Их позвал Ашт

Вот один, длинный, с зеленоватым оттенком кожи, поднимает над головой серый тусклый камень. В ответ раздается гогот.

Ратлат усмехнулся.

А парень, похоже, не понимает, что не так. Наверно, недавно на добыче.

– Не радуйся. Это даже не герутарий. Его все меньше и меньше. А ты думал, в первый же день заработаешь на собственный планетоид.

Опять смех.

Бородатый громила неопрятного вида ободряюще хлопает долговязого по плечу.

– Да не психуй ты, как девочка! Куда, придурок? Подымай иди. За это гуано тоже заплатят. Не как за герутарий, но на местных сучек хватит.

Остальные вторят неприятным смехом.

К говорившим приблизился рослый высокий мужчина, коротко стриженный, с сединой на висках и шрамом через правую половину лица, с половинкой, нет, даже обрывком правого уха. По его уверенной поступи и шестиугольной звезде на плече понятно, что он здесь главный. Обзорщик.

– Чего замерли? Забыли, что вы здесь не капитаны, не сынки богатого папочки, а такие, как все? Или будете трепать языками, как поселенские бабы, пока остальная команда рвет задницы? Свали с дороги, Брэг. А ты, дибилоид, давай свое гуано, – обзорщик достал регистратор и щелкнул им у камня, регистрируя находку и нашедшего, после чего, изъял мертвый сгусток и пошел дальше.

Вернулся Леосгар.

– Держи, – он протянул Ратлату плоский короб.

– Но здесь…

– Помолчи, – поморщился Старейший. – За остальным приедешь через шесть ситэра.

– Все так плохо?

– А что ты хотел? Единство мира нарушено. Ашт погибает.

– Но мы ведь можем переселиться на другие планеты, как низшие колонисты.

Старейший развел руками.

– Мы – можем, Аст-Асар – нет.

– Как?

– Вот так. Сыновья Ашт – часть Ашт.

– Но вы говорите, что мы… Нет! Вы хотите сказать, мы станем низшими?

– Неизбежно. Итак, истинных Аст-Асар почти не осталось.

– Как же… А Аст-Геру…

– Аст-Геру. Ты видишь, его все меньше, все меньше. Все хуже. Аст-Асар – только основы. А сколько нас? То-то и оно.

– Но мы…

– Сопляки. Мните себя Аст-Асар, а что вы можете? Управляете временем? Пространством? А может, просто просчитываете на несколько ходов вперед, чему вас неплохо учат в школах и ситах, не больше? Зачем вам Аст-Геру? Если и с ним у вас все чаще и чаще случаются ошибки… Умение в и д е т ь, чтоб ты знал – это умение заглянуть в душу, а не чтение психологических портретов, пусть и тонкое. Управлять силой мысли, это не ваше тупое решение математических задач… Да, поддавшись недостойным инстинктам, вы можете убить силой мысли, но это ли контроль, это ли управление? И куда вам за пределами Ашт? В навигаторы или наемники к низшим? А может, в Охотничьи псы Альянса? Ловить всякий сброд по окраинам Млечного Пути?! Вы для этого рождены высшей расой?!

Основ поджал тонкие голубоватые губы, замолчал.

Пока говорил, ни один мускул не дрогнул на лице Ратлата. Но когда закончил, известный догдэ взял на себя смелость спросить.

– Что можно сделать, чтобы предотвратить гибель Аст-Асар?

Леосгар махнул тонкой, жилистой, но все еще сильной рукой.

– Нефтида сказала, что с утратой Начал Ашт обречен. Погас Пламень – и тотчас Сила Аст-Асар стала лишь воспоминанием. С утратой Воды стало еще хуже.

Не вернем Начала, и… наш мир уже мертв.

Глава 2

Сагастр. Свергнутый правитель

Империя Соул

– Что с бунтовщиками? – слегка нахмурил брови Сагастр, ощущая, как приятно перекатывается под пальцами нежная плоть. Один из последних трофеев, взяли у трех красных звезд, бывшей Мелиопетии, – дочь она этим двум узкоглазым, или племянница?– закусил от боли губу. Раскосые влажные глаза с мольбой таращились в сторону разинутой пасти двери, стараясь не смотреть на Сагастра. По исцарапанным щекам потекли новые потоки слез.

Не успели, не успели дорогуши смотаться на Алквисту. Не повезло.

Кажется, Вакаг что-то сказал. Ах, ну да, он же сам спросил. Сагастр уловил только конец.

– … в Вийе.

– Топили? – Сагастр дернулся, отрываясь от плачущей девушки. – Ну-ка, – наследник щелкнул пальцами. – Дай ножницы.

Хрупкая азиатка дернулась, как от удара.

Сагастр ободряюще похлопал по мокрой щеке.

– Угу, – Вакаг протянул ножницы. – Прилюдно, согласно приказу.

Наследник удовлетворенно кивнул.

Девчонка прижалась к коленям мучителя, вцепившись пальцами в неровные складки синей замши, и, дрожа, повизгивала.

Если с бабами всегда так просто, почему императрица до сих пор не сломалась?! Проклятье черной дыры!

Вой девки начинал раздражать. Как и упорство, с которым она вцепилась в спущенные штаны наследника.

Удар наотмашь заставил разжать пальцы и перевернуться, чтобы, неловко скрючившись, упасть на спину.

При падении тело неприятно хрустнуло. Но хотя бы заткнулась, и на том спасибо. Сагастр даже передумал играть в одну из своих любимых игр. Как всегда, мысли о матери заставляли терять контроль.

Небрежно отшвырнув ножницы, Сагастр натянул штаны, и направился к выходу, отпихнув обнаженное тело ногой.

– А с девкой что? – крикнул Вакаг вслед.

– Что хочешь, – равнодушно бросил Сагастр через плечо. – Меня раздражает ее визг.

Сейчас были дела поважнее. Пятый бунт за неделю. Откуда они только берутся? И берут оружие и припасы?

*

– Всех не перетопишь, – сказал покойный император.

– Посмотрим, – криво усмехнулся Сагастр.

*

Надо будет – и перетопит, и перевешает, и лично скормит рыбам-собакам на главном городском атолле.

Он должен был стать императором еще неделю назад! Пора кончать с несправедливостью!

*

В комнате, куда вошел наследник, царил прохладный полумрак, и сильно пахло лекарствами. Императрица нужна живой. Пока.

– Состояние стабильное, – услужливо кивнул новый придворный доктор.

Сагастр дернул квадратным подбородком в сторону проема, приказывая костоправу выметаться. За исполнением воли наследника дело не стало.

Силовые наручники – отличное изобретение цивилизации. Хотя в своих забавах с трофеями и соплеменницами Сагастр предпочитал действовать по старинке – сталь, та, что самая прочная, а то не напасешься… Ножи, а лучше тупые ржавые ножницы, хлысты, кожаные ремни и петли… Но это трофеи, и, опять же, антураж.

А здесь нужно наверняка.

Поэтому ничего лучше не придумать, чем электрический силовой стимулятор. Заряды можно направлять в любую часть тела, к любому органу, усиливая, снижая, играя на череде степени воздействия и интенсивности. Даже управлять кровяным давлением. Прелесть, а не прибор.

Раз уж побои и угрозы оказались бессильны.

Да и удобно, когда объект висит в воздухе – в той позе, которую задашь. Целое поле для творчества.

Сагастр оценил обстановку, скользнув взглядом по показателям приборов и датчиков. Высыпал сладкую пыльцу прямо на панель и вдохнул, с замиранием сердца ловя резкий взлет шипящих сиреневых крупинок.

Зрачки наследника расширились, и пухлые, покрасневшие веки еще больше надвинулись наглаза, создавая сонное и усталое впечатление на молодом, но уже успевшим утратить упругость, одутловатом лице.

Сонный, изучающий взгляд медленно пополз по женщине в силовом капкане, из груди Сагастра вырвался полувздох-полустон. Немного ватные поначалу пальцы прошлись по панели, придавая висящему телу вертикальное положение.

– Привет, – рука наследника дернулась, словно хотела изобразить традиционный знак приветствия, но усилием воли осталась на месте. – Мама.

Сморщенные веки женщины дрогнули, в глазах мелькнуло узнавание.

– Ломаешься? – Сагастр прищурился. Не дождавшись ответа, продолжил. – Всего делов! Избавь себя от этого униженного, неподобающего твоему статусу и происхождению, положения! От неудобства, наконец! – последнюю фразу наследник взвизгнул, сорвавшись на фальцет. И, уже более сдержанным тоном, добавил. – А своего сына от томительного ожидания. Престол Соул, мама…

– У меня… нет… сына, – прохрипела висящая над полом женщина, и в тусклых, запавших глазах ее мелькнула ненависть, – нет наследника.

– Вот как ты заговорила, мама… Ты ведь мать мне, черная дыра тебя подери!! – Сагастр опять сорвался и стукнул кулаком по панели, с которой взлетели в воздух две оставшиеся крупинки сиреневого цвета. Крупинки медленно закружились, а потом застыли в воздухе. – Престол императора Соул – мой по праву.

– У меня. Нет. Наследника.

Твердый, как атоллы Соул, тон, сталь почти угасших глаз, вспыхнувшая серым огнем, напоминающая холодную сталь взгляда самого наследника, упрямо задранный подбородок, – все говорило о том, что императрица умрет, но не передаст сыну престол Соул.

А если увеличить напряжение?

Вместо ожидаемой муки изможденное, изуродованное пытками лицо озарилось усмешкой. Бывшая императрица сошла с ума?

– Они идут. Уже почти… Здесь. Идут. За тобой. Народ спасет свою императрицу.

Императрица торжествовала.

И, похоже, справедливо.

Сначала Сагастр решил, что мать опять бредит. Что у нее что-то со слухом. За время, проведенное в этой комнате с серыми хромовыми стенами, с ней нередко случались галлюцинации. Она говорила с покойным императором, с сестрами, с друзьями. Нередко звала на помощь. Но ни разу не попросила пощады. Ни разу.

И то, что мать не сломали ни сладкие обещания, ни пытки, заставляло Сагастра сатанеть.

Под окном отчетливо нарастала волна гула, с каждой секундой обретающая форму. Теперь и Сагастр слышал.

– Свободу императрице Соул!

– Свободу императрице!

– Она где-то здесь!

– Подонок слишком труслив, чтобы убить ее…

Сагастр в последний раз взглянул в лицо матери.

– Твое последнее слово, мама?! Хочется жить?

Но императрица не слышит его.

*

На хрупкой грани забытья и реальности, перед серыми стальными глазами мелькают широкие коридоры дворца. Слишком низкие поклоны подданных, их чересчур натянутые улыбки пугают неестественностью. Но больше всего пугает непривычный запах. Этим запахом встретили императрицу Соул родные стены после возвращения с Земли. И в низких поклонах, бегающих глазах и улыбках, в повисшей в воздухе тишине ей слышится угроза.

Угроза, повисшая над родной планетой. Угроза, сжимающая когтистые лапы над супругом, блистательным императором Планеты Семи Лун. Соул.

На космодроме, вместо собственных слуг ее встретили трое друзей Сагастра. С почестями, подобающими ее титулу, проводили в посадочный шаттл, который доставил их во дворец.

Ей кажется, или встречные по дороге в тронный зал подданные не смеют поднять глаза на приспешников сына? Ведь никогда не одобряла эту дружбу, но разве Сагастру указ, кто-то, кроме отца?

В тронном зале пусто, только запах, запах беды по-прежнему преследует ее. Правда, сейчас он окрашен нотками сладкой пыльцы с Весты. Последний раз она была здесь две недели назад, перед самым отъездом.

За сорок лет брака она ни разу не видела императора в такой ярости, как в тот день, перед отлетом.

*

– Я никогда не передам престол тому, кто не в силах контролировать низменные, животные инстинкты! – император Соул брезгливо морщился, вытирая руки.

Это было… да, две недели тому… накануне ее отъезда на Землю.

Не зная, что делать, императрица попыталась успокоить мужа:

– Слишком поздно мы узнали о его болезни.

– Болезни? Очнись, женщина! Подлость и слабость натуры ты зовешь болезнью!

Сагастр не спешил подняться с пола. Он вытирал разбитые в кровь губы, размазывая кровь и сиреневые полосы по бледному лицу. Холодный насмешливый взгляд сквозит ненавистью.

– Он будет лечиться. Прошу тебя.

– Мать, – презрительно выплюнул муж, покидая зал.

*

Императрица улетала с тяжелым сердцем, но сейчас понимает, что вообще не стоило покидать дом. И мужа.

Но вопрос «где император» она получила вялый и неубедительный ответ, что его величеству нездоровится. Хуже всего, что с космопорта муж не отвечал на позывные, а потом ее орм перестал реагировать на команды.

В покоях супруга она не нашла. Зато нашла сына.

Лихорадочный, больной блеск глаз Сагастра. Ему… все еще нездоровится?.. С трудом фокусируемый на ней взгляд… Прядь волос, прилипшая к высокому лбу… Не узнает?

Он же ничего не соображает, – поняла она. Пьян. Или под воздействием сладкой пыльцы?

Оказалось, соображает больше, чем могло показаться на первый взгляд.

Сагастр понял, кто перед ним, и пухлые потрескавшиеся губы растянулись в отвратительной ухмылке.

– Г-г-г-в-в-ввв..

– Где отец?

– Г-В-в-вв-взять, – сказал он тем, кто стоял за спиной. Почетный караул оказался конвоем.

Императрица возмущенно оглядывается. Она и подумать не могла, что приказ утратившего человеческий облик сына будет выполнен. И зря. В тот же миг, когда она собиралась приказать вызвать к Сагастру врачей, и перевести сына на принудительное лечение, когда ее губы разжались, на них легла широкая ладонь. Изо рта женщины, забившейся в руках конвоиров, успел вырваться лишь короткий стон.

Вдогонку ей раздается:

– Отец приболел! Сильно приболел, мама! Г-г-г-Ха-ха-ха! Я не очень разбираюсь в медицине, но доктора говорят, это заразно. А, знаешь, что самое печальное? Он заразил тебя! – и снова издевательский хохот.

Тогда она и подумать не могла, что император уже убит.

*

Хлесткая пощечина на мгновение вернула императрицу к жизни. Открыв глаза, увидела перед собой искаженное гневом и страхом лицо Сагастра. Кажется, он что-то кричит ей. Брызги слюны капают на лицо. Не хочется видеть… сына. Императрица закрывает глаза и падает в приятную бесчувственную прохладу. Почему никак не вспомнить лицо мужа?

Разряд возвращает в сознание.

Опять боль?! Нет!

Нет, пожалуйста, я больше не могу!!!

Все!

Все, что угодно, только не боль!..

Нет сил терпеть. Нет…

– Права на престол, мама! Если хочешь жить…

Слабый кивок, как по волшебству, убирает боль.

Императрица с трудом раздирает запекшиеся губы.

Сагастр включил запись.

– Я, императрица Соул, – сипит она, сглатывает, и дальше говорит уже более быстро и уверенно. – Пребывая в солнечном рассудке и лунной памяти, заявляю, что ни у меня, ни у моего мужа нет и не было наследника для передачи престола. Закон Соул…

Женщина не успела договорить, седые обрывки волос взметнулись, когда голова безвольно откинулась назад, отброшенная ударом в челюсть. Порыв бешенства заставил Сагастра забыть о стимуляторе.

Через несколько секунд, переведя дух, наследник понял, что гул перед дворцом усилился. Значит, остается одно.

– Сука, – прошипел Сагастр.

Увеличив разряд в несколько раз, с минуту смотрел на тело матери, выгнутое дугой, а когда отпустил кнопку, взгляд императрицы потух.

Мать в любом случае не стоило оставлять в живых. Престол Соул передается только волей императора. Что удастся сломать отца – Сагастр и не ждал. Но что не удалось справиться с матерью, которую всегда презирал за слабость и мягкотелость…

Оставаться здесь больше нельзя.

Крики приближаются. И раздаются уже в широких коридорах дворца.

Если бы императрица назвала преемника, никто не посмел бы обвинить нового Императора. Но сейчас у него нет статуса неприкосновенности.

Проклятье!

Сагастр не думал, что придется покидать родную планету. Не думал, но… На всякий случай полностью экипированный корабль ждет на орбите.

***

Сорак

Солнечная система, на подлете к Луне

Сорак считал себя чертовым везунчиком. Избавиться, наконец, от сукиного сына и повидаться с Вайгом, что это, как не чертово везение? Не сказать, что бывший наемник сентиментален, а работа Охотником за головами вообще не располагает к сантиментам, но увидеть капа, посидеть по-мужски, вспомнить… А вспомнить есть что. И это, Магелланово Облако мне в задницу, здорово.

А если слова одной их общей знакомой окажутся правдой, то Натан Вайг обязательно присоединится к нему в квесте. И бабла срубят не по-детски, и молодость вспомнят, тряхнут адреналином. О лучшем напарнике, чем кап Вайг, Сорак и не мечтает.

Бывший кап, – поправился Сорак. Если верить этой вертлявой сучке Эсти, Вайг больше не капитан. То ли Альянс изъял его корабль, забавная, кстати, лайба, класс «чайка», но вполне на ходу!.. То ли Гром не выдержал очередной передряги. Кажется, выкуривали на хрен тоа-цев с Сиенсы-3, освобождали рабов. Что-то такое было в новостях.

Сержант в отставке, причем из бывших «автономных», отправился воевать на стороне Альянса.

– Не на Альянс! А на стороне людей, – сказал Вайг Сораку.

– Ты веришь, что у Альянса не хватает своих сил? – справедливо заметил Сорак. – Раньше не замечал за тобой тугодумия. Или дебильной наивности.

– Не верю, – пропустил хамство мимо ушей Вайг. – Но уверен на сотню чертовых гала-милле, что Альянс не пошевелит даже волосами на своей заднице, чтобы спасти людей. В освобождении участвует армия из добровольцев.

– Ты капитан, тебе решать, – пожал плечами Сорак, оставаясь при своем мнении. За шесть лет полетов на Громе он успел подзабыть о том, каково это – быть вольным стрелком. И в тот день, глядя на сиренево-розовые сполохи солнца Вилии, понял, что пришло время вспомнить.

А вспомнив, понял, что и не хлебал толком свободного плавания.

Годы рядом с бывшим сержантом, Вайгом, отличным бойцом и неплохим, но порой слишком уж скрытным, парнем, не обошли бывшего наемника стороной.

Бесценные для человека его профессии навыки фикнианского рукопашного боя, умение обращаться с оружием – настоящим оружием, а не тем дерьмом, каким их снабжали в Какилее.

Родной дом Сорака – скромная колонизированная луна, где, с шестнадцати лет, Сорак собирал «налоги» с «землепашцев» и возвращал в разум и поселения загулявших фермеров. Рано повзрослев, как и все, кто родился и вырос на Сьерре-Алквисте, Сорак научился по-мужски решать вопросы с «серьезными людьми», качественно зачищая то и дело, вылазящих, как грибы, конкурентов.

Тогда в его распоряжении были максимум веерники устаревших моделей, охотничьи ружья, винтовки, давно забытые на планетах Альянса… Сорак только потом понял, каким зеленым юнцом Вайг взял его на Гром. Наемник, в глаза не нюхавший настоящего оружия. Бластера, например, или халцедономета… Или того же рельсотрона, стреляющего плазмой.

Не сразу, но у Сорака появились нужные знакомства и собственные связи, бывший наемник научился вести дела с серьезными людьми. И в тот день, когда Вайг решил заделаться волонтером Альянса, с луны Вилии, на старом, видавшем много передряг на своем веку, истребителе, отчалил не простой наемник, а начинающий Охотник. Охотник за головами.

*

За шесть лет свободного плавания Сорак успел сменить дышащий на ладан истребитель на небольшой маневренный Боенг, класс линКР, «призрак». И завоевать кое-какую репутацию.

К Архаику – такое прозвище Сораку дали за абсолютно седую, несмотря на возраст, голову – обращались в щекотливых ситуациях, полагаясь на безупречную репутацию Охотника. Принципы, гордо именуемые на Громе «кодексом», что намертво вбил в голову Вайг, окупились с лихвой. Ни один из нанимателей не усомнился в конфиденциальности, и в том, что Архаик сдохнет, нежели даст себя взять и провалить задание. А без этого стать Охотником без шансов, Охота – это постоянный риск, но риск не репутацией, а жизнью. Как жизнь, так и репутацию, вторую не купишь, даже при продаже всех органов в лаборатории Аломеи, но между потерей жизни и потерей репутации, настоящий Охотник, не сомневаясь, выберет первую.

Вот и с новорощеннымТеслой пришлось повозиться.

В четырнадцать, когда сверстники вовсю баймят и квестят, когда любой нормальный ребенок должен скрипеть зубами над анналами истории освоения космоса и становления Альянса, постигать азы Информатория и премудрости тригонометрии (Сорак понятия не имеет, что это, просто нахватался от одного печально знакомого миссионера-фикнианца мудреных слов, и теперь с гордостью вворачивает их в разговоры, пусть даже и с самим собой), в общем, когда нормальные цивилизованные дети занимаются тем, что прилично их возрасту, этот крысеныш умудрился наладить на одной из заброшенных лун подпольное производство.

Производство небольшое, но крепко стоящее на ногах. На луне разместился заводик по выпуску запрещенных силовых стимуляторов. Запрещенных, потому что востребовано это чудо техники оказалось разве что для пыток. В медицине приборы тоньше и точнее, качественнее. А то, что производилось на луне с многообещающим названием Лунная Соната под видом синтезаторов, на ура раскупалось на далеких от цивилизации и совести планетоидах и лунах.

Главу преступной группировки, по совместительству любимого сыночку-тинейджера четы толстосумов, Сорак выслеживал не по заказу Альянса. Вольный стрелок, правительственными поручениями Архаик не брезговал.

Отказываться от натов, текущих на счет? Кем-кем, а идиотом Сорак не был.

Пока у Альянса есть задачи, которыми можно замарать руки в стерильных хирургических перчатках, Охотникам можно не париться за будущее.

Крысеныша, известного в Сети под ником Тесла, заказали Архаику собственные мамочка и папочка. К слову, конкуренты по продаже нелегального оружия и орудий пыток. Специалисты в области военного искусства, так это нынче называется.

Что предки с пащенком не поделили, Сораку не интересно. Свою задачу Архаик выполнил: мальчишка найден, погружен на корабль, и место передачи – одна из лун Солнечной Системы – вон, растет на экране. А то, что щенок чуть было не оставил его без правой руки – и даже регенератор АХ33-втс, последней модели, портативный оказался почти бессилен, наверно, шрам останется – так нечего было клювом щелкать. Заказчики не скрывали нюансов подлой натуры маленького подонка, даже наоборот, Сораку дано было понять, что малец особо опасен.

Да и смысл нанимать Охотника, тем более его уровня, чтобы поймать и вернуть в отчий дом пацаненка-шалуна. Сам виноват. Ну и еще хрупкий, болезненный вид парнишки.

Пульт подмигнул зеленым глазом – крысенышу что-то понадобилось. Жрать наверно, или по нужде. Может, ну его, перебьется? Что тут до Луны осталось?

А что в отчий дом вернется с хорошим аппетитом и в испачканных штанах, предков должно умилить. Ишь, изголодался, родимый, да трепещет перед справедливым ата-та.

Уж не знаю, как тебя, крыса вундеркиндистая, будут предки дрессировать, и на каком силовом поводке по отчему дому водить, думал Сорак, но мне ваша семейная драматургия до сиреневого спектра.

Тем временем пальцы прошлись по панели – все-таки стоит взглянуть, что у сосунка. В конце концов, мелкий поганец – его работа, за которую Архаик уже аванс получил и потратил, и еще вдвое больше, получит. А товар должен быть в идеальном состоянии.

Мелкий поганец, надежно спеленатый сложной композицией веревок и ремней, был пристегнут к откинутому креслу механика. В ожидании Сорака он лежал, запрокинув головку на тонкой шейке, и, даже в тишине космоса не слышно его дыхания.

Сорак не спешил подходить. Правая кисть еще болела, напоминая о недавнем секундном замешательстве, чуть было не стоившем руки. Да и карьеры Охотника. Потому как с биопротезом, который может отказать в любую минуту, какой из тебя Охотник.

Светло-русые кудри парнишки растрепались, челка откинулась, открывая слишком бледный лоб, глазенки закатились, прорези век мелькали голубоватыми, как у новорожденных, белками.

Если бы не опасность, которая исходит от вундеркинда-недомерка, пацана можно принять за ангела. Впрочем, менее чувствительному Сораку объект напоминал больше пай-мальчика-мажора, олигаршонка, наподобие отпрысков алмазного короля Скрыльски.

– Эй, – позвал Сорак крысеныша.

Объект не шелохнулся.

Взгляд Сорака упал на безвольно повисшую тонкую, бледную кисть засранца. Бледность подчеркивала тоненькая, не сразу заметная, темно-бордовая струйка, стекающая на пол, в небольшую лужицу.

– Черная дыра меня раздери, – только и успел пробормотать Сорак, двигаясь вперед.

В голове уже неслись гоночными мобилями мысли о навеки загубленной репутации, и о том, на какой хрен она теперь ему сдалась.

Репутация Охотника – последнее, что может служить утешением по сравнению с тем, что родители малыша сделают с ним. А то, что вскоре Сораку придется завидовать пленникам каннибалов-тро-всов, не вызывает сомнений.

Некстати вспомнилось, что мамаша крыски – ангельской внешностью мелкая гнида, так подгадившая напоследок, пошла в нее, – ближайшая родня – дочь там, или внучка, самого Мишки. И то, что сам давно вышел на заслуженный отдых, ничуть не мешает его репутации до сих пор вселять ужас в самых отъявленных и закоренелых отщепенцев Серого Облака.