Пути в отражениях. Книга 3

Андрей Рубашевский

Пути в отражениях. Книга 3

Глава 1. Затопленная Москва

– Это что ещё за… – Елизавета от неожиданности захотела выругаться, но вовремя осеклась, заметив рядом с ними незнакомого мужчину.

Они словно очутились не на таможне, а в зале ожидания железнодорожного вокзала. Путники, вернувшиеся из других миров, теснились на скамьях. Тем, кому не хватило места, сгорбившись, сидели прямо на каменном полу. Некоторые и вовсе спали, укрывшись плащами. Воздух пропитался запахами сырого сукна и обуви. Не хватало только скарба и бегающих повсюду детей. Чтобы получить ответ на вопрос «Что случилось?», Елизавета первой устремилась к дверям на улицу.

На выходе из здания их встретил ливень. Не короткая летняя гроза, которую как избавления ждёт изнурённая зноем природа, чтобы напитать иссушенную землю, а что-то тяжёлое, мрачное, неопрятными космами свисающее с туч. Потоки воды текли по площади, собираясь в настоящие реки на улицах, которые расходились от неё в разные стороны. У ступеней и фасадов зданий скопился принесённый водой мусор. Чего здесь только не было! И обломки деревянных ящиков, и сорванные ветром шляпы, и обрывки афиш. Вся эта масса медленно вращалась в водовороте, источая запах размокшего дерева и гниющих листьев. Здесь был даже опрокинутый экипаж, колёса которого теперь беспомощно торчали вверх, как лапы мёртвого жука.

Косые плети дождя неистово хлестали по крышам, по отворённым ставням окон. Водосточные трубы хрипели и захлёбывались, извергая из себя целые каскады воды. Где-то, промокшая до последнего пёрышка ворона, хрипло каркала из-под карниза, будто проклиная небеса.

– Вторую неделю льёт, как из ведра, – заговорил с расстроенным выражением лица вернувшийся из другого мира делец. – Когда я уезжал четыре дня назад, то хотя бы приехал на извозчике. А сейчас? Как, скажите на милость, попасть домой?

– Венеция, блин, – подметила Вика. – Будем ждать гондольеров? Ты ведь не покупал надувную лодку, когда готовился к путешествию?

– Только плот, – съязвил Игорь.

– Какая лодка? Какой плот? Вы только посмотрите на эти потоки! – Елизавета пыталась придумать способ, как им выбраться отсюда.

– Может вернёмся обратно? Или поищем подходящее зеркало? – Вика, с присущей ей наивностью, предложила самое простое решение.

Елизавета лишь махнула на неё рукой.

– Вторую неделю, говорите? – обратился к мужчине Игорь. – Тогда нужнопрекратить это безобразие.

Он направил в небо свою трость и сделал круговое движение её концом. Это простое действие не сопровождалось спецэффектами, к которым так любили прибегать колдуны, чтобы произвести впечатление, но дождь сразу прекратился, а тучи рассеялись на глазах, словно их и не было. Выглянуло солнце, и, словно по команде, из открытых окон окрестных домов послышались возгласы ликования.

Мужчина с восхищением смотрел на Игоря:

– Сударь, так вы колдун? Позвольте мне узнать ваше имя!

– Моё имя вам ничего не скажет. Я лишь сопровождающий в свите княгини Елизаветы Петровны Стрельцовой, – отмахнулся Игорь.

– Не слушайте его. Какая ещё свита? Его зовут Игорь, он мой близкий родственник, – рассмеялась Елизавета.

Потоки воды стали быстро ослабевать, и уже через десять-пятнадцать минут реки превратились в ручьи, оголяя зияющую провалами брусчатку, из которой были вымыты и унесены камни. На ступенях уже не было свободного места, и радостный гомон, уставших от разгула стихии людей, разносился по площади.

– Муженёк, может наколдуешь нам и извозчика?

– Нам будет полезно прогуляться после обеда и растрясти жирок, – Игорь первым спустился по ступеням и огляделся.

Эта часть Москвы после ливня представляла собой удручающее зрелище. Все подвалы были затоплены. Следы воды на некоторых домах доходили почти до подоконников первых этажей. Из парадных продолжала вытекать вода, каскадом сбегая по ступеням. Насосов для откачки воды здесь не существовало, поэтому вычерпывать всё это придётся вручную ведрами. А это недели тяжёлой работы и месяцы сырости.

– Не переживай, – сказала Елизавета, видя, что Игорь хмурится всё сильнее. – Мой дом на Трёхгорке, там возвышение, и должно было так сильно топить.

Людей на улицах становилось всё больше и больше. Ликование быстро угасло, когда обитатели первых этажей начали оценивать убытки от стихийного бедствия. Всё это время они отсиживались у соседей с верхних этажей. Из окон послышались всхлипывания и причитания.

В районе проживания Елизаветы воды, действительно, было меньше. Зато добавилось грязи и поваленных деревьев: почти каждый особняк в этом районе имел палисадник или небольшой садик.

– С возвращением. Вы принесли нам солнце, – кухарка не скрывала своей радости, когда увидела хозяйку.

– Насколько всё плохо? – Елизавета уже осмотрела фасад особняка и не увидела на нём следов от воды. Лишь дорожка была затянута слоем грязи, а из палисадника перед домом исчезли цветы и трава.

– Степан закрыл мешками с песком про́духи в подвал, поэтому вода туда не просачивалась. Так что – дом сухой, в целости и сохранности. А в остальном… Цены на продовольствие взлетели, торговцы подсчитывают убытки от затопленных складов и амбаров. Даже пекарни позакрывались из-за отсутствия сухих дров и муки. Поэтому хлеб пеку сама.

– А как же твоя мать? Ты ведь не могла по этим рекам…

Лицо кухарки стало пунцовым от стыда:

– Елизавета Петровна, простите меня. Как только начало топить, я самовольно перевезла свою больную мать и разместила её во флигеле. Я не могла… Она бы… Но я уже завтра…

– Успокойся. Ты сделала всё правильно.

Елизавета и Игорь с Викой разошлись по своим комнатам.

– Что станем делать дальше? – спросила Вика, переодеваясь за ширмой в домашнюю одежду.

– У нас есть где-то полтора месяца до получения миссии. Я давно обещал тебе отдых на море. Так давай отправимся на курорт.

– Милый, я очень хочу попасть на море, но… нет. Наши финансы, увы, не позволяют нам подобную роскошь. Это не упрёк в твой адрес, просто… Просто время ещё не пришло. Ты не должен чувствовать себя виноватым.

Игорь тяжело вздохнул: его жена была права. Он погрузился в размышления. Елизавета говорила, что колдун никогда не будет бедствовать в этом мире. Их услуги хорошо оплачивались. Вот только Игорь не знал, кому можно предложить свои, чтобы подзаработать. Без совета и помощи Елизаветы в этом вопросе ему точно не обойтись.

Ужин прошёл в унылой атмосфере.

– Может, нам вообще уехать из Москвы? Здесь всё наладится нескоро. Поедем в мои владения. Правда, я там ни разу не была, но в любом случае в них сейчас лучше, – предложила Елизавета.

Вика посмотрела на Игоря, ожидая его решения.

– Давайте не будем торопиться. Что, если завтра вновь разверзнутся хляби небесные и придётся снова их… э-э-э…

– Заверзать?

– Вика, в «великом и могучем» нет такого слова. Остановимся на «запечатывать».

К счастью, ни ночью, ни утром на небе не появилось ни тучки.

Утром Игорь вышел из спальни очень довольным. Наконец, он получил десерт, которого был лишён долгое время. Теперь ему не хотелось упускать эту возможность, и он собирался уговорить Елизавету задержаться в Москве ещё хоть на несколько дней. Вернее, ночей.

– Елизавета Петровна, а какова вероятность того, что мы сможем сейчас нанять карету до вашего имения? Может, стоит подождать?

– Я тоже об этом подумала. Я, конечно, отправлю дворецкого узнать, но не питаю больших надежд. В тарантасе или в сарае на колёсах я точно не поеду.

Когда молчат пушки

Ближе к полудню дворецкий поднялся в покои Елизаветы и протянул поднос, на котором лежал визитный билет Светлейшего князя Александра Михайловича Горчакова, канцлера.

– Он ожидает внизу. Я не осмелился сказать этому высокому гостю, что вы не принимаете.

– Что? – искренне удивилась Елизавета. – Он до сих пор… Проводи его в гостиную. Я сейчас выйду.

Канцлер сидел в кресле, слегка наклонившись вперёд, и сразу встал, как только вошла хозяйка дома. Его роскошный камзол, расшитый золотыми нитями, отливал тусклым блеском. Сухопарый, с седой шевелюрой. Высокий лоб не нарушал пропорции вытянутого лица, а лишь подчёркивал недюжинный ум. Ордена на груди – словно вехи долгой службы – тихо звякали при каждом движении, а взгляд, обычно проницательный и холодный, сейчас был спрятан под старческой усталостью.

– Сударыня, – приблизился он, чтобы поцеловать ей руку.

Канцлер не скрывал своего уважения к Елизавете, и это проявлялось в жестах и интонациях. Разве можно было её сравнивать с обычной аристократкой, для которой важны только наряды, драгоценности и балы? Старик признавал её заслуги перед короной и вёл себя с ней, как с равной.

– Рада вас видеть, Александр Михайлович, – улыбнулась Елизавета, жестом приглашая его вернуться в кресло. – А ещё говорят, что незаменимых людей нет. Есть, и вы – наглядное тому подтверждение. Император не отпускает вас со службы даже в таком преклонном возрасте. Чай? Кофе?

– Нет-нет, Елизавета Петровна. Должен извиниться за вторжение, но… – медленно заговорил он. – Не мог не приехать. Ущерб, который нанёс этот ливень столице, огромен. К сожалению, сильнее всего пострадали бедняцкие кварталы.

– Дома с помощью казны можно починить. Меня, как врача, больше беспокоит то, что могут начаться эпидемии. Колодцы загрязнены…

– Елизавета Петровна, вы – врач? – удивился канцлер.

– Все женщины-колдуньи – врачи. Это наш дар. А вы разве не знали об этом? Так вы собираете пожертвования на восстановление от состоятельных людей? Я помогу в меру своих сил.

Старик отрицательно покачал головой:

– Нет, я пришёл не за этим. Вчера ваш родственник остановил настоящее стихийное бедствие. Причём, сделал он это с необычайной лёгкостью. Я приехал для того, чтобы выразить ему благодарность от лица императорской власти. Награда должна найти своего героя.

– Награда? – отмахнулась Елизавета. – Это лишнее. Его мотивы были куда прозаичнее: нам нужно было как-то попасть домой по возвращении из другого мира.

– Тем более! Разве подобная бескорыстная помощь не заслуживает благодарности?

Елизавета не видела ничего плохого в том, чтобы Игорь познакомился с одним из самых влиятельных людей, поэтому решила пригласить его на встречу. Игорь, напротив, не испытывал большого желания вступать в контакт с властями:

– Елизавета Петровна, это официальный или неофициальный визит? Не забывайте, что мой нынешний статус нахождения в вашем мире является весьма неопределённым. Начни кто сейчас проверять, откуда я прибыл…

– Неофициальный. Пошли. Он хочет тебя только поблагодарить, – потянула его за руку Елизавета.

Игорь неохотно подчинился. Он понимал, что Елизавета обладает высоким положением в обществе. Более того, канцлер мог оказаться её старым другом или даже соратником во времена смуты. Ведь они с Викой мало что знали о нынешней жизни Елизаветы и провели в её доме в общей сложности всего несколько дней.

Старик сразу встал с кресла и теперь внимательно осматривал вошедшего Игоря, который поприветствовал гостя лёгким поклоном.

«Молод, слишком молод. Не больше двадцати пяти лет. Наверняка, по-юношески дерзок, амбициозен и не признаёт авторитеты. Может только Елизавета имеет на него влияние», – размышлял Александр Михайлович.

Он, как дипломат с огромным опытом ведения переговоров, умел довольно точно составлять психологический портрет. Но, чем ближе подходил Игорь, тем больше несоответствий в первоначальной оценке подмечал канцлер. Взгляд. У этого Игоря оказался проницательный взгляд, скрытый под маской вежливости. Он уже составил психологический портрет самого канцлера! Никакого уважения ни к чину, ни к возрасту.

Канцлер подошёл к нему и протянул руку:

– Примите искреннюю благодарность старика за то, что разрушили это колдовство.

Игорь ответил на рукопожатие, но для Елизаветы эти слова стали полной неожиданностью:

– Колдовство? Вам известен злоумышленник?

– Известен.

Игорь чуть не рассмеялся: «Умён старик. Вот так просто, всего одно слово – и Елизавета заглотила наживку. Теперь последует просьба».

Александр Михайлович вернулся в кресло, дав понять Елизавете и Игорю, что рассказ займёт какое-то время. Его речь потекла плавно, словно он зачитывал меморандум перед Императором.

– Чуть больше двух недель назад в Москву прибыли иноземцы. Весьма жуткая группа. Они разбили лагерь на пустыре неподалёку от Дорогомиловской заставы. К ним отправились представители сразу трёх ведомств, включая министерство внутренних дел и миграционную службу. Ведь могло статься, что они вообще прибыли из другого мира. Ответ предводителя о цели их прибытия попросту обескуражил: они прибыли показать величие своих богов. «Ваш бог против наших. Пусть же он явит свою силу»! После этого жрец направил свой посох в небо, над Москвой сразу стали сгущаться тучи и вскоре полил дождь.

– Московские колдуны и в самом деле настолько бесполезны? – в интонациях Елизаветы послышались нотки закипающего гнева.

– Они, правда, старались изо всех сил заклинаниями воздействовать на погоду, но… после двух дней безуспешных попыток лишь бессильно развели руками: этот дождь имеет божественное происхождение и тот жрец – проводник воли того, кто его послал. Утром третьего дня на пустырь для переговоров отправился сам Патриарх. Жрец был неумолим: «Вашему богу придётся принять этот вызов, хочет он того или нет. Засчитать поражение ввиду неявки противника? Это никого не убедит в его немощности». Патриарх и те, кто был вместе с ним пришли в настоящую ярость. Какой-то жрец глумился над нашим богом.

– И церковь приняла этот вызов, – мрачно констатировала Елизавета. – Они поверили.

– А что им оставалось делать? Во всех храмах не прекращаясь шли молебны, однако…

– Александр Михайлович, если бы у этого дождя было божественное происхождение, Игорь не смог бы его прекратить. Вы совершенно правы: мы имели дело с колдовством.

С момента встречи с канцлером Игорь не произнёс ни слова и сейчас сидел на диване с безучастным видом, изучая ногти на своих руках.

– Это ещё не всё. На следующее утро по Москве разнеслась ужасная весть: все, кто приходил к тому жрецу умерли. Смерть была очень мучительной, словно что-то разрывало их внутренности. Вскрытие показало… – канцлер не стал продолжать, считая, что именно недосказанность придаст его рассказу больше драматизма.

На этот раз Игорь удивлённо перевёл взгляд на гостя, а Елизавета и вовсе не скрывала своего потрясения:

– Что? Патриарх и все остальные умерли? Так вы хотите предупредить Игоря, что ему теперь грозит опасность?

– Я хочу обратиться к нему за помощью.

Елизавета только теперь поняла куда ветер дует и какая последует просьба. Она виновато посмотрела на Игоря, который всем своим видом демонстрировал, что ожидал именно этого: «Поблагодарить? Как же! Это лишь повод. Что там дальше по плану? Потешить самолюбие через «вы можете прославить своё имя»?

– Александр Михайлович, Игорь не принадлежит нашему миру и не может вмешиваться во внутренние дела.

Канцлер сразу сник. Он ещё никогда не был так близок к провалу. Ему так и не удалось заручиться поддержкой Елизаветы. А Игорь и вовсе не проявлял особого интереса к его рассказу.

Неужели… Доходили слухи, что какое-то время возле Елизаветы находился Страж и Игорь вполне подходил под описание. Тогда это объясняло его холодность. Но на нём сейчас не было формы.

– Сударь, вы Страж?

– Н-нет, не Страж, – с запинкой заговорила Елизавета, не давая Игорю ответить самому. – Эти ограничения накладываются на всех, кто находится в других мирах. Запрещены не только миссионерская и образовательная деятельность, но и иные действия. Одно дело разрушить заклинание и совсем другое…

– Елизавета Петровна, не спешите, – неожиданно вступил в разговор Игорь. – Александр Михайлович обратился за помощью, но пока не сказал, чего он меня ждёт. Может сама просьба вовсе необременительная и не выходит за рамки ограничений. Скажем, я могу припугнуть этого жреца и продемонстрировать ему свои силы. Такое действие нельзя считать нарушением. Давайте дослушаем.

– Припугнуть? Он должен быть уничтожен… – размеренный голос старика сорвался на хрип. Он резко поднялся, словно его подбросило невидимой силой. Стоящая рядом трость с грохотом упала на пол, а седые брови сомкнулись в яростной складке. Его прикрытые полуопущенными веками глаза, вспыхнули холодным огнём.

– Он заронил в души людей семя сомнений! – выкрикнул он, ударив кулаком по спинке кресла. На мгновение в комнате повисла тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием старика. – Вера в Господа и Императора – столпы, на которых стоит государство! – каждый слог он отчеканил, как молот по наковальне. – А он… глумился… – голос внезапно дрогнул, и он замолчал, сглотнув ком в горле.

Его рука непроизвольно потянулась к орденам на груди, будто ища в них опору. Кожа на скулах покрылась багровыми пятнами, а вены на висках пульсировали.

– Иного я и не ожидал. А потом вы выставите его тело на лобном месте, как назидание: «Вот что бывает с теми, кто осмеливается хулить нашего бога», – впервые с начала разговора на лице Игоря появилась тень сочувствия. – Но, раз это так важно для вас, почему тогда власти бездействовали? Или вы ждали, когда горожане сами пойдут на них с факелами и вилами? Куда подевались все ваши храбрецы? Армия, в конце концов?

– Не бездействовали, – гневно свергнул глазами канцлер. – На следующий день к пустырю выдвинулись армейские подразделения. С кавалерией и пушками. Но, чем ближе они приближались, тем слабее становились. Словно земля через ноги вытягивала из них все силы, заставляя двигаться всё медленнее. Первыми это почувствовали кавалерийские и обозные лошади. Они просто отказывались идти вперёд. Людям самим пришлось толкать пушки и тянуть телеги с порохом и ядрами по непролазной грязи. Мокрыми и измученными они встали на позиции. Жрец поднял в небо посох и из туч стали бить молнии. А знаете, что происходит с обозом с порохом, когда в него попадает молния? А с людьми?

– То есть жрец не дал им приблизиться на расстояние пушечного выстрела?

– Да он обнаружил их намного раньше и начал через землю высасывать из них силы! Оставшиеся солдаты развёрнутым строем под звуки барабанов пошли в атаку, но их остановил барьер. Оставались только ружья и пули. Но ни один выстрел так и не достиг цели. Пули отклонялись барьером, а иногда поражали самих стрелявших. Командиры дали приказ отступить, забрав с собой убитых и раненых.

– То есть, ни одного выстрела из пушки так и не было сделано? А почему не использовали дальнобойное осадное оружие? Катапульты, баллисты. Я не думаю, что барьер сможет отклонить каменное ядро или валун размером с быка.

– Игорь, остынь, – вмешалась Елизавета. – В моём мире нет такого оружия. Здесь не брали города в осаду, не разрушали крепостные стены. Армия никогда не использовала подобные методы ведения войны. – ответила вместо растерявшегося канцлера Елизавета.

– Простите, я совсем забыл об этом, – извинился Игорь. – И что же произошло потом?

– Его слуги начали стягивать на пустырь жерди и тенты с разбитых обозов. Наутро там появился шатёр и все поняли, что жрец решил остаться надолго.

– Игорь, полагаю, что у меня теперь достаточно сил, чтобы справиться с этим самой. Ты можешь просто постоять в сторонке, пока я разберусь с этим… этим богохульником.

Игорь чуть не крякнул от досады. Елизавета уже купилась и в ней снова проснулась готовность к самопожертвованию ради высоких целей. Жизнь её так ничему и не научила.

– Вы не справитесь, – мрачно ответил он и перевёл тяжёлый взгляд на канцлера. Тот даже немного сжался в кресле, ощутив его скрытую мощь. – Вы можете описать мне того жреца? Как он выглядит?

Елизавета уже знала: раз у Игоря в пальцах появилась монета – значит, он погрузился в глубокие размышления. В такие моменты он становился отрешённым. Во время анализа его пальцы правой руки начинали жить своей жизнью. Менялся их ритм и движения. Он то двумя пальцами просто переворачивал монету, то слегка подбрасывал её ногтем указательного пальца и ловил ребром между указательным и средним. Было ещё одно движение, когда монета плотно прижималась к ладони безымянным пальцем. Вот рука сжалась в кулак – и Игорь вышел из этого состояния. Всё, пазл в его сознании сложился.

Он обратился к канцлеру:

– Нам придётся покинуть вас на какое-то время. Елизавета Петровна, мы должны обсудить это между собой.

Когда канцлер остался один, он вынул из кармана носовой платок и промокнул выступившую испарину. Какая мощь! Сейчас он лихорадочно размышлял, что можно предложить этому человеку, когда дело дойдёт до обсуждения награды.

В будуаре Елизаветы проходил семейный совет. Слово держал Игорь.

– Судя по его описаниям – это нежить, которая смогла прорваться сюда, когда барьер был ослаблен теми фонарями. Елизавета Петровна, скажу начистоту: я не герой и не собираюсь им становиться в обозримом будущем. Мне плевать, что обо мне думают канцлер или даже сам император. Я возьмусь за это дело только потому, что это ваш родной мир, и вы всё равно полезете в бой. Со мной или без меня. В общем, отпустить вас одну – я не могу. Скажу больше: в одиночку ни у кого из нас нет никаких шансов.

– Только говори, что нужно делать.

– Этот дух очень силён и его нельзя упустить. Мы отправимся туда втроём. Вы с Викой создадите и будете удерживать магический барьер, а я разрушу его тело и посох. После этого мы должны будем уничтожить сам дух. Сжечь его.

Елизавета нахмурилась:

– Я против того, чтобы брать с собой Вику. И не смотри на меня так. Силы и умение ими пользоваться – разные вещи, а опыта у тебя никакого. Испугаешься, растеряешься… Нет.

В глазах Вики стали набухать слёзы и она перевела взгляд на Игоря:

– Ты тоже считаешь меня бесполезной и глупой?

– Елизавета Петровна, я тоже уходил с Сержем, не имея ни малейшего представления об этом. Осознание того, что и как надо делать пришло во время боя. Самым опасным будет момент, пока наш барьер ещё не будет создан: для этого мы должны приблизиться к шаману достаточно близко. Сейчас я вам расскажу, что делать и как изгонять из тела чужеродную энергию, если вы попадёте под заклинание.

Елизавета с удовлетворением смотрела на Игоря. Дело было даже не в том, что он решил помочь её родному миру, а в том, что сам Игорь изменился. В нём постепенно появлялась та волевая решительность, которая свойственна сильным личностям.

Они вернулись в гостиную к ожидающему их канцлеру:

– Елизавета Петровна согласна вам помочь, – с порога заговорил Игорь. – Я, со своей стороны, постараюсь помочь ей. Но сразу хочу предупредить: если станет слишком опасно и возникнет угроза нашим жизням – никто из нас не станет геройствовать и мы просто отступим. Если с вашей стороны возражений нет – можем отправиться прямо сейчас.

– Сударь, может ли награда мотивировать вас…

– Александр Михайлович, я вызвался помочь не вам, а Елизавете Петровне. К тому же я и сам испытываю отвращение к этим существам. Так что, просто считайте, что у нас в этом деле совпали интересы.

Глава 2. Битва с нежитью

Карета окончательно увязла. Было глупо лезть в эту непролазную грязь, но канцлер настаивал на том, чтобы как можно ближе подвезти их к пустырю. Возможно, он надеялся собственными глазами увидеть, как будут развиваться события.

Елизавета, Игорь и Вика выбрались из кареты.

– Александр Михайлович, – обратился Игорь к канцлеру, взглянув на колёса кареты, провалившиеся в грязь по самую ось. – Пусть кучер выпрягает лошадей. Вы хотя бы верхом сможете вернуться обратно.

– Но… как же вы?

– Будет хорошо, если вы потом встретите нас возле заставы.

Две женщины и мужчина медленно удалялись. Они проваливались в грязь по щиколотку при каждом шаге, но ни на обуви, ни на подоле длинных платьев двух женщин не было ни пятнышка.

Через пару сотен метров грязи под ногами стало меньше.

– Бум-бум-бам… – это били в полковые барабаны. Не палочками, задавая темп дробными звуками, а руками, яростно и неистово.

– Бам-бум-бам… – звуки врезались в тишину, как нож в плоть – резко, без предупреждения.

– Бам-бам-бум… – их ритм дробил сознание, заставляя сердце биться в унисон.

– Бум-бум-бум… – каждый удар отдавался в висках, в костях, в самой крови, будто незримые руки выталкивали душу из тела.

– Это не просто ритм. Они пытаются воздействовать на сознание. Что это за ритуал? – мрачно заговорила Елизавета, стиснув зубы.

– Бам-бум-бам…

Вика тоже стиснула зубы и побледнела. Эти звуки липли к ней, как паутина, затмевая разум. Перед глазами мелькали тени с пустыми глазницами, шипящие что-то на языке, которого никогда не существовало в мире живых. Нежить.