ДРУЗЬЯ

***

– Слышь, старшой? – Шепнул Кроха, подтолкнув сержанта локтем. – Наш косяк.

– О чём базар? – Зло огрызнулся Копылов.

– Поводка-то нету. Малой сказал, что ему поводок нужен. А мы, блин, забыли!

– Башкой подумай. Как бы мы на Братана поводок надели, если он кидался на нас, как бешеный? Какой, нафиг поводок?

– Да я не о нас. Я щас про Малого. У него поводка с собой нет.

– Молчи уже! Самому стрёмно…

***

Пёс продолжал безучастно смотреть на голого человека и вспоминал, как почти сутки назад, решив подкрепить угасающие силы, подошёл к мискам и обнаружил их пустыми. Он просто не помнил, что сам выгнал людей из клетки и назло перевернул посуду. Но именно тогда Братан возненавидел всех людей и решил, что жизнь потеряла смысл. Зачем ему жить, если хозяин забыл про него? Братан лежал, положив тяжёлую голову на холодеющие лапы и чувствовал, как жажда и голод постепенно уходят, забирая с собой последние собачьи силы.

Чем ближе Володя подходил к клетке, тем сильнее в его душе крепла уверенность, что ему удастся не только войти, но и вернуть к жизни умирающего пса. Он вдруг почувствовал, как исчезли боязнь, тревога и даже противная дрожь в теле. Вопреки наказу отца, Антонов не стал прятать взгляда от безучастных глаз служебного пса. «Ничего, Братан! Всё будет хорошо. – Тихо нашёптывал парнишка. – Сейчас я дам тебе напиться, и ты обязательно захочешь поесть. Все собаки любят поесть. Иногда даже без всякой меры. Как Фрося, например. Ты поправишься и мы вместе с тобой будем служить в сапёрных войсках. Ты и я», – Володя остановился у двери и осторожно перевёл дыхание.

– Сейчас я открою засов. – Сказал он вслух, по-прежнему не отводя глаз. – Но ты не прогонишь меня. Потому что друзей нельзя прогонять. А я не только друг, но ещё твой хозяин. Правда, ты пока об этом не знаешь, но я потом тебе всё объясню. Только, пожалуйста, не кусайся. Договорились?

***

– Всё, пацаны! – Не выдержав напряжения, отпрянул от окошка Копылов. – Сил больше нет. Пойду страховать Малого. Не дай божок, порвёт его псина, а мне потом отвечать. Где этот долбаный поводок?

– Остынь, старшой! – Заступил дрогу Кроха. – Пацан уже к Братану в клетку зашёл. Чесслово, не вру! Гадом буду!

– А ну-ка разойдись, братва! Сам гляну…

***

Братан не стал реагировать на лязг щеколды. Ему было всё равно, кто и зачем заходит в клетку. Слегка приподняв левое веко, пёс лишь покосился на тощего, почти голого человечка, совершенно не похожего на высокого и статного Костю. Правда, сначала Братан хотел зарычать на незнакомца, но потом передумал. Зачем ему тратить последние силы на существо, от которого не исходит ни малейшей опасности?

Володя, не думая о возможных последствиях, опустился на корточки и осторожно положил руку на клинообразную голову.

– Да ты у меня вообще молодец! – Ладонью ощутив живое тепло, произнёс он. – Я у тебя тоже молодец. Давай я тебе сейчас водички дам? Тебе непременно надо попить. Только немного. Тебе сейчас ни в коем случае нельзя много пить. Я точно знаю. Мне папа так говорил. Затем мы поговорим, и я тебе ещё немного воды дам. Всего несколько глотков. Хорошо? Ты только голову ко мне поверни, чтоб пить было удобнее. А лучше ко мне на коленки положи. Я тебе помогу …

Немного оправившись, Братан попытался разобраться, почему он сразу и безоговорочно поверил чужаку. Не получилось. Он с наслаждением вдыхал незнакомый запах и с не меньшим удовольствием вслушивался в неторопливую, успокаивающую речь, в которой не было команд. Только слова и фразы, без какого-либо намёка на угрозы. Незнакомец не испытывал страха, и это полностью устраивало Братана. А в том, что его голова лежит на коленях нового хозяина, пёс уже не сомневался. Ему ли не знать? За свою службу он успел сменить нескольких хозяев. Или они передавали его друг другу? Впрочем, какая разница? Главное, чтобы этот худой парнишка стал надёжным товарищем и верным другом…

***

Напряжение внутри хибарки достигло такого предела, что, казалось, она вот-вот развалится.

– Секи, пацаны! – Голос Копылова вибрировал тревожным восторгом. – Малой рядом сидит, а тот ноль внимания. Неужели принял?

– Может, подох?

– Типун тебе … сам ты… Ладно. Забей. Живой псина. Точняк! Видишь? Голову на колени положил и воду из фляжки лакает. Наш пацан! Зуб даю!

– Да кто ж спорит-то?

– А я в него сразу поверил. Без подляны…

– Может, к ним пойдём? Чего сидим?

– Совсем опух? У них только понятки завязались, а мы такие припрёмся. Нет. Подождём пока…

– То-то Тунгус обрадуется, когда узнает! Жаль, что ушёл…

– «Тунгус», говоришь? – Негромкий голос взводного произвёл эффект взрыва. – Ну-ну! Спасибо, что хоть чукчей не назвали. Хотя без разницы. На одних Северах живем, однако.

Бойцы, заслышав насмешливо-грозный голос взводного, развернулись к двери и замерли в ожидании неминуемой расплаты. Первым, как ни странно, нашёлся Кроха.

– Товарищ старший лейтенант! – Изобразив невинное лицо, отрапортовал парень. – Личный состав отделения по распоряжению младшего сержанта Юры занимается изобретением позывного для новичка Антонова. В настоящее время мы обсуждаем позывной «Тунгус».

– Нагородил невесть что. Самому не смешно? – Скривился Загибин. – По-вашему, я не в курсе своего «внутреннего позывного»? Ладно, босяки! Пока вы незаслуженным отдыхом тут бездельничаете, я псу доктора привёл. Он, правда, животных никогда не лечил, но я уверен, что док пропишет Братану правильные пилюли. А про ваши «пилюли» я на досуге подумаю. Алё, эскулап, входи потихоньку. – Развернувшись вполоборота, негромко окликнул кого-то, стоящего за дверью. – Нечего на солнцепёке торчать. Не боись, док. Моя детвора смирная и воспитанная. Практически.

В узкую дверь бочком протиснулся невысокий, довольно полный лейтенант в роговых очках с толстыми линзами и добродушной улыбкой на потном лице без загара.

– Здравия желаю, товарищи сапёры! – Произнёс доктор, осматривая помещение. – Дааа, уважаемый! – Недовольно протянул он, обращаясь к Загибину. – В тунгусской урасе мне побывать не пришлось, но в ярангах у чукчей бывал неоднократно. Потому что родился на Чукотке. Не обижайся, конечно, но должен сказать, как комсомолец коммунисту: во всех трёх жилищах дух шибает одинаково. Вы хотя бы проветривали почаще. Если до влажной уборки руки не доходят. Вам повезло, что у меня сегодня настроение хорошее. Но предупреждаю категорически: как только оно испортится, сразу сюда отряд из роты химзащиты пришлю. Что бы они вашу халабуду дустом обработали.

Младший сержант Копылов, взглянув на ухмыляющегося взводного, решительно вступился:

– Не стоит, товарищ лейтенант медслужбы. Влажную уборку мы каждое утро делаем. И не только здесь. У собачек в клетках тоже ежедневно моем. Это мы после выхода маленько расслабились. И с Братаном у Малого нескладуха вышла. Одно к одному.

– Будем считать, что уговорил. – Солидно кивнул медик. – Так и быть. На слово поверю. Только ты меня совсем с толку сбил. Разговор вроде об одном Братане шёл, а теперь ещё и Малой объявился. Может, разъяснишь?

– Лечить нужно Братана. Это пёс. – Охотно пояснил сержант. – Малого лечить не надо. Малой – это наш новенький. Вожатый Братана. Они сейчас в клетке меж собой разговаривают. Мы даже не думали, что Братан пацана к себе подпустит.

– На влажную уборку времени не хватило, – ехидно заметил Загибин, – а косточки промыть командиру – это всегда пожалуйста. Как у тебя всё просто, Копылов.

Между тем лейтенант, мельком взглянув на товарища, вдруг стал стягивать с себя одежду.

– Ты чего, Игорёк? – Встревожился командир взвода. – На солнышке перегрелся?

Громкий шёпот Загибина ещё не успел затихнуть, а доктор уже стоял в дверях в точно таких же сатиновых трусах, как у рядового Антонова. Только сидели они в обтяжку, в готовности вот-вот треснуть по швам, а резинка тёмно-синего белья скрывалась под бесформенными складками жира.

– Ну ты даёшь, док! – Казалось, что старший лейтенант сейчас не выдержит и зайдётся гомерическим смехом. – Красавчик! Ни дать ни взять – штангист-тяжеловес. Только росточком не вышел.

– Не надо из меня дурочка делать. – Без тени смущения оглядел присутствующих медик. – Я видел, что ваш Малой в трусах по клетке расхаживает. Значит, и мне надо в таком же виде на осмотр прибыть. Я же не знаю всех ваших собачьих тонкостей? Может, так положено? Короче. Некогда мне с вами лясы точить. Я работать пошёл.

– Какой-то странный доктор. – Ни к кому не обращаясь, заявил Кроха, дождавшись, когда доктор выйдет из комнаты. – Другой бы на себя пару бушлатов напялил, а этот в одних трусах к служебному псу попёрся. Как бы чего не случилось…

***

Братан продолжал вдыхать запах ставшего родным человека и недоумевал, почему тот не приходил раньше. Они могли бы сейчас сломя голову носиться по площадке и обучать друг друга новым играм. Как всё непросто! Какие они всё-таки странные, эти люди!

Пёс вздохнул и ткнулся носом в полураскрытую ладонь хозяина.

– Эээ, дружок! – Заволновался Антонов. – Да у тебя нос сухой! И что мне с тобой делать?

– Нос сухой, значит, болеет твой четвероногий приятель. Это я тебе как врач и по совместительству хозяин дворняги говорю. – Незнакомый голос раздался вместе со скрипом дверцы.

– Вы кто? – Не поворачивая головы, спросил Владимир. – Не боитесь в клетку к незнакомому псу заходить? Братан покусать может.

– Я врач. – Повторил незнакомец, тяжело опускаясь на корточки. – Твой пёс не имеет права меня кусать. Я к нему не в гости пришёл, а как скорая помощь. По всем правилам, кстати. В одних трусах.

– А почему без одежды? – Недоумённо посмотрел в близорукие глаза медика Антонов. – Нет таких правил, чтобы в одних трусах к собакам заходить.

– Но ведь ты тоже в одних трусах? – Негромко возмутился медик. – Почему?

– Я не знал, что мне делать, и подумал, что так будет лучше. Ну не мог я перед ребятами полным нулём выглядеть! Извините меня, пожалуйста. – Честно признался Володя.

– А ты, брат, пройдоха! Это ж надо почти догола меня раздеть? Посмешище … Хорошо ещё, что твои коллеги на розыгрыш повелись. Ладно. Давай-ка псину к осмотру. Живот пощупаем, в пасть заглянем. В зрачки, опять же… Короче, осмотрим, а потом витамины внутримышечно введём. Не переживай, Малой! Я тебя научу уколы делать и всем обеспечу. Дней через десять барбос стрелой по дорогам носиться будет…

Глава 3. Вечер первого дня

– Через недельку, говоришь? – Загибин по инерции улыбался, наблюдая за мучениями завязывающего шнурки доктора, однако в глазах читалось недоверие. – Не маловато ли времени нарезал? Как-то по-стахановски. Я же сам перед обедом видел, что Братан практически не жилец. На ладан дышит. А теперь, выходит, исцелился каким-то образом? Уж не из-за Антонова ли? Что-то мне слабо верится.

– Ну чего ты от меня хочешь, Дима? – Жалобно спросил лейтенант, которому объёмистый живот мешал шнуровать берцы. – Это же всё-таки животное, а не человек. Я терапевт, а не ветеринар. Чувствуешь разницу? С пациентом можно о самочувствии переговорить, узнать, как организм реагирует на то или иное лекарство… о многом, короче. А с собакой … спрашивай, не спрашивай, ответа не дождёшься. Был бы старый вожатый… он бы объяснил… По уму надо кровь на анализы взять. Да где их делать-то, эти анализы? Всё на глазок. А на глазок… на глазок получается… что пёс никакой заразы не подцепил. И это главное. Короче, я Малому всё объяснил. Пусть вводит витамины, почаще общается с Братаном и ни в коем случае не перекармливает… особенно в первые дни. Володя парень смышлёный… вроде бы всё как надо понял… Ну и, конечно, уход… в этом вопросе вы гораздо лучше меня разбираетесь. Фуу… – Медик наконец-то закончил борьбу со шнурками и, откинувшись спиной на стену, устало вытер пот со лба. – Вот скажи мне, пожалуйста, какой умник эти завязки придумал? Все кишки передавил, пока шнуровал.

– Жрать меньше надо. Тогда и со шнурками справишься. – Серьёзно посоветовал Загибин и машинально повторил вопрос – Неделю, говоришь?

– Около того. Плюс-минус. – Тяжело поднимаясь с места, ответил доктор. – Точнее сказать не могу, да и незачем. Главное, пёс принял нового вожатого. Вместе они точно справятся. Я пошёл. Обращайся, если что. Лишенкову привет от меня передавай…

***

Пёс безоговорочно доверился Антонову, признав в нём хозяина. А вот сослуживцы не торопились принимать новичка за своего, даже несмотря на благополучное завершение истории с Братаном. Не потому, что их не устраивал характер Владимира. Просто сработал солдатский стереотип мышления: «мы прошли через дедовщину, теперь пускай и молодой хлебнёт». Собственно, назвать «дедовщиной» отношение коллектива к новичку можно было лишь с большой натяжкой, поскольку так называемые «старики» попросту переложили на него часть работ по хозяйству, которые раньше выполняли сами. Произошло это как-то незаметно, без грубого принуждения, почти естественным образом. Самого Володю вполне устраивало такое положение дел, тем более что приготовление пищи для людей и собак занимало не слишком много времени, а ежедневное мытьё полов в домике вожатых вообще оказалось делом нескольких минут.

Но это было потом. А в тот памятный день знакомства с коллективом и псом Антонов с замиранием сердца ждал ухода старшего лейтенанта, стараясь не думать о предстоящих испытаниях. В учебной части ему не раз приходилось слышать про жуткие издевательства стариков над молодыми. Морально он был готов ко всему, но даже не представлял, как должен себя вести, если новые товарищи вздумают на деле познакомить его с «прелестями» пресловутой армейской дедовщины. Измученный неизвестностью, Владимир боялся и одновременно ждал ухода офицера. «Командир взвода не может быть вечно рядом со мной. Поскорей бы. Может, всё не так уж и страшно», – думал он, в сотый раз перекладывая туалетные принадлежности в верхнем ящике прикроватной тумбочки.

Наконец Загибин отдал последние указания сержанту и, попрощавшись с остальными, вышел из домика. «Кажется, всё. Он ушёл. Значит, сейчас начнётся!» – с тоской подумал Володя. Ему очень хотелось подняться и уйти к Братану, но он боялся даже пошевелиться.

– Слышь, Малой? – Негромкий голос младшего сержанта заставил Антонова вздрогнуть и оторвать глаза от окошка. – Ко мне иди.

– Зачем? – Поднявшись с места, еле слышно шепнул Володя.

– За надом! – Отрезал Копылов. – Оружие принимать будешь. Этим автоматом до тебя Костя владел. Теперь он к тебе как бы по наследству переходит. Тебе расписаться в ведомости надо, проверить комплект и почистить. Мы в роте на особом положении: оружие, снаряжение и боеприпасы здесь хранятся. Чтоб время на сборы не тратить. В учебке, наверное, научили разбирать-собирать? – последние сержанта звучали с откровенной издёвкой.

– Почему в учебке? – Осмелев, взглянул на командира Володя. – Ещё в школе на уроках энвэпэ научился. В учебке я уже полную разборку освоил, а норматив по разборке-сборке с завязанными глазами выполнял. Лучше всех во взводе, кстати. Не веришь? Готов показать.

– Даже так? – Наигранно удивился Копылов. – Похоже, нам с тобой круто повезло. Не каждый день отличника боевой и политической подготовки присылают. Ладно, Малой. Обязательно проверим. Только не сейчас. А пока принимай оружие. Ветошь и маслёнка в ящике из-под гранат. Чистить будешь здесь. Во дворе нельзя, ветер пыль поднимает.

Антонов аккуратно расписался в ведомости, вытащил автомат из самодельной пирамиды и, расположившись на кровати, хотел было приступить к разборке пахнущего порохом оружия, как дверь распахнулась, и на пороге появился Штыренко, тот самый часовой, которого старший лейтенант Загибин застал спящим на посту. По видимому, солдат искренне считал, что в случившемся виноват новичок: его глаза горели желанием не только покарать виновного, но и восстановить подмоченную репутацию. Ему даже в голову не приходило, что он подвёл своих товарищей. Поэтому, нисколько не сомневаясь в их поддержке, Штыренко вразвалочку подошёл к насторожившемуся Володе и, ткнув для пущей убедительности кулаком в грудь, процедил сквозь зубы:

– Ну чё, сучонок? Прогнуться захотелось? Спецом меня перед Тунгусом подставил? А знаешь, что за такую подляну бывает?

Бедный Антонов не успел ни возразить, ни оправдаться, как между ними просунулся Кроха:

– Остынь, Штырь! – Бесцеремонно оттолкнув ошеломлённого парня от новичка, мрачно посоветовал тяжеловес. – Отвали от Малого и не дёргайся! Сам накосячил, облажался, а теперь хочешь вину на пацана скинуть? Типа, сам не при делах? Думаешь, если тебя вчера в черпаки перевели, то сейчас на слона имеешь право при дедах наезжать? Совсем офигел? Или с катушек слетел? Ты сам походу нас всех подставил, ушлёпок! Из-за тебя мы без музона остались. Тунгус трофейную магнитолу так расхреначил, что ни один мастер не соберёт. Сечешь фишку? Должок за тобой. Деньги не нужны. Натурой вернёшь. И ещё. Прежде чем вякать, сначала у старших разрешения спроси и тему толком изложи. Так, чтобы непоняток не возникало. Въехал, о чём базар?

Ошарашенный поступком Крохи, Штыренко не сразу осознал масштаб катастрофы и сгоряча попытался осадить неожиданного заступника:

– Ты чё, братан? С дуба рухнул? Этот чмошник меня с потрохами старлею сдал, а ты за него вступиться решил?

Приняв молчание парней за поддержку, Штырь картинно всплеснул руками и, развернувшись вокруг оси, возопил голосом киношного урки. – Слыхали, пацаны?! Кроха реально с катушек слетел! Когда такое было, что бы нормальный пацан за стукача вписывался? Вы что, мужики, никак Тунгуса испугались?

Володя едва не задохнулся от ужаса. Настолько фантастической и дикой показалась ему сцена. Он обречённо взглянул на Копылова и тут же оторопел от неожиданности: сержант, не скрывая брезгливости, смотрел не на него, а на раскоряченного в нелепой позе Штыренко.

– Заткнись, Штырь! – Грозно произнёс командир, поднимаясь с кровати. – Хватит здесь под зека косить и вприсядку отплясывать. Не на зоне. Слышь, гнида? Забирай свои шмотки и уматывай в роту. Я сам скажу взводному, что ты мне не нужен. Пускай другого пацана в караул присылает. Желающие быстро найдутся. А нет, так мы сами управимся. Или, на крайний случай, вообще пост снимем. Тунгус мне сам предлагал. Вали отсюда и не задерживайся. Провокаторы нам на хрен не нужны.

– Да как же так, пацаны? – Всё ещё не веря в происходящее, беспомощно озирался Штыренко в поисках сочувствия. Он выглядел настолько жалким, что сослуживцы невольно отворачивались, чтобы не встретиться с ним взглядом. – Я ведь по справедливости хотел порешать. По-пацански. А если что не так сделал, то ведь не по злобе! Зачем сразу в роту отправлять? Признаю, Юра… мой косяк. Больше такого не повторится.

– Сказали: «уматывай» значит, уматывай. – Пришёл на помощь другу-командиру Кроха. – Что неясно? Вали, да поскорее. Пока я тебя на пинках не вынес. Тоже мне, нашёлся знаток армейской жизни! Вали, тебе говорят…

Удивительно, но Володе почему-то стало жалко Штыренко. Десять минут, затраченные парнем на сборы, стали настоящей пыткой для Антонова. Ему казалось, что именно он, а не Штыренко, виноват в произошедшем. Дождавшись, когда тот выйдет из дома, Володя подошёл к Копылову и, не придумав, как обращаться к сержанту, молча протянул вычищенный, пахнувший ружейным маслом автомат.

– Проверять будешь? – Поспешно спросил он, заметив недоумение в глазах командира.

– Зачем? – Сдержанно улыбнулся Копылов. – Твоё оружие, значит, сам за него отвечаешь. Поленишься, накосячишь, калаш может запросто ответку прислать. Оружие надёжное, но уход любит. Усёк?

– Так точно. – Ответил Володя. – Когда к Братану можно будет идти? Он ведь скучает. Только познакомились и уже целый час в одиночестве. Мы же только-только друг к другу привыкать стали. Вернее, он ко мне.

– Минут через пятнадцать пойдёшь. – Взглянув для солидности на часы, ответил сержант. – Это если на распорядок ориентироваться. На самом деле, каждый лично решает. Если, конечно, политзанятий нет. Хватит тебе сопли жевать, – продолжил он гораздо резче, – ты уже не в детском саду. Что-то я тебя никак понять не могу. То ли ты реально такой… гмм… муфлон, то ли шлангом прикидываешься. Неужели тебе в учебке не объяснили, что в армии слабых не любят? Тут только повод дай – враз зачморят. А ты ходишь, как в чушок и сопли жуёшь. Я так скажу: тебе реально повезло, что к нам попал, а не в пехоту или в десантуру. Всё. Закрыли тему. Теперь о текучке. С этой минуты на тебе ежедневная уборка. Причём не только в доме, но и во дворе, включая сортир. Пол раз в неделю обязательно соляркой промывай, а не то блохи загрызут. Хотя походу блохи уже и к соляре привыкли, но другого способа пока нет. Вопросы есть?

Володя отрицательно потряс головой. Распоряжение сержанта не вызвало протеста, поскольку ему очень хотелось доказать свою полезность небольшому коллективу.

– Я ещё готовить умею. – Машинально поддёрнув штаны, произнёс он с небрежным видом. – Меня мама всему научила: и суп варить, и даже котлеты жарить. Может, на меня ещё и готовку наложить?

– В штаны накладывают. – Иронично заметил Копылов. – За кухню Кроха отвечает. Он у нас главный повар. Вряд ли тебя к готовке допустит. Но если что, вы меж собой вопрос порешайте. Нам с пацанами до фени…

Незадолго до отбоя Кроха подошёл к Копылову и, протянув помятую пачку «Охотничьих», небрежно поинтересовался:

– Не круто мы со Штырём обошлись? Костя наверняка бы мирно вопрос порешал. Чтоб сор из избы не выносить. А так получается, что мы пацана Тунгусу заложили. А если до ротного дойдёт, то ему вообще тоскливо придётся. Разборки начнутся, замполит примчится, душу наизнанку вывернет. Мало никому не покажется.

– Слышь, мамонтяра?! – Мгновенно вспылил сержант, отталкивая от себя руку товарища. – Какого… ты мне каждую минуту мозг своим Костяном выносишь? Не спорю. Костя в авторитете был. И что с того? Командиром всё равно меня назначили. А знаешь почему? Потому что твой друган нос совал куда не нужно. Вот и допрыгался. – Сообразив, что сгоряча наговорил лишнего, разозлился ещё больше. Но уже на себя. – Ты-то чего, не в свои дела лезешь? Пристал, блин, как банный лист.

– Хорош, Юра. – Не ожидавший такой реакции, виновато пробормотал Кроха. – Я ведь его просто так вспомнил. Извини, короче. Но про Костю ты всё-таки зря так резко. Пацан реально без руки остался. Теперь на всю жизнь инвалид …

– Ладно, братан. – Прикурив сигарету, ответил Копылов. – Замнём для ясности. Будем считать, оба погорячились. На Чеканова я, конечно, с дури наехал. В друзьях мы с ним не ходили, но пацаном Костян был правильным. Стоящим мужиком. От души говорю. Тёрки между нами были, но так куда без них? – Немного успокоившись, Юрий выпустил струйку дыма и, глядя на огонёк сигареты, задумчиво продолжил. – Знаешь, Кроха? У меня тот случай из головы никак не выходит. Хочу забыть, а не могу. Я сейчас про молодого из десантуры, который на операции деда в спину расстрелял. Весь магазин в упор выпустил. На том реально живого места не осталось. Знаешь почему? А всё потому, что тот дед постоянно издевался над салагой. Проходу не давал. Пацан с тоски повеситься хотел, но народ вовремя успел его из петли вытащить. Начальство решило не раздувать историю. Поговорили, собрание провели и успокоились. Мол, всё ровно. Замяли, короче. А оно, видишь, как обернулось? Деду по уму надо было поутихнуть, да где там! Как с цепи сорвался. Ещё круче наезжать стал. Мне потом знакомые пацаны рассказывали, что приструнить хотели, да тот упёрся. Мол, стукач и всё такое… Конкретно крыша поехала, вот и заполучил тридцать маслят в бронежилет. Броник-то для лёгкого шага совсем без пластин был. Одна видимость, а не бронежилет. Впрочем, сам знаешь: с такого расстояния даже два бронежилета не спасут. – Выщелкнув окурок за ограждение, всем корпусом развернулся к товарищу. – Я вот что думаю, Кроха. Если бы мы сегодня позволили Штырю на Малом оторваться, то где гарантия, что тот потом салажонка до смерти не затравит? То-то и оно, что нет такой гарантии.

– Ты прав, Юрец! – Подумав, ответил Кроха. – Про Штыренко давно говорят, что по-тихому крысятничает. То зубная паста из тумбочки пропадёт, то консервы с печенюшками. Мелочь, конечно. Но на днях у Зубова пятнадцать чеков пропало. А это уже далеко не шутки. Мы на сопровождении были всей толпой. Штырь один здесь оставался. На посту, блин! Кто, кроме него мог тумбочки прошмонать? Да ещё так аккуратно? Зуб деньги в тайнике хранил. Я было прижал хохла, но он сразу в отказ пошёл. Мол, не один на посту стоит. Не один, это точно. Вот только он один живёт с нами. Другие пацаны в палатках живут. Наверняка Штырь все наши нычки вынюхал. Больше некому. Правильно ты сделал, что в роту выгнал. По уму его не надо было вообще к нам пускать. Взводный не зря предупреждал, что Штыренко себе на уме. Про таких говорят: «Не зъим, так понадкусываю».

– Спасибо, братишка. – Благодарно взглянул на товарища сержант. – Мы на боевых должны на сто процентов знать, что любой пацан спину прикроет. А как иначе?