Сводные. Притворись, что ненавидишь

Лолли Поп

Сводные. Притворись, что ненавидишь

Глава 1

– Ну же, Птаха! Где ты там? Через десять минут наш выход, – слышу сквозь динамик раздраженный голос друга.

– Почти на месте! Уже за углом! – бегу со всех ног, зажимая смартфон плечом, стараясь не выронить сумки с костюмом и сменной обувью и футляр с гитарой.

– Только попробуй не успеть, и этот разговор станет последним! – сердится Тим, он же Тимон, он же Тимоха, Тимофей – мой лучший друг и соло-гитарист нашей группы.

– Чем больше ты будешь меня отвлекать, тем дольше я буду до тебя добираться, – меня раздражает его нервозность, потому что сама я уже на краю.

Ненавижу опаздывать. Тем более когда на кону стоит контракт с известным лейблом. Сегодня предварительное прослушивание перед первым этапом основного кастинга. И если мы проморгаем этот шанс, то другого уже никогда не будет.

– Понял. Рассчитываю на тебя, – сбрасывает вызов Тимоха.

Подпрыгивая и стараясь ускорить шаг, поднимаю руку с двумя пакетами и чехлом с костюмом к плечу, чтобы убрать телефон, одновременно поворачиваю за угол офисного здания и врезаюсь в чью-то фигуру, отлетая назад и падая на пятую точку.

– Ой, – вырывается из меня.

– Смотри, куда прёшь, корова! – рявкает басом высокий парень, ставший причиной столкновения.

– Это ты смотри, конь! – взгляд падает на асфальт, где валяется мой старенький смартфончик, а по дисплею у него расползлась паутина из мелких трещин.

– Ты где коня увидела, кобыла?

– Только не это! – игнорирую последнее оскорбление, откидывая сумки в стороны и хватая гаджет. Не обращая внимания на ноющую филейную часть, поднимаюсь на ноги.

– Смотри, что ты наделал! – вытягиваю перед собой испорченный гаджет.

– Я? – усмехается незнакомец. – Сама ходить не умеешь, а обвиняешь в этом других.

Выпрямившись во весь рост, собираюсь взглянуть в глаза нахалу, но упираюсь взглядом в широкую грудь, обтянутую черной футболкой.

А этот мерзавец высокий. И чем выше я задираю голову, тем больше удивляюсь тому, насколько он длинный. Хотя с моим ростом метр пятьдесят восемь другим людям несложно быть высокими. Но этот – настоящая каланча под метр девяносто, прожигает меня нахальным взглядом.

– Вообще-то, у тебя глаза тоже вроде на месте, – встречаюсь с его надменными взором, невольно подмечая, что парень хорош.

Зеленоглазый смуглый брюнет. Глаза неестественно яркие на фоне оливковой кожи, прямой нос, чувственные губы с ямочкой на нижней. Он явно знает о том, что нравится женскому полу. Хмыкаю, понимая, откуда столько гонора.

– Считаешь, раз рожей вышел, значит, можно портить чужое имущество и хамить незнакомым людям?

Все смазливые представители мужского пола считают, что если они привлекательны, то могут вытирать ноги о простых смертных и все будут молчаливо проглатывать любое оскорбление. Но со мной этот номер не пройдет!

Широкие брови взлетают вверх.

– Да кому ты нужна, хамить тебе! – презрительно осматривает меня с ног до головы. – Вжик.

– Кто? – вообще не понимаю, о чем он.

Мерзавец пытается обойти меня, но я дергаю его за рукав кожаной куртки.

– Телефон мне кто чинить будет?

Парень сжимает челюсти, перехватывая мою ладонь, и цедит сквозь зубы:

– Спроси своего папочку. И не смей ко мне прикасаться. Уяснила? – давит взглядом. Не дожидаясь ответа, резко отпускает меня, так что я снова падаю на асфальт, ударившись бедром.

– Придурок! – кричу вслед удаляющейся фигуре. Парень заводит руку за спину, показывая мне средний палец.

– Сволочь!

Второпях собираю свой скарб с асфальта и, прихрамывая, бегу в здание. Негодую от такого хамства и откровенного свинства. Ну как можно так разговаривать с незнакомыми людьми? К тому же практически покалечить девушку, сломать ей телефон и еще покрыть с ног до головы разными оскорблениями?

Весь путь до студии только и думаю о том, как следовало ответить этому свину. Жаль, не придумала ничего остроумного. Хотя этого коня вряд ли что-то проймет. Только посмеется, и все.

Возмущаясь и пыхтя как паровоз, прохожу через пост охраны и добираюсь до нужного зала. Выискивая своих парней, вижу ребят, толпящихся в холле.

– Ну наконец-то! – слышу голос Тима.

– Сказала же, что не опоздаю, – сопя, достаю сменку и одежду.

Мало мне того урода, так еще не хватало нотаций лучшего друга.

– Слова “за углом” из твоих уст могли означать все что угодно.

– Лучше прикрой, пока переодеваюсь.

– Ты еще не одета? – таращится на меня Тимоха.

– Ой, все! – закатываю глаза. – Балу! – зову нашего ударника. – Балу! Ты где?

– Ты чего орешь, как потерпевшая? – шикает на меня гитарист.

– Потому что ты – душнила! – у меня окончательно пропадает настрой на всякого рода прослушивания.

Так обидно за себя становится. Торопишься к ним, травмы получаешь, глотаешь оскорбления, а в итоге тебя готовы добить свои же.

– Звала? Привет! – вырастает словно из ниоткуда Балу. Добряк-здоровяк, с пирсингом в губе и брови, коротким русым ежиком и добродушной улыбкой.

– Привет! Отвернись и прикрой меня своей широкой спиной от толпы зевак.

– Будто я не помог бы, – нудит рядом Тимоха.

Стоит мне расстегнуть пуговицу на рубашке, парни одновременно отворачиваются от меня и терпеливо охраняют, пока я меняю скучную униформу бариста на черную майку с белым принтом в виде черепа из мультфильма “Тайна Коко”, драные колготки и джинсовые шорты с неровными краями.

– Все, – кричу парням, завязывая шнурки на мартинсах.

Ребята оборачиваются и, увидев меня в привычном образе, заметно расслабляются. Даже Тим смягчается.

Достаю небольшое зеркальце и, глядя в него, быстро размазываю пальцем тени вокруг глаз, наношу на губы блеск и взбиваю светлые волосы.

– Мы следующие, – подлетает взволнованный Странный Джонни, карауливший нашу очередь.

– Ну что! Погнали! – улыбаюсь парням, чувствуя выброс адреналина в крови, задвинувший на задний план недавнюю стычку.

Меня ждет любимая бас-гитара, микрофон и прослушивание, способное воплотить все мои самые заветные мечты в реальность.

– Разорвем их! – кричат ребята, и мы направляемся к входу в зал для выступления.

И кажется, что мы в начале большого пути и никто не собьет нас с курса.

Глава 2

– Спасибо вам, Маша, – забираю последнюю зарплату за этот сезон и с чувством выполненного долга отдаю теперь уже бывшей работодательнице униформу и фартук.

– Удачи в учебном году, Тая. И приходи подрабатывать на следующее лето! – улыбается красивая молодая блондинка.

– Спасибо, – не озвучиваю вслух то, что на следующий год меня тут, как я надеюсь, не должно быть.

– Буду скучать по тебе, – обнимает она меня и спустя пару мгновений отстраняется. – Я серьезно. Ты – мой самый лучший сотрудник, Тай. Порой мне даже кажется, что приходили не за кофе, а просто пообщаться с тобой.

– Да ладно. Ничего особенного я и не делала, – пожимаю плечами. – Просто была собой.

– В тебя невозможно не влюбиться, ты же знаешь. Но… я понимаю, что с таким обаянием твое место на сцене, а не у кофейного аппарата, – тихо посмеивается она. – Искренне желаю тебе успеха.

– Если пройдем в финал, пришлю вам приглашение.

– Буду ждать! – она еще раз обнимает меня, и мы прощаемся.

Через пару дней начинается последний учебный год в школе, и это значит, что со свободным временем будет очень напряженно. А пока лето не помахало нам на прощание, мне хочется насладиться последними деньками перед тяжелым одиннадцатым классом.

Но на сегодня все планы с друзьями отменяются, как и репетиция. Мама собирается познакомить меня со своим мужчиной. Они встречаются уже около шести месяцев, но я ни разу не видела его воочию. Знаю лишь, что он какой-то крупный бизнесмен.

В последнее время мама все чаще ночует у него. А раз предстоит знакомство, то, по всей видимости, у них все серьезно. Чему я очень рада. Мама заслуживает счастья. Ведь у папы давно новая семья и дети. И маме пора переступить через прошлое.

– Как тебе? – включаю видеосвязь из примерочной магазина масс-маркета, примеряя сарафан.

– Какая ты красивая, дочь! Тебе так идут платья! Ты должна носить их чаще! – отвечает мама.

– Это все только для тебя, мамулечка! – посылаю ей воздушный поцелуй.

– Жду тебя дома через полчаса, чтобы вместе поехать в ресторан.

– Уже бегу! – сбрасываю вызов и, покрутившись перед зеркалом, переодеваюсь в свою одежду и иду рассчитываться на кассу.

Дома я дополняю образ белой заколкой в виде большого банта, собрав пряди от лица и зацепив аксессуар на затылке. Надеваю желтые босоножки на платформе.

Когда выхожу из комнаты, то у меня пропадает дар речи. Потому что мама выглядит восхитительно. В пудровом платье, подчеркивающем ее идеальную фигуру и оттеняющем загорелую кожу, она кажется просто кинодивой.

– У твоего Кирилла просто не было шансов, – говорю я, любуясь ею. – И сегодня ты совершишь ему контрольный в голову.

До сих пор не понимаю, как папа мог променять такую эффектную женщину на малолетку, которая и близко не стояла с моей мамой в плане красоты и сексуальности.

– Ну что, поехали? – говорит она. И я вижу, как мама нервничает.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – сжимаю ее руку. – Я постараюсь вести себя прилично и вообще быть хорошей девочкой.

– Солнце, – обнимает она меня. – Я за тебя не беспокоюсь. Ты у меня умница, гордость и радость моя. Просто… это кажется таким странным.

– Что именно? – спрашиваю, перешагивая порог дома и наблюдая за тем, как мама закрывает дверь.

– Новый этап в жизни, – тяжело вздыхает она. – К тому же не только ты будешь знакомиться с Кириллом, но также нам обеим предстоит встреча с его сыном, – говорит она взволнованно.

– И? Разве это проблема?

Я слышала о том, что у маминого ухажера есть ребенок и что он живет с матерью, но совершенно не вдавалась в подробности, считая это чем-то незначительным. По крайней мере, до тех пор, пока мама не съехалась со своим мужчиной. Тем более его ребенок вроде как находится в другом городе или даже стране. Этот момент я тоже упустила.

– Дело в том, – она делает глубокий вдох, – что у Кирилла с Вадимом – его сыном – непростые отношения. И после его развода сын бунтовал и все их встречи превращались в катастрофу.

– Покажи мне хоть одного ребенка, которому расставание родителей далось бы легко.

– Да, – грустно произносит она, когда мы заходим в лифт. – Но Вадим что-то натворил там, дома у матери. Она, кстати, живет в Америке…

– Ух ты! Конечно, если ребенок так далеко, то сложно выстроить нормальные отношения.

Это я тоже знаю по себе. Мой отец живет в соседнем городе, но видимся мы так редко, что, когда наконец-то происходит долгожданная встреча, она наполнена неловкостью и ощущением того, что это совершенно посторонний для меня человек.

– И, как ты понимаешь, мальчик не просто так отправлен к отцу. Он, скорее, сослан, в наказание. Поэтому будь готова к тому, что, вероятнее всего, он не будет рад нас видеть. И знакомство окажется непростым.

– Да ладно, мам! Прорвемся. К тому же мы такие милашки, нас невозможно не любить, – целую ее в щеку.

У меня нет иллюзий по поводу этой встречи, я не хочу играть роль и быть кем-то, кем я совсем не являюсь. Единственное, чего я хочу, – это счастье моего самого близкого человека. И очень надеюсь, что и сын Кирилла не такой страшный, каким его описала родительница. К тому же что может быть страшного в ребенке? В ребенке?

– А сколько лет мальчику? – оказавшись в такси, думаю о том, как найти подход к тинейджеру.

– Ой! Ему в ноябре восемнадцать.

– Сколько? – это для меня полная неожиданность. Почему-то, услышав от мамы слово “мальчик”, я представила себе подростка лет двенадцати.

– Да, он почти на год старше тебя.

Эта информация застает меня врасплох.

– И что, он будет учиться в вузе?

– Нет, Тай. Два года назад Вадим попал в серьезную аварию. И после длительного курса реабилитации пропустил практически год школы. Так что заканчивать учебу вы будете вместе, – робко улыбается она.

– Знаешь, это даже лучше! У нас будет больше общих тем. И вообще, можешь не беспокоиться. Ты знаешь, я могу найти общий язык с кем угодно, – чувствую прилив бодрости, полностью уверенная в том, что все пройдет как по маслу.

Но стоит мне оказаться в ресторане, как меня охватывает легкий мандраж. А как только хостес проводит нас к столику, волнение усиливается, собираясь холодом под ребрами и опускаясь в живот.

– Привет, – мама подается вперед к высокому темноволосому мужчине лет сорока пяти.

– Выглядишь потрясающе! – он целует ее в щеку и восторженно осматривает с ног до головы. У меня от того, каким взглядом он окидывает маму, в груди растекается тепло. Все же я оказалась права на его счет. Кирилл без ума от нее.

– Знакомься, это моя гордость и радость – Таисия, – мама представляет меня своему кавалеру.

Карие радужки смотрят на меня с улыбкой. Вокруг его глаз собираются морщинки-лучики.

– Наконец-то я увидел ту самую Таю, – улыбается он, протягивая мне руку.

– Наконец-то я встретила того самого Кирилла Викторовича, – вкладываю свою ладонь в его.

– Давай без этих формальностей, – усмехается он и притягивает меня к себе, слегка обнимая. – Просто Кирилл.

– Хорошо, Кирилл, – смущаюсь такого радушного приема.

– Ирина, Таисия, знакомьтесь, мой сын Вадим, – отстраняется он от меня и указывает на место рядом с собой.

Я перевожу взгляд на парня, и улыбка сползает с моих губ. Меня буквально расстреливает взглядом зеленых глаз тот самый хам, что вчера разбил мой смартфон.

Глава 3

– Ирина говорила, ты увлекаешься музыкой? – спрашивает Кирилл, отрезая от стейка кусок.

– Да, – прокашливаюсь я, чувствуя себя неловко. – Играю на бас-гитаре в группе.

– А еще поет, – добавляет мама.

– Какой жанр вы играете? – он смотрит на маму с улыбкой, а затем переводит на меня взгляд.

– Рок, инди-рок, а вообще, по настроению, – немного сбиваюсь от пристального внимания, исходящего от человека с левой стороны от меня.

– Я бы с радостью послушал вас, – говорит мужчина. – Вадим, кстати, тоже играл в группе, – неожиданно говорит он.

– Правда? – смотрю на угрюмого парня, не проронившего ни слова с момента нашего появления. – А сейчас не играешь? – вглядываюсь в темную зелень его глаз и сразу отвожу взор, ощущая волнами исходящую враждебность.

Да. Я все еще в бешенстве от нашего столкновения накануне. Но я не стану жаловаться на хулигана его отцу. Не потому, что это низко, а просто не хочу выглядеть жалко.

– Ответь, Вадим, – обращается Кирилл к сыну, и атмосфера за столом накаляется. – Кажется, вопрос был задан тебе.

Я смотрю снова на хама и вижу, как тот играет желваками, схлестнувшись взглядом с отцом, а затем медленно поворачивает голову ко мне и произносит лениво:

– Нет, – и больше ничего.

И при этом смотрит с таким презрением, что мне хочется провалиться сквозь землю.

Кажется, я переоценила свои силы и возможности очаровать любого. Этот мерзавец просто невыносим. Потому что как можно вот так в открытую демонстрировать свою неприязнь, не боясь при этом оскорбить чувства незнакомых людей? Ладно незнакомых. Но тут же его отец. И очевидно, что моя мама дорога ему.

На языке вертится колкость. Хочется спросить, не связано ли это с тем, что ни одни из участников группы не хочет играть с таким м… чудаком. И тем не менее я сдерживаюсь. Потому что не хочу расстраивать маму.

– Куда ты планируешь поступать после школы? – продолжает разговор Кирилл, изо всех сил пытающийся отвлечь внимание от своего отвратительного сына.

– На самом деле я до конца еще не определилась, – отвечаю честно.

– Почему?

– Дело в том, что единственное, чем я хотела бы заниматься, – это музыка. И если получится заключить контракт, то я готова поступить хоть куда, лишь бы в итоге получить диплом.

– Вот как? – хмурится мужчина, отпивая из бокала шампанское. – Но должны же быть какие-то варианты?

– Посмотрю, где требуется для поступления литература, и там уже буду решать.

– Ну а ты, Вадим? Есть мысли, куда поступать? – спрашивает мама парня.

От ее голоса у бедолаги, кажется, даже рябь пробегает по лицу, а мне хочется ударить его кулаком в нос, чтобы перестал быть таким невыносимым мерзавцем.

– Нет, – сквозь зубы отвечает он, залпом выпивая сок.

Я замечаю, как меняется в лице Кирилл. Кажется, у него возникает желание, схожее с моим. И он с трудом сдерживается, чтобы не устроить выволочку сыну прилюдно. А я наконец-то понимаю, что мамины предупреждения оказались как нельзя кстати.

Достаточно вспомнить о нашем столкновении накануне, как все вопросы, касающиеся характера Вадима, исчезают.

Кирилл краснеет и, кажется, находится в шаге от взрыва. Мама осторожно накрывает руку мужчины своей и, поглаживая, успокаивает. Он делает шумный вдох и так же шумно выдыхает, а через пару мгновений берет бокал в руку.

– Дети, – говорит мужчина, смотря сначала на Вадима, и кажется, что в его взгляде видится угроза, а затем он переводит внимание на меня, – мы с Ирой не просто так вас сегодня собрали вместе.

Его голос звучит торжественно, но я отчего-то напрягаюсь еще сильнее. Возможно, всему виной неудачное соседство с хамом, но мне нужно перетерпеть один ужин, и все закончится. Поэтому я стараюсь представить, что его нет рядом со мной, и вообще, скоро мы разбредемся по своим домам и я его вряд ли увижу в ближайшее время.

– Дело в том, – Кирилл нежно смотрит на маму, и та заливается румянцем, как девочка, – что я уже отчаялся встретить женщину, в которой не только будут сочетаться сногсшибательная внешность, острый ум, мудрость и нежность, но с которой я буду хотеть находиться каждое мгновение. Но жизнь непредсказуема, – улыбается он. – Ирина вихрем ворвалась в мой мир и перевернула его с ног на голову.

Я смотрю на взрослую пару и не могу перестать улыбаться. На глазах выступают слезы радости. Наши родители выглядят счастливыми и влюбленными, и это вселяет уверенность, что для каждого есть половинка в этом мире.

– Мы не хотели торопиться, но поняли, что тянуть дальше тоже не можем. Нам уже не по восемнадцать лет, и мы оба прекрасно понимаем, чего хотим. А хотим мы быть вместе. И поэтому на выходных мы съезжаемся, – он переплетает пальцы с мамиными.

– Да ты шутишь? – вырывается из Вадима.

Я же думаю о том, что теперь, когда буду жить одна, смогу больше репетировать. Но это означает, что нужно решить вопрос с шумоизоляцией.

– Нет, сын. Я абсолютно серьезен. Завтра Ирина и Таисия переезжают к нам, – громом раскатывается его голос, и от моей радости не остается и следа.

– Что значит “переезжают к нам”? – смотрю на него, а затем перевожу взгляд на маму.

– Да, дочь. Мы теперь будем жить у Кирилла.

– С этих пор мы одна семья, поэтому прошу вас уважать друг друга и быть терпимее, – продолжает свою речь мужчина, но мне больше не хочется плакать от счастья.

Я хочу крушить все на своем пути. К такому я не готова. И я против…

– И еще. Тая, мы решили, что выпускной год ты будешь ходить в ту же частную школу, что и Вадим. Там очень хорошие педагоги. У этой школы самые лучшие показатели в городе и процент поступления. Их выпускники без проблем поступают в любые вузы мира. Так что это станет хорошим трамплином для вашего будущего. Ну и вдвоем вам будет проще влиться в коллектив, – Кирилл выносит мне приговор, и я понимаю, что если его жизнь только обрела смысл, то моя его потеряла.

Глава 4

– Да ты шутишь? – говорит высокомерный мерзавец. – Я не буду жить с этой мухой под одной крышей, – он буравит взглядом отца так, будто надеется его сжечь.

– Вадим, подбирай выражения, когда говоришь о других людях и тем более о новых членах нашей семьи.

– Они не члены нашей семьи, – со злостью отвечает мой потенциальный сводный брат.

– Технически, – вижу, с каким трудом Кирилл сдерживает себя, чтобы не повысить голос на сына, в то время как его отпрыск-хам даже и не думает хоть как-то проявлять вежливость. – Но это вопрос времени.

– То есть мало того, что ты притащил меня в эту дыру, – Вадим подается вперед и, упершись локтями в столешницу, смотрит на отца с таким выражением лица, будто готов перевернуть стол к чертовой матери, – так еще и ставишь перед фактом, что я должен терпеть эту твою голддигершу и ее огрызка? – играет желваками.

– Вадим! – повышает голос Кирилл. – Немедленно извинись перед Ириной и Таей! – вижу, как стремительно краснеет его лицо, а глаза наливаются кровью.

– И не подумаю! – хмыкает парень, поднимаясь на ноги. – Не моя идея была притащить меня сюда, – со скрипом отодвигает стул. – Хотел поиграть в родителя и заботливого папочку? Мог бы вполне потренироваться на новой дочурке, – кивает в мою сторону, поморщившись, будто ему под нос подсунули тухлятину. – Мне это вообще все даром не упало.

– А ну, стой! – уже не сдерживается мамин мужчина. – Я тебя не отпускал!

– Да пошел ты! – кидает через плечо Вадим.

Но мерзавцу плевать на то, что кричит ему отец, как и на все остальное в принципе. Он делает только то, что хочет сам.

      Я смотрю на белую как мел маму. Она старается не подавать вида, будто ее тронули слова мелкого засранца, но я вижу по ее глазам, что она с трудом сдерживает слезы.

Вадим покидает ресторан, а я нахожусь в смешанных чувствах.

С одной стороны, я в гневе на мать, которая пошла на поводу своего мужика и решила за меня, как мне жить дальше. С другой – я не стану устраивать публичных сцен и постараюсь обсудить с ней этот вопрос с глазу на глаз. Но в то же время я не позволю унижать ее какому-то мерзавцу, который даже нас толком не знает.

– Я выйду ненадолго, – поднимаюсь с места.

– Тая, ты куда? – обеспокоенно спрашивает мама.

– В уборную, – отвечаю и быстрым шагом покидаю зал.

Но вместо того, чтобы свернуть к дамской комнате, выхожу на крыльцо.

Я осматриваю парковку в поисках самого невыносимого парня из тех, что я когда-либо встречала. Сначала не нахожу его, но затем замечаю, как его высокая фигура устремляется за угол здания, и бегу следом.

– Эй, ты! – кричу ему вслед

      Но он ожидаемо не реагирует на меня.

– Вадим! – приходится бежать, чтобы догнать его. – Стой! Или мне к тебе лучше обращаться – высокомерный засранец?

Я оббегаю его и преграждаю дорогу. Вадим останавливается и впивается в меня таким разъяренным взглядом, будто я причина всех катаклизмов на нашей планете.

– Чего тебе, Вжик?

– Я тебя, конечно, не знаю, – смотрю в его высокомерную рожу и перебарываю желание плюнуть в нее, – и не знаю, что у тебя за отношения с отцом…

– Вот именно, что ты ни черта не знаешь…

– Но мне, вообще-то, плевать! Я тоже не в восторге от того, что за меня решили, где мне жить и учиться… И с кем жить. Потому что, блин, вся моя жизнь – там, в моей школе! Но ты знаешь, я ни за что не позволю какому-то мерзавцу оскорблять мою маму!

– Да что ты? – хмыкает он и скрещивает руки на груди.

– Они с Кириллом любят друг друга, и она заслуживает счастья. А ты не просто ведешь себя как невоспитанный малыш, а позоришь своего отца.

– Мой папаша сам себя позорит, – его лицо темнеет, а ухмылка превращается в злобный оскал, – тем, что тащит к себе в дом всякую шваль.

Последнее слово как пощечина. Вспыхиваю как спичка, но не могу найти достойный ответ. Слова застревают в горле.

– Какой же ты… – начинаю говорить и не знаю, что может заставить этого подонка прочувствовать хотя бы десятую долю того, что ощущаю я сама.

– Ну? – изгибает он бровь, окидывая меня с ног до головы уничижительным взглядом, а затем делая шаг навстречу. – И еще, – оказывается так близко, что я чувствую запах свежести его парфюма, что кажется диким, ведь сам парень гнилой. Таким злым и черствым может быть лишь человек с черной душой. От него должно смердить, а не веять морским бризом. – Не вздумай переехать к нам в дом. Не знаю как, но ты должна саботировать это объединение. Поняла?

Я задираю лицо вверх и всматриваюсь в зеленые глаза. Зрачок сужен до точки, так что становится страшно от этого дикого взгляда, но я не подаю вида.

– Или что? – хмыкаю, не желая показывать, насколько он меня задевает своим пренебрежением.

– Или ты пожалеешь, – говорит, наклонившись к моему уху.

Я чувствую его дыхание на ушной раковине, и у меня перехватывает дух.

– Ты ничего мне не сможешь сделать, – уверена, что каждое его слово – блеф.