Прозрачные

На таймере: 18:30 минут.

**********

Адрес всплыл в поле зрения Рейдера, наложившись на карту Нова Пойнта бирюзовым маркером. Текст от Вэйла был лаконичен:

> **Джек Рид.

Мемориал Хоспитал.

Парковка Сектор G.

Посещает мать, Элеонора Рид, 78 лет.

Пациент, палата 412.

Его транспорт: синий седан 'Торино', рег. XJ7-482. ETA до цели: 40 мин.**

Рейдер мысленно коснулся значка подтверждения в интерфейсе линз. «Принято» – импульс ушел обратно к Вэйлу. В салоне черного, полностью тонированного внедорожника «Грэйхаунд» (модель, известная в силовых кругах непробиваемыми стеклами и усиленным шасси) царила тишина, нарушаемая лишь мягким гулом электромотора. Рейдер сидел сзади, его фиолетовые линзы в режиме «Тактик» сканировали окрестности через мультиспектральные камеры автомобиля, выводя на периферию зрения тепловые сигнатуры, схемы движения, потенциальные угрозы. Впереди, сидели двое, водитель и полевой оперативник. Они никогда не обращались друг к другу по имени. Всегда говорил Рэйдер.

«Мемориал. Сектор G. Синий «Торино»» – тихо произнес Рейдер. Этого было достаточно.

Принято – коротко ответил водитель , и «Грэйхаунд» плавно ускорился, сливаясь с потоком машин.

Они прибыли за 35 минут до расчетного времени. Сектор G – дальняя, плохо освещенная часть больничной парковки, забитая старыми машинами сотрудников и посетителей. Синий «Торино» с рег. XJ7-482 стоял в углу, под высоким забором, поросшим плющом. Идеально. Курсор припарковал «Грэйхаунд» через два ряда, в тени разросшегося дуба, обеспечивая прямой обзор цели, но оставаясь практически невидимым. Двигатель заглох. Наступила тишина, наполненная лишь далекими звуками сирен и вентиляционных систем больницы.

40 минут прошли, как одно мгновение. Рейдер не шевелился, его дыхание было ровным, пульс – 58 уд. /мин. Он наблюдал за входом в бокс для посетителей. Ровно в расчетное время дверь открылась. Вышел Джек Рид. Его лицо, знакомое Рейдеру по досье «Архива», было усталым, осунувшимся. В руках он нес два больших бумажных пакета из больничного кафетерия. Он направился к своему «Торино», достал ключи, открыл багажник и начал загружать пакеты.

«Идем» – тихий приказ Рейдера прозвучал как выстрел в тишине салона.

Оперативник и Рейдер вышли из «Грэйхаунда» одновременно, бесшумно, как тени. Они двигались по кратчайшей траектории, используя машины как укрытие. Рид, наклонившись в багажник, ничего не слышал. Рейдер подошел сзади вплотную, его движения были выверены до миллиметра. Левая рука Рейдера, сильная и неумолимая, как гидравлический пресс, легла Риду на плечо и резко прижала его грудью к краю багажника. Правая рука Рейдера легла на запястье Рида, блокируя любое движение.

«Не двигайся» – голос Рейдера был тихим, спокойным, но в нем вибрировала сталь. – «Не кричи.»

Рид промычал от неожиданности и боли, попытался дернуться, но сила захвата была абсолютной. Его глаза, широко раскрытые от ужаса, метнулись к лицу Рейдера, к его фиолетовым линзам. Рид инстинктивно попытался мысленно активировать экстренный вызов через свои бирюзовые линзы.

«Экстренный вызов! Полиция! Нападение! Мемориал Хоспитал, парковка G!»– его мысленный крик был яростным.

Но в его поле зрения вспыхнуло красное предупреждение:

<«ОШИБКА СЕТИ.

СОЕДИНЕНИЕ НЕДОСТУПНО. ПОВТОРИТЕ ПОПЫТКУ ПОЗЖЕ.» >

Паника Рида усилилась. Он понял. Это не сбой. Это *они*.

«Ч-что вам нужно?!» – выдохнул Рид, его голос дрожал. – «Деньги? Информация? Я ничего не…»

–Ты точно уверен в том, что видел вчера? – слова Рэйдера были настолько убедительно пугающими что даже Рид на мгновение засомневался.

Рэйдер наклонился чуть ближе. Его дыхание было ровным. Он смотрел сквозь линзы прямо в глаза испуганного журналиста. И Тихо. Ровно. Без угрозы. Произнес. Как констатацию погоды или биржевого курса:

«Подумай… стоит ли твоя правда того, чтобы ее стерли… вместе с тобой?»

Фраза повисла в воздухе. Рид замер. Он не просто услышал слова. Он *почувствовал* их. Как холодное лезвие, приложенное к горлу его реальности. Он видел фиолетовые линзы. Он знал, кто стоит за этим человеком. Oculus Prime.

Его борьба прекратилась. Взгляд, полный бешенства и страха, сменился пустотой, затем – ледяным пониманием. Он медленно, очень медленно кивнул. Один раз. Коротко.

«Я.… я понял» – прошептал он.

Рейдер так же плавно, как и схватил, отпустил его. Он не сказал больше ни слова. Просто развернулся и пошел обратно к «Грэйхаунду». Оперативник, не спускавший глаз с Рида, последовал за ним. Дверцы внедорожника закрылись бесшумно. Машина тронулась и растворилась в потоке уличного движения так же незаметно, как и появилась.

Джек Рид так и стоял, прислонившись к своему открытому багажнику. Он тяжело дышал, глядя в пустоту туда, где только что был черный внедорожник. Правда… его правда о сенаторе Торне… Стоила ли она того, чтобы его стерли? Стоила ли она жизни его матери в палате 412? Холодная, рациональная часть его мозга, та самая, что делала его хорошим журналистом, уже знала ответ.

2 часа 17 минут спустя.

Рейдер стоял в своем кабинете в секторе «Теневого Аудита» башни OP. Комната была аскетична: стол, монитор, шкаф, кресло. Ничего лишнего. На большом экране шла трансляция новостей. Ведущий, с безупречным зеленым ореолом доверия, объявлял:

«Экстренное уточнение. Ранее распространявшиеся в блоге «Неподкупный Взгляд» видеоматериалы, якобы изобличающие сенатора Ричарда Торна в управлении транспортным средством в нетрезвом состоянии, оказались сфабрикованными. Как установила наши корреспонденты, фактов при содействии дорожной полиции Нова Пойнта, сенатор Торн вчера вечером присутствовал на благотворительном ужине в отеле «Гранд Орион».»

На экране появились записи фойе отеля: Торн, безупречно одетый, улыбается, пожимает руки. Временные метки совпадали с моментом «инцидента» на видео. Голос ведущего продолжал:

«Записи с камер отеля и показания свидетелей неопровержимо подтверждают алиби сенатора. Владелец блога «Неподкупный Взгляд» Джек Рид только что опубликовал официальные извинения, признав, что стал жертвой дезинформации и поторопился с публикацией непроверенных данных. Он выразил глубокое сожаление сенатору Торну, чья репутация пострадала от ложных обвинений. Полиция изучает источник фальшивого видео…»

Рейдер смотрел на экран. Ни тени эмоции на его лице. Работа выполнена. Актив защищен. Нарратив восстановлен. Правда Рида стерта. Урок был усвоен.

Он досмотрел до конца новостной блок. Затем одним плавным движением выключил экран. Комната погрузилась в полумрак. Рейдер развернулся и вышел, не оглядываясь. Дверь за ним закрылась с тихим щелчком. В пустом кабинете осталась только тишина и ощущение выполненного долга. Следующая цель ждала.

********

Рабочий свет в комнате «Оракул» сменился на приглушенный ночной. Гигантская сфера данных мерцала спокойнее, словно город засыпал под ее взглядом. Киран Вэйл последним движением мыши заархивировал итоговый отчет по делу Джека Рида. «Правда» была упакована в цифровой кокон с грифом «ORACLE-CORE. ВЕЧНОЕ ХРАНЕНИЕ». На экране мелькнуло подтверждение:

«КАСКАД ЗАВЕРШЕН. АРХИВАЦИЯ УСПЕШНА».

Ювелирно. Снова.

Он поднял взгляд. Команда собиралась. Виктория Рен зевнула, потирая виски. Леон Круз потянулся, его костяшки пальцев хрустнули. Артем Волков методично выключал терминалы. Эйко Танака уже накинула легкое пальто.

=Ну, я пошел – пробормотал Леон, кивнув в сторону выхода.

–Завтра свежие данные по сенаторскому опросу» – напомнила Виктория, поправляя сумку.

–Спите хорошо – сухо добавил Артем.

Эйко лишь улыбнулась Киран усталой, профессиональной улыбкой:

–Спокойной ночи, Архитектор. История улеглась.

Они уходили, их голоса затихали в коридоре. «История улеглась». Как земля на могиле, подумал Киран. Он остался один в огромной, почти темной комнате, над которой возвышался его прозрачный кабинет. Глобус под ним тихо жужжал. 22:00. Он свет, надел пиджак и вышел, не оглядываясь на мерцающую сферу.

Его электрокар бесшумно выкатился из подземелья OP в ночь Нова Пойнта. Дождь кончился, оставив улицы мокрыми, отражающими неоновые вывески и свет фонарей – но все это Киран видел сквозь призму «Тактика», в четком, лишенном тепла черно-белом изображении. Он включил сводку новостей. Строка бежала по нижнему краю его зрения:

> ДЖЕК РИД ИЗВИНИЛСЯ ЗА ФЕЙКОВОЕ ВИДЕО. «НЕПОДКУПНЫЙ ВЗГЛЯД» ВРЕМЕННО ПРИОСТАНАВЛИВАЕТ РАБОТУ. ПОЛИЦИЯ РАССЛЕДУЕТ ИСТОЧНИК ДЕЗИНФОРМАЦИИ. СЕНАТОР ТОРН ПРИНИМАЕТ ИЗВИНЕНИЯ…>

Слова сливались в знакомый, предсказуемый узор. Правда Рида была стерта. Заменена. Архивирована. Киран почувствовал удовлетворение. Он подъезжал к тому перекрестку. Светофор горел красным. Его взгляд автоматически скользнул к остановке.

Она была пуста.

Никакой девушки, кутающейся в пальто. Никакого теплого пятна человеческой неуверенности в холодном цифровом пейзаже. Только мокрый асфальт, пустая скамейка и резкий свет фонаря, отбрасывающий длинные тени. Киран замер. Эта пустота ударила сильнее, чем ожидал. Он смотрел на точку, где она стояла, пытаясь вызвать в памяти ее усталое лицо. Тщетно.

Зеленый свет. Он рванул с места резче, чем обычно.

Маршрут домой пролегал через менее престижный район на границе «Силиконового Берега» и «Датта-Харбора». Высокие заборы серверных ферм OP сменялись старыми складами. Здесь реклама в AR-слое была назойливее, ярче, дешевле. Киран почти не обращал внимания, погруженный в тягостные размышления.

Но вдруг.

Он притормозил. Впереди, в тусклом свете уличного фонаря, на глухой стене старого склада висел огромный, еще свежий баннер Oculus Prime: «ВАШЕ ЗРЕНИЕ ТЕПЕРЬ СОВЕРШЕННО!» с логотипом в виде стилизованного глаза. И перед ним, спиной к дороге, копошились две фигуры в темных, мешковатых одеждах с натянутыми капюшонами. Они что-то быстро рисовали на баннере из баллончиков.

Киран остановил машину в 50 метрах, заглушил двигатель. Линзы в режиме «Тактик» усиленно сканировали фигуры, но выдавали лишь тревожное мигание:

<«ОБЪЕКТЫ: НЕИДЕНТИФИЦИРОВАНЫ.

БИОМЕТРИЯ: СКАНИРОВАНИЕ НЕВОЗМОЖНО.

УГРОЗА: ПОДТВЕРЖДЕНА (ВАНДАЛИЗМ)»>

В этот момент фигуры, почуяв внимание, резко обернулись. И Киран замер.

Белые маски.

Керамические, гладкие, нечеловеческие. У одного – Трещина от рта к носу. У другого – тонкая красная линия Рубец, пересекающая левый глаз. Тусклая подсветка прорезей глаз – тускло-красная у одного, синяя у другого – светилась в темноте, как угли.

Стертые.

Они не побежали сразу. Они смотрели на него. На его черный электрокар. Киран почувствовал, как его рука непроизвольно сжала руль. Он знал их досье. Знакомые по отчетам символы. Знакомая ненависть. И знакомая… пустота за маской.

Казалось, время остановилось. Две пары безэмоциональных глаз-прорезей смотрели на его машину. Архитектор Лжи и живое воплощение ее последствий. Разделенные 50 метрами асфальта и пропастью миров.

Потом, без предупреждения, они развернулись и бросились бежать. Не в панике, а с отточенной, мрачной решимостью. Они исчезли в узком переулке между складами, как призраки, растворившись во тьме, прежде чем Киран успел даже подумать о вызове патруля.

Он не стал преследовать. Не стал даже открывать окно. Он просто сидел в тишине салона, глядя туда, где они только что были. Его взгляд упал на баннер. Белая краска перечеркнула слоган «СОВЕРШЕННО!». Вместо него, крупными, размашистыми, издевательски-неуклюжими буквами было выведено:

ВАШЕ ЗРЕНИЕ ТЕПЕРЬ НУЛЕВОЕ.

Фраза висела на изуродованном баннере корпорации, как приговор. «Нулевое». Их самоназвание. Их статус. Их война.

Киран оставался в машине еще долгие минуты, провожая взглядом темный провал переулка, куда скрылись фигуры. Фиолетовые линзы бесстрастно фиксировали повреждение имущества OP, предлагая варианты действий:

<«УВЕДОМИТЬ СЛУЖБУ БЕЗОПАСНОСТИ.

ЗАПРОСИТЬ ЗАПИСИ КАМЕР.

АКТИВИРОВАТЬ ПОИСК ПО ГОРОДСКИМ СЕНСОРАМ».>

Он проигнорировал их все.

Внутри бушевало. Его «совершенное зрение», его власть над реальностью, его ювелирная ложь – все это вдруг показалось хрупким карточным домиком, который вот-вот сдует ледяным ветром с улиц Нова Пойнта. Ветер, пахнущий краской из баллончика и пылью старых переулков.

Он медленно тронулся с места. Баннер с издевательской надписью остался позади, мелькая в зеркале заднего вида. Но слова «НУЛЕВОЕ ЗРЕНИЕ» горели у него в мозгу ярче любого AR-маркера. Они были трещиной не только на баннере Oculus Prime. Они были трещиной в тщательно выстроенном мире. И Киран Вэйл впервые почувствовал, что стоит по ту сторону этой трещины. В зоне нулевой видимости.

Глава 3: Тени и Шепот.

Адреналин гнал их вперед, как диких зверей, загнанных в угол. “Трещина” (его белая маска пересекалась глубокой расселиной) и “Рубец” (красная линия через глаз маски) мчались по мокрому асфальту задворков «Датта-Харбор», перемахивая через низкие ржавые заборы, как призраки. Стук их ботинок по металлическим лестницам пожарных выходов гулко отдавался в тишине между складами, но они знали – здесь камеры OP были редкими, слепые зоны обширны.

– Вот сюда! – выдохнул Рубец, указывая на полуразрушенный одноэтажный дом, затерявшийся среди таких же развалин на границе района. Его окна были заколочены грубыми досками. – Здесь переждем. Старое логово «Бродяг».

Трещина кивнул, дыхание свистело сквозь прорезь маски. Он быстро осмотрел одну из досок – она была прибита лишь одним гвоздем, верхний угол отстал. Аккуратно поддел ее монтировкой из кармана куртки, отогнул достаточно, чтобы протиснуться внутрь. Рубец последовал за ним, тут же вернув доску на место изнутри.

Тишина. Пыль, сырость и запах плесени ударили в нос. Луч фонарика Трещины выхватил из темноты пустую комнату с облупившимися обоями, свалку битого кирпича и обломков мебели в углу, и… старый, ободранный диван посреди хаоса.

– Ух… – простонал Рубец, скидывая капюшон и снимая маску на мгновение, чтобы протереть пот со лба. Под ней было усталое, изможденное лицо мужчины лет тридцати с глубокими морщинами вокруг глаз. – Чуть не накрылись. «Фиолетовые» это же они?

Трещина тоже снял маску, открыв молодое, но жесткое лицо с бледным шрамом на скуле. Он сел на диван, пружины жалобно заскрипели.

– Похоже. Машина вроде их.

– Думаешь, они нас разглядели? – Рубец сел рядом, доставая из рюкзака бутылку с водой. Отпил, протянул Трещине. – Система-то нас не видит, а они? В машине.

Трещина отпил долго, задумчиво.

– Не знаю. Может, увидели силуэты, маски. Но кто мы? Просто тени. Две аномалии на их радаре. – он хмыкнул. – А вот то, что мы на баннере нарисовали… это они точно увидели.

Рубец усмехнулся, коротко и беззвучно.

– Нулевое… Ага. Вот только кушать хочется. За нами был хвост? Патруль? Дроны?

Трещина прислушался. Снаружи доносился лишь далекий гул города, вой ветра в разбитых окнах соседних домов да капанье воды где-то в глубине их укрытия.

– Тишина. Не гонятся. Нафиг мы им сдались? Разве что баннер испортили. – он потянулся, кости хрустнули. – Они остановились. Посмотрели. И… уехали. Странно.

– Может, испугались, или он был один? – пошутил Рубец, но в голосе не было веселья.

– Фиолетовые не пугаются. Они стирают. – Трещина откинулся на спинку дивана, закрыл глаза. Усталость накатывала волной. – Просто… не посчитал угрозой.

Наступило молчание. Не напряженное, а тяжелое, усталое.

– Черт, я бы сейчас убил за горячую картошку, – пробормотал Рубец, копаясь в своем рюкзаке. – Вот… сухарь последний. Делим?

– Держи. – Трещина махнул рукой, не открывая глаз. – Я не голоден. Ложь была прозрачной. Но братство важнее.

– Врешь как сивый мерин, – Рубец отломил половину сухаря и сунул Трещине в руку. – Ешь. Завтра в «Терминале» может быть паек. Если Босс договорился с тем парнем из пекарни.

– С Лео? – Трещина все же взял сухарь, с благодарностью кивнув в темноте. – Он еще не передумал нам помогать? После того как «Фиолетовые» его лавку прошлый раз обыскали?

– Передумал. Но голод – не тетка. Опять согласился. За тройную цену и только по ночам. – Рубец хрустнул сухарем. – Все равно лучше, чем эта твоя доширачка с червяками из помойки.

Трещина фыркнул:

– Я тебе говорил, там не червяки были! Это были… специи. Или что-то зеленое. Белковое.

– Ага, «белковое», – передразнил Рубец. – Чуть не отправило нас обоих прямиком к тому самому прародителю.

Они тихо смеялись, коротким, хриплым смехом людей, привыкших к лишениям. Этот смех, этот обмен сухарем в полуразрушенном доме, этот бытовой разговор о еде и опасных знакомых – это и была их реальность. Живая, неоцифрованная, полная запахов пыли, плесени и вчерашнего дождя. Никаких бирюзовых бирок, рейтингов доверия или анализа эмоций. Просто два человека, прячущихся от системы, которая объявила их несуществующими.

Прошло два часа. Тишина снаружи не нарушалась. Трещина, несмотря на усталость, не спал, прислушиваясь. Рубец же, склонив голову на грубую ткань дивана, тихо похрапывал.

– Рубец – Трещина осторожно тронул его за плечо. – Пора. Местность вроде чистая.

Рубец вздрогнул, мгновенно проснувшись, рука инстинктивно потянулась к ножу за поясом.

– Черт… Думал, они… – он с трудом перевел дух, быстро надевая маску. – Ладно. Пошли. На «Терминал». Через старые туннели.

Они выбрались из дома так же осторожно, как и залезли, вернув доску на место. Ночь стала еще темнее, холоднее. Они двигались переулками, держась теней, избегая редких фонарей. Их путь лежал к заколоченному служебному входу в старое метро, в дальнем конце района.

Подойдя к зарешеченному спуску, заваленному мусором, они замерли в тени. Трещина вытащил из кармана маленький фонарик с синим светофильтром.

Из темноты снизу моргнул фонарик: две быстрых вспышки. Тук-тук.

Трещина ответил- четырьмя вспышками: Тук. Тук. Тук. Тук.

Затем снизу донесся низкий, хрипловатый голос, шепотом, но отчетливо:

– Проходите. Быстро. Лестница цела, третья ступенька слева скрипит – не наступай.

Рубец кивнул Трещине. Один за другим, как тени, они исчезли в черном провале спуска, навстречу сырости, тишине и относительной безопасности своего подземного мира – «Терминала». Дверь в реальность для нулей захлопнулась.

Холодный, насыщенный запахом сырости и масла воздух туннеля обнял их, как старый знакомый. Лестница действительно скрипела на третьей ступеньке слева – Трещина ловко перешагнул ее, Рубец последовал за ним. Внизу, в тусклом свете нескольких фонарей на аккумуляторах, их уже ждал Гора.

Высокий, широкоплечий, он казался вытесанным из гранита. Густая борода скрывала часть лица, старая кепка сдвинута на затылок. Его куртка была потертой, но крепкой.

– Лукас! Марк! – его голос, низкий и теплый, разнесся эхом по туннелю. Он хлопнул каждого по плечу с такой силой, что Марк чуть не качнулся. – Живые. Целые. Это уже хорошо. Акт вандализма? Удался?

Марк снял маску с «рубцом», ухмыльнулся, вытирая потный лоб рукавом куртки:

– Как по маслу, Гора. «Ваше зрение теперь нулевое» – красуется на самом видном баннере Окулуса. Прямо напротив их серверной, кажется.

– Хороший выбор места, – одобрительно кивнул Гора. – Видели кого?

Лукас тоже снял маску с «трещиной», его лицо было серьезным:

– Видели. Машину «фиолетовых». Остановились. Смотрели.

– Фиолетовых? – Гора нахмурился. – И?

– Но не полезли. Посмотрели и уехали. Странно.

– Странно, – повторил Гора, задумчиво потирая бороду. – Ладно. Не задерживаемся. Пошли домой.

Они двинулись по старому служебному тоннелю. Под ногами хрустел гравий, капала вода с потолка. Фонари Горы выхватывали ржавые рельсы, забытые тросы, граффити на стенах – древние, еще «до-линзовых» времен.

– Черт, ноги отваливаются, – пожаловался Марк, спотыкаясь о шпалу. – Весь вечер по крышам да заборам, потом рисование… Я бы сейчас спал неделю.

– Мечтать не вредно, – фыркнул Лукас.

– Может, пайку дадут, – с надеждой сказал Марк. – Гора, Лео хлеб принес?

– Принес, – подтвердил Гора впереди. – Но вонючий. Чуть плесенью не пропах. Видно, с нижней полки стащил, жмот.

– А нам разве не все равно? – рассмеялся Марк. – Лишь бы не червивый, как в прошлый раз. Помнишь, Лукас? Тот который выглядел аппетитно?

– Не напоминай, – поморщился Лукас. – До сих пор во рту тот вкус стоит. Как будто батарейку лизал.

– Зато белок! – парировал Марк. – Ты ж сам говорил!

– Говорил. Ошибался. Сильно.

Они подошли к укрепленному посту. Грубая стальная решетка, за ней – два бойца в таких же темных куртках, как у всех, но с нашивками на плечах. На головах – примитивные ПНВ (приборы ночного видения), снятые со списанной армейской техники. Один опирался на обрез трубы, похожий на импровизированную дубинку, другой чистил нож.

– Кто идет? – раздался хриплый голос из-за решетки.

– Свои, свои, – отозвался Гора. – Лукас, Марк и я. Открывай.

– Пароль? – пошутил второй часовой, щелкая выключателем на своем ПНВ. Зеленый свет бледно осветил их лица.

– Пароль – «У меня для тебя сухарь Марка остался», – парировал Марк, доставая из кармана половинку вчерашнего сухаря и просовывая сквозь прутья.

– О, это я люблю! – часовой с дубинкой оживился и схватил сухарь. – Проходите, герои вандализма!

– Угу, герои, – кивнул Лукас, пока первый часовой отпирал тяжелый замок.

– Молодцы, и это лагерь уже спит тише там! – сказал второй часовой. – И в следующий раз принесите сухарь побольше.

Раздался гул смеха.

Они прошли пост. Тоннель расширялся, переходя в бывшую станцию метро. «Терминал» открылся перед ними.

Это был огромный подземный зал, погруженный в полумрак. Высокие сводчатые потолки терялись в тенях. Вдоль стен, на бывших перронах и прямо на путях, теснились «дома»: лачуги, сколоченные из фанеры, гофрированного металла, пластиковых щитов; палатки; даже несколько старых вагонов метро, превращенных в жилье. Отовсюду тянулись провода к центральным генераторам – где-то вдалеке мерно гудели дизели. Воздух был густой – смесь дыма от печурок, человеческого жилья, пыли и вечной сырости. Источники света – редкие лампы накаливания под потолком, самодельные светильники в жилищах, тускло мерцающие неоновые трубки кое-где на стенах.

Они шли по центральному проходу, минуя импровизированные мастерские, где чинили одежду или приборы. Здесь, в глубине «Терминала», ходили без масок, только просто открытые лица. Это была зона относительной безопасности.

– Ну что, герои, – Гора остановился у развилки. Налево тянулись вагоны-общежития, направо – лабиринт фанерных перегородок. – Валите отдыхать. Лукас, ты к себе? Марк, к Энни?

– Да, – кивнул Лукас, зевая. – Прямо сейчас упаду и усну.

– Я тоже, – Марк потянулся. – Только сначала заскочу к Энни, хлеб этот вонючий отнесу. Она хоть в похлебку его пустит.

– Не забудьте, – Гора ткнул пальцем в грудь каждому, – Собрание утром. У Босса. После раздачи пайка. Не опаздывать. Особенно ты, Марк. В прошлый раз проспал.

– Не проспал! – возмутился Марк. – У меня будильник сломался!

– Будильник? – усмехнулся Лукас. – У тебя что, часы есть?

– Мысленный будильник! – парировал Марк. – Он… сбоит иногда.

– Сбоит, – фыркнул Гора. – Ладно, ладно. Идите. Спокойной.

– Спокойной, Гора, – ответили они хором.

Лукас потопал в сторону вагонов. Марк свернул в узкий проход между фанерными стенами. Гора постоял секунду, глядя им вслед, потом тяжело вздохнул и направился к центру станции, где в бывшей диспетчерской располагался штаб Босса. Шум «Терминала» поглотил их шаги. Два «Нуля» растворились в своем подпольном мире.

Утро на «Терминале» наступило не с солнцем, а с гулом. В 9 утра (по старым настенным часам у штаба) Марка разбудил не будильник, а какофония подземной жизни. Где-то рядом надсадно ревел дизель генератора – «У-у-у-РРРРР!». Со стороны кузницы доносился ритмичный «Дзынь-дзынь-дзынь!» молота по наковальне. Из соседнего вагона-общежития несся истошный детский плач, перекрываемый сердитым голосом: «Антошка, я тебя сейчас привяжу! Куда полез?!». Где-то спорили из-за воды: «Я первый очередь занял!», «А мне ребенка мыть!». И сквозь все это – постоянный гул голосов, лязг металла, скрип фанеры под ногами и вездесущее «Кап-кап-кап» воды с потолка. Воздух пах дизельным выхлопом, дымком от печурок и вечной подземной сыростью.