Ваша мама и семь гномов

– Да-да, дорогая, ты мне тоже чуть-чуть нравишься. Когда лежишь тихо.

– Я тебя уничтожу, герцог. Ты довел королеву до самоубийства. Спал с ней сам, а потом подкладывал под нужных людей и в итоге на совете попытался выставить шлюхой.

Все это я бормотала в красивое обращенное ко мне лицо. Что за яд тек у него по венам… У меня появилось желание сообщить ему все, что думаю.

– Тс-с-с, тебя скоро чуть отпустит. Наша королева была дурой. И признавала только этот способ решения проблем. Я нуждался в ней и не взваливал больше, чем она могла выдержать. Возможно, припугнул не кстати – так она меня раздражала. Викки чересчур боялась совета, кристалл ее не выносил.

В этот момент на пол грохнулось что-то тяжелое, и я вспомнила о Бригитте.

– На сегодня закончим, mon amour. Тебя ждет много открытий… А сюда идет принц. Вдруг я не смогу уложиться в обозначенные две с половиной минуты? Если зачаровать и его, то опять поднимете вой.

Бригитта громко стонала. Даже если она не разглядела Даррена, это было мне на руку. Под такое звуковое сопровождение ни один Казанова не сумел бы завершить начатое.

– Мы скоро увидимся, дорогая. Я буду звать тебя Тори, чтобы не путаться. Не скучай. Надо выдавать Беляночку замуж. И не думай, что твой демарш с гномьей рентой остался незамеченным. Я вами займусь.

Прощальный поцелуй в ладонь, ужаленную шипом, и чернокнижник исчез. Когда хоть успел одеться?

Уфф, как много угроз, сколько обещаний. Я по-прежнему цела. Разве что подступил жар, горит все тело. Хочется позвать подлеца обратно, потому что с ним было не так больно…

– Мама, мамочка, тебе плохо? Ты стонешь. Бригитта, что с ней?

Прохладная детская ладошка опустилась на лоб. Боль отступила.Тяжелые шаги прогрохотали к изголовью, меня уложили обратно на подушки. Я силилась сообщить, что я слышу их обоих, но вместо этого проваливалась в горячую темноту.

Глава 20

– Ах, маменька, вы еще спите. Какое чудесное утро! Я подготовила вам список кандидатов на отъем налогов, как и просили.

Белоснежка звучала отвратительно жизнерадостно. Я же едва могла шевелить головой. Болевых ощущений, кажется, не было, но вот слабость… Да я не королева, а мотылек, которого держат не собственные крылья – разве что порывы ветра.

Хм. Если чернокнижник не врал, то грудь скоро вернется к нормальным размером, попа тоже перестанет притягивать к себе внимание. Я стану легкой и воздушной, совсем не одалиской. Скорее бы.

Даррен. Пахнуло могильным холодом. За что мне такое наказание? Я ведь почти не грешила… Голос плохо слушался. Язык распух и едва шевелился. Поцелуй колдуна не остался без последствий. Хоть в жабу не превратил, уже спасибо.

Девушка присела на краешек кровати и глянула на меня со всем возможным сочувствием. Протянула стеклянный стакан с прозрачной жидкостью. А если это не Белоснежка? Если в стакане яд? Злейший дядюшка прав: как выжить в этом мире, когда я не разбираюсь в азах. Эмилия вздохнула.

– Пейте, Викки, не бойтесь. Я специально кричу, чтобы гномы, шпионы Даррена и все прочие слышали, что с вами все в порядке. Вы и, правда, более-менее в норме. Лео ранее не проявлял целительных способностей, но вы стали исключением. Он вытащил из вас большую часть цветочного яда, – принцесса перешла практически в беззвучный режим. – И дядя, что, неужели целовал? У вас аж лицо посинело. Черная магия оставляет характерные следы. К ней еще привыкнуть надо.

– Что в этом удивительного? – водица помогла, речь давалась лучше. – От него же нет никакого спасения. Я скоро буду шарахаться своей тени и заикаться. Эмилия, ты обещала, что мы что-нибудь придумаем. Уже пора! У вас есть страшные болезни, домашние питомцы-убийцы, куклы-вуду? Я на все согласна. Дома я даже комаров жалела, но эту заразу щадить не собираюсь.

Эмилия весело покачала головой.

– Дядюшка умеет произвести впечатление. Он очень брезгливый. Очень. Вы ему понравились, – здесь ей опять пришлось понизить голос. – Ходят слухи, что, чтобы переспать с нашей королевой, он пил эликсир для подавления отвращения. А есть и те, кто утверждали, что он вовсе с ней не спал, а просто внушил ей эту мысль.

Меня передернуло. Не то чтобы я стремилась узнать о его шашнях с королевой, – тем более, что до сих пор неясно, чье тело, собственно, сейчас на мне, – но этот высокомерный садист еще и унижал Викторию пренебрежением.

– Ты была бы рада, если бы этот омерзительный тип переключился на меня и остальным его меньше досталось, но, Эмилия, я всего лишь бедная неместная женщина. Целый Карбюратор – мне не унести такую тяжесть.

Тут я вспомнила еще кое-что:

– Не только исколол мне руку, не только целовал в ладонь и губы… Я еще прикусила пару капель его крови вместе с пальцем. Это сильно плохо?

Как же неприятно сообщать девочке все эти подробности, но не с Дофуром же делиться. Вот с Балдуром я бы не стеснялась.

Падчерица помрачнела ровно на один тон и тут же опять засмеялась, как звонкий колокольчик.

– Все так плохо, матушка, что не советую расстраиваться. Даррен использует столько способов, чтобы привязать вас к себе. С одной стороны, он явно торопится. С другой, кровь абы кому давать не стал. И то, и то улучшает ваши шансы. Он так старается, а вы напуганы, но, очевидно, распоряжаетесь собственной головой.

Она сделала драматическую паузу. За это время я успела убедиться, что в спальне нет ни Бригитты, ни Лео, моих верных стражей, – зато у дверей дрыхли, сидя в ряд, сразу три гнома, поместив головы в шлемах между колен.

– Я знаю, что нужно, – преувеличенно бодро воскликнула она. Один из гномов вздрогнул, но не проснулся. – Очаруйте его окончательно, подарите ему надежду.

– Чего-чего? – сначала показалось, что я ослышалась. – Что ему подарить? Обмотаться бантом, усесться на лопату и вместе с ней лезть в печь? Кому и какая польза от сожранной королевы.

Белоснежка всплеснула руками:

– Не, он не конфетная ведьма. Еще никого не съел, но и соображает быстрее. Я имею в виду, раззадорьте его, но не давайтесь. Возможно, он станет ошибаться.

– Милый мой цветочек, – василек, ромашка, морковочка… Коты, когда играют с мышью, промахиваются редко. У нас с ним еще хуже. Я в мышеловке, и он придет в любой момент. Ждала от тебя плана посильнее.

Принцеса красноречиво молчала. Накручивала блестящий локон на палец. Тогда где мне искать совета и сочувствия? Даррен, похоже, утащил и зеркала. Выходит, мне не связаться с землями гномов.

– Что с сыном? Лео восстановился? Перед тем, как мне провалиться в беспамятство, появился рядом. Ему запрещено здесь ночевать из-за зеркала?

– Скорее, не рекомендованно спать за пределами собственной комнаты. Там защитный контур, крайне сложные плетения, созданные лучшими магами королевства, включая Даррена. Зеркало же для посторонних еще опаснее, чем для вас… Когда наследник проспал в вашей кровати более полутора часов, его отнесли обратно к себе.

Я недоверчиво глянула на спящих гномьих богатырей. В комнату впорхнула Бригитта, чуть не задев подолом кольчуги лицо того, кто находился ближе к двери.

– Как здорово, что вы в порядке, ВашВеличество! Вот наденьте платье, к нам гости. Они уже во дворе. Платьишко – одно из двух вчерашних. Новье!

– А как же завтрак? – хором выдохнули мы вместе с Эмилией.

Маловероятно, что провизии хватит, чтобы накормить и нас, и неизвестных гостей. Желудки запротестовали, и обе мы забыли о имевшихся разногласиях.

– Домоправительнице выдали несколько крупных алмазов. Она пообещала соорудить торжественный прием за полчаса. Там будет каша, кисель и ваш любимый хлеб с семечками тыквы.

Через полчаса я уже приветствовала в тронном зале делегацию то ли из соседнего королевства, то ли из нашего. Этот флаг и герб я в любом случае не запомнила, когда изучала карту.

Белоснежка разом лишилась своего упоротого оптимизма, когда разглядела среди воинов, закованных в латы, господина средних лет и светской наружности. Он близоруко щурился на нас, пока приближался к высокому трону Эритании, на краешке которого уселась я, рискуя сорваться.

– Матушка, от этого человека необходимо избавиться. Это наместник Винца и владетель Лампедонии. Жених, которого я не люблю. Папа, Даррен и Виктория – все сходились, что мы должны стать супругами, – лепетала стоявшая за троном справа Эмилия.

– Предлагаешь скормить его крокодилам? Но с Дарреном не получилось.

Кровь прилила к щекам… Не на ту напал, помирать так с музыкой.Стоило произнести это клятое имя, как герцог вырос откуда-то из-за спины светловолосого владетеля и нахмурился пуще обычного. Рубашку он оставил расстегнутой на три пуговицы: намекал на вчерашний вечер?

Глава 21

– И не получится, – заявил герцог, улыбаясь во все сорок зубов и подходя со своим спутником ближе к трону. – Вы не подумайте, Эльтон, наша королева так шутит. Очаровательно, правда?

Блондин озадаченно уставился на меня. Не представляю, кого он ожидал увидеть, но на обворожительную невесту обращал меньше внимания, чем на королевское декольте. Эмилия и сама искусно пряталась: над резной спинкой августейшего кресла торчала разве что ее высокая прическа.

Я тяжко вздохнула, пользуясь тем, что от Даррена с его протеже нас отделяли еще метров десять. Надо признать, что от красоты, дарованной зеркалом Виктории, никакого проку. Ни гномы, ни темный родственник, ни этот расфуфыренный молодчик мне ни к чему. Может, надо дождаться послов да королевичей из заморских стран… А лучше – магического лифта в сторону дома. Поговорить бы на тему возвращения с одним мудрым гномом. Белоснежка слишком мала, чтобы разбираться во всех тонкостях перехода.

– Зал приемов перестроен ещё моим дедушкой, – многозначительно продолжал тем временем Даррен. – Причем таким образом, что все звуки, из любого уголка, долетают до трона – и наоборот. Поэтому в присутствии Их Величеств гости стараются не молоть лишнее.

Карбюратор не уставал меня просвещать. И ведь, действительно, принцесса сообщила о женихе мне на ушко… Жаль, что в этом мире нет под рукой компьютера или другого гаджета с искусственным интеллектом. Я бы всегда держала его при себе и обучалась да хоть во сне.

– Эритания приветствует вас, господа хорошие, – надеюсь, что наклонила голову достаточно по-монаршьи. Повезло, что смотрела «Игру престолов» – серии две или три, но суть понятна. – Мы, Виктория V, недавно вернулись к государственным делам после затяжной болезни. Поэтому не можем помнить все и всех. Представьтесь, пожалуйста, молодой человек.

Даррен изумленно захлопал глазами. Женишок и вовсе испугался. Опять я дала маху, и здесь правители не обращаются к себе во втором лице? Но гость из Лампедонии все-таки отреагировал. Он отвесил мне поклон, выделывая правой ногой немыслимые па, а рукой – чертя круги в воздухе. Должно быть, это помогало ему удерживать равновесие.

– Сердечно счастлив поклониться прекраснейшей из женщин. В наших землях рассказывают, что даже зеркала при виде вашего лика бледнеют. Теперь я вижу, почему в Эритании и, более того, на целом континенте, вас называют первой красавицей, – владетель продолжал кланяться. Он и не заметил, что за комплиментом так и не назвал себя.

Тут уже несколько обалдели все присутствующие. Дофур, который все утро намекал, что нам необходимо поговорить, целиком высунул корпус из-за трона, чтобы разглядеть красноречивого господина.

– Я прибыл сюда… Проделал столь длинный путь… Искал сопровождения, а также благословения у вашего ближайшего родственника по мужской линии, чтобы просить руки вашей… вашей… вашей руки, несравненная королева, – закончил этот чудак в накрахмаленных темно-сиреневых панталонах.

Повисла пауза, в которой бы уместился легкий завтрак. Мы с Эмилией по-прежнему изнывали от голода. У одной из нас – не исключено, что у меня, – громко забурчало в животе. Но разве это кого-то волновало… Белоснежка крепко сжала меня за плечо. Она едва сдерживалась, чтобы не завизжать от радости.

Народ в зале задвигался быстрее. Людей с двух сторон прибавилось, откуда-то высыпали еще гномы.

– Может быть, вы сначала представитесь? – настаивала я в надежде выиграть время.

На Даррена было страшно смотреть. Если с первых минут он демонстрировал нам, как выглядит холодное аристократическое недоумение, то сейчас вся королевская академия искусств в полном составе могла бы писать с него картину «Чернокнижник, ушибленный пыльным мешком по голове».

Его строгие черные бриджи, заправленные в сапоги, разительно контрастировали с лиловыми кальсонами его протеже. Однако на лице у обоих выступил яркий румянец.

– Князь Эльтон Баденбургский, правитель Лампедонии и наместник Винца, – отчеканил Даррен деревянным голосом. – Вообще-то князь сообщал мне о матримониальных планах другого рода. Он питал чувства к моей… Ну, скажите же, Эльтон, что вы переволновались, а при виде Их Величества испытали трепет…

Но лампедонец, к великой радости Белоснежки, стоял на своем.

– Я совершенно уверен в силе любви с первого взгляда. Королева Виктория навсегда поселилась в моем сердце. У нас с собой дары от двух объединенных земель. Соблаговолите принять их в знак того, что мое предложение услышано и будет обдумано. Умоляю вас, – неожиданный поклонник опустился на одно колено.

Даррен в своих лучших традициях закатил глаза. Что мне оставалось делать? Одновременно принцесса жарким шепотом уговаривала не торопиться с отказом… И дары нам нужны, разумеется. У нас во дворце ветер свищет по пустым комнатам. Следов приданого королевы или гномьих сокровищ обнаружить не удалось.

– Князь, я только что потеряла горячо любимого супруга. Мне предстоит траур; пока он не истечет, я не посмотрю в чью-то сторону. Однако это не повод забывать о гостеприимстве и уважении к соседям. Вы располагайтесь, отдохните с дороги. Заносите вещи. Что касается подарков, то я приму их с искренней признательностью. Оскорбить столь верного рыцаря небрежением было бы слишком жестоко.

Я махнула Дофуру, чтобы приставил караул к нашему первому претенденту в короли-консорты и выделил воинов на охрану его, а также моего имущества.

Эльтон и не ждал от меня немедленного «да». Судя по блаженной улыбке он приготовился к долгой и нежной осаде. Молодой человек легко позволил увлечь себя в глубь дворца стайке вооруженных до зубов гномов. Хотела бы я верить, что уж они-то знают, где у нас гостевые покои и в каком они состоянии.

С двух стороны трубачи протрубили отбой. В смысле, завершение аудиенции. Отовсюду на меня взирали не совсем уместные для первых лиц королевства физиономии. Я призадумалась.

– Так, первая-вторая группы, не расходиться. Вы только что попали в зал приемов и стали свидетелями исторического события – предложения руки и сердца в адрес вдовствующей королевы. Она не молода, но продолжает печься о своих подданных, – это говорила дама в противоположном конце зала, к тому же повернутая ко мне спиной. Я и не сомневалась, что это затылок грозной Аннет. Кормилицы Даррена, ведавшей финансами и всеми хозяйственными делами. – Первая группа идет прямо по коридору – у вас оплачен обед. Вторая сворачивает налево и смотрит фонтан «Любовь и дружба», посвященный царственным близнецам Кристоферу и Даррену.

Белоснежка исчезла ровно пять минут назад. Наверное, помчалась докладывать новости своему таинственному возлюбленному. Мне же ничего не оставалось, как спускаться по ступенькам прямиком под темные очи одного из героев фонтанной композиции.

Меня сопровождали пять гномов и робкая надежда, что при свете дня герцог не будет никого обращать в камень.

– Я вот что не пойму, Ваше Высочество. Что это сейчас было? Почему после двух приказов вас арестовать и нескольких неудачных покушений на мою жизнь и достоинство вы свободно разгуливаете по замку? – поприветствовала я его.

Герцог тоже не собирался быть в долгу:

– И тебе доброе утро, мон амур. Ничто так не украшает женщину, как изящная бледность после бессонной ночи и страх, что эта ночь повторится.

Ну что же, пора проверить, что двигало родичем на самом деле.

– Ха! Передай приятелю-князю, что я рассмотрю его предложение. Одинокую королеву всякая сволочь норовит обидеть. Пусть он придумает, как убрать зеркало из моей спальни, и я выйду за него замуж. Возможно, ночь любви, если добрый молодец не ударит в грязь лицом, избавит меня от твоего проклятия.

Герцог так и стоял в нескольких шагах от меня, но в шею откуда-то впились железные пальцы, вокруг потемнело, и я осела на пол на глазах бесполезной стражи.

– Эй, пропустите! Видите, Ее Величество еще не до конца восстановилась после болезни. Королева не молодеет, – гаркнул Даррен, расталкивая гномов и хватая меня на руки.

– Уймись, дикое создание, – а это уже мне и гораздо тише. – Я пришел предложить тебе мир и немножко денег. А насчет Эльтона все объясню, сам в шоке.

– Нет уж, Карбюратор. Вернешь все годами награбленное до монетки. И жениха не трожь, вдруг пригодится, – прохрипела я.

Со стороны это было невероятно трогательно. Сильный мужчина прижимал к себе элегантную женщину с легкой тиарой на голове (корона исчезла в неизвестном направлении, чему я ни капли не удивилась). Зеваки из первой и второй групп, они же туристы Эритании, окружили нас плотным кольцом.

Чем не сюжет для еще одного душеспасительного фонтана – «Викки и Даррен. Любовь и дружба, 18+».

Глава 22

Чего же удивляться тому, что после легонькой стычки с деверем я вообще не заметила, как пролетели несколько часов. Подозреваю, что я пролежала их в кресле, облепленная чудодейственными примочками Бригитты. Она предпочитала методы, проверенные прадедами, – капустный лист на лицо и горькую кору неизвестного дерева мне в зубы.

– Жуйте, моя госпожа, жуйте, – приговаривала она, молитвенно сложив руки. – Скоро явится этот бездельник Балдур. Он всем сказал, что отправился инспектировать больницу. На самом деле в каменоломнях своих недельную добычу проверяет.

– Где Лео? Я не видела его все утро, – почему-то меня вдруг охватила тревога за ребенка.

Ничего странного. Вокруг одни психи. И королева-мать чаще лежит, чем ходит.

– Все в порядке. С ним оба наших военачальника. Он повздорил с герцогом после того, как тот принес вас сюда. Наш принц… он сказал Даррену, чтобы тот убирался и отказался пойти с ним на тренировку.

– Поразительно наглый щенок. Причем гонор в нем проснулся буквально в последние два дня, – к сожалению, этот голос принадлежал вполне конкретному черному колдуну.

Их Высочество отделился от стены, а мы с гномихой дружно охнули. Бригитта схватилась за топорик. Почему я раньше не замечала этот увесистый предмет у нее за поясом? Наверное, это как-то связано с привычкой Даррена подвешивать своих оппонентов в воздухе.

– Это все материнская любовь и поддержка. Вам ее, очевидно, не хватило. Но что выросло, то выросло. Приходится утверждаться за счет детей и женщин.

Бригитта снова охнула. Но за топор взялась двумя руками. И я поняла, что защищать она готовилась нас обеих. От этого почему-то на душе стало светлее.

Герцог помедлил, рассматривая меня так, словно ночью не успел налюбоваться.

– Чувство самосохранение, Тори – неотъемлемое качество большинства живых существ. Но исключения все же случаются… Бригитта, выйдете, пожалуйста. Обещаю, что не причиню вреда вашей хозяйке и не задержусь больше чем на пять минут. Мне нужно сказать этой сумасшедшей несколько слов.

Я вознамерилась быть паинькой и вчерашние шутки над герцогом про несколько минут и его выносливость в постели повторять не стала.Я кивком отпустила девушку. Сделала самое жалостливое лицо, чтобы убедить ее покинуть комнату. У всего же есть предел прочности, в том числе у гномьего организма.

– Вы такой разговорчивый, Даррен. Я последую за своей предшественницей раньше, чем вы закончите распинаться. Каждая наша встреча заканчивается тем, что вы на меня бросаетесь. После этой ночи меня едва откачали, но вы снова…

– Я ничего не делал, mon ami. Слегка придушил на расстоянии. Я же говорил, что ты отравлена…

Он вытащил меня из кресла, как тряпичную куклу, и усадил к себе на колени.

– То есть вы признаетесь в попытке уморить королеву? Уже который раз. Я найду способ казнить вас на законных основаниях. Запрошу еще одно заседание совета. Даже вы не сумеете отвертеться от прямых вопросов.

Как же это чудовищно нелепо. Он почти нежно гладил меня по щеке, а я, полностью обессиленная, расписывала, что его голову закопают в саду, а все остальное по частям скормят скоту. Не ожидала, что я, Виктория Чернова, окажусь на столько кровожадной.

По губам мужчины бродила улыбка, словно я рассказывала ему что-то приятное. Его близость пьянила, но я знала, что вскоре наступит и обратный эффект.

– Я делаю то, что делала бы каждая на моем месте, – втолковывала я ему. – Это королевство принадлежит двум детям, которых ты пустил по миру. Своим благосостоянием оно обязано гномам – они лишились своей святыни и вынуждены пресмыкаться при дворе. Уходи, Карбюратор. С такими способностями ты устроишься где угодно. Здесь же я найду способ от тебя избавиться.

Он убрал с моего лица несколько прядей, а еще две тихонечко сдул. Как и в тронном зале, в этой комнате сейчас ворковали два голубка – если не прислушиваться к нашим словам.

– Mon amour, я могу взять любую страну, объединить этот мир под своим сапогом. Но я правитель Эритании, – единственный законный, – и мое господство начнется отсюда. А ты будешь сидеть рядышком и улыбаться. Вот прямо как сегодня на троне.

Он поцеловал меня в лоб. Это что-то новенькое… Нет, не лоб, а то, что я вдруг удостоилась такой чести. Украшать собой его правление. Его перестала выводить из себя «самка-самоубийца»?

– И ты не права. Всякая девушка на твоем месте либо приняла бы условия, в которых оказалась, либо попыталась сбежать. Тебе ни то, ни то даже не пришло в голову.

У меня иссякли оскорбления и угрозы. Ну, не начинать же по-новой про то, каким способом его будут казнить.

– Нет, Даррен. Ты знаешь, каким будет мой ответ.

Он улыбался мне в волосы. Я чувствовала надо лбом его размеренное дыхание.

– Так я и не спрашиваю, Тори. Я принес тебе противоядие. В яблоке. Вкусном и сочном. Кушай по одному каждое утро, и тебя перестанет лихорадить, ты быстро окрепнешь, – его голос почти не изменился, но дальше я все-таки угадала насмешку. – Но однажды в нем окажется что-то другое.

– Ты не монстр. Ты ненормальный ублюдок.

– Считаешь, есть разница?

Я откинулась на спинку кресла, постаравшись миновать его плечо. Продолжать эту беседу бессмысленно. Надо сосредоточиться на простых и понятных задачах. Найти аудбьёрген, провести ревизию провианта в замке, посчитать земли, убить Даррена.

– Как же я не люблю, когда ты меня игнорируешь. Но я терпелив. Давай объясню, что происходит прямо сейчас. Я отговорил твоих соседей-феодалов, взволнованных необычной активностью их королевы, нападать на замок. Сказал, что все под контролем и нам не нужна смута. Эмилия пойдет за идиота князя. Это позволит заявить права на земли сопредельного с ним королевства.

Я молчала, но дала понять, что внемлю. Он усмехнулся и чмокнул меня в переносицу.

– Для народа и знати наши с тобой только что проявившиеся разногласия забыты. Мы же не допустим войны королевы с вассалами, правда? Я и Эльтон погостим здесь недельку. Кстати, я сунул ему приворотное зелье, чтобы ускорить его и принцессу, но почему-то оно сработало на тебя, а не на Белоснежку.

Ух, ты, Эмилия оказалась права. Даррен тоже способен на ошибки – если не под воздействием чувств, то под общим сумбуром, который я ему, пусть не беспокоится, обеспечу.

– Так что не питай иллюзий, молодой князь пал жертвой магии, а не твоей неземной красоты.

Тут-то я уже не смолчала:

– Как же так? Какой прок от тебя и твоего зеркала, если ты не смог обеспечить Виктории такой малости, как непревзойденное очарование?

Герцог рассмеялся – а то я уже распереживалась, что не хватает злодейского смеха…

– С твоими чарами все в порядке, Тори. По логике, на твоем теле они должны проявлять себя иначе, замедляться. Но они работают, во всяком случае на меня. Хочешь, в этом убедиться?

Я замотала головой так, что ударилась об его ключицу. Ему мой настрой, разумеется, не понравился. Он достал свое клятое яблоко и заставил меня его надкусить.

– Кушай, дорогуша. Снимет самые неприятные симптомы. Мы не будем пугать окружающих королевскими обмороками. Но проблемы это не решит. Когда тяга будет нестерпимой, ты можешь сама подойти к зеркалу и капнуть кровь. Можешь постучаться ко мне в спальню, и я не откажу…

Как же я ненавидела его в этот момент. Больше чем обычно на пару пунктов. Выхватила у него яблоко и вгрызлась в сладкую мякоть. Его рука, пользуясь моей неестественной слабостью, гладила мне колено и ползла выше…