Путь крови

Он кивнул.

– И она будет о Саванне!

– Да, среди всего прочего.

Уэллстоун взмахнул рукой, развернутой ладонью вверх.

– Учитывая то, что вас считают экспертом по истории города, и в особенности его… э-э-э… сверхъестественной истории, могу ли я рассчитывать на вас как на один из главных источников информации?

– А как же, конечно!

Дрожащей рукой она поднесла к губам стакан. То, как взволновала ее мысль о своем имени на страницах книги Фрэнсиса Уэллстоуна, не могло не польстить ему. Он внутренне улыбнулся, радуясь, что еще не утратил навыки.

– А раз так, то вы, надеюсь, понимаете, что… в ближайший месяц или два должны держать при себе все, что касается сути моего проекта.

Она с готовностью кивнула, довольная посвящением в тайну.

Расставив точки над «и», он откинулся на спинку кресла.

– Спасибо вам, Дейзи. Не могу удержаться, чтобы не сказать, как я рад вашей помощи. Теперь работа пойдет легче, а результат будет лучше.

– Книга Фрэнсиса Уэллстоуна о Саванне, – пробормотала Дейзи мечтательным шепотом.

Уэллстоун мог бы признаться, что Саванна сыграет только второстепенную роль в его книге, но тонкая интуиция предостерегла его от этого шага. Дело в том, что он уже почти закончил работу. В последних двух книгах Уэллстоун сосредоточился на разоблачении мошенников от культуры. Первая была о проповедниках евангелистской церкви, а вторая – о рекламирующих диеты знаменитостях. И обе порадовали всплеском продаж. В новом проекте Уэллстоун нацелился на псевдонауку о паранормальных явлениях и решил высмеять экстрасенсов, спиритуалистов, ясновидящих, медиумов и прочих шарлатанов, которые использовали веру людей в сверхъестественное, чтобы высасывать деньги из доверчивых простаков.

Основная часть исследований уже была проведена. Однако Уэллстоун споткнулся на поиске лучшего способа введения читателя в свою книгу. В первой главе он собирался разоблачить мошенников, говорящих с духами умерших при помощи фальшивого оборудования, и, конечно же, первым делом на ум пришел Герхард Мюллер. Но тут Уэллстоун узнал, что его давний заклятый враг Барклай Бэттс задумал снять документальный сериал о привидениях Саванны с участием Мюллера. Так он понял, что нашел не только вступление, но и превосходную основу для книги, а в придачу – возможность свести старые и горькие счеты с Бэттсом.

– Так расскажите мне, Дейзи, – попросил он, когда хозяйка подлила ему лимонада, – как вы стали известным на всю Саванну… э-э-э… историком привидений?

– Ну хорошо…

Она помолчала и начала:

– Мой прапрадедушка сражался на войне с северянами… то есть войне между штатами. Можно сказать, что я выросла среди историй о призраках. Понимаете, у нас были слуги, и они любили рассказывать нам с братом страшные истории перед сном.

Она хихикнула, как будто даже говорить об этом было не совсем прилично.

– А мой дедушка, он ведь тоже был любителем старых легенд, благослови меня Господи!

– И вы использовали эти старые легенды в своих книгах?

Он из деликатности назвал ее брошюрки книгами.

– О да, конечно. Но с другой стороны, в каждой старой семье Саванны вам могут рассказать такие истории.

– Да, но только без тех глубоких знаний, которые вложили в них вы. – Уэллстоун поерзал на стуле. – Мне очень повезло встретить вас, Дейзи, и перенять от вас все ваши выдающиеся познания.

От этих слов улыбка Дейзи увяла, но затем щеки ее снова порозовели.

– Ну… не совсем так. Знаете, прямо сейчас в нашем городе снимается документальный фильм.

Именно за этим Уэллстоун и пришел, но притворился удивленным:

– Фильм?

– Да. Он называется «Американские города, населенные призраками» или что-то в этом роде.

– О боже мой! – начал Уэллстоун.

– Что такое? – тут же забеспокоилась Дейзи.

– Кто… снимает этот фильм?

– Интернет-компания… – Она подняла глаза к потолку, выискивая на нем название. – Самая крупная. «Нетфликс».

– А кто режиссер?

– Барклай Бэттс.

– Барклай Бэттс? Кажется, я что-то о нем слышал. – Разумеется, он слышал. Бэттс выступал истцом в самом сложном судебном процессе о клевете из всех, через которые Уэллстоуну пришлось пройти. – Думаю, он ухватится за вас. То есть при вашей репутации, ваших знаниях было бы глупо этого не сделать.

– Ну да, он действительно обратился ко мне, – призналась Дейзи.

– Этого я и боялся. То есть я хотел сказать, что очень рад за вас. Только обидно за мой проект.

Уэллстоун произнес это с таким видом, как будто его интерес к ней угас. И даже потянулся за портфелем, сделав вид, что собрался уходить.

– Он заходил два дня назад, наговорил много приятного и пригласил на съемки. Но когда я пришла туда сегодня прямо с утра, мне дали только прочитать несколько строк из моих книг, как голос за кадром.

– И это все? – с притворным удивлением спросил Уэллстоун.

Дейзи кивнула.

– Не могу понять, почему Бэттс не захотел снимать вас. То есть при вашей компетентности…

Он неодобрительно покачал головой. Естественно, это пожилое напудренное создание перед объективом Бэттсу было совершенно ни к чему.

– Вот и я тоже удивляюсь, – сказала Дейзи с уязвленной ноткой в голосе.

Уэллстоун продолжал медленно покачивать головой.

– Вам следует быть осторожнее. Сдается мне, что он хочет воспользоваться вашими исследованиями, не отдав вам должного.

Осознав возможность такого неожиданного поворота, Дейзи застыла.

– А он может так поступить?

– Боюсь, что именно такими вещами эти документалисты и известны.

Заканчивая фразу, Уэллстоун пожал плечами. А потом вдруг просиял, как будто неприятную мысль сменила более заманчивая, и убрал руку с портфеля.

– Но… знаете что? Может быть, именно это нам и нужно.

– О чем это вы? – спросила Дейзи.

Она даже не заметила, что он сказал «нам», настолько естественно у него получилось.

– Полагаю, вы проведете еще какое-то время на съемочной площадке.

Дейзи ответила согласным кивком.

– Это означает, что вы получите доступ за сцену. И это может принести огромную пользу нашей книге. Вместе мы сумеем провести читателя за кулисы, показать, как создается фильм. Покажем, как они пытаются обнаружить присутствие призраков.

Дейзи опять закивала – сначала медленно, затем с энтузиазмом:

– Да. Да! – Вдруг она запнулась. – Но они что-то говорили насчет соглашения о конфиденциальности.

Уэллстоун поднял указательный палец:

– Вообще никаких проблем. Вы будете моим тайным источником. Никто даже не узнает.

Он видел, как крутятся шестеренки в голове Дейзи. А потом она улыбнулась с таким смышленым и даже лукавым выражением, на какое Уэллстоун вообще не считал ее способной. «Благослови, Боже, южных красавиц», – подумал он.

– Хорошо, – сказала она, покраснев так, будто соглашалась вступить в связь с посторонним мужчиной. – Я могла бы узнать побольше о деле Саваннского вампира.

Уэллстоун вздрогнул. Вампира? Это что-то новенькое. Быстро справившись с удивлением, он равнодушно спросил:

– Вы сказали «саваннского вампира»?

– О да! Совсем как в тех историях, что рассказывала нам перед сном мисс Белинда. Одна из них была о Саваннском вампире. Понимаете, после этих двух убийств Бэттс решил, что он вернулся.

– Саваннский вампир, – повторил Уэллстоун.

Это же чистое золото! Значит, Бэттс собирается раскрутить эти убийства в бредовую историю о вампире, орудующем в Саванне. Ну конечно же, он так и сделает.

– Дейзи Файетт, я уверен, что этот вампир должен стать главной темой нашего следующего разговора. Узнайте как можно больше, когда попадете на съемочную площадку, а потом мы встретимся снова.

«А ты, дорогой Барклай, – с удовлетворением подумал он, когда они чокнулись стаканами в приглушенном свете гостиной, – получишь от меня фитиль в задницу. Тебе понравится».

11

Капитан Аланна Делаплейн вместе с сержантом-детективом из отдела по расследованию убийств Бенни Шелдрейком шла по Чатем-сквер. Припарковаться у дальней стороны площади и пройти пешком оказалось проще, чем пытаться объехать ее. В парке мигали проблесковые маячки, суетились эксперты-криминалисты при полном параде и в голубых перчатках.

Двадцать минут назад нанятый мэрией садовник сообщил об ужасной находке – и вот уже закрутился с лязгом весь механизм полицейского расследования.

За двадцать лет службы в департаменте полиции Саванны Делаплейн насмотрелась всяких паранормальных, как их принято называть, фокусов. В мире хватает чудаков, якобы обладающих особыми силами, и большая часть из них, похоже, прошла через Саванну. Возможно, это была очередная афера, какой-то шутник, решивший нажиться на истории с Саваннским вампиром. С другой стороны, два человека мертвы и кто-то высосал у них всю кровь – это вам не фокус. И преступник тоже не дурак, чтобы оставлять на месте преступления рядом с жертвой драгоценные маленькие улики.

Делаплейн и Шелдрейк подошли к двум полицейским, натягивавшим оградительную ленту, пока остальные пытались сдержать толпу.

– Сержант Ролло, где садовник, который нам позвонил? – спросила Делаплейн у одного из копов, остановившись возле ленты.

– Вот он, капитан.

Она обернулась и увидела на соседней скамейке мужчину в синем рабочем комбинезоне, обхватившего себя за плечи. Рядом с ним сидел полицейский в форме. Делаплейн и Шелдрейк подошли ближе.

– Привет, – сказала она.

Садовник поднял голову. Это был пожилой чернокожий с седыми волосами, глубокими морщинами и испуганным взглядом. Делаплейн немного удивилась его потрясенному виду. В конце концов, это был всего лишь отрезанный палец.

– Я капитан Делаплейн. Можно, я присяду и задам вам пару вопросов?

Как только она села, полицейский сразу встал. Шелдрейк занял место с другого края, включил диктофон и положил на скамейку.

– Вы не против? – спросила Делаплейн, кивнув на диктофон.

Чернокожий мужчина покачал головой.

– Позвольте спросить, как вас зовут?

– Гилберт Джонсон.

– Спасибо, Гилберт.

Делаплейн постаралась придать голосу побольше доброжелательности. Она не раз слышала, что выглядит со стороны холодной и грозной.

– Расскажите мне с самого начала, что с вами случилось. Своими словами.

Джонсон кивнул.

– Я удобрял землю возле живой изгороди. – Он повел головой в ту сторону, где собрались криминалисты. – Там было много окурков, и я решил их собрать. А потом увидел палец. Я торопился и сначала подумал, что это тоже окурок, ведь он был совсем черный. Но потом по запаху сообразил, что это такое. И сразу выбросил его. А потом увидел волосы.

– Какие волосы?

Этого не было в коротком предварительном рапорте, который получила Делаплейн.

– Словно с кого-то сняли скальп. Длинный скрученный лоскут кожи с волосами. И на нем была кровь. – Он замолчал, тяжело вздохнул и добавил: – Много крови.

– Ничего, ничего, успокойтесь. – Она подождала, пока он возьмет себя в руки, и спросила: – И что же вы сделали дальше?

– Я задним ходом выбрался из кустов и позвонил в «девять-один-один».

Делаплейн посмотрела за оградительную ленту, туда, где криминалисты прочесывали кусты.

– А куда делись окурки?

– Я бросил их в мешок для мусора.

– Они были одной марки или разных?

– Не знаю, не заметил.

– А где этот мешок?

Он показал на бесформенный черный мешок, лежавший рядом с живой изгородью.

– Проследите, чтобы его приобщили к вещественным доказательствам, – сказала Делаплейн Шелдрейку.

Детектив кивнул в ответ.

– Еще что-нибудь помните?

– Дальше я просто сидел здесь.

– Спасибо, Гилберт.

Она встала и огляделась. Осмотр места преступления проходил по всем правилам. «Появится ли здесь ФБР?» – подумала она и снова почувствовала раздражение из-за того, что к делу привлекли федералов. Никаких оправданий этому не было. А этот старший агент – какой-то он странный. Сам похож на вампира, бледный, худой, весь в черном. Стоило услышать его голос с медовым нью-орлеанским акцентом представителя высших классов, как по спине мурашки начинали бегать. По опыту общения с людьми подобного типа она знала, что за южными аристократическими замашками часто скрывается закоренелый расизм. Может быть, даже рабовладельческое прошлое семьи.

Второй агент, Колдмун, был совсем другим. Он выглядел стопроцентным федералом: короткая военная стрижка, зеркальные солнечные очки, синий костюм, белая рубашка и до блеска начищенные ботинки. Но у него, во всяком случае, была приятная, мягкая манера говорить.

Лучше, однако, не делать преждевременных и предвзятых выводов. С вмешательством ФБР можно справиться, просто продолжая расследование как ни в чем не бывало. Формально его возглавлял детектив Шелдрейк, и Делаплейн приказала ему связываться с Карраччи и остальными федералами два раза в неделю. Но вести расследование хотела сама. Не то чтобы она не доверяла Шелдрейку, просто дело намечалось громкое, и, когда дерьмо из вентилятора полетит во все стороны – а без этого не обойдется, – она, по крайней мере, будет держать палец на выключателе.

Делаплейн обернулась к Шелдрейку:

– Хочу немного осмотреться. Может быть, вы пока обойдете всех и проверите, как они работают?

– Будет сделано.

Детектив ушел, и вскоре Делаплейн услышала, как он раздает короткие указания.

Прогуливаясь по периметру, она повстречала медэксперта Джорджа Макдаффи. Он нес к машине контейнер-холодильник «Йети» для хранения вещественных доказательств. Трудно было поверить, что этот парень уже получил медицинское образование. Он больше напоминал первогодка из колледжа: худой как жердь, нервный и неуклюжий. Делаплейн еще толком не работала с ним и потому не знала, много ли от него пользы.

– Эй, Джордж, найдется для меня минутка?

– Конечно, капитан.

Он поставил контейнер на багажник автомобиля и повернулся к ней.

– Можно посмотреть? – кивнула она на холодильник.

– Э-э-э… конечно.

Он поднял крышку, и Делаплейн заглянула внутрь. В большой пробирке со льдом лежал палец, рядом, в другой емкости, – тонкий и длинный окровавленный клочок кожи с волосами. Делаплейн мгновенно поняла, что это может быть палец первого трупа, выброшенного течением на берег реки. У него как раз не хватало пальца. А еще была содрана кожа с головы, и форма найденного клочка, вероятно, полностью совпадет с раной. В остальных пробирках оказались тампоны с кровью, кусочки плоти и окровавленной одежды.

– Похоже, это Эллерби, – сказала Делаплейн.

– Да, я тоже так считаю. Как только я доставлю палец и клочок кожи в лабораторию, сразу же сопоставлю с трупом.

– Так, по-вашему, его убили здесь?

– Вероятно. В кустах много пятен крови.

– А что с пальцем? Его отрезали или как?

– Думаю, откусили.

Делаплейн хмыкнула. Потом обернулась и увидела, что к ней направляется Шелдрейк.

Он тоже заглянул в контейнер.

– Этот тот самый парень из «Чандлер-хауса»?

– Угу.

Шелдрейк выпрямился и окинул взглядом окружавшие площадь дома.

– Боже всемогущий, не может быть, чтобы никто ничего не слышал!

– Верно, – согласилась Делаплейн. – Эллерби был еще жив в одиннадцать вечера, ведь служащие отеля говорят, что именно в это время он вышел и не вернулся. Совершенно точно известно, что он выходил покурить. Давайте возьмем ДНК с этих окурков и посмотрим, было ли это обычное место, где курил Эллерби. – Она усмехнулась. – Шелдрейк, я нашла большой геморрой для вашей группы. Нужно опросить всех жильцов каждого дома, не слышали ли они что-нибудь между одиннадцатью и двенадцатью прошлой ночью. Скажем, в радиусе трехсот ярдов отсюда.

– Правильно. Но меня чертовски интересует вот что: как труп Эллерби попал отсюда в реку?

– Хороший вопрос. Вероятно, его вытащили на улицу и погрузили в машину. Нам понадобятся собаки сначала здесь, а потом на берегу реки, чтобы понять, где его сбросили в воду.

На дальней стороне огражденного участка поднялся какой-то шум, и Делаплейн увидела, что за полицейский барьер пытается пробиться съемочная группа. Она решительно зашагала к киношникам. Группа была большая: два оператора с камерами (одна на «Стэдикаме»[14], а другая простая), звукорежиссер и еще несколько человек, суетившихся вокруг низкорослого толстяка с микрофоном и высокого мрачного типа, который нес что-то вроде допотопной бокс-камеры. Видимо, операторы вели съемку. Высокий мужчина вытащил из кофра странный прибор в виде мыльницы и положил его на кусок бархатной ткани.

– Что здесь происходит? – раскатисто проговорила Делаплейн.

– Я пытался им объяснить, капитан, что это место преступления, – ответил полицейский в форме.

– Привет, я Барклай Бэттс, – сказал толстый коротышка с таким видом, будто все обязаны знать, кто он такой.

Камеры продолжали работать. Имя и лицо этого человека казались смутно знакомыми, вот только Делаплейн на фиг не нужно было его вспоминать.

– Прекрасно, мистер Барклай Бэттс, но здесь полицейское ограждение, если вы не заметили.

– Нам просто нужно подойти чуточку ближе, – заявил толстяк. – Мы сделаем несколько фотографий с помощью вот этой перцептивной камеры. Это замечательный прибор, капитан. Понимаете, он способен фиксировать паранормальную активность. Это может принести большую пользу полиции.

Делаплейн уперлась кулаками в бедра и ухмыльнулась:

– Паранормальная активность? Вроде призраков?

– В данном случае, вероятно, вампир.

Услышав такое, она расхохоталась.

– Ах, даже так? Вот что я вам скажу. Сделаете один шаг за ограждение, и я конфискую вашу вампирскую камеру. По нашим сведениям, там может быть бомба. Мы должны будем разобрать ее и проверить, но, понимаете, наши техники случайно могут – опаньки! – и сломать ее при разборке. Но вы можете постоять в сторонке и спокойно настраиваться на ваши вампирские эманации.

Высокий мужчина сурово нахмурился и закрыл объектив крышкой, а Бэттс гаркнул:

– Стоп!

Делаплейн заметила, что молодая женщина с камерой едва сдерживает смех.

Капитан вернулась к своим делам, на ходу покачивая головой:

– Надо же, вампиры!

12

Хотя от «Чандлер-хауса» до офиса службы медэкспертов было двенадцать кварталов, Пендергаст настоял на том, чтобы идти пешком. Влажность влажностью, но возражать Колдмун не стал. Он провел беспокойную ночь и спал не больше четырех часов. Возможно, огромная кровать с балдахином и выглядела впечатляюще, но она была мягкой, как пастила, и вдобавок Колдмун больше привык спать на голой земле, чем на матрасе размером с «кадиллак-эльдорадо» семидесятых годов. В довершение всего, эти портреты и жуткие черные силуэты на стенах, казалось, следили за ним, дожидаясь, когда он уснет. Прогулка по жаре расслабила его мышцы и сдула остатки ночной паутины. И что еще лучше, Монтгомери-стрит оказалась коммерческой улицей с небольшим скоплением скромных, строгих зданий, скорее всего административных. Ни тебе отвратительных особняков вокруг, ни плетей испанского мха.

Пендергаст вышагивал рядом. Молчаливый силуэт в неизменном черном костюме. Он сделал лишь одну уступку южному солнцу: надел солнцезащитные очки «Персол» в черепаховой оправе и с темными, как его одежда, линзами. Если агентам и полагался автомобиль, то Колдмун не заметил никаких его следов и сейчас лениво гадал, выделит ли им что-нибудь Пикетт, или же Пендергаст и покупку машины тоже возьмет на себя.

Кстати, о Пикетте: Колдмун даже мельком не видел босса со вчерашнего дня, когда тот высадил их у дома Оуэнса-Томаса. Неужели Пикетт и впрямь вернулся в Нью-Йорк? «Он показывает, что разрешает нам вести расследование так, как мы сочтем нужным», – сказал Пендергаст. Вот будет забавно, если напарник окажется прав!

Подходя к административному комплексу округа, Колдмун заметил, что улица выглядит не совсем так, как минуту назад. На Монтгомери-стрит въехали два фургона без номерных знаков и большой частный автобус с затемненными окнами. Колдмун взглянул на часы: восемь тридцать пять. Интересно, почему Пендергасту вдруг приспичило выйти пораньше?

– Встреча назначена на девять, – сказал он. – Решили выпить чашечку кофе?

– Нет, – ответил Пендергаст, чуть прибавив шагу.

Они шли через площадь к административному комплексу, когда двери фургонов и автобуса одновременно отворились и наружу выплеснулась пестрая компания: молодые люди и девушки в наушниках и с планшетами, здоровяк с переносным прожектором и еще один парень, разматывающий змею аудиошнура. Откуда-то послышалось глухое рычание генератора, а затем из автобуса вышел воистину странный персонаж: мужчина ростом не больше пяти футов в круглых черных очках, бледно-бордовой шелковой рубашке и дорогой на вид соломенной шляпе с широченными полями. На мгновение он снял шляпу и оглянулся, продемонстрировав абсолютно лысый череп, заблестевший под утренним солнцем.

Мужчина прекратил неторопливый осмотр площади, заметив Пендергаста и Колдмуна. Снова надев шляпу, он направился прямо к агентам, срезая угол так, чтобы перехватить их у входа в здание. За ним из автобуса вышла высокая привлекательная женщина в сопровождении еще троих мужчин. Один нес «Стэдикам», другой тащил звуковой пульт и направленный микрофон, третий держал в руках большую видеокамеру. Похоже, это была какая-то съемочная группа, и она приближалась.

Однако Пендергаст, вместо того чтобы проскочить мимо, чуть изменил направление и замедлил шаг. В результате группа догнала его у широкого кирпичного крыльца перед стеклянной дверью с надписью: «Служба судебно-медицинской экспертизы округа».

– Прошу прощения! – сказал коротышка, снова снимая шляпу.

Для такого роста у него был на удивление глубокий голос. И что-то в нем казалось знакомым.

Пендергаст начал подниматься по ступенькам.

– Я прошу прощения! – повторил лысый, и только тогда Пендергаст остановился и обернулся.

– Да?

– Вы медэксперт?

– Надеюсь, что нет.

– Но вы работаете в службе? – невозмутимо продолжил коротышка.

– Нет.

Колдмун шагнул вперед, чтобы послать наглеца ко всем чертям, но рука Пендергаста мягко придержала его. Вдалеке показались другие автомобили и фургоны с логотипами интернет-компаний на бортах. Столпившиеся перед агентами люди тоже их заметили и выстроились в цепь, создав что-то вроде защитного барьера вокруг своей добычи.

– Поднеси камеру ближе, дорогой, – сказал толстяк оператору, стоявшему позади него, а затем снова повернулся к Пендергасту. – Меня зовут Барклай Бэттс.

«Так вот кто это такой!» – подумал Колдмун.

Этот человек вел одну из еженедельных развлекательно-новостных передач, что выходили по воскресным вечерам. И Колдмун видел его время от времени в скандальных документальных фильмах, обливающих грязью знаменитостей.

Пендергаст никак не отреагировал на его имя, и на лице Бэттса мелькнуло раздражение.

– Я снимаю документальный сериал о странных событиях городской истории. «Саванна – город демонов». Можно спросить, какова ваша роль в расследовании убийства?

Воздух наполнился ожиданием. Колдмуну было очень интересно, какую нелепую отговорку придумает Пендергаст, чтобы избавиться от этого паразита. Мало что его напарник ненавидел больше, чем общение с прессой.

– Я специальный агент Федерального бюро расследований Пендергаст, а это мой напарник, специальный агент Колдмун.

И на случай, если кто-то усомнится в его словах, Пендергаст показал удостоверение и жетон прямо в камеру.

К большому недовольству Колдмуна, лицо Бэттса превратилось в маску восторга. Глаза за круглыми стеклами очков засверкали.

– Кроме шуток? Агент ФБР? Значит, федералы заинтересовались недавними убийствами?

Пендергаст кивнул со сдержанно-серьезным видом:

– Да, заинтересовались.

Колдмун посмотрел на часы. Какого черта? Они пришли раньше времени, когда офис еще не открыли, их зажали в угол, и вот теперь Пендергаст остановился поговорить с этим придурком. Колдмун снова попытался вмешаться, но опять почувствовал, как та же рука его удерживает.

Бэттс разве что не потирал руки от радости. Наверняка он пришел сюда в надежде перехватить какого-нибудь медэксперта, но Пендергаст оказался для него ничуть не менее ценной добычей.

– Можно задать вам пару вопросов?

– Под запись?

– Да, конечно. Для документального фильма.

Пендергаст посмотрел на камеру, словно проверяя, работает ли она. Камера работала. Тогда он прочистил горло и сложил руки на груди, поверх строгого черного костюма.

– Я к вашим услугам, мистер Бэттс, – сказал он.

13

Венди Гэннон, оператор-постановщик, стояла чуть в стороне от съемочной группы и следила за сигналом с камеры, снимающей беседу с агентом ФБР. Это была неожиданная находка, они планировали ухватить за бороду медэксперта Джорджа Мак-как-то-там прямо в его логове. Знай она заранее об этой встрече, вела бы съемку сама. Но Крейгу можно доверять, он отснимет хороший материал без дилетантских панорамных планов и наездов камеры. Она посмотрела на небо, потом снова на Бэттса и агента ФБР, мысленно выстраивая кадр. Черный костюм мог нарушить баланс белого, и Гэннон прошептала указания в свою гарнитуру. Крейг поднял большой палец и снова сосредоточился на агенте.