S-T-I-K-S. Легавая

А Легавая в этот момент уплыла в собственные миры. Флэшбэки прошлого снова настигли – больно, внезапно. Внутри похолодело. Она вспоминала Карла Максимыча… и вдруг представила: а если бы у него был дар? Какой? Её пробрало до мурашек, словно сквозняк прошёлся по позвоночнику. Скучала она по нему, до зубного скрежета скучала.

– А пошли с вами в бар на “Тайную Буханту”! – Внезапно вырвала её из дум знахарка.

– Чего? Куда? – Округлил глаза Рикошет.

– Ну, Буханта! Тайный бухич! —Та расплылась в довольной улыбке. – Скутер сегодня устраивает сбор в честь отбивания орды.

– Военное положение, – мрачно напомнила Легавая.

– На то он и тайный! Никто ничего не узнает. Всё будет цивильно.

– Я даже не знаю… Нам бы отдохнуть… – пробормотала Лега, потирая слегка затёкшую шею.

– Ой, Легавая, я тя умоляю! – Всплеснула руками Веда. – Пошли! Снимем стресс и парочку крепких мужичков! А? А? А-А-А-А? – для, так сказать, моральной реабилитации.

Легавая с Рикошетом уставились на неё синхронно.

– Что? – Беззаботно улыбнулась та. – Тебе тоже найдём. – Подмигнула Рикошету.

– Спасибо… не надо, – выдавил он, оцепенев от ужаса.

– Да пошли вы оба… Со мной!!! На бухич!!! Ну чо вы, как эти… Так, быстро все переодеваться! Я в душ, буквально десять минут! А вы, шмыги, живо переодеться! Только переодевайтесь в тёмное! Либо в камуфляж! И сбагрите малыху Лидии.

– Я не хочу отдавать её Лидии, – глухо парировала Лега.

– О-о-о-о… – закивала Веда, уважительно. – Понимаю. Не осуждаю. Даже одобряю. Ну тогда к Сакуре. Она напротив живёт, в пятом дуплексе от забора. У неё там сакура растёт. Не цветёт, правда, но зато розовые розы под окном есть.

– А она не будет против?

– Не-е-е, ты что-о-о! – Отмахнулась Веда, подходя к лестнице, открыла дверцу под ней, сейф. Щёлк. Достала оттуда три горошины. Задумалась. Достала ещё две. Потому что щедрость – это её стиль.

– Вот, – протянула Легавой. – Отдашь ей в уплату. Она не откажет.

– Хорошо, – кивнула та. Поиграла бусинами в руке. Потом встала и пошла переодеваться.

Веду пришлось ждать полтора чёртовых часа. За это время Рикошет успел проголодаться, обозлиться и, кажется, немного покемарить. Легавая тоже была на взводе.

И вот, наконец, Веда выкатилась со второго этажа как рок-звезда на кураже. На ней – чёрные джинсы, чёрная оверсайз-майка с совершенно непалевной надписью “Погодка шепчет: пошли пить пиво!”. Легавая была в том же цвете – чёрные джинсы, чёрная майка с надписью “MILFka”, от которой Веда сдержанно захрюкала от смеха. Коля тоже весь в чёрном. При его скромном гардеробе, наскребённом в ТЦ, выбирать особо не приходилось. Надо будет потом этот момент порешать.

Они выкатились из дома. Веда захватила длинную, чёрную ветровку-балахон по щиколотку и кросс-боди сумку с кошельком.

– Зачем тебе куртка? – Удивилась Легавая, – На улице же духота.

– Да так, на всякий, – ехидно ухмыльнулась та.

– А кошелёк тебе зачем? – Добавил Рикошет, искренне недоумевая.

– А пьянствовать мы на что будем? – Веда дёрнула плечом и захлопнула дверь дуплекса.

– А тут разве деньги принимают?

– Монетизация споранов! Тут всё серьёзно. Спораны и горох – местная валюта. Вон банк за ментовкой, там их и лепят.

– Ого! Прикол.

– Пойдёте на работу – вам тоже будут выдавать. Потом идёте в банк, обналичиваете на реальные. Всё как у людей.

Идти в бар было весело, в воздухе висела лёгкость и полное пренебрежение к комендантскому часу. Несмотря на якобы строгий порядок, народ по стабу бродил свободно. Эльбрус к вечеру свалил на разведку, так что многие и расслабились.

Бар «Бартини» ютился на первом этаже хрущёвоподобной четырёхподъездной четырёхэтажки. Над увесистой железной дверью подмигивал ядовито-розовый неоновый шильдик с фигуристой девицей, купающейся в бокале мартини.

Но Веда вела ребят не к парадному. Обогнули дом, подошли к чёрному входу. Три раза постучала. Дверь открыл крепыш ростом метр с кепкой, с рыжей бородой и зелёными глазами, будто он только что вышел из паба в Дублине – чистый лепрекон на стероидах.

Внутри бара стоял закономерный гул веселья, которому не было выхода наружу. Воздух загустел запахами пота, ядрёных парфюмов и перегретого алкоголя, а музыка гремела так, что каждый удар баса проходил по рёбрам. В относительно тесном помещении толпилось не меньше ста пятидесяти человек, и казалось, что каждый пытался впихнуть в себя как можно больше пьяного веселья за короткий вечер. Кто-то чокался мутными бокалами, кто-то тянулся губами к уху собеседника, перекрикивая рёв колонок, кто-то не спеша потягивал своё пойло.

Танцы здесь не имели ничего общего с изящной пластикой. Мужчины покачивались с пьяной неторопливостью, а девушки бросали быстрые, оценивающие взгляды и делали резкие, угловатые движения, стараясь зацепить внимание взглядом или бедром приглянувшегося им мужичка. Одна девчонка так ритмично дёргала плечами и пыталась смотреть на рейдера из-под ресниц, что казалось – у неё не томный танец, а приступ тектоника, и взгляд был не кошачий и игривый, а тяжёлый, исподлобья.

Легавой от этой обстановки стало не по себе – она не любила подобные места. Да и Веда, если честно, тоже не питала к ним тёплых чувств, но знала, зачем сюда пришла.

– Привет, Скутер! – Крикнула она бармену.

Лысый высокий бармен с небесно-голубыми глазами и узкой выбритой полоской на брови обернулся:

– Здарова, Веда! Как жизнь молодая?

– Отлично! Есть комфортный столик на троих?

– Есть. Твой любимый угол. Пять споранов.

Веда достала из сумки пластиковый золотистый кругляшок с буквой «С», похожий на монету из настольной игры, положила его на ладонь бармену и направилась к угловому столику. Там их ждал красный мягкий диван, и табличка «Зарезервировано» – всё, как полагается. Табличку она сразу отнесла обратно Скутеру.

– Ща вернусь! Я за выпивкой!

Пока Веда разбиралась со спиртным, Легавая без дела не сидела – она привычно сканировала помещение. Это был старый, въевшийся в привычки профессиональный тик. В общей сложности она насчитала сто пятьдесят два человека, включая себя. Женщин – пятьдесят, остальные – мужчины, почти все в тёмной одежде или камуфляже.

И тут – стоп! Заражённый!

Он сидел на диване по диагонали от Легавой, развалившись так, словно находился у себя дома. Рядом разместились четверо обычных, иммунных. Лега рефлекторно дёрнулась, собираясь выхватить табельное оружие, но тут же вспомнила, что его у неё уже нет. И самое странное – никто, чёрт подери, не реагировал на монстра!

Вокруг его головы клубились цветные всполохи – розовые, голубые, сероватые. Он спорил с каким-то мужчиной, причём довольно эмоционально. И вдруг Легавая услышала их разговор. Нет… она услышала только его…

– Вот конченый! Ты серьёзно мудила думаешь, что можешь присвоить себе краснуху? Да в рот я ебал такой расклад, тебя и мать твою в придачу! Не-е-ет, валить я тебя суку своими руками не буду, но вот в рейде ты соснёшь, мудак.

Она застыла, глядя на него в упор. Тот заметил:

– На что уставилась, красотка? Кваза, что ли, ни разу не видела? Давай, познакомимся! Я с тобой так потанцую, что ходить неделю не сможешь! – Оскалился он. За столом заржали его дружки.

Тут подошла Веда. С пузатыми пивными кружками, почему-то в которых было совсем не пиво. Мило улыбнулась, потом резко развернулась и смачно, с оттяжкой, швырнула фразу квазу прямо в лицо:

– Я твою маман на бале крутила-вертела! Отсоси себе, петушара!

– Чио-о-о ты ща сказала, овца?! – Зарычал тот, явно не ожидавший, что речь пойдёт о его мамочке.

Но тут, словно из воздуха, появился Лепрекон. Низким голосом осадил кваза:

– Кто тронет знахаря – вылетит отсюда на хер. Ясно выразился?

– Ясно, чего не ясного, – буркнул кваз и осел.

Веда послала леприкону воздушный чмок, тот "поймал" его рукой и шлёпнул на задницу. Та погрозила ему кулаком, а он исчез, как ни в чём не бывало.

– Это шо такое ща было? – Охренел Рикошет.

– Это Леприконыч. Клокстоппер, – сказала Веда, отпив из кружки. – Оооо, дааа. Это просто божественно.

– А тот… кто? – Легавая всё ещё пялилась в сторону заражённого.

– Это? Петушара. Кваз обыкновенный.

– А-а-а-а… так вот как они выглядят… – пробормотала Лега и придвинула к себе кружку. – Не стоило мне так на него пялиться. Это было… ну, не очень.

– Угу. Впредь будь аккуратней, квазы не любят лишнего внимания. И не все такие терпилы. Могут рожу набить, а потом ещё до кучи и отомстить.

– Но ты же только что его сама на туях прокатила, не боишься?

– Мне можно. Я знахарь. Нас тут берегут. А вообще-то у нас в стабе драки и убийства под запретом. Поэтому это уважаемый стаб, и каждому, кто здесь живёт кайфово. Но! Все разборки за пределами стаба происходят. Поэтому этот петушарик может караулить за границей. Надо быть поаккуратнее как минимум год. Злопамятные они, ну.

– Поняла… Слушай, мне кажется, я слышала его…

– Помолчи-ка, сестрёнка, – резко оборвала её Веда. Глаза предупреждали: «Не сейчас. Не тема для разговора. И точно не здесь.» – Лучше выпьем. За то, что наш стаб не размазала по стенке орда! – Она начала поднимать кружку.

– А что это за дичь у нас в бокалах? – Поморщился Рикошет на плавающую в жидкости черри.

Веда усмехнулась. Откинулась на спинку, подала голос в стиле рекламы с телевизора:

– Встречайте: коктейль «Пьяная Цокотуха». Когда жара плавит мозги, а освежающий алкоголь просится на язык, нет ничего лучше, чем пивная кружка, наполненная ледяным грушевым сидром, щедро подмешанным чёрным ромом и лаймовым соком. Сверху – лёд, немного розового перца и одна кокетливая, сладенькая черри! Пьётся легко, но потом встаёт тяжело. Приятного опьянения!

По лицу Рикошета было видно: он капитально застремался это пить. То ли вспоминал, как в последний раз «домашняя настойка» чуть не сожгла ему пищевод, то ли предчувствовал, что утро будет жёстким. Но Веда уже всех заставила чокнуться, и деваться было некуда.

– Ого, а это вкусно, – прищурилась Легавая, делая второй глоток с уважением.

– А я о чём! – Гордо вскинула подбородок Веда. – Тётушка Веда знает толк в бухле!

Тут сзади к ней подошла грудастая шатенка с щербинкой, закрыла ей ладонями глаза и пропела:

– Угадай кто?

– Баб Нюр, эт ты?

– Тьфу ты, да пошла ты, Веда! – Расхохоталась шатенка. – А разве вам, знахарям, пить можно?

– О, Маргоша, привет! – Обрадовалась Веда, развернувшись.

– А чего нельзя-то?

– Ну как же… тело – храм, энергия, чакры, потоки, просветление, бла-бла-бла… – Маргоша закатила глаза и поиграла в воздухе длинными пальчиками.

– У меня завтра выходной. Отболею, и буду как огурец.

– Маринованный? И такой же зелёный?

Обе прыснули. Смех у них был настолько звонкий, что официантка у соседнего столика подпрыгнула и чуть не уронила поднос.

– Маргоша, это моя сестра Легавая и наш уже общий друг – Рикошет. Ребята, это Маргоша.

– Здрасьте-здрасьте, – проворковала та, как будто это была не приветственная фраза, а мягкое поглаживание. Улыбнулась Рикошету, смерив его взглядом с головы до ног. – Слыхала, у тебя тут копия появилась… – кивнула в сторону Легавой. – И как вы, девочки, уживаетесь? Не грызётесь?

Легавая смерила её взглядом таким ледяным, что у Маргоши аж мурашки побежали вдоль позвоночника.

– Не, ты чё! – Весело отмахнулась она. – Мы лучшие подружки! Слушай, а принеси нам чипсиков с сыром, фисташек и ещё… шесть "Пьяных Цокотух".

– Оки-доки! – Шатенка поспешно ретировалась, косясь на Легавую.

– Эй, ты чего моих подружек пугаешь? – Прошипела Веда.

– Извини. Я просто задумалась.

– Эх ты! Делай лицо попроще! Чесслово, у тебя ряха просит кирпича…

– Ну спасибо, Веда, блин.

– Да ладно тебе!

Через пару минут уже другая официантка принесла весь заказ – чипсы, фисташки, и, конечно, шесть гремучих "Цокотух".

Ребята пили, болтали, хохотали. К их столику раз за разом подходили люди – поздороваться, перекинуться парой слов.

А потом всё поплыло. Веда нахрюкалась вусмерть и, воспользовавшись моментом, пока Легавая отошла в туалет, залезла на барную стойку. Она чуть не грохнулась, но выровнялась и начала танцевать под «Отпетые Мошенники».

Когда Легавая вышла, Рикошет молниеносно перехватил её на полпути и потащил к месту выступления:

– Нам надо снять её оттуда!

– Кого? Откуда?

И тут она увидела!

Веда танцевала, размахивая руками, и орала:

– А у реки, а у реки, А У РЕКИ! Гуляют ДЕФФФКИ, гуляют мужикЕЕЕЕ! АУ РЕКИ, А-А, А У РЕКИ!!!4

Толпа улюлюкала, хлопала в такт, а Скутер из-за стойки подбадривал её, кивая как диджей на рейве.

Легавая в этот момент поняла: мы с ней абсолютно разные.

Конечно, разные. Она – тихая, скрытная, необщительная. Следак с холодной головой, домосед. Алкоголь – исключительно в одиночестве, при закрытых шторах и выключенном телефоне.

Всё это… весь этот бар для неё был как другая планета! И видеть себя твёркающей на отполированной стойке в окружении визжащей толпы было больно физически.

– Принеси воды, пожалуйста, – попросила она Рикошета, схватившись за живот. – Кулер у входа.

Он ушёл, а когда вернулся – застыл на месте.

Теперь на стойке их было ДВОЕ.

Две Веры. То есть, Легавая и Веда, но сейчас они были как сиамские близнецы в пьяной агонии. Танец перешёл в кан-кан, ноги взлетали, волосы разлетались, и обе в унисон вопили:

– Мы танцуем пьяными на столе! Пьяными на столе! НУМА НУМА НУМА ЕЕЕЕ!5

Рикошет стоял в ступоре. Как вытаскивать две боевые колобашки с барной стойки? Это было выше его сил.

И тут… БАМ! БАМ! БАМ!

Раздались глухие удары в парадную дверь, будто в неё били тараном. Скутер подскочил, шлёпнул Веду по ляжке, жестом велел музыке – стоп. Всё замерло.

БАМ-БАМ-БАМ!

Люди переглянулись. Пошёл шёпот.

И тут из-за колонны выпрыгнул Лепрекон, резко:

– ШУХЕР, МЕНТЫ! ТЕКАЕМ!!! – …и растворился как галлюцинация.

Веда с визгом и кабанчиком спрыгнула со стойки, но не удержалась и рухнула подбородком на плитку, задницей кверху. Рикошет поднял её за подмышки, Легавую выдернул с места.

Толчки в дверь не прекращались. Люди суетились, хватали куртки, сшибали стулья, рвались к чёрному входу. Веда, прихрамывая, схватила свою ветровку, натянула её на бегу, нацепила сумку, под подмышку втиснула две бутылки мартини из бара, и ринулась вперёд, увлекая за собой Легавую и Рикошета.

Но… у чёрного входа уже стояли ОНИ. Отряд полиции и военные. Человек 20. Вязали всех подряд. Люди разбегались как тараканы под светом, визжа, матерясь, роняя телефоны и туфли.

– Вот чёрт! Быстро налево! – Заорала Веда, и вся троица рванула с места, как спринтеры с горящими пятками.

Из-за угла во двор, отрезая один из путей отступления, въехала легковушка с зелёными полосками на капоте. Из окна с пассажирского весело вылез Уж, весь сияющий и радостно заорал:

– О! Моя любовь! Я так и знал, что поймаю тебя здесь! Место встречи изменить нельзя!

– Да пошёл ты! – Выплюнула Веда, не сбавляя скорости.

– В рассыпную, ушлёпки, В РАССЫПНУЮ! – Крикнула она Рикошету и Легавой, и нырнула вбок, в щель между домов, как опытный таракан.

Рикошет, не будь дурак, нырнул за ней. А вот Легавая, видимо, растерялась, или решила импровизировать, или уже тормозила из-за выпитого алкоголя. Вместо того чтобы ломануться с остальными, она рванула к противоположному дому. Только развернулась, как тут же и замерла. Путь отступления ей перегородил… ОН. Или ОНО. Что-то больше двух метров ростом. Грудная клетка как широченная дверь. Весь в камуфляже, на мощной груди броник, судя по виду, из двух сшили, потому что на такую тушу один точно не налез бы.

Лицо… Господи, если Танос

6

– это сиреневый красавчик из MARVEL, то вот это был его брат из канализации. Кожа цвета тухлого мха, текстура как у кирзового сапога после службы в срочной армии.

Легавая не нашла ничего лучше, чем оттолкнуться от бетонной кромки подвала и, вложив всю душу и инерцию в саклаб, зарядить ему по переносице. Как она вообще допрыгнула в таком состоянии – остаётся только догадываться.

Тух!

Рука от удара будто в бетонную стену влетела, онемела до подмышки. Сам Кваз (а кто ж это ещё может быть?) даже не поморщился. Ему вообще было всё равно похоже. Другой человек получил бы рассечение, перелом носа от такого удара, а этот едва бровью повёл…

Лега, скрежетнув зубами, опустилась на одно колено перед ним, прижимая руку. В этот момент оно пророкотало над ней таким голосом, как будто проглотило три сабвуфера:

– Эту тоже вяжите.

Пока Легавая пыталась хоть как-то впечатлить кваза локтем в лицо, Веда и Рикошет дали дёру через дворы, спасаясь от Ужа на колёсах. Машине было сложнее лавировать через узкие пространства.

Увидев мусорку, Веда – женщина гениальных решений – рванула к ней и, не раздумывая, превратилась в мусорный мешок. Упала на пятую точку, поджала ноги, так чтобы их не было видно под ветровкой, голову в капюшоне к коленкам. Идеальное прикрытие. Единственный косяк – голые кисти рук обнимали коленки с двумя бутылками Мартини.

Рикошет, не имея времени на философию, просто сиганул в бак с головой и закрыл крышку. Машина пролетела мимо спустя две минуты. Веда не шевелилась. Ещё через две минуты она прошептала:

– Блин… писать хочу.

Из бака тут же вылез задыхающийся Рикошет.

– Фу, блин… я там чуть не сдох!

Веда поднялась, отряхнулась как могла, сняла ветровку и завязала на поясе, из серии: теперь-то нас точно не узнают. Потом сказала заговорщицки:

– Пошли домой, вдоль забора, тихохонько. Только тссс…

И, конечно, заржала, как будто шпионская операция прошла успешно. Рикошет тоже хихикнул – адреналин делал своё дело. Они заржали громко. Почему-то стало очень смешно.

И тут из окна на втором этаже вылезла злая тётка с бигуди и сигаретой, и хрипло, как клаксон, проорала:

– Я ща полицию вызову! А ну пшли вон отсюдова!

Веда с Рикошетом ещё громче заржали, махнули тётке и помчались через улицу укуренными леммингами. Ну, а что остаётся делать в такой ситуации? Только бежать… и ржать с бухлом подмышкой.

Глава 3: расплата.

Легавая сидела в тесной камере с пятнадцатью другими девушками. И нет, это была не уютная комната с подругами и глинтвейном – это зловонная, душная, пыльная каморка с решётками.

На лавке, конечно, ей места не досталось. Кто не успел – тот сел на грязный бетон. Она устроилась прямо у решётки, и, если можно так выразиться, наслаждалась роскошью: холодный металл хоть как-то охлаждал её воспалённую голову. Рука болела адски – удар локтем о лицо кваза привёл к тяжёлому ушибу локтевого нерва. Теперь её терзала острая, пульсирующая боль, из-за которой даже шевелить пальцами было сложно.

Один из дежурных медиков помог ей зафиксировать руку в подручной повязке. Никто не будет разбазаривать дар знахаря на дебоширов и пьяниц, но спасибо за хоть какую-то медпомощь. Пока колдовал, поглядывал на неё с ехидцей – ещё бы. Улыбался как кот, которому под дверь принесли мышь в праздничной упаковке. Конечно, он-то знал, кого она ему напоминает: их местную знахарку Веду. Вот теперь и будет хихикать в своём белом халатике с коллегами. Отличную она ей репутацию создала, чёрт побери.

Всего в “рейде на пьянчалыг” загребли шестьдесят человек. Из них шестнадцать – девушки. Кто-то наверняка выполнил свои KPI 7с таким-то уловом.

У Легавой голова гудела как старый трансформатор на заброшенной станции. Пульсирующая боль в висках, рот пересох. Пить хотелось до бешенства. Организм протестовал, выл, стонал, посылал сигналы о помощи. И ведь она ещё в баре почувствовала первые недомогания – тогда, когда прочитала мысли кваза. Вот где всё пошло по наклонной. А теперь… теперь вместо суперсил – адское похмелье и ощущение, будто мозги сварились в микроволновке. «Иммунные не болеют», ага, расскажите это кому-нибудь ещё.

Пока она сокрушалась о бренности своего тела, мимо решётки прошёл тот самый шкаф. Шкафище. Гора мышц. Медленно подошёл к столику прямо напротив её клетки, взял планшет – пальцами, похожими на куски бетона, пролистал пару страниц, неловко, чуть не сломав ручку, расписался. Спустя секунду к нему подошёл высокий, подтянутый мужчина с пышными усами, в синем камуфляже с погонами и фуражкой. Усатый деловито и с уважением пожал квазу лапищу. Но вот взгляд его случайно соскользнул на Легавую, и, кажется, он не ожидал её здесь увидеть. Брови взметнулись и лицо выразило удивление. Он неуверенно указал на неё пальцем, а кваз развернулся вполоборота и тоже посмотрел на заключённую. Их взгляды пересеклись. Бр-р-р. В этом взгляде была… Насмешка??? Затем брат Таноса сказал что-то усатому, повернулся и ушёл, не глянув больше ни разу на неё.

А Легавая смотрела ему вслед, как на поезд, на который опоздала. Столько сожаления в этих печальных глазах… Надо было посильнее врезать… Усатый, кажется, собирался подойти к ней. У него на лице уже начинала проступать наглая ухмылка, но его подрезала Лидия. Да-да, именно она. Встала на цыпочки, поцеловала его в обе щеки. И тот сразу расслабился, обнял её за талию, тут же позабыв, что собирался подойти к заключённой. Лидия обернулась на Легавую взглядом острым, как нож. И тут же утащила своего Полкашу в сторону.

Лега вздохнула и простонала, уронив лоб обратно на решётку:

– Ну конечно же… как же иначе…

– Да уж, теперь наказание отрабатывать… – протянула рыжая девушка, закатив глаза. Соседка Леги по каталажке. – Так и знала! Надо было дома набубениться… вот зачем я тебя послушала?

– Ай! Не щипайся! – Огрызнулась шатенка, потирая руку. – А кто ж знал, что шмон наведут?! Сколько раз бухали и ничего такого не было!

Рыжая всплеснула руками, как актриса в дешёвой мыльной опере, и, пошатываясь, приблизилась к решётке. Камуфляжный кроп-топ едва держался на ней, и без того короткая юбка задралась слишком высоко.

– Ой, голова моя, головушка!.. – Завыла она, прилипнув лицом к прутьям. – Товарищ капитан! А можно прекрасным дамам живца? Помираем!

Тишина.

– Вот козлы, а, – процедила сквозь зубы. – Если наедине с одним из них останешься – сразу под юбку лезут! За просто так даже глотка воды не дадут.

И тут из соседней камеры послышался гул мужских голосов наперебой, они улюлюкали и предлагали не только воду за просто так. Рыжая мигом отшатнулась от решётки. И тут к клетке подошла она. Девушка в синей камуфляжной форме, точно такой же, как у Полкана. Погонов у неё не было, но стать чувствовалась в каждом её движении. Высокая, стройная. Волосы цвета пшеницы, собраны в тугую, аккуратную косу. Но главное – глаза. Огромные, небесно-голубые, холодные и завораживающие. Она бесшумно подкатила тяжёлую металлическую тележку, на которой стоял большой пластиковый резервуар с прикреплённым к нижней части краником. Затем без промедления начала разливать мутноватую жидкость в небольшие прозрачные пластиковые мерные стопки объёмом ровно пятьдесят миллилитров. Жидкость с лёгким всплеском заполняла свои крохотные сосудики, и едва уловимый запах спиртного на фоне мучительного похмелья и сильного обезвоживания воспринимался как настоящий божественный дар, как святая вода для страдающего организма.

Реакция была мгновенной: люди вокруг вскочили с мест почти одновременно. Легавой пришлось резко подняться, потому что, задержись она ещё на секунду, кто-нибудь без всяких церемоний прошёлся бы прямо по ней.

Девушка раздавала живец быстро, отработанными движениями, и при этом молчала, даже не удостаивая никого лишним взглядом. Но когда дошла до Легавой, вдруг остановилась, будто наткнулась на что-то неожиданное. Её глаза встретились со взглядом алкашки-арестантки в прямом, вызывающем контакте. Одна из тёмных, аккуратно очерченных бровей слегка приподнялась, а губы скривились в лёгкой, чуть насмешливой улыбке.

– Ну давай, и ты ещё повредничай, – пробормотала Лега себе под нос, принимая из её руки пластиковый стакан с драгоценной жидкостью.

Она сделала глоток, и мир снова ожил. Цвета стали ярче, пульс перестал глухо биться в висках, ноющая боль в раненой руке немного отступила, а мысли перестали скрипеть и цепляться друг за друга. Это было почти облегчение… почти, потому что налили всего один маленький стаканчик, а больше давать явно не собирались. Легавая знала: чтобы действительно успокоить ломоту и общее недомогание, ей нужно ещё как минимум три таких порции.

Развернулась девушка идеально – по прямой, словно дефилировала на подиуме. Её в меру аппетитные бёдра покачивались в ритме шагов, а тонкая спина оставалась безупречно прямой. Она не оглянулась, но Легавая была уверена, что та прекрасно слышала, как за её спиной гудят и ворочаются две переполненные камеры с возбуждёнными мужчинами, которым теперь точно будет о чём помечтать ночью.