Дом призрения для бедных сирот-2

– Приятно познакомиться, помощник Пирани.

– Младший помощник, – упрямо поправил он.

Точно обиделся.

Я написала ещё пару предложений и вспомнила, как Пирани рассказывал о какой-то барышне, которая ходила в участок и не давала им тут житья. Младшему помощнику явно нравятся истории о барышнях. А у меня как раз есть одна.

– Я сегодня была в городской управе, – заметила как бы между делом и прервалась на полминуты, обдумывая, просто написать, что мы с Вителеем закупались около часа, а потом вернулись к саням, или перечислить всех торговцев, у которых мы были, и сделанные покупки. Потом продолжила: – Представляете, градоначальник запретил пускать туда барышень. Странно, правда?

Я подняла голову. На лице Пирани отражался целый букет эмоций. Остатки обиды, опасение, любопытство, желание поделиться секретом.

– Не понимаю, чем барышни ему не угодили, – подстегнула я интерес.

Внутренняя борьба завершилась полной и безоговорочной победой любви к сплетням. Всё же скука – главный враг оставшихся на дежурстве сотрудников, когда все остальные уже готовятся к празднику.

Пирани глянул на запертую дверь, затем перегнулся через стол. Я тоже потянулась ближе к нему, но так, чтобы продолжить писать. Всё же сначала – заявление, ну а барышни – потом.

– Это та самая и есть, – многозначительно произнёс младший помощник громким шёпотом.

– Какая та самая? – не поняла я.

– Которая к нам ходила. Её зовут Виджис Соба, дочь Маржина Соба, купца. Вы его наверняка знаете, у него самый большой магазин тканей в городе и при нём пошивочная.

Я не стала спорить или упрекать Пирани в невнимательности. Ведь мой наряд недвусмысленно намекал, что знакомство с пошивочными у меня если только теоретическое. Главное, что он разговорился.

– Всё случилось на балу в городской управе. Господин Монт устраивал праздник для почётных горожан. И на первый танец пригласил барышню Соба. Все видели, как они улыбались друг другу и шептались о чём-то. Только никто ничего не услышал. Музыканты расстарались. После танца градоначальник отвёл Виджис к столу с угощениями и вручил ей бокал. Это установило следствие…

– Как следствие? – перебила я, неожиданно увлечённая повествованием.

– Да, было разбирательство, – поведал Пирани трагическим шёпотом, как нечто невообразимое. И похвастался: – Я в курсе всех деталей. Мне доверили опрос свидетелей. А их было немало. Видите эти папки?

Младший помощник указал на кипу. Я кивнула.

– Это всё показания присутствовавших на празднике.

– И что было дальше? – заявление я дописала, но хотелось дослушать историю.

– Барышня Соба утверждала, что градоначальник подлил ей что-то в бокал. Свидетелей этому не было. Но ближе к концу праздника, когда гости уже доедали угощения, чтобы не ложиться спать голодными, – я закатила глаза.

Так и хотелось подтолкнуть его, чтобы уже заканчивал с витиеватостями и переходил к сути. Похоже, на этом празднике произошло нечто невообразимое для маленького сонного городка.

– Господин Соба обнаружил, что дочь пропала. Начал её искать, расспрашивать присутствующих. И вдруг она забегает в залу, – Пирани приглушил голос, и я вся обратилась в слух. – В одном исподнем, волосы распущены. Красивущие, блестящие, чуть не до колен, цвета воронова крыла. А кожа белая-белая, словно алебастровая.

В голосе младшего помощника появились нотки мечтательности.

– Вы тоже были на празднике? – уточнила я.

– Нет, что вы, – мечтательность как ветром сдуло. Пирани откашлялся и добавил уже другим, суховатым тоном: – Это из описания свидетелей.

Кто-то совсем не умеет врать. Наверняка сам нафантазировал и дорисовал картинку. Ох уж эти юноши с богатым воображением.

– Что случилось с Виджис? – я направила его в интересующее меня русло.

– После того бокала, что ей дал градоначальник, барышня Соба ничего не помнила. Осознала себя в постели, – при этом слове Пирани слегка покраснел, но продолжил рассказ, – в личных покоях господина Монта и с ним самим рядом. Он собрался над ней надругаться и уже хотел приступить. Однако она сумела вырваться из его загребущих лап и сбежать. В слезах бросилась на грудь папеньке и потребовала, чтобы тот заставил градоначальника на ней жениться. Ибо теперь навечно опозорена она.

Я уставилась на младшего помощника во все глаза. То есть мэр не только ко мне приставал? Он вообще не может пропустить ни одной юбки?

– Мерзавец! – вырвалось у меня.

Пирани даже замолчал. И удивлённо воззрился на меня.

– Почему мерзавец?

– Поступить так с беззащитной девушкой – это подло.

Младший помощник хитро улыбнулся и выдал:

– Тут не всё так просто. При опросе присутствовавших в здании городской управы выяснилась одна любопытная деталь.

– Какая? – завороженно спросила я.

– Дело в том, что швейцар не ушёл домой в конце рабочего дня, как ему полагалось. Он остался помочь ночному сторожу, рассудив, что тот один не справится с таким количеством гостей. К тому же на празднике присутствовало много нанятой прислуги. А Потан – человек военный, хоть и бывший, привык к порядку.

Я даже не удивилась. Помнится, при мне Монт тоже велел ему идти домой, однако швейцар всё равно остался. Переживал, что случившееся на балу может повториться ещё с одной барышней?

– Так вот, Потан делал обход вверенной ему территории. Ну это он так выразился, – пояснил младший помощник, который, похоже, заучил наизусть показания свидетелей и теперь легко цитировал выдержки из них. – И видел, как барышня Соба на цыпочках кралась по коридору по направлению к личным покоям градоначальника. И швейцар утверждает, что была она одна, двигалась уверенно и опоенной не выглядела.

– Ух ты! – да, такого поворота в деле я не ожидала. – И что же выявило разбирательство.

– Следы насилия барышня демонстрировать отказалась. А других улик против господина Монта не было. Только слова Виджис, которые градоначальник яростно отрицал. Когда я протоколировал его показания, он ругался и клялся, что больше ни одна барышня не переступит порог управы, пока он тут главный.

Свою клятву он исполнил. Это я проверила на себе.

– И давно это случилось?

– В начале зимы, – ответил Пирани. – Господин Монт устроил праздник в связи со своим назначением на должность.

– Как назначением? – а вот тут было расхождение. – Мне господин Монт говорил иное, что он занимался делами города ещё осенью. Как его могли назначить меньше месяца назад?

– До господина Берриана Монта градоначальником Соснового бора был его батюшка – Элтран Монт. В конце лета с ним случился удар. Он сразу попросился в отставку. Сын пожелал его сменить. Однако господина Бэрриана не отпускали из столицы по каким-то важным делам. Только разрешали раз в месяц приезжать. Ну он и помогал, как мог, мы его уже и градоначальником считать стали. Тем более что господин Элтран в городе почти и не показывался. Так и сидел в своей родовой усадьбе. Да и сейчас нечасто выезжает оттуда.

Значит, Монт помогал отцу и приезжал раз в месяц. Что ж, это многое объясняет. И почему он прозевал воровство в приюте тоже.

Однако на моё мнение об этом человеке рассказ повлиял мало. То, что Берриан – хороший сын, ещё ни о чём не говорит. Его отношение к женщинам оставляет желать лучшего.

История с Виджис тоже рождала вопросы. Так ли всё там гладко, как поведал младший помощник. Ведь и по отношению ко мне Монт проявил насилие. Насильно меня поцеловал. Ну почти поцеловал. Причём не просто без разрешения, а вообще без какого-либо намёка с моей стороны.

В общем, я ещё при первой встрече поняла, что с ним что-то не так. И Пирани меня не переубедил.

Отдавая младшему помощнику заявление и писчие принадлежности, я вспомнила, что мне вскоре отправлять письмо в Министерство, а в приюте нет ни капли чернил. Просить было стыдно, красть – неприемлемо. Пришлось солгать.

– Господин младший помощник полицейского надзирателя…

– Можно просто Пирани, без чинов, – перебил меня юноша, с которым мы почти подружились, обсудив главную городскую сплетню.

– Спасибо, – я улыбнулась в ответ, подбирая слова лжи и презирая себя за малодушие. – Хочу попросить вас об одолжении.

– Конечно, просите, что угодно.

– Я в пути хотела сделать несколько заметок по итогу посещения управы, так сказать, пока свежо в памяти. Однако у меня с собой нет ни чернил, ни пера. У вас не найдётся несколько капель для меня?

– Разумеется, госпожа Вестмар.

Пирани тут же вскочил в поисках ёмкости. Прошёлся по ящикам столов, комода и наконец достал пол-литровую банку. Посмотрел на неё, словно прощаясь, а затем продемонстрировал мне.

– Если вас не смутит такая тара…

– Нисколько не смутит, – заверила его я, наблюдая, как младший помощник щедро наливает туда чернил и оборачивает горло листом бумаги.

Пирани вышел меня провожать.

– А что сейчас с Виджис Соба? Где она? Вы сказали, что барышня перестала заявляться в участок, – история с купеческой дочерью меня не отпускала.

– Господин Соба увёз её на воды, нервы лечить. Всё же этот скандал сильно повредил репутации барышни.

– Может, ей посчастливится там найти хорошего жениха, – предположила я, на что полицейский лишь пожал плечами.

Когда мы уже подошли к саням, Пирани клятвенно заверил меня, что передаст заявление околоточному, как только его увидит. Я поблагодарила. На том и попрощались.

Ещё с полминуты юноша махал вслед саням, а затем скрылся за углом дома.

Чувствовала я себя выжатой как лимон. Сначала Монт с его поцелуями, потом кража документов, ещё и собственная ложь не давала покоя. Нужно было не малодушничать, а сказать, как есть. Не моя вина, что в приюте шаром покати. Почему мне должно быть стыдно?

Даже заполненная почти на четверть банка не слишком радовала. Мне вдруг пришло в голову, что Пирани так тоскливо смотрел на неё, поскольку это дорогая ему вещь. Может, матушка подарила, и он теперь в ней обед на службу носит? Носил.

На город опускались серые сумерки, заставляя нервничать ещё больше. Ехать по темноте через лес не хотелось. Однако до её наступления мы можем и не успеть.

– Вителей, вы не могли бы подстегнуть лошадку? – обратилась я к вознице.

Старик и не подумал спорить. Легко коснулся вожжами лошадиного бедра, и Рыжуха пошла быстрой рысью, словно и сама спешила вернуться домой.

Глава 3

Темнеть начало слишком быстро. Вроде только зажглись первые, ещё блёклые звёздочки, и вдруг всё небо оказалось усеяно ими. Яркими, сияющими. Особенно на фоне почти чёрного небосклона. Затем из-за деревьев выползла половина луны, и звёзды померкли на её фоне.

Дорога была почти прямой, по обе стороны тёмными стенами стоял лес – и всё равно Вителей остановился, чтобы запалить и подвесить фонарь.

– Лошадка-то в темноте видит, а так и мы с вами кой-что разглядим, – пояснил мне старик, прежде чем снова тронуться в путь.

Со светом фонаря стало чуть веселее, но я всё равно с тревогой посматривала по сторонам. Красивый, словно картинка, лес в темноте переменился. За каждым скрипом и шорохом мне мерещилось всякое.

Спрашивать у Вителея, есть ли тут дикие звери, я побоялась. Лучше уж не знать. И всё равно весь путь проделала в тревоге, сжав на коленях банку с чернилами.

А на повороте к приюту нас ждали.

– Никак наши встречать вышли, – услышала я голос возницы и выглянула из-за его спины.

Приветливые жёлтые огоньки впереди растрогали меня едва ли не до слёз. Сказывалось напряжение прошедшего дня, которое разом отпустило, заодно лишив последних сил. Осталось только чувство огромного облегчения и осознание, что я наконец дома.

На повороте стояла Поляна с Димаром, Генасом и Невеей, в юбку которой вцепилась Ири. Дети встречали меня настороженно. Однако сам факт, что они пришли, вселял надежду.

– Ну наконец-то, – выдохнула повариха, когда сани остановились рядом с ними. – Мы уж переволновались все тут. Что ж вы так долго?

Смотрела она на меня, верно угадав причину задержки.

– Долгая история, позже расскажу, – отмахнулась я, добавляя: – Зато у нас есть сюрприз для вас всех.

– А что такое сюрприз? – подала голосок Ири.

– Это неожиданное, но очень приятное событие, – пояснила я.

– Вы привезли событие? – девочка спряталась от меня за юбкой Невеи и выглядывала оттуда.

– Я привезла праздник.

– Какой?

Это я и сама хотела бы узнать. Надо будет осторожно расспросить Поляну. Она любительница поговорить, ответит и на сам вопрос и на то, что я спросить не догадаюсь.

Пока же придётся напускать таинственность.

– Это и есть сюрприз, – улыбнулась я. – А ещё ты можешь прокатиться в санях, если хочешь.

– А можно с Невеей?

– Можно, – ответила я и вопросительно посмотрела на девушку.

Она кивнула и вместе с малышкой забралась в сани, которые тронулись с места. А мы пошли следом.

– Так что стряслось-то? – снова спросила Поляна.

– У меня на рынке украли портфель с документами. Там и паспорт был, и назначение на должность… – я досадливо махнула рукой. – В общем, пришлось ехать к околоточному, писать заявление о краже.

– Да как так-то? – повариха всплеснула руками. Звук из-за рукавиц вышел глухим.

– Вы были на рынке? – Генас сразу же уловил суть. Его не интересовали документы.

– Вы уверены, что украли и именно на рынке? – вопрос Димара прозвучал одновременно с ним.

– Да, были, и да, уверена, – ответила обоим. – Мы с Вителеем пошли за покупками, а портфель я забыла в санях. Понимаю, что сама растеряша виновата. Но и, что делать без документов, не представляю.

Я вздохнула.

– У вас есть деньги? – и снова Генас задал правильный вопрос.

Поначалу он показался мне обычным недалёким хулиганом. Такие дерзят, лишь когда за спиной стоит своя стая, а по одиночке жалобно блеют овечками. Однако сейчас мне захотелось внимательнее к нему присмотреться. Возможно, парень умнее, чем я решила, и из него выйдет что-то путное.

– У меня были деньги, Генас, так вышло, что у меня была целая золотая монета, но мы почти всё потратили на рынке.

– Ух ты! – мальчишка услышал только часть про золото, остальное пропустил мимо ушей. – А дадите потрогать? Я никогда целого золотого в руках не держал.

– В следующий раз обязательно, Генас, – пообещала я. – А на этот золотой мы устроим праздничный стол! Завтра ведь такой важный день.

Договаривать я не стала, подразумевая, что они и сами всё знают.

– А мы раньше никогда не праздновали.

– Почему? – удивилась я. Вроде прежде финансирование доходило до приюта.

– Сиротам не положено праздновать Родительский день, потому что у нас нет родителей! – с сарказмом пояснил Димар.

Так вот что за праздник. Да уж, это я оплошала. И что теперь делать?

С полминуты мы шли в тягостном молчании. А потом я поняла, что это глупость. Может, у них и нет родителей, однако это не причина, чтобы лишать детей радости.

– С завтрашнего дня наш приют начинает праздновать родительский день! – заявила авторитетно. Директриса я или мимо проходила? – Даже если вы лишились родителей, у вас всё равно когда-то были мама и папа. Иначе бы вы не появились на свет. А через несколько лет, когда повзрослеете, вы сами станете родителями. Так что празднику быть!

– Ура! – Генас вскинул руки вверх.

Поляна тепло улыбалась. И только Димар молчал. Он шёл чуть в стороне с задумчивым выражением и размышлял о чём-то своём.

Я решила, что ему неприятно упоминание о родителях, и не стала лезть. Тем более что Генас уже вслух начал перечислять, как именно он хотел бы провести завтрашний день. Я не стала его разочаровывать. Мальчика ждёт ещё один сюрприз. Ведь готовить мы будем все вместе.

Назовём это уроком кулинарного мастерства.

В приюте наше возвращение вызвало переполох. Подъехавшие к дому первыми Ири с Невеей прокричали в окна о сюрпризе. Тут уж встречать выбежали все.

Трудностей с перетаскиванием продуктов из саней не возникло. Помощников оказалось хоть отбавляй. Дети забыли о настороженном отношении ко мне и открыто радовались изобилию.

А вот мне стало грустно. Подобное счастье у детей должны вызывать не четверть свиной туши и несколько ощипанных куриц. И я приложу все усилия, чтобы мои воспитанники привыкли к подобным праздникам.

Ожидаемо, все захотели присутствовать при распаковке продуктов и столпились в кухне, которая тут же стала тесной. Только мрачный Димар не последовал за нами, скрывшись на втором этаже.

Я проводила его долгим взглядом. Не нравилась мне эта задумчивость. Димар чересчур независим и уверен в себе. Он привык принимать решения самостоятельно, ни с кем не советуясь. И у меня не было гарантий, что мальчишка не собирается нарушить мой запрет.

Его мотивов я не знала. Однако чувствовала, Димар что-то замыслил. И скорее всего мне это не понравится.

Я даже подумала, что стоит подняться и поговорить с ним, пока остальные дети внизу. Заодно и комнаты посмотрю, до сих пор ведь не побывала на втором этаже.

Но тут вернулись Ири с Невеей и Вителей, которые устраивали Рыжуху на ночь.

– Вы нас ждёте, да? – с детской непосредственностью поинтересовалась малышка. – Мы уже тут. Пойдём смотреть сюрприз?

Она подошла ко мне, взяла за руку и доверчиво заглянула в глаза. Я не просто растаяла, я боялась шевельнуться, чтобы не спугнуть тот крохотный тёплый комочек, что поселился у меня в груди.

– Конечно, идём, – улыбнулась, тут же позабыв и о Димаре, и о своих подозрениях.

В кухне было шумно и тесно. Правда меня пропустили в первый ряд, то есть освободили табурет, на который я усадила Ири. А сама начала рассказывать детям о своём посещении рынка, объясняя, что я купила и по какой причине выбрала именно эти продукты.

Не ожидала, что дети станут так внимательно слушать. Похоже, большинство из них прежде не бывали на рынке. Или вообще в городе? Кажется, на экскурсии в приюте никто не собирался тратить время и силы. Как же воспитанники войдут в самостоятельную жизнь, если они не будут иметь представления об элементарных вещах?

Пришлось добавить ещё один пункт в будущую программу обучения.

Окончив рассказ, я предложила задавать вопросы. Любые, радуясь, что им интересно. Однако грядущий праздник интересовал ребят намного больше, чем посещение рынка директрисой.

– Нам правда можно всё это завтра съесть? – тонким голосом спросил худенький мальчик, лет семи на вид.

– Как тебя зовут? – полюбопытствовала я.

– Андор, – ребёнок смутился и, похоже, уже был не рад собственной смелости.

– Понимаешь, Андор, – мягко улыбнулась ему, – я рассчитывала, что этих продуктов нам хватит на неделю. Но обещаю, что голодать здесь больше никто не будет. Ни завтра, ни впредь. Ты мне веришь?

Он кивнул и потупился.

Следующий вопрос задала Милада. Когда она подняла ладонь, привлекая моё внимание, я слегка напряглась. Эта девочка рубила с плеча, не выбирая выражений. Однако вопрос она на удивление задала мирный и к тому же правильный.

– Как будет проходить завтрашний праздник?

– Я как раз хотела выслушать вас. Возможно, у кого-то есть пожелания? Мы можем все вместе придумать программу для праздника.

– Когда я ещё жила с мамой… – голос Милады дрогнул на этом слове, но она вздёрнула подбородок и продолжила: – Я просыпалась от запаха какао. Мама копила деньги, потом покупала бобы, молола и варила мне какао. Можно завтра его сварить?

На глазах у девочки выступили слёзы, хотя она сердито моргала, чтобы не расплакаться. Я тоже заморгала чаще обыкновенного. Думала, что всё же надо было купить хотя бы немного шоколада, раз уж пообещала детям праздник.

– А мне мама пекла земляничный пирог, – подал голос Генас.

– Не ври, – толкнула его локтем Милада. – Не было у тебя никакой мамы.

– А если б была, точно пекла бы мне пирог! – Генас повысил голос.

– А у меня была бабушка, она водила меня на площадь. Там горел большой-большой костёр, – вставил своё слово мальчик с перепачканной щекой. Кажется, его зовут Мишуст.

– А у меня!..

– А у меня!..

Обсуждение переросло в перепалку, где каждый стремился перекричать остальных, хвастаясь своим прошлым. Реальным и выдуманным.

– Тише, дети! – я тоже попыталась перекричать их, но тщетно. Слишком увлеклись. На меня больше не обращали внимания.

Тогда я взяла куриную тушку, освобождённую Поляной от обёртки, и хлопнула ею по столешнице. Звук вышел громким, смачным и неожиданным.

Все замолчали.

Краем глаза я поймала выражение лица поварихи. Она не произнесла ни слова, но выглядела очень довольной. Тем, что я сумела добыть еды? И воспитанники не будут голодать.

Впрочем, это не так важно. Главное, что я сумела привлечь внимание детей. Все замолчали, уставившись на несчастную птичку, у которой внутри что-то хрустнуло.

– Вы превратили обсуждение праздника в перепалку. Если хотите, чтобы вас услышали, не нужно кричать громче всех. Можно просто поднять руку и дождаться своей очереди говорить. В следующий раз рекомендую делать именно так. Тогда ваши предложения будут рассмотрены и, возможно, приняты. А в этот раз вы все лишаетесь совещательного голоса за устройство склоки. Всё, ваше участие в обсуждении закончено. Идите к себе и готовьтесь ко сну.

– Так нечестно, – попытался оспорить моё решение Генас.

Однако я слишком устала за сегодняшний день, чтобы продолжать в том же духе.

– Я пыталась разговаривать с вами как с взрослыми, разумными людьми, но вы начали вести себя по-детски. И значит, я с вами буду как с детьми. Отправляйтесь спать!

Недовольно бормоча, воспитанники покинули кухню. Уже за дверью они пошушукались, и Генас сунул в щель свою вихрастую голову.

– А праздник-то будет?

– Будет, если вы немедленно отправитесь спать.

– Уже летим! – крикнул он, улыбаясь во весь рот. Из-за двери донеслось радостное: – Народ, праздник будет!

Я устало выдохнула и опустилась на лавку. Эта детская перепалка забрала последние силы, которые ещё теплились во мне.

– Полян, есть у нас что-нибудь поесть? Я такая голодная.

С надеждой взглянула на повариху. Женщина довольно улыбалась, ловко разделывая мясо.

– Погодьте чуток, ужо со свининкой расправлюсь, да капусточки тушёной положу вам. Чтоб два раза руки-то не мыть.

– Да я и сама могу, вы не отвлекайтесь, – я поднялась.

– Коли не трудно, госпожа директриса. Вона там черпак лежит, – она кивнула, не глядя. – А сотейник на плите стоит. Я раскладывать-то не стала, значит, чтоб не остыло.

Я сняла тяжёлую крышку с большой продолговатой кастрюли и разочарованно вдохнула аромат кислой капусты. В ней темнели редкие кусочки мелко порезанного окорока. Видимо, последнее из добытого Димаром.

К счастью, капусты оставалось немного. Дети съели большую часть. А это Поляна оставила нам с Вителеем на ужин.

Я взяла две глиняные миски и наполнила их капустой. Старик вышел из каморки, когда я выскребала последние капустинки со стенок сотейника.

– Поленька, что б мне поужинать-то, – проговорил он с вопросительной интонацией.

– Экий ты неугомонный, Витя, погоди, как мясо докромсаю, – откликнулась жена.

– Вителей, садитесь, я уже несу, – приподняла плошки, демонстрируя старику, и направилась к столу.

– Зря вы нас балуете, госпожа директриса, – неодобрительно покачала головой повариха. – Негоже вам обихаживать прислугу.

– Перестаньте, Поляна, – отмахнулась я, отделяя ложкой кусочек окорока от капусты, – мы с вами делаем общее дело. Мне не трудно самой за собой поухаживать и заодно за Вителеем. Давайте лучше продумаем завтрашнее меню.

– А что тут думать? – удивилась она. – Кашу с мясом да щей наварю.

Я мысленно застонала. Нет, пожалуйста, только не щи. Я не выдержу ещё один капустный день.

– Предлагаю щи оставить на будни. А завтра всё-таки праздник. Поляна, вы сможете испечь какой-нибудь пирог с сухофруктами или орехами? Торговка сказала, что они пересохли, но не испорчены плесенью. Поэтому пойдут в компот, фруктовый чай или выпечку.

– Кекс можно состряпать. Только фрухты эти сухие замочить в кипятке надобно да на плите в ночь оставить, чтоб размякли. А орехи порубить.

– Отлично! – обрадовалась я. – Кекс – это праздничное блюдо. Давайте оставим кашу, только мясо потушите отдельно. Или запеките одним большим куском, а потом нарежем на порции.

– Расход будет больше, – предупредила Поляна.

– Зато по-праздничному, – мечтательно откликнулась я.

Расход меня не пугал, хотелось, чтобы стол в этот день отличался от обычного. В нашем случае отличием как раз будет изобилие.

– А на завтрак, если можно, пожарьте оладьи или блины. Жаль, у нас нет никакого варенья или сливок…

– Я вас поняла, – повариха одним куском вырезала середину из туши и положила перед собой, пояснив: – Утром поставлю в печи томиться.