Люби Меня До Смерти/Love Me To Death

"I just want to know the truth," I replied with a hint of teenage protest in my voice. "The truth about what happened to you. The truth about who or what I am becoming – or have already become. And how is this connected to the family secret you never revealed to me?"

– Мы знаем, о чём ты думаешь, сын, – начал первым отец, – но прошу, не вини нас и не кори себя в случившемся. Сам понимаешь, чему быть, того не миновать. Чему суждено случиться, того невозможно избежать.

– Я просто хочу знать правду, – ответил я с оттенком подросткового протеста в голосе. – Правду о том, что случилось с вами. Правду о том, кем или чем я становлюсь или уже стал. И не связано ли происходящее с семейной тайной, которую вы мне так и не раскрыли?

At that moment, I was not an adult. Having become a teenager again, I behaved like one: overwhelmed with emotions, indignation, and pain, barely holding back tears.

В тот момент я не был взрослым человеком. Став подростком, я, соответственно, вёл себя как подросток: переполненный эмоциями и чувствами негодования и боли, еле-еле сдерживался, чтобы не разреветься.

"We are hereditary Bernauses," said my mother, approaching and taking my hands in hers. It always had a calming effect on me. She knew how to temper my fiery temper. "It translates from an ancient magical language (which you will have to learn) as 'sorcerer, wizard, magician.' There are both good and bad sides to this. The power you now possess makes you a god among men. You can shape the fate of the world, glimpse the future, and command the elements, but the price is steep: no Bernaus lives to old age. Each is fated to die young. The sooner your power awakens, the fewer years you have left."

– Мы потомственные Бернаусы, – вступила в разговор мать, приблизившись и взяв меня за руки. Это всегда действовало успокаивающе: она знала, как обуздать мой бурный нрав, – что можно перевести с древнего магического языка (который тебе придется выучить) как “колдун, волшебник, маг, чародей”. В этом есть как положительные, так и отрицательные стороны. Сила, который ты уже обладаешь, делает тебя богом среди людей. Ты способен вершить судьбы мира, видеть мгновения будущего, управлять всеми стихиями, но плата за это слишком высока: никто из Бернаусов не доживает до старости. Каждому из них суждено умереть в молодом возрасте. Длительность жизни зависит от времени приобретения силы. Чем раньше овладеваешь ею, тем меньше лет отпущено на жизнь. Воцарилось минутное молчание. Мне понадобилось немного времени, чтобы осознать услышанную информацию. Я просто не верил ушам.

A heavy silence followed. It took me a moment to process what I had just heard. I could scarcely believe my ears.

"But if I don’t want it, can I refuse my powers?" I finally broke the silence.

"Do not fight who you are by nature, only what others try to force upon you. This gift is yours – use it. As for death, everyone must face it eventually." My father remained stern, though I sensed how much it pained him.

Воцарилось минутное молчание. Мне понадобилось немного времени, чтобы осознать услышанную информацию. Я просто не верил ушам.

– Но если я этого не хочу, могу ли отказаться, отречься от своей сущности? – наконец я прервал безмолвье.

– Не борись против того, кто ты есть от природы, но сопротивляйся тому, кем тебя хотят сделать искусственным путём. Тебе дан этот дар по наследству, так воспользуйся им. Что касается смерти, то умирать придётся всем рано или поздно, – отец не изменил своей излюбленной манере казаться строгим родителем, хоть я и догадывался, какая внутренняя борьба кипела в нём.

"You see, Emilius, Bernauses are not born with magic. It comes with time. If it awakens in you, it means you are ready – though not without doubt. You cannot renounce it, but you may pass it to another Bernaus under one condition: if you foresee your death. Most of us never do, for death comes unannounced, always sudden, always tragic." My mother’s voice trembled; revealing this secret was agony, but necessary. She released my hands and stepped back beside my father.

– Понимаешь, Эмилиус, Бернаусы, то есть мы, не обладаем магической силой с рождения. Она приходит к нам со временем, годы спустя. Если это происходит – значит, мы готовы её принять, хоть и не без доли смятения и сомнения. Отречься от дара нельзя, но можно отказаться в пользу другого Бернауса только при одном условии: если предчувствуешь или уверен, что в ближайшее время погибнешь. Большинство из нас так и не узнает час кончины, так как смерть объявляется всегда нежданно, не отправляя предупредительных писем, и она всегда трагическая, – я видел, как нелегко матери давалось открывать эту страшную тайну, но другого выхода не предвиделось. Она освободила мои руки и вернулась к отцу.

"You will have a mentor – someone you already know, who mastered the power before you. Bernauses are bound by an unseen thread; we befriend only our own kind, rarely outsiders." My mother softened the blow with a hopeful note.

"And you’ve known her for years," my father added with a knowing smile.

"Ema," I whispered.

– У тебя будет собственный наставник. Обычно им становится тот, с кем ты уже знаком и кто освоил силу раньше тебя. Бернаусы очень тесно связаны друг с другом на интуитивном уровне, поэтому выбирают в друзья и партнеры только людей своего круга и не пускают в него чужих, – решила успокоить меня мать, подсластив горькую правду оптимистической концовкой.

– Впрочем, ты с ним, вернее с ней, уже много лет знаком, – подмигнул мне, улыбаясь, отец. Эма, – беззвучно произнёс я.

My parents exchanged a glance, as if they’d heard me, but said nothing. Suddenly, their forms began fading rapidly, dissolving into faint silhouettes. An unseen force gripped me, dragging me back into darkness.

Родители понимающе переглянулись, словно прочли мою мысль, но ничего не ответили. Внезапно их образы стали быстро тускнеть и исчезать. Их четкие фигуры начали превращаться в еле различимые силуэты. Неведомая энергия словно схватила меня и потянула назад во мрак.

"Will I see you again?" I cried out.

"We’ve done our part. Now, son, you must live for us." Their voices echoed as one in my mind.

"Are you real, or just my imagination?" I was being pulled further away; they were now just a blur.

– Увижу ли я вас снова? – кричал я отцу и матери.

– Мы выполнили свою миссию и теперь, сын, тебе жить за нас, – их голоса зазвучали в унисон в моей голове.

– Реальны вы или лишь плод моего воображения? – я всё больше отдалялся от них, а они всё больше превращались в расплывчатое бледное пятно.

"We are and we are not. Knowing our fate, we left this spell—an illusion you’d see when your power awakened. Now its purpose is fulfilled. Be strong, Emilius. When the moment comes to say 'yes,' do not say ‘no’." Their voices merged indistinguishably, as if spoken by a single entity. The last words puzzled me. The darkness swallowed me whole – and then, I awoke.

– Мы реальны, но вместе с тем и нет. Зная, что с нами может случиться всё что угодно, мы создали заклинание в виде иллюзии, которое ты должен будешь увидеть, когда откроешь в себе способности. Теперь оно теряет силу, так как исполнило предназначение. Прощай, сын! Будь сильным, и не говори “нет”, когда настанет момент сказать “да”, – их голоса слились воедино, поэтому я не смог отличить один от другого, будто ими говорило одно некое существо, а вовсе не разнополые люди. Последняя фраза осталась полной загадкой. Тьма затянула меня в воронку, и через мгновение я проснулся.

4. New «I»

4. Новый «Я»

I understood that what had happened was not just a spell, but also a kind of initiation that I had to pass before joining the circle of the chosen ones, finally taking my rightful place in this hidden world. Although I still had not received answers to numerous questions, something told me that the secrets would be revealed when the right time came. In the meantime, I had to study myself anew.

Я понимал, что произошедшее являлось не просто заклинанием, а своего рода инициацией, которую необходимо пройти перед вступлением в круг избранных, чтобы, наконец, занять законное место в нашем мире. Хотя ответов на многочисленные вопросы я так и не получил, но что-то подсказывало: тайное станет явным, когда наступит подходящая пора, а пока мне надо изучить себя заново.

I clearly realized that these new abilities could not only make life easier and bring unforgettable adventures but also complicate it, given my unrestrained temper. I was too hot-tempered and arrogant by nature. Regardless, I quickly moved away from resentments. However, sometimes I spat out what was on my mind or, on the contrary, spoke without thinking, which had earned me many enemies.

Я чётко осознал, что новые способности могли не только облегчить жизнь и принести много незабываемых приключений, но и осложнить ее, учитывая мой несдержанный нрав. Будучи по натуре вспыльчивым и заносчивым, я довольно быстро отходил от обид. Порой говорил, что думал или, наоборот, говорил, не думая, поэтому нажил немало недругов.

Of course, I didn’t consider myself aggressive, but there was room for improvement. Having such powers while being easily agitated was a dangerous combination that could lead to disastrous results. It wasn’t hard to guess where this came from. The sudden loss of my parents and the drastic change in lifestyle left a lasting psychological mark. I had gone from being treated like a deity to a nobody. For this, I "thanked" the orphanage, which taught me no life lessons —instead, it shattered the self-esteem and self-worth my loved ones had so carefully nurtured.

Конечно же, я не считал себя агрессивным, но над сдержанностью следовало поработать. Обладать такой силой и быть нервным – опасная комбинация, которая могла бы привести к весьма плачевным результатам. Не составляло труда предположить, откуда всё это шло. Внезапная потеря родителей и резкое изменение образа жизни наложили психологический отпечаток на мою формирующуюся личность. Из статуса божества я опустился до уровня ничтожества. За это “благодарю” детский дом, воспитание в котором не дало никаких уроков жизни, даже, напротив, больше искалечило, понизило самооценку и собственную значимость, которую так бережно оберегали мои близкие.

Five years in that institution made me intemperate, anxious, and overly sensitive, though surprisingly, not vindictive. Befriending me was hard. Nobody could find a way to get through to me. I never tolerated injustice and preferred solitude most of the time. The idea of belonging to someone was foreign to me – until I met Ema.

Пять лет, проведенные в том образовательно-воспитательном учреждении, сделали меня несдержанным, нервным, чересчур обидчивым, однако мстительным я не стал. Сдружиться со мной было сложно, найти общий язык – нелегко, а заставить подчиняться (особенно во время столкновений с несправедливостью) – вообще нереально. Я предпочитал одиночество, лишь бы никто не лез в душу. Быть обязанным кому-то дружбой – выше моих сил. Я строго придерживался этого правила до тех пор, пока не познакомился с Эмой.

In her, I found the soulmate I had long stopped believing existed. Loneliness breaks even the strongest, creating a "hunger" for companionship and heartfelt conversation. That’s what happened to me: meeting Ema changed everything. Despite being younger, we shared much – both orphaned mysteriously, both labeled loners, even our personalities mirrored each other. A coincidence?

В ней я нашёл родственную душу, о которой так долго мечтал и уже перестал верить, что обрету. Даже самую сильную личность одиночество обязательно сломит, и несомненно появится “голод” по дружеской поддержке и общению. Так произошло и со мной: знакомство с Эмой изменило всё. Несмотря на возраст (Эма была младше меня на пару лет), у нас нашлось много общего: при загадочных обстоятельствах оба потеряли родителей; оба считались нелюдимыми и одиночками по жизни. Даже характерами походили друг на друга. Не это ли называется совпадением?

I was 15 then, already three years into my orphanage stay. I’ll never forget the day I first saw Ema. A rare hot July evening had everyone outside. I don’t recall what I was doing when shouts erupted ‘new kids have come’. Like the others, I rushed to the gates where a minibus pulled up.

Мне тогда исполнилось 15 лет, и уже 3 года как находился я в злополучном детском доме. Никогда не забуду тот день, когда увидел Эму впервые. Тогда “к власти пришел” солнечный жаркий июльский вечер, что считалось редкостью для тех краёв, поэтому все, конечно, проводили время на улице. Каждый занимался своим делом. Я уже точно не припомню, что конкретно делал в тот момент, как вдруг со скоростью света пронесся слух, что привезли новеньких. И, конечно, все ребята, включая меня, ринулись к главным воротам, через которые проехал микроавтобус.

The doors opened, and Ema stepped out, instantly eclipsing the others. Tall, slender, with fiery red hair, freckles, and piercing green eyes, she captivated every boy and drew envious glares from the girls. Her gaze swept indifferently until it locked onto mine. Lightning might as well have struck – the connection was instant, though we didn’t speak for a month. My pride or shyness (or both) held me back.

Дверцы распахнулись и первой вышла Эма, затмевая красотой остальных. Высокая, стройная, рыжеволосая, с веснушчатым лицом и ярко-зелёными глазами. Её грация привлекала к себе восхищенные взгляды парней. Девчонки смотрели на Эму с завистью. Она равнодушно и безучастно оглянулась по сторонам, пока ее глаза не остановились на мне. Между нами словно сверкнула молния и оставила лёгкий след контакта, который мы уже никогда не теряли, хоть лично и познакомились лишь спустя месяц. Все дело в моей стеснительности или гордости,.

Our real meeting happened unexpectedly. Assigned garden duty together, I was hoeing carrots when Ema’s scream startled me. The scene that I will never forget: a fragile girl wrestling a rebellious hose, water spraying wildly.

Случилось знакомство при любопытных обстоятельствах. Однажды нас назначили дежурными по огороду. Я полностью сосредоточился на окучивании моркови, как вдруг крик Эмы вывел меня из задумчивости и концентрации на работе. Передо мной предстала необычная сцена: хрупкая девушка мужественно боролась с поливным шлангом, из которого на всю катушку лилась мощная струя воды.

I couldn’t but laugh. The hose danced in her grip, drenching her and the surroundings. Instead of releasing it, she fought harder, as if taming a wild beast. My laughter offended her. Indignant, she turned the hose on me full force, knocking me back. Furious but unhurt, I seized it and doused her right back. We were still laughing, soaked, when a furious educator cut the water, cursing us with words where "pigs" was the politest. That day marked the start of our unbreakable bond.

Зрелище было настолько цепляющим взгляд, что невозможно было не начать смеяться. Шланг под напором воды то и дело выскакивал из рук Эмы, заливая всё вокруг, в том числе и бедняжку. Вместо того чтобы бросить его и повернуть кран, она мужественно и с упорством продолжала с ним сражаться, пытаясь усмирить “пылкость” шланга. Эма такой наглости от меня не ожидала. Негодование придало ей сил, что позволило девушке удержать скачущий во все стороны шланг, подскочить ко мне и направить всю струю в мою сторону. От напора меня повалило с ног и откинуло на пару метров. Разозленный, я, не чувствуя боли, подбежал к ней, вырвал из рук шланг и стал обливать Эму с ног до головы. Смеясь и поливая друг друга водой, мы не заметили, как один из воспитателей перекрыл воду и обругал нас последними словами, из которых “свиньи” и “мрази” считались бы самыми вежливыми и приличными. Тем не менее этот эпизод стал точкой отсчета нашей крепкой дружбы.

Though Ema’s feelings stayed platonic, I fell for her hard. When she met Kayus (no Bernaus blood), I stepped back – but we never truly parted. A magical thread bound us, unique to our kind. Once a Bernaus finds their soulmate, they’re linked for life. Her pain was mine; her joy, mine. We wouldn’t or couldn’t break this ancient tie, though I still had much to learn about our legacy.

Хотя Эма испытывала ко мне чисто товарищеские чувства, я влюбился в неё по уши. Ее встреча и бурный роман с Каюсом, который, как потом выяснилось, не являлся Бернаусом, отдалил нас немного друг от друга, но мы все же не прерывали контакт насовсем, потому что оказались тесно связаны магической нитью, свойственной только Бернаусам. Однажды найдя родственную душу, мы не можем уже её потерять. Эма оказалась именно таким человеком – самым близким из всех. Её боль становилась моей болью, её радость – моей радостью. Мы не могли и не хотели нарушать тот сложившийся порядок вещей, существовавшей в нашем роду, о котором мне еще много предстоит узнать.

Now, my skull throbbed from the memories and the illusion’s aftermath. My eyes burned, ready to burst. I felt like I’d partied for a week without sleep or food, stranded in a days-long hangover. Dragging myself up, I hoped a cold shower would reset me.

Все эти воспоминания и привидевшаяся иллюзия с силой сдавливали мои пульсирующие виски. Глаза горели пламенем и словно приготовились в любой момент вылезти из орбит. Вообще, я находился в таком состоянии, будто гулял и кутил всю неделю напролёт без сна и пищи и вот уже несколько дней не мог отойти от похмелья. Я еле заставил себя подняться с кровати, надеясь, что контрастный душ приведёт меня в норму.

Stumbling into the bathroom, I splashed water on my face. The lights flicked on (thank you, automation), and the mirror showed a stranger: snow-white hair, translucent skin revealing facial muscles, and eyes literally burning crimson. A comic-book monster glared back. Enraged, I punched the sink forgetting my magic. An invisible wave erupted, shattering it along with half the room. Glass, tiles, and plaster rained down like after an earthquake. Eyes squeezed shut, I willed myself calm until pounding at my door cut through the chaos. No doorbell. Just insistent, urgent knocking.

Проковыляв в ванную комнату и подойдя к раковине, я начал ополаскивать лицо ледяной водой, струящейся из крана. Включился свет (спасибо автоматизированной системе), и взгляд упал на отражение в зеркале над умывальником. То, что я увидел, шокировало и напугало меня до глубины души. Из брюнета я превратился в блондина, только волосы стали белее снега, кожа приобрела прозрачный оттенок (я даже видел отчётливо мышцы лица), а глаза пылали красным огнем в буквальном смысле этого слова. Я словно превратился в монстра из комиксов. От гнева и разочарования я со всей силой ударил кулаком об угол раковины, забыв про свою магическую силу, которая невидимой волной выплеснулась из меня, разбив умывальник вдребезги, а вместе с ним чуть ли не половину ванной комнаты. Разбитое зеркало, потрескавшиеся стены и пол как будто пали жертвами землетрясения, с потолка посыпалась известка. Я закрыл глаза, чтобы постараться забыться, как внезапно в эту же самую минуту кто-то настойчиво и непрерывно принялся стучаться в двери квартиры, игнорируя звонок.

5. Mentor

5. Наставница

Ema… As soon as I heard that name, I pictured the sounds of the sea in my mind. The sea, whose quiet waves in calm weather peacefully break on the rocky shore. Its salty air refreshes not only the body but also the soul and thoughts. Its sunsets make you love life and never cease to delight over and over again.

Эма… Как только слышал это имя, в голове сразу раздавались звуки море. Море, чьи спокойные волны в безветренную погоду умиротворенно разбивались о скалистый берег; его солёный воздух освежал не только тело, но также душу и мысли; его закаты заставляли любить жизнь и не переставали восхищать вновь и вновь.

However, as often happens with the weather at sea: it is unpredictable. Calmness abruptly gives way to a storm, and there is no mercy for anyone who stands in its way. This is how my childhood friend seemed to me. A fury in an angelic image. She suddenly burst into my life, turned everything upside down in it, and left no stone unturned, while promising nothing and giving no chance for a future together. Though I kept waiting and believing.

Но, как часто бывает с погодой на море – она непредсказуема. Штиль резко сменяется штормом, и нет пощады никому, кто встанет на его пути. Такой мне и представлялась подруга детства. Фурия в ангельском обличии. Она, внезапно ворвавшись в мою жизнь, перевернула в ней всё вверх дном и не оставила камня на камне, при этом ничего не обещая и не давая никаких шансов на совместное будущее. Хотя я продолжал ждать и верить.

The door swung open by itself before I could open it. It was Ema. Apparently not expecting to see my unusual new look, she just stared at me without saying a word. There was an awkward silence between us. It lasted only a few seconds that seemed like an eternity.

Дверь распахнулась сама собой, прежде чем я успел подойти и открыть её. Видимо, не ожидая увидеть меня в новом необычном образе, Эма не сразу нашлась со словами, и воцарилось неловкое молчание, длившееся всего несколько секунд, но показавшееся вечностью.

"Have you decided to change your style, Kaulakis? It's about time. I can even give you a compliment: it suits you!" Finally, she was the first to break the uncomfortable silence with sarcasm in her voice. Coming in, the unexpected guest slammed the door behind her without touching it.

"It's not funny at all, Butkute," I muttered in response without moving.

We often liked to address each other by last names to tease one another.

"You would have put on something at least, unless you were lost to all sense of shame. Is it in this outfit that guests are received nowadays?"

– Решил стиль сменить, Каулакис? Давно пора. Могу даже сделать комплимент – тебе идёт! – наконец, она первой прервала общее оцепенение не без сарказма в голосе и, войдя в квартиру, захлопнула за собой дверь, не прикасаясь к ней.

– Совсем не смешно, Буткуте, – пробурчал я в ответ, не двинувшись с места.

Мы часто любили обращаться друг к другу по фамилии, чтобы подразнить.

– Ты хоть что-нибудь надел бы, а то совсем стыд потерял. Разве в таком виде гостей встречают?

Only now did I notice that I was standing naked. Before I had time to think about what she said, the boxers and pants flew into my hands with the help of my friend's telekinesis.

"What would I do without you?" Now it was my turn to say something sarcastic.

Только сейчас я заметил, что стоял в чем мать родила. Не успел я обдумать сказанное, как боксеры и брюки сами прилетели ко мне в руки не без помощи телекинеза подруги.

– Что бы я без тебя делал! – теперь настала моя очередь ответить саркастически.

"Don't worry about your look. It will go back to normal over time. After you take your powers under control, your inner self that has shown up now will fade away. It happens to everyone. You may call it a kind of transition period. When you get used to your new powers, learn to control them, and feel comfortable with the energy in your body, you will never want to return to your previous state. Believe me. I know this from my own experience."

– Насчёт своего облика не переживай. Со временем он изменится. Когда обретаешь способности, твой внутренний образ отражается и на внешности. Так случается со всеми. Своего рода переходный период. Когда освоишься с новыми силами, научишься контролировать их и свыкнешься с энергией в теле, то не захочешь никогда возвращаться в прежнее состояние. Поверь мне, я знаю это по собственному опыту.

"I didn't know about your transition. What did you look like?"

"You don't want to know. I went through it. No one is an exception to the rule. It happened the year you served in the army. Thank God! I'm glad you didn't see me then: I was a terrible bitch."

"I think you had been a bitch before that."

We laughed heartily. I felt a little better. I wanted to enjoy life again.

– Я не знал про твой переход. Как ты выглядела?

– Тебе лучше не знать. Я прошла через него. Никто не является исключением из правил. Просто он совпал с годом, когда ты служил в армии. И Слава Богу! Я рада, что ты не видел меня тогда: я была жуткой стервой.