Доброта спасёт мир?

Дамы тут тоже были, хотя и в явном меньшинстве. Часть из них были вместе со сталкерами и сидели, не привлекая к себе лишнего внимания. Впрочем, если где-то недостаток, то где-то и избыток: кроме двух официанток и пеерекатчицы, которая вооружившись бутылками с водкой и каким-то столь же дешёвым ромом, предлагала их на местах, по залу нет-нет да и прохаживались, изредка садясь то на лавки, то на колени посетителей, были дамочки древнейшей профессии, надевшие на себя плюшевые заячьи ушки. Вот они не только привлекали всеобщее внимание, они делали всё, чтобы это внимание не прекращалось, периодически повизгивая.

Серый сел рядом со сталкерами, предварительно спросив у них разрешения, проставился пивом, но события не форсировал, говорил мало и столько же пил. Тактика простая – примелькаться, не вызвать аллергии и слушать, слушать, слушать. Второй зашла Дина, она оглядев зал и сделав при этом вид, что не увидела командира, оценила барную стойку и влезла между двумя странного вида мужиками, каждый из которых что-то своё пытался рассказывать бармену.

Следом в зал вплыла Рыбка. Она не побоялась сесть к каким-то хмырям, которые одобрительно похрюкали, что-то бурно пообсуждали и один из них по-хозяйски схватил её за грудь. Ну, как схватил? Обнял и засунул руку под футболку, там где был небольшой вырез. Точнее попытался, но в следующее мгновение, после её быстрого движения и звона разбитого стакана уже лежал на полу с приставленным к глазу гранью расколотой посуды.

Его друзья даже и не подумали вмешаться – сам решил, сам и получил. К тому же у одного из охранников уже в руках оказалось ружьё. Зачем искушать судьбу. Впрочем этот конфликт затих быстро, а девушка сразу получила заслуженную порцию авторитета, спокойно, как ни в чём не бывало, села обратно, обсуждая с бандитами какие-то дела. Поверженный громил отряхнулся, сходил к бару и вернулся с двумя банками пива, одно из которых поставил перед девушкой, видимо в знак примирения.

Шурик сначала попытался пристроиться к сталкерам, но не достигнув в этом понимания с их стороны, подсел какой-то другой группе, где сидел матёрый сталкер, выделяющийся из всей толпы своей напускной небрежностью. На нём были только выцветшие штаны цвета хаки, растянутая майка, которая когда-то, возможно, была белой, и потрёпанные ботинки. Голову украшала кепка, так измятая и грязная, что её было бы жалко выбросить даже на помойку.

Его кожа выглядела так, будто он прожил всю жизнь под открытым солнцем, а лицо пересекали морщины, не просто от возраста, а от долгих месяцев под радиацией, ветром и страхом. На правом плече виднелся глубокий шрам, который начинался где-то у шеи и исчезал под майкой. В руках у него была явно именная кружка с чем-то, что он пил осторожно, словно играл со спиртным в кошки-мышки в ожидании, кто из них (он или напиток) сделают первый и фатальный неверный шаг. На поясе висела кобура без пистолета. Казалось, что он тут не пьёт, а просто отдыхает перед очередным кругом ада.

Когда Шурик подсел, сталкер поднял на него глаза, в которых пряталась смесь усталости, скуки и странного веселья.

– Чего надо, щенок? – спросил он хриплым голосом.

– Да так, послушать, – неуверенно начал Шурик, решивший в этот раз говорить правду, или хотя бы её часть. – Говорят, Вы истории рассказываете.

– Я тебе тут, что, кружок сказочников? – хмыкнул сталкер, но, видимо, настроение у него было подходящее, потому что он добавил: – Ну, ладно. Только сначала угости меня. Ты ведь знаешь правила?

Парень быстро махнул рукой официантке, заказал ещё самогон, и сталкер довольно кивнул:

– Правильный подход. Ладно, слушай, сопляк. Может, потом расскажешь, в каком месте рассказа обосрался. Было это год назад. Шёл я, значит, к Кривой Горе. Знаешь где это? А, понимаю, карту недосуг смотреть, да? Ох и откуда вы такие берётесь? Вообще к жизни не приспособлены, только гаджеты у вас на уме. А ещё в Зону прётесь. А там, у Кривой Горы, что на восток от Припяти, через разлив, места болотистые, дикие… там артефакты такие, что за них можно полжизни заработать! Таким как ты туда ходу нет. Сгинете в первый же час. Так что я спокойно вам об этом говорю. Вы мне не конкуренты. Так вот, пробирался я туда через Паутины. Знаешь, что это?

Шурик, да и остальные слушатели лишь покачали головами.

– Это понятно. Куда уж вам. А место то проклятое. Даже для таких немногих, как я. Вроде как лес, но вместо веток – сплошные паутины. Липкие, вонючие, как будто сами Зона их плетёт, чтобы заманить туда дураков вроде вас. Да и меня, что уж там. Зоне то всё дино, кого сживать.

Он отпил из кружки, вытер губы тыльной стороной руки и продолжил:

– Шёл я, шёл. Долго. Там если за час 50 метров прошёл, то считай спринтер. Вижу – деревушка. Похожа на это Грушное, только сильно меньше. В домах никого, всё тихо. Знаешь, когда слишком тихо? – Он оскалился, – это когда Зона ждёт.

Кто-то слышно сглотнул, но никто не перебивал.

– Захожу я в один дом. На пороге стоял. Думаю, посмотрю, что внутри. А там на столе артефакт лежит. Красивый, зараза. Вот с мой кулак (тут он потряс внушительным кулачищем). Светится так нежно, так, зелёным. Сразу понял – редкий. Может, даже уникальный. А то и вовсе именной. Такие, которые по слухам раз в полгода появляются, но за них можно целую страну купить. Ну, не Россию или Францию, а какую-нибудь Боснию, как нефиг делать. И ещё на жизнь останется!

Сталкер наклонился ближе к столу, и Шурик почувствовал запах его перегара.

– Подхожу. А он будто зовёт меня. Руку протягиваю. И тут вдруг голос. Женский такой, мягкий, старушечий: «Не тронь, милок.»

– Чей голос? – не удержался Шурик.

– Вот и я так спросил, – сталкер ухмыльнулся. – А потом смотрю – никого. Ну, думаю, глюк. Бывает. Руку снова протягиваю. И тут хоп – яркий свет. Я даже не понял, откуда. Как будто кто-то прожектор в глаза включил.

Сталкер сделал паузу, обвёл взглядом затихших за его столом людей, чтобы убедиться, что слушают только его, и продолжил:

– Когда я очнулся, было уже темно. Лежу на полу. На столе артефакта нет. Но всё моё при мне. И ствол, и снаряга. Зато в углу кто-то стоит. Человеческий силуэт. Я ружьё хватаю, целюсь. А он стоит и молчит.

Шурик нервно улыбнулся, но сталкер продолжал:

– Я, конечно, выстрелил. Если хочешь жить – всегда так поступай. Если что-то непонятное, но может быть опасное, всегда стреляй первым. А сам никогда не веди себя так. Сразу говори и не стой на линии огня. За стеной будь. Вот договоришься с кем надо, вот тогда осторожно выглядывай. Короче, пуля попала в голову ему, но он даже не шелохнулся. И тут понял – это я. Ну, то есть не я, а… копия, что ли. Стоит и улыбается. Моим лицом. Только дырка посреди лба красная, как у баб в Индии. Впрочем, та дырка, как-то быстро стала уменьшаться, пока не исчезла.

Шурик замер, чувствуя, как мурашки пробегают по спине.

– И что потом? – выдавил кто-то сидящих за столом.

– Я с тех пор туда не возвращался. В Зоне никогда нельзя возвращаться туда, где был. Запомните это. Просто выскочил из дома и побежал. А через пару дней слышу от других корешей-сталкеров: мол, в той деревне кто-то бродит, на меня похожий. Говорят, зовёт людей к себе. Те, кто идут, не возвращаются.

– Это… правда? – шёпотом спросил какой-то турист.

Сталкер усмехнулся:

– Хочешь проверить? Путь могу показать. На карте. Деньги вперёд. Недорого возьму.

Тот сразу покачал головой.

– Вот и не суйся туда, щенок, – сталкер откинулся на спинку стула, разглядывая свою кружку. – Зона не прощает любопытных. И вас не простит. Слушайтесь таких, как я. Учитесь. Ума-разума набирайтесь. Может кого и свожу туда. Не бесплатно, конечно, но так-то у вас вообще шансов нет оттуда вернуться! А сам я в те места больше не хожу. Артефакт, может, и стоит, как целая страна, но свою копию видеть второй раз я не хочу. Смертельная это примета. А жизнь-то одна.

В этот момент со сцены что-то прокричали и музыканты грянули как-то особенно слаженно, а зал наполнился воплями и улюлюканьем, так что все сидящие невольно, в каких-то местах даже вопреки логике и разговорам, обратили своё внимание на сцену, где после короткого вступления солистка ярким и звучным голосом пропела первый куплет, а за ним и припев:

Было хорошо, было так легко,

Но на шею бросили аркан,

Солнечный огонь, атмосферы бронь,

Пробивал, но не пробил туман.

И мёртвый месяц еле освещает путь,

И звёзды давят нам на грудь – не продохнуть,

И воздух ядовит как ртуть, нельзя свернуть нельзя шагнуть,

И не пройти нам этот путь, такой туман!

Воспользовавшись паузой, “матёрый” доверительно осклабился и сказал: “чё щас будет!” Между тем девушки на сцене продолжали, а девицы из зала уже заняли свои места у сцены, начав синхронный танец на грани приличия.

Ах куда шагнуть – Бог покажет путь,

Бог для нас для всех бесплотный вождь!

Нас бросает в дрожь, вдруг начался дождь,

Нас добьёт конкретный сильный дождь!

И месяц провоцирует нас на обман,

И испарение земли бьёт как дурман,

И каждый день нам, как Афган,

И хлещет кровь из наших ран,

И не пройти нам этот путь, такой туман!

Непонятно как, но это строение всё ещё выдерживало десятки воплей, на которые скорее напоминали истерику, но когда начался следующий куплет, Шурик втянул голову в плечи и подумал, что потолок точно рухнет от многоголосого рёва, сопровождающий момент, когда при упоминании своей профессии, девушки одновременно и ловко вытянули через верх платья лифчики и бросили их в зал

Всё пошло на сдвиг, наша жизнь как миг,

Коротка, как юбка у путан,

Нам всё ни по чём, через левое плечо,

Плюнем, и пойдём через туман:

Пусть мёртвый месяц еле освещает путь,

Пусть звёзды давят нам на грудь – не продохнуть,

Пусть воздух ядовит как ртуть, И пусть не видно, где свернуть,

Но мы пройдём опасный путь через туман!

Пусть месяц провоцирует нас на обман,

Пусть испарение земли бьёт как дурман,

Пусть каждый день нам, как Афган,

Пусть хлещет кровь из наших ран,

Но мы пройдём с тобою путь через туман!

Но мы пройдём с тобою путь через туман!

Но мы пройдём опасный путь через туман!

Едва песня завершилась, как девушек буквально расхватали и повели куда-то наверх под сальные вопли толпы, а сталкер лишь пояснил:

– Это их любимая песня, после неё они себя по двойной-тройной цене продают

– И что, так каждый вечер? – Удивился Шурик

– Да, тут же постоянный движ: кто-то приходит из Зоны, кто-то уходит в Зону, в Грушном то что делать? Каждый день может стать последним, вот и отрываются все, как на прощание. Только девочки меняются сутки через двое. Они тут хорошо зарабатывают, как видишь. А главное безопасно, никто же их не обижает, зато отдаются делу, можно сказать, с душой. Эх, салага, вот простишься с жизнью в какой-нибудь аномалии, а потом выберешься из неё неожиданно и так эту жизнь и первую же бабу полюбишь! Так прочувствуешь момент! А, впрочем это всё равно что про радугу слепому рассказывать! Пока ты там не был, ни смерти, ни жизни не знал, юнец!

Когда парочки ушли наверх, зал быстро успокоился и атмосфера вошла в привычную колею. А ещё через часа три Шурик нашёл взглядом Серого, получил знак выходить и подождав несколько минут, после его ухода, сам вышел наружу. Рыбка и Дина уже были там.

Глава 05

Серый дождался появления Шурика, и увлёк всю группу от фонарей, чтобы можно было спокойно поговорить. Места тут было более чем достаточно. Обилие самых разных домов и подворотен, явно не решённая до конца проблема с мусором, включая обломки всего и вся, хоть и создавали картину всеобщего бардака, зато давали возможность поговорить: