородке лёгкая небритость. Взгляд проницательный – так турецкие мачо смотрят на целевую аудиторию. Но князь смотрел без сексуального подтекста.
Петру даже не спросил, что означает «реклама» и «сериал». Так был возмущён:
«Он на турка не похож!»
«Значит, на цыгана».
«На цыгана?! Цыгана?! – ещё больше возмутился Петру. – Даже не смей так думать! Он румын. На румына похож. Вернее, на отца своего похож. И на деда своего похож, на Мирчу».
«Ладно-ладно, извини, – спохватился Андрей. – Я понял: на турка не похож, на цыгана не похож».
Меж тем князь Влад оглядел проницательным взглядом всех пятерых немцев и уселся на деревянный трон.
Пока это происходило, из шатра двое слуг вынесли ещё одно деревянное кресло, попроще, и поставили по правую руку от княжеского трона. В это кресло уселся парень с длинными светлыми волосами и усами, по замашкам чем-то похожий на князя, но явно не главный здесь.
«Это Штефан. Сын покойного молдавского князя Богдана, – пояснил Петру. – Штефан – давний друг князя Влада».
«Штефан – из Молдавии? Я думал, молдаване блондинами не бывают», – сказал Андрей.
«Э! Да ты совсем ничего не знаешь, если румына с турком и цыганом путаешь, а молдаване у тебя светлыми не бывают», – снисходительно заметил Петру.
Андрей как можно тише и аккуратнее подумал, что все эти обиды за сравнение румына с турком и цыганом – какие-то местные закидоны, то есть эту тему лучше не трогать. К тому же из-за спора о внешности Андрей чуть не пропустил начало допроса пленных немцев.
Безоружный воин, стоявший рядом с ними, оказался переводчиком. Князь Влад не знал немецкого языка, и из-за этого допрос шёл довольно медленно, но до Андрея смысл всего сказанного пленниками доходил быстрее, чем до князя, потому что Петру, долго живший в Трансильвании, знал немецкий.
– Прежде всего, – велел князь переводчику, – спроси, почему пленники мне не кланяются.
Он откинулся на спинку трона и положил руки на подлокотники, ожидая ответа. Переводчик спросил, а немцы тревожно переглянулись. Кто-то из них забормотал: «Дураки мы. Надо бы. Зачем его сердить?» Однако громкий ответ был в итоге другой. Старший из немцев объявил:
– Мы разбойникам не кланяемся.
– Разве я разбойник? – нарочито удивился князь Влад и заявил: – Я пришёл не разбойничать, а восстановить справедливость. Хочу получить возмещение за обиды, которые претерпел от ваших властей.
– А мы здесь при чём? – возразил старший немец. – С властей наших спрашивай. Мы тебе обид не чинили.
Князь Влад переглянулся с Молдовеном и заметил пленникам:
– Странно здесь люди живут. Власть сама по себе, а народ сам по себе?
Вопрос был явно с подвохом, но немцы были не в том настроении, чтобы отвечать на каверзные вопросы. Они промолчали, а Андрей подумал: «Зачем князь к ним докапывается?»
Князь меж тем продолжал:
– Значит, вы здесь сами по себе? А у меня не так. Я – государь, который со своим народом составляет одно целое. Если моих людей обижают, это обида и мне. А если на меня нападают враги, мой народ терпит со мной все тяготы войны.
Немцы молчали, князь Влад говорил:
– Я недавно отправил вашим властям письмо, где подробно рассказал, чем они меня обидели. Но ваши власти ничего не ответили. Испугались и спрятались за крепостными стенами славного города Сибиу.
Переводчик перевёл немцам это название как Германштадт, но ни один из вариантов названия не был Андрею знаком. Наверное, не такой уж славный был город.
– Сами спрятались, а о вас не подумали. – Князь улыбнулся. – Даже не известили вас. А вот я бы в подобном случае обязательно известил своих подданных: дескать, прячьтесь, спасайтесь, уводите скот, ведь скоро к вам пожалует вражеское войско.
«А когда настоящий допрос начнётся?» – подумал Андрей, но Петру возразил:
«Князь Влад всегда так».
«Что всегда? – не понял Андрей. – Устраивает допрос и сам говорит вместо того, чтобы спрашивать?»
«Он же верно говорит, – Петру был явно доволен ситуацией. – А немцам добавить нечего, потому что князь Влад про них всё знает. Он всех видит насквозь!»
Именно в этот момент князь как будто случайно посмотрел туда, где стоял Петру, и Андрею стало стрёмно. Совсем не хотелось, чтобы князь действительно видел насквозь. Ведь тогда он бы заметил, что в теле Петру сидит «ещё один».
Князь посмотрел на немцев особенно внимательно и закончил:
– Сами видите, что это очень плохо, когда власть сама по себе, а народ сам по себе. Я преподам вам урок – покажу, что значит единство власти с народом. Если ваши власти меня обидели, готовьтесь испытать на себе мой гнев. Не думайте, будто моя с ними вражда вас не касается.
Немцы всё ещё молчали, поэтому князь переглянулся с Молдовеном и сказал:
– Кажется, они не поняли, что я собираюсь посадить их на кол. Вот тугодумы! – Он обратился к переводчику: – Переведи им, что ли.
Среди немцев начался тихий спор, как уже было в начале. Но теперь наметился раскол. Старший только открыл рот, чтобы ответить за всех, как сзади двое бухнулись на колени и воскликнули:
– Помилуй нас, господин!
Старший немец оглянулся на них недовольно, а тем временем ещё двое немцев позади него – со сломанной челюстью и сломанным носом – бухнулись на колени молча.
Старший немец, немного подумав, тоже встал на колени, а князь Влад обратился к переводчику:
– Спроси немцев, почему я должен проявлять к ним милость.
Немцы были готовы к этому вопросу, но ответил не старший, а тот, кто первый бухнулся:
– Потому что мы всем о ней расскажем. Мы расскажем, что государь Дракула добр и милосерден.
Андрей мысленно вздрогнул, вспомнив древнерусское «Сказание» про Дракулу-гопника, который ко всем придирался из-за ерунды.
«Петру, – обратился Андрей к хозяину тела, – я не понял. Князь Влад – это разве Дракула?»
«Да, – невозмутимо ответил Петру. – Только он не Дракула, а Дракул. Немцы неправильно произносят».
«Он – Дракула? – не поверил Андрей. – А я думал, что Дракула это только литературный персонаж, а на самом деле был какой-то князь Цап… Цып… не помню, который стал прообразом».
«Ты про что спрашиваешь? – не понял Петру.
«Мне казалось, что Дракула – это выдумка. Разве нет?»
«Кто тебе эту глупость сказал?»
«Википедия», – ответил Андрей.
«Кто?»
«Летопись такая про всё».
«Врёт твоя летопись», – уверенно заключил Петру.
«Но с другой стороны, – сам с собой продолжал рассуждать Андрей, – я же не по всем ссылкам прошёл. Я только статью про «Сказание» смотрел, а там была ссылка на другую статью, про князя, который стал прообразом главного персонажа. Может, в «Сказании» не так много выдумано. Может, и само имя Дракулы не выдумано».
Сейчас попаданцу очень хотелось верить, что он не перемещался во времени, а лежит в коме и видит сны. Видеть сны про Дракулу из «Сказания» было как-то спокойнее, чем встретиться с этим же Дракулой в прошлом и осознать, что встреча реальна. Но жизнь обычно подсовывает самый плохой из возможных вариантов.
«Дракул он, а не Дракула, – снова поправил Петру. – Зачем ты его, как немец, называешь?»
«Потому что мы его так называем».
«Кто – мы?»
«Люди из будущего».
Тем временем Дракула услышал от переводчика об обещании немцев рассказать всем про «милосердного государя» и ответил с улыбкой:
– Но мне нужно другое. Мне нужно, чтобы вы рассказывали всем, как я жесток. Дескать, никого не щажу.
– Что повелишь, то и расскажем, – ответил немец, первым упавший на колени. – Что повелишь. Только отпусти. Расскажем, что жесток.
– Но вам не поверят, – заметил Дракула. – Вас спросят, почему я не посадил вас на кол, а отпустил.
– Прости нас! – с жаром произнёс немец. – Прости, что проявили дерзость и напали на твой лагерь.
– А вот за это не надо просить прощения, – ответил Дракула. – Это было смело. Вы вдевятером напали на целое войско. Мне такое нравится.
Слово «нравится» как будто стало сигналом, чтобы в разговор встрял друг Дракулы – светловолосый парень, сидевший справа:
– Влад, давай их помилуем.
– Они чуть не убили двоих моих воинов.
– Но ведь не убили же.
– Будем дожидаться, пока убьют?! – резко спросил Дракула и хорошее настроение, которое у него вроде бы появилось, сразу исчезло.
Друг хотел что-то возразить, но Дракула перебил:
– Штефан, ты, кажется, забыл урок, полученный от судьбы. Когда твой отец заночевал в деревне Реусень, его застали врасплох. Твоего отца поймали и убили. Но если бы ему удалось ускользнуть, думаешь, он помиловал бы неудачливых убийц? Думаешь, он позволил бы им снова испытать удачу? Нет!
Штефан как-то сразу сник, а Дракула произнёс, обращаясь к немцам:
– Нет, я решил, что посажу вас на кол. Сидя на колах, вы будете гораздо убедительней рассказывать о моей жестокости.
Старший немец, который, даже стоя на коленях, имел дерзкий вид, обернулся к товарищу:
– Видишь? Твоё смирение не помогло. Только унизился понапрасну перед этим разбойником!
Дракула притворился, что не услышал про «разбойника», когда это было повторено переводчиком.
Старший немец тем временем вскочил с колен:
– Не хвали нас за смелость! Мы пришли ночью к твоему войску не из-за смелости, а от отчаяния. Мы хотели вернуть хоть часть овец, чтобы нам было чем кормить наши семьи. Ты делаешь вид, что хочешь воздать всем по заслугам, а сам забываешь о ни в чём не повинных женщинах и детях, которые из-за тебя умрут с голоду.
Дракула осклабился:
– А ты? Ты всегда помнишь о женщинах и детях? Например, о чужих женщинах и детях помнишь? Или только о своих? Когда вы, католики, притесняете православные общины Трансильвании, вас заботит, что будет с жителями этих общин? Когда вы по суду отбираете у них землю, вас заботит, чем будут кормиться эти семьи? А когда вы тайно режете их скот или травите его, о ком думаете? О чужих женщинах и детях, которые умрут с голоду? Или вы думаете о себе и о том, что в Трансильвании не хватит земли на всех?
– Но ведь наши женщины и дети не виноваты.
– Странно вы здесь живёте, – с нарочитой задумчивостью проговорил Дракула. – Выходит, у вас в семьях такое же разобщение, как в государстве. Вы сами по себе, а ваши женщины и дети сами по себе? Нет, так не годится. В хорошей семье все делят друг с другом радости и горе. Поэтому пусть ваши женщины и дети тоже страдают от ваших поступков. Быть вам на колах. А овец ваших я оставлю войску.
Андрей заметил, что у Петру сильно заколотилось сердце, пока Дракула говорил. Андрей сначала напрягся – решил, что это последствие травмы и что Петру сейчас грохнется в обморок. Но оказалось, что сердцебиение – это от восторга.
– Правильно! – Петру не выдержал и сказал вслух.
Дракула обернулся на звук, а затем спросил:
– Здесь тот десяток, который ночью охранял овец?
– Здесь, – ответил начальник, который приказал, чтобы Мане со своим десятком был при допросе. – Вот они все, молодцы.
Начальник сделал широкий жест рукой, а Дракула, следя за этим движением, оглядел «молодцов».
– Кто из них те двое, которых чуть не убили?
Мане велел:
– Петру, Йон, шаг вперёд.
«Надеюсь, Дракула всё-таки видит не насквозь и меня не заметит», – подумал Андрей. Он вдруг понял, зачем нужен допрос немцев. Дракула допрашивал их не ради ценной информации, а ради шоу.
Только теперь Андрей заметил, что вокруг места проведения допроса стоит плотная толпа воинов и внимательно слушает. А за толпой – конные, которые сели в седло, чтобы лучше видеть поверх голов пеших, и тоже внимательно слушают. Судя по выражению лиц, шоу всем нравилось.
Дракула посмотрел на Петру и Йона.
– Вы как думаете? Посадить этих немцев на колья?
– Посадить, – ответил Йон. – У меня и брёвнышко для кола подходящее есть на примете. То самое, которым я ночью от этих разбойников отбивался, как дубиной. А там, в роще, ещё есть. Всем хватит.
Дракула довольно засмеялся.
Адрею вдруг пришла идиотская мысль: попросить, чтобы Петру сказал «не сажать». Конечно, это ни на что не повлияло бы, и вообще показалось бы подозрительным, но…
Момент был упущен. Петру ответил:
– Посадить. – Он хотел добавить шутку, как Йон, но ничего не пришло в голову.
– Значит, так и сделаем, – подытожил Дракула. – Поставим колья у дороги. Пусть эти пятеро своим видом рассказывают каждому путнику, что я в Трансильванию пришёл не шутки шутить.
Толпа зрителей одобрительно зашумела, а Дракула задумался:
– Ведь есть ещё четверо убитых немцев. Тогда мертвецов тоже посадите на колья. Пусть тоже рассказывают всем обо мне. Интересно, откуда взялось глупое утверждение, будто мертвецы молчаливы и ничего не могут рассказать?
Друг Дракулы, Штефан, скорбно вздохнул, а Молдовен, услышав о затее с мертвецами, одобрительно кивнул. Живых немцев повели прочь. Некоторые упирались, но их схватили под руки и утащили.
* * *
Войско скоро должно было тронуться в путь, а Петру стоял и смотрел на девять кольев вдоль обочины дороги и девять трупов на них.
Андрей не мог отделаться от мысли, что это не трупы людей, а чучела, набитые соломой. Позы были какие-то странные, слишком обмякшие. Человеческие тела так не могут… живые тела.
К горлу подкатила тошнота, но Петру сглотнул и сказал:
«Что ж ты такой неженка? Не ожидал я от беса!»
«Я не бес, я путешественник во времени».
«А что же у тебя, в твоём времени, людей не казнят?»
«Не казнят».
«Как это?» – не поверил Петру.
«Так. С девяносто седьмого года… то есть с тысяча девятьсот девяносто седьмого года от Рождества Христова, когда в России… В общем, с тех пор не казнят».
«А Россия – это где?» – спросил Петру.
«На востоке от вас. Точнее, будет на востоке, но пока нет, не появилась ещё Россия».
Вдоль дороги валялся всякий мусор, который обычно появляется вокруг лагеря, но больше всего было обглоданных бараньих костей – целые кучи, которые виднелись в траве.
Андрей вдруг подумал, что это похоже на человеческие кости. Ведь если баранья туша крупная, то позвоночник и рёбра по размерам, как у человека.
А ещё подумалось, что через несколько месяцев это место будет выглядеть совсем трешово. Трупы на колах станут почти скелетами, и кто-нибудь обязательно решит, что здесь порубили кучу народу, то есть в траве – останки людей, а на колах – предводители или кто-то типа того.
Петру услышал эту мысль и предположил:
«А может, князь Влад так и хотел? Мы каждый день съедаем одно овечье стадо, а будут говорить, что мы немцев сотнями каждый день убиваем. Вот затрясутся эти немцы от страха!»
«А зачем Дра… то есть князю Владу нужно немцев пугать?» – спросил Андрей. Для него это было странно, а для Петру очевидно:
«Чтобы боялись. Они же враги, поэтому должны нас бояться».
Андрей, конечно, сравнил всё это с тем, что слышал о Дракуле на лекции. Здесь Дракула вёл себя не совсем как в «Сказании». Хоть он тоже любил докапываться к людям, но оказался не гопником, а политиком.
Андрей почти не работал в политической журналистике, но знал, что грамотные политики, во-первых, ничего просто так не делают, а во-вторых, у них всё время какие-то многоходовочки. К пленным немцам Дракула докапывался, чтобы устроить шоу для своих, но вряд ли казнил этих немцев только ради шоу. Скорее всего, была ещё причина. «Да. Тут, вроде как, многоходовочка», – сказал себе Андрей, и ему стало интересно.
Глава 4. Путь на восток
Эпизод ВА-006. Деревня у дорогиКогда войско тронулось в путь, Андрей сначала волновался, что Петру не осилит дневной переход. Каждые пять минут хотелось проверить жизненные показатели тела: частоту дыхания и сердцебиения. Однако Петру шагал бодрым размеренным шагом, как и все в строю, поэтому Андрей начал волноваться о себе.
«Ну что за фигня?! – думал он. – Почему я не могу вспомнить, когда кончилась эта Столетняя война? Я же учил для ЕГЭ».
Использовать ассоциативную память не получалось. Вспоминались дни подготовки к ЕГЭ, а не та инфа, которая нужна. Например, Андрей вспомнил, как сидел в субботу дома, готовился, выронил шариковую ручку, и она укатилась под диван.
Поиски ручки, когда шаришь под диваном, по ощущениям были такие же, как попытки вспомнить год окончания Столетней войны. Вроде нащупал… но нет… и снова нет. Да блин!
Подбирать код наугад по-прежнему было страшно, поэтому Андрей не стал пробовать – просто убедился, что форма ввода никуда не делась. Но никуда не делось и предупреждение, что осталось две попытки, а затем – блокировка на трое суток.
«Ладно, – сказал он себе. – Надо отдохнуть, расслабиться. Тогда есть шансы, что ответ придёт».
Андрей начал смотреть по сторонам, ведь один из способов отвлечься – это посмотреть красивые фотки, а пейзажи вокруг были, как картинки с туристических сайтов.
Дорога уходила за горизонт. Справа и слева – зелёные луга. За лугами – тёмные дремучие леса. За лесами – синие рельефные горы. Белые кучерявые облачка на ярко-голубом небе выглядели тоже красиво и даже кинематографично. С таким фоном можно снимать эпик про великий поход. Правда, армия у Дракулы была маловата для эпика: несколько тысяч пехоты и несколько сотен конницы. Обоз не в счёт.
Узнать точное количество почему-то не получилось. Андрей запросил информацию (как тогда, когда задумался, сколько лет хозяину тела), но ответа не получил. Пришлось спросить напрямую:
«Слушай, Петру, а у вас в армии сколько человек?»
Петру не торопился отвечать и даже насторожился:
«А тебе зачем?»
«Да так. Интересно, – ответил Андрей. – Это что, военная тайна?»
«Нас учили такими сведениями не разбрасываться, – ответил Петру. – Я же не знаю, в кого ты после меня вселишься и кому расскажешь то, что от меня узнал».
«Думаешь, я в немца могу вселиться?» – съязвил Андрей.
«А вдруг».
Тем временем слева открылся панорамный вид, который был ещё лучше предыдущих.
На дальнем краю зелёной равнины, у подножия синего горного хребта растянулась тонкая полоска серых каменных крепостных стен. За ней пестрело множество бурых черепичных крыш, едва видных, а над крышами там и сям возвышались шпили соборов. Всё это было слегка прикрыто белым туманом, а поверху синего хребта ослепительно сиял на солнце снег.
Правда, смотреть на эту панораму Андрею приходилось урывками, ведь Петру шагал в строю с правого краю. То, что делается слева, становилось видно только тогда, когда между фигурами идущих воинов образовывался просвет.
Андрей опять пожалел, что нельзя ничего сфоткать и запостить, но Петру думал совсем про другое:
«Ну вот. Всё так, как князь Влад говорил. Главные немцы испугались, спрятались за стенами Сибиу и ворота закрыли наглухо».
Значит, город на дальнем краю равнины, возле гор, и был тем самым Сибиу, про который Дракула упоминал во время допроса. Но кое-что осталось Андрею непонятным:
«Петру, а как ты определил, что ворота закрыты? Отсюда даже стены еле видно. То есть ворота вообще не разглядишь – открыты или нет».
«Зато дорогу к городу видно, – сказал Петру. – На ней же ни одного воза, ни одного всадника, ни одного путника. А почему их нет? Потому что их в город сегодня никто не пустит. Ворота закрыты».
«Точно», – подумал Андрей. А ведь когда он смотрел фильмы, то привык не обращать внимания на такие детали. В кино отсутствие массовки на общих планах обычно означало, что на массовку не хватило денег или её забыли нарисовать.
«Весть о нашем войске бежит впереди нас, – добавил Петру. – Вот все и затаились. Мы теперь на дороге никого не встретим».
«Ну и хорошо», – подумал Андрей, ведь Дракула наверняка посадил бы всех встречных на кол.
«Странный ты бес, – заметил Петру. – Я думал, что бесам кровопролитие в радость».
«Я не бес! – в который раз повторил Андрей. – Я путешественник во времени. Ну поверь мне, а!»
Петру не знал, что ответить, поэтому следующие несколько часов пути они не разговаривали. Сибиу всё это время виднелся слева.
На короткий дневной привал остановились тоже в виду города. Строй войска при этом почти сохранился. Никто не разбредался: часть пехотной колонны уселась на траве по одну сторону от дороги, а часть – на другой стороне.
Пока все отдыхали, Петру решил помочь Андрею лучше разглядеть крепость. Хозяин тела перешёл на левую обочину, пробрался между сидящими воинами и некоторое время внимательно смотрел в сторону города.
Но, как оказалось, Петру учёл и свои интересы, ведь неподалёку остановились несколько всадников. Особо обращал на себя внимание один – на чёрном коне. Это был Дракула. Рядом, на рыжем коне, виднелся Молдовен, хорошо узнаваемый издалека благодаря отполированным до блеска доспехам. Тоже рядом, на сером коне, остановился молдавский друг Дракулы – Штефан. Его можно было опознать по светлым волосам.
Послышались обрывки разговора. Петру прислушивался, но ничего не разобрал, поэтому переводчик для Андрея не сработал. Было ясно, что Дракула и его молдавский друг о чём-то спорили. Вернее, спорил и горячился Штефан, получая спокойные ответы и от них раздражаясь ещё сильнее. Затем Штефан дёрнул поводья и отъехал в сторону, а Дракула и Молдовен продолжали что-то обсуждать. Княжеская свита отгораживала их от любопытных, но Дракула всё-таки заметил, что Петру стоит неподалёку.
