Охотник на Магов

Мимо проходила троица сослуживцев. Они облачились в сутаны, как и он. Поэтому понять, из какого те отдела, было нельзя.

– Слыхали, что в доках произошло прошлой ночью?

– Это ты про налёт, что ли? – отозвался второй. – Персекуторы рассказывали, было дело. Я вроде как даже слышал взрыв. Но Свет и Тьма его разбери…

– Контрабандистов они накрыли. С Экватора вроде. Перевозили нектар, – сообщал третий. – Аж пять баррелей! Вот это удача!

– Там ещё, кажись, накрыли гнездо отступников. Сволота какая – совсем близко к нам, прям в Городе окопались. Не знаю, правда, поймали они кого, нет?

– И что с нектаром будут делать? Продадут? Или нашим «апельсинам» оставят?

– Оставят поди трошки. С чистяком-то мы получим гораздо мощнее заклинания. Но всё равно большую часть распределят между Кругами. Таковы правила. Хотя… понтифик может отозвать всё в хранилище.

– Соли нектара белые. А эти вообще-то чёрные. Может, их сначала следует изучить?

– Чёрные? Бредятина какая-то… Не знаю, сейчас по всему Западу собираются разрабатывать шахты, искать нектар. Может, снимут в конце концов ограничения. Чем это обернётся, я в душе не…

– Вот вы разгалделись, – бросил им первый обиженно. – Я не про это, если что. Про контрабанду уже последний пёс знает…

«Последний пёс» не знал, но слушал внимательно.

–… Я вам про каравеллу. Ну эта, «Сирокко», или как её… В общем, вануэзские торгаши вернулись. У них, говорят, на корабле полный абзац…

В чём тот заключался, Альдред не успел узнать. Голоса затихли вдали. Он вздохнул, откинулся на спинку лавки и взглянул на чёрные тучи.

Дул ветер, и было видно, как те несутся с моря, накрывая Город целиком.

Альдред снова переживал бойню. Его не отпускало. Он вспоминал моменты, когда их с Кайей жизни висели на волоске.

Искренне удивлялся, как сумел поступить правильно. Представлял, где мог поднажать и не допустить случившегося.

Бездарное дело, но душа настойчиво требовала размышлений.

Вдруг их пресекло на корню.

– О, вот ты где. – Ложась бальзамом на сердце, раздался знакомый голос.

Глава 6. Ментор

– Чего сидишь, Альдред? – Наставница улыбнулась, чуть поджимая губы.

Он взглянул на неё. Выглядела бледнее обычного. От своей травмы не оправилась окончательно.

Как ей вообще дали выбраться в Город? Впрочем, никого эта женщина не спрашивала. Захотела – и пошла. Медикам и руководству оставалось только понять и простить.

Альдред бегло окинул ментора взглядом. Одета в гражданское: строгое, но обтягивающее чёрное платье из сукна, кружевное белоснежное жабо, из-под рукавов выглядывает атласная рубашка, просторная юбка до щиколоток, на ногах – замшевые сапожки да чулки.

Красота. Ей очень идёт.

Всё-таки странно. Не по уставу, как минимум. И ведь умудрилась же скинуть больничную пижаму.

Кайя смотрела на воспитанника с полуулыбкой, как идеал женской красоты с модерновых картин в ателье прогрессивных художников. И он таял, как снег в оттепель.

Наставница тоже мало походила на местных. Оба они издалека.

Альдред – из иноземцев, которые в своё время обосновались в скалистой глуши посередь полуострова.

У сестры Кайи происхождение поинтереснее: она из горцев, что живут кантонами на севере. Маленькая страна заснеженных пиков, душистых лугов и кристально чистых озер. Суровый и беспросветно нищий край, откуда выходят именитые ремесленники, первоклассные наёмники.

По ней и не скажешь.

Русые волосы, оформленные в аккуратное каре. Тонкие и узкие губы. Маленькая голова – чисто зрительно. И это при больших и выразительных глазах цвета свежескошенной травы. Маленький нос чуть картошкой слегка задран.

Хотя ей было уже за тридцать, она сохранила детскость лица и мимику кошки. Кто её лично не знал, никогда бы не подумал, что эта особа – прирождённый убийца и умелый манипулятор.

Когда они встретились впервые, Альдред был ещё юн. Она пришла в его жизнь как роковая женщина. Спасительница. Кайе было достаточно поманить пальчиком, и мальчик пошёл за ней.

Будто бродячая псина, сманенная аппетитной косточкой.

Он дулся, не спеша говорить. Увёл глаза. Ему не хотелось выливать с лету всю ту грязь, что отравляла разум.

– Да вот… Присел отдохнуть. Всё равно позднее назначенного часа в Башню я бы не пришёл, – бубнил он, пожимая плечами.

– Я тебя обыскалась, – посетовала Кайя. – Думала, ты или уже ушёл, или вообще в Круге остался…

– Но я здесь. – Альдред вскинул подбородок. Он взглянул на неё обеспокоенно: – А вы чего подскочили? Уже выписали из лазарета?

Наставница хихикнула. Тот гадал, как она может держаться так беспечно, имея за плечами богатый боевой опыт.

Одна-единственная бойня в Рунном Зале втоптала его в землю. Похоже, время действительно лечит, и время делает людей крепче.

Слаб и податлив он, как раскалённый металл. Остуженный, станет крепче.

– Лежать на койке смерти подобно, – рассуждала Кайя бодро. – Я подумала, почему бы не выбраться, не размяться, заодно бы почтила память братьев по оружию.

– Панихида уже закончилась.

– Да уж понятно, припозднилась. Как всё прошло?

– Ну, в точности так, как преподносят рекрутам. Светлейшая приняла всех, кроме одного. Бедолагу отправил в Чистилище Темнейший.

– А-а! – Сестру Кайю осенило. – Сержанта Каттанело?

– Именно.

Ментор призадумалась.

– Не так уж и плохо. Он действительно спас свою душу, раз стал инквизитором.

– Если я правильно помню, всем новобранцам обещают пропуск в рай…

– Всё верно. Только для этого надо усердно трудиться, помнишь? Витторио Каттанело в миру сильно набедокурил. У него было два пути – к нам или на плаху. Такие, как он, умирать не спешат. Даже у подобных ему есть возможность отличиться и замлеть в объятиях Света. Он не дожал где-то. И получилось, что получилось…

Альдред опустил голову.

– Ты не переживай. Мы заключены между Светом и Тьмой. Они всё видят. Не каждому дано в миру заслужить кущи Светлейшей. Многие отправятся в Чистилище, затем попробуют снова. Каттанело усреднил шансы. Может, в следующей жизни он станет монахом и разорвёт цепь перерождений…

– Что насчёт нас?

– За себя не беспокойся. Ты поступил в Инквизицию с чистой душой. Твои грехи в миру – детский лепет в сравнении даже с моими. А что касается меня… Мне и Чистилища хватит. Жить в Равновесном Мире – это интересно. Столько судеб испытать… За будущее воплощение не буду судить, но я бы рождалась опять и опять. В рай лично я совсем не спешу…

Воспитанник сгорбился, опустил подбородок и задумчиво опёр на руки, сцепленные в замок.

И всё-таки удивительно, как церковный закон пронизывает Равновесие мира. Деяния Инквизиции – это благо. Если то же самое происходит в миру, это грех и повод отправить души в Серость.

Подмена понятий или просто серая мораль? Как знать.

Альдред ненароком обеспечил своё будущее в вечности, пускай не задумывался всерьез. Он не жил ремеслом так, как другие.

Позиция сестры Кайи возмущала его, и на то имелась куча причин. Казалось, она несколько оторвана от яви, позабыв за годы службы, какие вызовы бросала ей судьба в миру.

Жить и жить. Снова, снова, снова и снова. Это безумие. Ибо кроет за собой страдания из раза в раз.

Иерархическая пирамида, наказанная Светом и Тьмой, сделала наставницу той, кто она есть. Пусть так. На её месте Альдред разорвал бы эту порочную цепь для себя. На этом же воплощении. Он-то помнил, что ему пришлось пережить.

Куратор попросту не понимал: Кайя – истинная соль земли. Почище всех прочих инквизиторов.

Своё мнение практик придержал. Ментор – не та, кому бы он стал перечить. Ибо знал, что обязан ей всем, что имеет, что получит.

Молчание установилось на минуту-две. Его нарушила Кайя:

– Холодает уже. Да и дождь скоро начнётся.

– Да. Надо вернуться в Башню. Вы и так ослабли. Будет очень некрасиво, если Вы заболеете… и без того.

Наставница снисходительно улыбнулась, подавая руку. Милый мальчик, думала она: ведёт себя, как сказочный принц на белом коне. Такого ей Свет с Тьмой ещё не посылали. Сам Альдред не считал себя таким. Просто был признателен за всё и чувствовал неотвратимую привязанность.

Альдред неуверенно взял руку.

У Кайи ладони были шероховатые: не счесть часов, сколько она провела, фехтуя и воюя под столькими знаменами.

Зато тыльная сторона оставалась бархатной и очень мягкой.

Ментор ещё источала чарующий девичий жар. Он замлел.

Кайя приложила усилие и потянула его, помогая встать. Затем тронула мальчишку за плечо, стала щупать, заглядывая прямо в глаза.

Альдред легко дался, как самый верный пёс – хозяину.

– Я бы тоже не хотела, чтоб ты захворал. Видно же, ты будто на иголках, – елейным голоском говорила наставница. Не переставала трогать мышцы сквозь ткань, чувствуя напряжение. – Пойдём ко мне в кабинет. Есть разговор. Нам нужно всё обсудить не позднее отбоя.

Практик приподнял бровь от удивления.

– Разговор?

Можно подумать, сейчас их могут подслушать!

– Я так и сказала. Но обо всём по порядку…

Они поравнялись и мерным шагом, будто двое робких влюблённых на прогулке, ушли. Прочь от смрада горелой плоти. Подальше от заунывного пения в соборе. Туда, где не слыхать колоколов.

Город сиял самоцветом во тьме позднего вечера. Вторая фаза дня знаменовала иную жизнь горожан.

Чиновники уже разъехались по поместьям, ремесленники и торговцы – свернули лавочки. Студенты разбежались по общежитиям да тематическим клубам и собраниям. На смену мерному труду пришла праздность.

С ипподрома, унаследованного от былых хозяев Города, то и дело доносились восхищённые возгласы толпы. Везде сновали работяги, думая, куда бы приткнуться. Сомнительные личности выглядывали в толпе простофиль.

По улицам повсеместно гулял слабый запах дурмана из потаенных курилен. Отовсюду и ниоткуда: пока не подойдёшь в упор, не поймёшь, где устроили притон.

Градоправитель утроил стражу. О том, кто пал жертвой преступления, станет известно поутру.

То и дело в окрестных каналах проплывет заколотый конкурент или несговорчивый судья. Под заборами лежат забитые до смерти пьянчуги. В закутках – удушенные шлюхи с панели, самые дешевые, самые беззащитные.

Из катакомб выходят нищие, заходят – полоумные сектанты. За заколоченными ставнями брошенных домов гниют уголовники, над которыми учинила расправу враждебная банда. В лесополосе дворняги раздирают случайного прохожего. А маньяк, прозванный Учёным, устраивает внеплановую трепанацию новому плотскому интересу.

Но всё это происходит где-то на изнанке Города. Глазам инквизиторов открывались только смех и веселье ночной жизни.

Тут и там из корчем, гостиных дворов и захудалых пивнушек слышатся песни забулдыг, свара, потасовки, скрежет битого стекла. Так простолюдины зализывают раны после трудового дня.

Из борделей и переулков наружу рвались громкие, сладострастные стоны падших женщин, которым работа давно перестала приносить низменное удовольствие. Все развлекались, как могли. Но большинство – просто прохаживалось по светлым улочкам после сытного ужина под чётким надзором стражи.

От всего этого буйства красок Инквизиция держалась обособленно. До тех пор, пока в событиях не найдут магический или потусторонний след.

Вот, как жил Город с наступлением темноты.

Кайя видела: Альдреда что-то гложет. Заложив руки за спину, он шёл чуть согбенно. И при этом – не обращая внимание на суматоху вокруг. Она сама ломала руки, пытаясь угадать. Наконец ментор спросила прямо:

– Как ты себя чувствуешь?

Тот не сразу ответил:

– У меня из головы не выходит онейромантка. Заваруха в Рунном Зале. Я раз за разом возвращаюсь туда. Переживаю эту историю, меняю составные части. Прокручиваю один сценарий, потом второй – и так до бесконечности.

– А в чём проблема?

Воспитанник цокнул языком.

– Всё указывало на то, что мы должны умереть. Персекуторы не появлялись. Другие гибли один за другим. Если бы я замешкался… Если б… мы бы с Вами уже не разговаривали просто-напросто. Вы тоже чуть не погибли. А если бы Вас не стало, я бы… наверное, и сам плюнул на свою жизнь тогда.

– Альдред… – Она тронула его за плечо. – Ну что ты такое говоришь?

– Этот инцидент родился на ровном месте. И я без конца размышляю, как этого можно было избежать. Что, если бы я не давил на девчонку? Если бы я заметил, что руну стёрло? Может, парни были бы живы…

– Ты винишь себя? Почему?

– Я и раньше видел смерть людей. Я видел, как в гробах привозят в Круг инквизиторов. Видел, что от них остаётся. Но ведь… они ко мне особого отношения не имели. В Рунном Зале всё было по-другому. Я не сразу понял, что чувствовал. Это было… единение. И каждая смерть отзывалась в моей душе, как своя. На месте любого из них мог быть я. Или Вы…

Он глянул на неё украдкой. Лишь на миг. Затем продолжил:

– Подобное я испытывал только один раз за всю жизнь. Возможно, какая-то старая рана открылась. Я не знаю. Просто подозреваю…

– И какие выводы ты делаешь? – спросила Кайя. Мягко, но требовательно. Как раньше, когда она была его самым первым учителем.

– На самом деле, я не знаю, что и думать. Просто мне кажется, тогда случилась… несправедливость. Или все должны были погибнуть, или я в том числе, или выжить все. Тогда и вопросов бы не возникло… Аргх! Мне в голову лезет всякий бред!

Под конец он не сдержал эмоций и повысил голос. И сам всё видел, просто тыкался носом в незапертую дверь, думая, что та на замке.

– Я извиняюсь, – добавил практик уже тихо.

– Всё в порядке, Альдред, – понимающе заверяла наставница. – Просто пойми, что такие размышления ни к чему не приведут…

– Знаю, – вставил он своё слово поперёк. Ментор его простила, как и всегда.

– Смерть всю дорогу идёт рука об руку с жизнью. От колыбели до могилы. И совершенно неважно, кто были тебе погибшие. Уж я-то знаю, мне можешь верить. Со смертью всегда была на «ты». Инквизиция – это не столько про священный долг и бла-бла-бла, сколько про высокие риски и смертность.

– Так Вы меня и наставляли. В учебке говорили то же самое.

– Оно так и есть! Люди умирают, и это нужно принять. И не только в Инквизиции. Даже сейчас кто-то испускает последний вздох. Умирает не своей смертью. Мы с тобой тоже не будем жить вечно. По крайней мере, на этой стороне.

Наставница рассмеялась.

– О мёртвых ты не беспокойся – это значит взять на себя слишком много. Для этого есть Свет и Тьма. Пока живой, думай о себе, сам не плошай и в случае чего будь готов проститься с жизнью. Когда примиришься с этим осознанием, тебе станет гораздо легче…

– Сам я умереть не боюсь. Хотя мне есть, что терять. И райские кущи погоды не сделают. Я прошу прощения за длинный язык, но это так. Просто… Сестра Кайя, в первую очередь я беспокоюсь о Вас.

Ментор испустила тяжкий вздох, глядя на него.

– За меня тревожиться тоже ни к чему тебе. Сколько раз смерть чуть было не загребла меня, столько же раз я ускользнула от неё. Ты сейчас можешь заметить, мол, каждый новый раз может стать последним, и я соглашусь. Но это Хаос. Обратная сторона Порядка. Необходимый противовес для баланса. Всё это воссоздаёт жизнь вокруг нас.

– Быть может, Вы правы. Но я ничего не могу с собой поделать. Да и, честно сказать, мне это ненужно от слова «совсем».

Наставница остановилась. Альдред сделал то же самое.

Она заглянула ему в глаза, взяла за руки ненавязчиво. В миру она сохраняла свою женскую милосердную природу, тогда как на службе отбрасывала подальше, становясь безукоризненным инквизитором.

Поразительный человек со всех перспектив. Альдред считал, она – пример для подражания. Увы, недосягаемый.

– Пойми же. Всё это в порядке вещей, ведь мы люди. Ты беспокоишься за меня, я – за тебя. Там, в Рунном Зале не было ни минуты, когда я бы забыла про тебя. Но мы просто люди. Рок сильнее нас. И если мы можем его миновать, это хорошо. Ведь если нет, пускай. Так тому и быть. На «нет» и суда нет.

Альдред жевал губы, не зная, что и ответить.

– Ты инквизитор. И ты подаёшь в Круге большие надежды. Не только для меня. Уж теперь точно. Альдред, всё впереди. Я не пропаду. И ты не пропадёшь. Я научила тебя всему, что знаю сама. Ты не пропадёшь, если будешь помнить мои слова.

Хитиновый покров, за которым пряталась душа воспитанника, вдруг треснул. Голос ментора действовал, как благословение Светлейшей на истинно верующих.

Да что там, она была его Светом. И как бы глубоко ни закрались в сердце сомнения и противоречия, Альдред искренне хотел ей довериться. Ей одной. Ибо он знал, Кайя – единственная, кто останется в этом мире неравнодушна к его судьбе. С высоты его колокольни другого практик попросту не видел.

Она сделала его.

Поэтому он готов был и на сей раз довериться духовной наставнице:

– Так точно. – Альдред кивнул и улыбнулся ей. Правда, взгляд укрыл.

Ментор мягко похлопала его по щеке и сказала:

– Впереди у тебя немало испытаний, Альдред, ведь ты взбираешься вверх. Практик – не последний сан, который ты получишь. Поэтому будь сильным.

С этими словами разговор их оборвался. Они покинули оживлённые улицы Города и по мостовым направились в сторону Янтарной Башни.

Глава 7. Ты и Я

Дорога в Круг вела через реликтовый лес, ограждавший Инквизицию от мирской суеты. За сотни лет никто так и не покусился его вырубить. Здесь стоял терпкий запах хвои – такой причудливый и неродной в южных краях.

Начала накрапывать морось.

Они поднимались на обособленные от береговой линии известняковые скалы, на которые наталкивались шумные воды моря.

Там простирался своего рода город в Городе.

Чудесное место. Если забыть, сколько душ загублено в этих стенах.

Раздался гром. Близилась первая в этом году гроза.

Из темноты бора кураторы вышли к воротам Круга. Привратники, узнав заместительницу Верховного, кивнули ей. Тот случай, когда репутация избавляет от лишних вопросов.

Когда черные плащи прошли под аркой, ворота стали закрывать. Они были последними, кого ждали обратно.

Среди инквизиторов нет тех, кто удумал бы дезертировать при мероприятии. Их отпускали безоружными, в сутанах. В таких одеждах больше никто не ходит – лишь служители Церкви. В толпе они как белые вороны.

Более того, служащих отпускали без средств к существованию. Инквизиторы возвращались туда, где у них есть кров, горячее питание, жалование и защита.

Как правило.

Если кому хватало ума сбежать, их ловили вскоре, зная, откуда кто поступил, и куда кто может пойти. Обычно проблемы доставляли рекруты из Города. Но их мало.

Чем дальше от дома, тем меньше желания бежать. Золотое правило, о котором не забывали.

С каждым разбирались в индивидуальном порядке. Особо буйных крысобои устраняли на месте.

В случае нападения мирян на служащих уже их привлекали к ответственности. Церковное правосудие согласовано со светской властью. Феодал не отнимает у крысобоев работу.

При сослуживцах ментор и воспитанник повели себя скромнее. Просто шли рядом – как коллеги.

Направлялись прямиком в Янтарную Башню.

Мимо каменных казарм, где ютились латники. У дверей стояли толпы бойцов, раскуривая трубки с табаком. Очередной день позади, провожали по-свойски.

Далее – ристалища, небольшой ипподром и конюшни, которыми заведовали миротворцы.

Следом прошли училище, где кураторы постигают необходимые науки. Обогнули общежития – там обитало подавляющее большинство местного корпуса. В окнах ещё горел свет, раз отбой не трубили.

Поодаль расположилось ведомство. Здесь заседали крысобои да канцеляры. Работали денно и нощно. Занимались бумажной волокитой, вели архив. Пыточные находились под Янтарной Башней, и по долгу службы они спускались туда.

Возле складов в окружении иссохших дубов затерялся кубический донжон юстициаров. Его прозвали в народе Зверинцем.

От Круга его отделял глубокий и широкий ров, полный воды. Мост был опущен. Цепи зловеще звенели. Из глубин доносился пронзительный вопль. Эти инквизиторы жили иначе.

Содержались прямо там. В условиях, о которых говорить не принято. Изолятор есть изолятор.

Из алхимического института и лаборатории, с которой тот соединялся надземным переходом, выходило подрастающее поколение естествоиспытателей.

Они собрались в стайку, чем напоминали гусей. Даже галдели также, обсуждая зелья с мутантами. Было поздно, и кроме этих энтузиастов без дела вокруг ходило мало служивых.

Альдред в силу привычки смотрел прохожим в лица. Знакомых не было.

Кураторы дали пройти студентам. Рядом в спешке прошли персекуторы. Они торопились в крепость, которую отвели им одним. Та находилась на крайней скале.

Мало-помалу корпус отходил ко сну. Внезапно сверкнула молния, небеса испустили раскатистый рык, а на землю, как из ведра, полился дождь.

Как раз вовремя.

– Быстрее! – крикнула наставница. На улице никого уже не осталось. Растворился народ в мгновение ока.

Вошли внутрь Янтарной Башни. Промокли до нитки моментально.

Ментор и воспитанник смеялись: непогода бывает очень к месту, бывает забавной и даже… очаровательной.

По углам стояли миротворцы на ночном дежурстве. Магов запечатали по экранирующим комнатам, где те и свечки зажечь не сумели бы. Так что проблем ждать не приходилось.

Из холла, где полыхал метеоритный уголь, кураторы попали на лестницу. Вдоль стен зажгли свечи. Меняли их слуги, нанятые со стороны.

Пролёт за пролётом инквизиторы поднимались – до этажа, отведённого под кабинеты высших чинов. Верховные уже разошлись. Обычный день, стало быть.

– Мы одни, – отметила Кайя. – Замечательно.

Альдред смекнул, почему она так обрадовалась. Но не подозревал, что его ждёт сегодня.

Её кабинет находился в дальнем углу восточного крыла. Рядом с тем, который занимает Верховный Куратор.

Она достала ключ и отворила дверь.

– Заходи, присаживайся, – сказала она, шмыгая носом.

«Всё-таки замёрзла», – раздосадовался Альдред.

Сюда захаживал редко. По особым случаям. Нынче – один из таких. Каждый раз как экскурсия в музей.

Стену украшала потёртая карта мира на пергаменте. Масштаб Альдред не знал. Было изображено оба материка, все известные острова. Ледник, за которым должен находиться Северный полюс. По морским краям и неизведанным уголкам картографы разбросали всякого рода тварь: чудовищ большой воды и песиголовцев.

Забавно. Даже если там никто такой не жил.

Большой мир делился на равновесную половину и языческую, на Экваторе и за ним. Десятки стран слева, в одной из которых жили они с Кайей, да несколько условных справа.

Альдред и сам бы хотел попасть за Экватор. Но он – инквизитор.

Висело здесь немало картин. Остались от прежних владельцев. Занимала пост Кайя всего несколько лет. Живопись ей нравилась, трогать не стала.

Имелась тут и голова виверны. Трофей с первых лет службы персекутором.

Шкафы ломились от книг. Альдред прошёл мимо, разглядывая названия.

Ментор интересовалась историей, географией, математикой, научными трактатами об антропологии, церковными памфлетами, трудами о демонологии, даже про алхимию почитывала иной раз. Широкий кругозор – ни дать, ни взять.

Многое Кайя давала почитать воспитаннику, прививая вкус. Художественной литературы почти не имелось. А то, что было, – это дешёвые куртуазные романы. Её маленькая отдушина. Кто бы мог подумать?

Альдред прошел вдоль стендов с именным оружием. Общепринятые образцы, экспериментальные модели. Персекуторам всегда есть, с чем играть.

Скимитары, как у чернокожих работорговцев Берега Плача. Шамширы из Страны Специй. Дао из края Тысячи Городов. Кусаригама и саи с Золотого Архипелага.

Все сделано здесь по украденным чертежам, из инквизиторского сплава.

Особую любовь Кайя питала к новшествам. Алебарда с навершием-клевцом. Трезубец с одной стороны, с другой – шестопёр. Веера из ножей. Двуствольные пистолеты на ударно-кремнёвом замке.

Список можно продолжать и дальше.

Всё это добро – ментора. Но до тех пор, пока она служит в Святой Инквизиции. Эдакая вторая премия. Свою коллекцию она собирала годами.

Альдред приземлился в кресло и откинулся на спинку.

Расслабиться не получалось. Его преследовало дурное предчувствие. Тем временем Кайя достала два бокала. Вскрыла красное полусладкое вино и разлила остатки. Смешала с водой, чтоб сбить крепость.

Один бокал подала воспитаннику. Кайя опёрлась на краешек стола, болтала вино и изредка попивала. Альдред чуть отхлебнул и поставил на тумбу рядом. Прочистил горло и спросил:

– Так о чём Вы хотели поговорить?

– Вот я и думаю. – Она всматривалась в разбавленное вино, катавшееся в бокале. – Тема, понимаешь ли, комплексная.