Тайны Великой Эрдинии: Запретные земли

– Почему? – искренне удивился Кип.

– Возможно, тебе покажется, что почитание – это приятно, но, если это происходит постоянно, ты остаёшься один, – попытался объяснить свою точку зрения Арон. – Мне нужны друзья, а не рабы. Я понимаю, что вряд ли смогу приобрести настоящих друзей в силу того, кем я являюсь, но… – Арон замолчал, не в силах выразить словами всё то, что накопилось в его душе.

– Я твой друг, – внезапно подал голос Крим.

– Верно! – грустно кивнул Арон. – Ты – мой друг.

– Я серьёзно, – Крим остановился, что заставило Арона споткнуться, и удержал его, не дав упасть. – Я действительно твой друг.

– И поэтому ты постоянно пытаешься напоить меня своей кровью? – горестно усмехнулся Арон.

– А что такое, по-твоему, друг? – Крим разозлился, и это было для Арона в новинку.

Он смог довести до того, что всегда спокойный и рассудительный Крим рассердился? Немного склонив голову на бок, Арон приподнял бровь, ожидая, что ещё выскажет ему тот, кто назвался его другом. А Крим, в запале не замечая того, как удивился его поведению Арон, продолжил, уже почти переходя на крик:

– Человек, который спокойно смотрит, как ты умираешь?

– Нет, вряд ли… – чем дальше, тем более смешно становилось Арону наблюдать за разгневанным Кримом. Поначалу он попытался не показывать своего веселья, чтобы не обидеть друга. Однако в конце его пафосной речи так и не смог сдержаться, сначала хмыкнув, а потом уже рассмеявшись в голос.

Крим, сначала опешив, через пару секунд не смог не растянуть губы в улыбке. Но всё же он поначалу мальчик попытался выглядеть серьёзным. Ведь то, о чём он сейчас говорил, было слишком важным, во всяком случае для него, чтобы превращать всё это в шутку.

– Что в моих словах развеселило тебя? – изо всех сил стараясь казаться серьёзным, спросил он.

Для Крима не было откровением, что смех Арона не может оставить равнодушным ни одного человека, и он, Крим, не являлся исключением. Оглянувшись на остальных в их компании, он убедился, что Кип с Карилом тоже улыбались, глядя на веселящегося Арона. А значит та магия, которую дарил смех избранного, явно осталась при нём. Причём, как виделось самому Криму, – вся, целиком. Она действовала на окружающих в точности также, как и раньше, когда они с Ароном счастливо обитали за грядою гор в Главном храме хранителей.

И наличие в Ароне этой магии было очень хорошим знаком. В этот момент Криму подумалось, что, возможно, избранный не потерял вообще ничего. Может быть, отсутствие у него сил – результат каким-то образом поставленного блока. Этот блок может быть физическим или мнимым. Но это всего лишь временное ограничение, которое сам Арон, наверняка сможет со временем преодолеть.

– Иногда я бываю глуп! – Арон сильнее опёрся о руку друга, вновь почувствовав слабость. Это было странным, но… Пришедшая в голову мысль заставила споткнуться. От осознания случившегося Арона охватил ужас – это смех отнял у него силы, заставив практически задыхаться!

– Что с тобой? – заволновался Крим, перестав смеяться.

Веселье Кипа тоже моментально испарилось.

– Что случилось? – спросил послушник.

– Не знаю… – Арон прислушивался к себе, он не хотел волновать своих спутников. Достаточно было того, что испытывал он сам. Но всё же, не в силах скрывать от них истину, пробормотал. – Однако что-то не так… Нам ещё далеко идти?

– Практически пришли, – Крим указал рукой на дверь дома, возле которого они остановились. – Это здесь.

Арон кивнул.

Карил, поняв, что мальчики беседуют о его жилище, поднялся на крытое крыльцо и постучал. Щёлкнул замок и на пороге появилась измазанная мукой Таля, которая моментально сообразила, кто сейчас, едва держась на ногах, опирался на руку Крима.

– Он жив! – ахнула женщина, выронив скалку прямо под ноги мужу, который поднял упавшую утварь, подал Тале, и попросил:

– Найди, куда его уложить. И… вымыться бы ему.

Таля кивнула и скрылась в темноте коридора. Карил и мальчики проследовали за ней.

Войдя в кухню, Арон увидел сидящего на спускающихся от порога ступенях Вилона. Тот сверлил потухшим взглядом пол. Почувствовав на себе взгляд того, чьё появление для него было необходимо, словно воздух, Вилон медленно повернул голову. Глаза мальчика приняли осмысленное выражение, губы раскрылись и кухню буквально огласил его тихий шёпот:

– Арон!

Вилон неверяще уставился на новое действующее лицо, появившееся на уже долгое время казавшейся ему пустой кухне, а затем быстро вскочил на ноги, не сводя с Арона широко распахнутых глаз.

В глубине кухни что-то со звоном упало на пол, разлетевшись на мелкие кусочки. Послышался слабый всхлип. И едва Арон успел повернуть голову, как к его ногам бросилась обессилевшая от слёз Ника, она села прямо на ступени, обняла своими маленькими ручонками колени Арона и всем телом прижалась к его ногам. Всё это произошло с такой быстротой, что ослабевший Арон чуть было сам не свалился возле заплаканной девочки, смотрящей на него снизу вверх преданными глазами.

– Ника! Вилон? – удивлённый взгляд Арона перебегал от одного к другому. – Что с вами происходит?

– Арон! – всхлипнула Ника, не в силах произнести чего-либо другого.

– Успокойся, девочка! Встань! – Арон был не в состоянии сам поднять с пола Нику. Сейчас она была слишком тяжела для него. – Всё хорошо! Встань, пожалуйста!

Но Ника только сильнее прижалась к его ногам, не желая расслаблять руки.

– Я чуть было не умерла вместе с тобой! – жалобным голосом попыталась оправдаться она.

– Что? – Арон уставился на Нику, словно пытаясь проникнуть в её мысли. Но сейчас у него не осталось и этой возможности. Он не мог абсолютно ничего! – О чём ты говоришь?

– Она говорит о том, что как только ты почувствовал боль, она ощутила это в глубинах своего духа! – ответил за девочку Вилон. – Она говорит, что не может жить, когда ты мёртв!

– Стоп! Стоп! Стоп! – Арон говорил шёпотом, но всем казалось, что он кричит. – Что означает твоя последняя фраза? Кто сказал тебе, что я должен почувствовать боль? Или умереть?

Вилон спокойно выдержал взгляд Арона, не подав и виду, что он чего-то страшится или смущён.

– А нам не нужно об этом говорить, – ответил он. – Мы ощущаем это внутри себя! – Вилон со всего маху стукнул себя по тому месту, где располагалось его сердце. – Вот тут ощущаем!

От удивления челюсть Арона поползла вниз. Он смотрел на трясущуюся руку друга, который медленно опускал её вниз, на его дрожащие губы, слёзы, застывшие в глазах.

– Я не понимаю! – Арон перевёл взгляд на стоящего возле него Крима, всё ещё поддержавшего его за локоть.

– Любой, кого коснулась твоя магия, целиком и полностью принадлежит тебе! – ответил на немой вопрос Крим. – И духом, и телом. И в жизни, и в смерти. И Ника, и Вилон, и я… А теперь и Кип… Все мы умерли бы, умри ты. Мы последовали бы за тобой в иной мир, и наши души обрели бы покой лишь в том случае, если бы твой дух захотел принять нас в твоём посмертие.

– Остановись! – Арон начал задыхаться, не понимая, что именно происходит сейчас вокруг него. О чём они все говорят? Какое… – Я не касался магией ни тебя, ни Кипа! – выпалил он.

– А и не нужно было! – покачал головой Крим. – Мы – я и Кип – сами отдали себя во власть твоей магии. Я чуть раньше, а Кип только сегодня. Я же обещал тебе, что расскажу обо всём подробно, только не сейчас. Тебе просто необходимо отдохнуть, ты едва держишься на ногах.

– Это не должно быть так! – взгляд Арона блуждал по всему помещению, ни останавливаясь ни на чём конкретно. – Я должен изыскать возможность освободить вас от этого.

– Нет! – резко сказал Вилон.

Ника молча со страхом уставилась на Арона.

– Может быть, тебе стоит сначала спросить каждого из нас, хочет ли он этого? – подал голос Кип.

– Вы не хотите избавиться от гнёта? – удивленно спросил Арон.

– Мне лично и так неплохо, – усмехнулся Крим. – Очень даже неплохо!

– Я не хочу, – тихо произнесла Ника, ещё крепче прижавшись к коленям Арона.

– Вы смеётесь надо мной? – улыбнувшись, Арон осмотрел лица присутствующих, но все они были предельно серьёзны. – Вы шутите, да?

– Мы хотим быть подле тебя всегда – и в жизни, и в смерти, – ответил за всех Кип. – Мы выбрали это для себя. Мы не просим многого. Мы согласны быть всем, чем только пожелаешь. Каждый из нас будет твоим другом или рабом – на твоё усмотрение. Каждый из нас готов отдать свою жизнь за тебя. Но мы хотим быть под твоим крылом, под твоей защитой. Это всё, чего желают наши сердца.

Арон закрыл глаза. Смех пробирал его. Они желали быть его рабами, и отдать за него жизнь? Это было бы слишком смешно, если бы не было так грустно! Такой глупости он от них не ожидал!

Отдать свободу? За что? Чтобы бродить с ним по непроходимым чащобам в поисках его судьбы вместо того, чтобы спокойно жить в одном месте под защитой местных властей в счастье и безопасности, жениться, растить детей, состариться вместе с тем, кого любишь, а не в пути в поисках недостижимого?

Смех вырвался у Арона, и в этот момент в кухню вошли Таля. Она взглянула на мужа, странно смотрящего на смеющегося Арона. Он не понимал разговора детей, но глаза-то ему закрыть никто не мог. Карил видел, как преданы Арону друзья, он видел, что несмотря на то, что мальчик очень мал по сравнению со своими спутниками, главным в этой команде является именно он. Но самым странным для него было то, что он чувствовал сам. Он – страж, готовый отдать под суд всякого, обладающего магией, – всё более и более привязывался к этому мальчику, испытывая непонятную симпатию к тому, кто сам признался в своей колдовской сути.

И сейчас, когда Арон вновь улыбался своим друзьям, душа Карила испытывала радость вместе со всеми в этой комнате. Он оглядел собрание. Даже удивлённые поначалу глаза его только что вошедшей в комнату жены светились от счастья.

Внезапно Арон покачнулся, начав судорожно глотать воздух. Крим схватил его в охапку, не давая упасть.

– Кип! – резко крикнул он.

Кип, понявший, что необходимо делать, ещё до оклика Крима, быстро подлетел к друзьям, поднял с пола Нику, всё ещё цепляющуюся за Арона.

– Теперь всё будет хорошо! – шёпотом убеждал он девочку. – Отпусти его! Прошу тебя! Ему необходимо отдохнуть!

Ника, уяснив для себя, наконец, что делает Арону только хуже, разжала ручонки, отпустив своего кумира.

Крим теперь смог взять уже окончательно потерявшего сознание Арона на руки и начал подниматься по лестнице в детскую комнату. Но тут его окликнула Таля:

– Сюда! Неси его сюда!

Крим оглянулся на женщину. Несколько секунд простоял, о чём-то размышляя, затем повернулся и пошёл вслед за ней.

Комната, в которую провела Крима Таля через одну из дверей, была светлой и чистой, хотя очень маленькой. Здесь стояла одна-единственная кровать, второй выход вёл прямо на двор, где была приготовлена для Арона бочка с водой.

– Боюсь, он сейчас не сможет вымыться… – Таля очень старалась, готовя для Арона воду и постель, и сейчас женщине было жаль, что труды её были напрасны. Нагретая вода в бочке остынет, а чистая постель будет испачкана. Но Таля изо всех сил старалась, чтобы гость не заметил её разочарования. Ей было невдомёк, что Крим, обученный лучшими жрецами храма хранителей, зачастую умел читать души людей, и сейчас он кожей ощущал внутренние эмоции хозяйки.

– Я вымою его сам! – пообещал Крим. – Позволь мне сделать это.

Он ожидал, что женщина выйдет, но та не торопилась покидать комнату.

– Я помогу тебе! – с готовностью предложила она.

– Я справлюсь! – надавил Крим. Его тон явно выражал желание остаться с Ароном наедине, и Тале ничего не оставалось, как выйти, закрыв за собою дверь.

Крим вышел в закрытый палисадник, где стояла наполненная водой бочка. Порадовался тому, что забор, отделяющий эту часть сада, был непроницаемый для чужих взглядов. Арону вряд ли понравилось бы, если бы все обитатели дома наблюдали, как Крим моет его, бессознательного и абсолютно беспомощного.

Раздев Арона, Крим подивился тому, что следов на теле было очень мало. Этих царапин не было достаточно, чтобы довести избранного до такого состояния. Что же случилось там, на скалах, что в жилах Арона почти совсем не осталось жизненных сил? Он не был мёртв, но ему была необходима постоянная подпитка, которую, как понял Крим, Арон мог получить только в состоянии беспамятного сна.

Аккуратно промыв раны, и смазав их той самой мазью, которой Арон недавно лечил его самого, Крим уложил мальчика в постель, бережно закутав лёгким покрывалом. Всё, что он мог сейчас сделать – это ждать. Эх! Если бы тут были гномы! Он бы смог обратиться к ним за помощью. Странные, древние волшебные создания обладали такими колоссальными знаниями в области медицины, что могли вылечить всякого и от всего. Во всяком случае, именно такое впечатление оставили о себе гномы у Крима.

Крим сел на пол у ног Арона. Это напоминало ему о тех временах, когда Арон, поражённый ядом дракона, обездвиженный лежал в своих покоях в храме, а Крим, как его верный слуга, стерёг его покой, сидя у его ног. Что изменилось? Крим усмехнулся. Абсолютно ничего! Хотя… изменилось всё… Теперь не было рядом никого, кто мог бы помочь делом или советом, и не было известно, от чего именно страдает Арон. После того, как он проспал на плече Кипа почти всю дорогу от скал, Арон выглядел намного лучше, но потом он настолько быстро лишился сил, что… Крим замер. Внезапная догадка поразила своей простотой.

Гвейны… Птицы, забравшие у Арона волшебство. Ведь он сам сказал, что больше не обладает магией. Но Арон не такой, как все остальные магические существа, он иной. В нём заключена сама суть магии. Отнять у Арона магию означает отнять жизнь. А это значит… Крим задумался. Что же это значит? Неужели его предыдущая догадка всё же верна, и Арон до сих пор обладает магией, сам не ведая об этом? Но тогда…

Он ведь не может не пользоваться магией. Его смех… Магический смех Арона, заставляющий очищаться души всех, находящейся подле него… Ведь именно после того, как Арон смеялся, ему становилось хуже. Что это? Может ли это значить, что птицы, которых местные жители называют гвейнами, всё-таки забрали какую-то часть магии избранного? Но тогда… Они что, до сих пор высасывают из Арона магию?

А что, если они, соприкоснувшись с духом избранного, смогли установить незримую связь, с помощью которой могут постоянно подпитываться его энергией?

Крим аж вскочил на ноги в ужасе от тех рассуждений, которые посетили его пока Арон лежал подле него на своём ложе. А что, если эти твари способны высосать дух Арона целиком, не оставив ничего в опустошённом маленьком теле? Глаза Крима в ужасе расширились. Нет! Этого нельзя допустить. Он должен…

– Крим? – голос Арона отвлёк Крима от мыслей.

– Это гвейны! – ровным тоном сообщил бывший послушник.

– Гвейны? – Арон явно не понимал его хода мыслей.

– Они подсасывают тебя до сих пор, – пояснил Крим. – Например, когда ты смеёшься. Они забирают твой дух.

– Гвейны… – Арон задумался. В рассуждениях Крима было что-то похожее на правду.

– Я должен найти их, – Крим взял Арона за руку. – Нужно найти способ разорвать связь между тобой и птицами.

– Ты не можешь… – Арон грустно покачал головой. – У тебя попросту не получится.

Мальчик оглядывал комнату, в которую попал. Она была площадью около шести квадратных метров, но хозяева как-то умудрились поместить в неё две двери, одна из которых была за изголовьем кровати Арона, а другая – с противоположной стороны. Сама же кровать стояла возле большого окна. Арон назвал бы это помещение верандой, но расположение дверей сбивало с толку. На верандах обычно двери расположены не так. Стены были выкрашены светло-голубой краской, потолок выбелен.

– Почему не получится? – Крима немного задело то, что Арон не верит в него.

В конце концов, хранители обучали его довольно долго и очень неплохо. Даже в этом возрасте он считался чуть ли не самым образованным из тех, кто обитал в храме, во всяком случае до того, как Крим был вынужден покинуть обитель. Да и воинскому искусству Крим обучен довольно хорошо. Не так, конечно, как Кип, всё же тот – воин церкви. Но, однако, многим лучше, чем даже выученные стражи этой крепости. Карил, например, вряд ли способен с ним справиться в бою.

– Эти птицы – гвейны – они хищники, – начал объяснять Арон.

– Ну и что? Ты хочешь сказать, я не справлюсь со стаей птиц? Ты не смог, потому что у тебя руки были связаны, – Крим передвинулся по полу, сев напротив кровати Арона и прислонившись спиной к стене. Так ему было лучше видно лицо друга.

Арон поднялся, сев на постели. Движением плеч мальчик размял затёкшую спину. Чувствовал он себя сейчас сносно.

– Я долго проспал? – спросил он Крима.

– Недолго. Около получаса, – ответил тот.

Арон подумал, что на этот раз ему понадобилось меньше времени на восстановление сил, и это обрадовало мальчика.

– Так как насчёт гвейнов? – напомнил Арону Крим.

– Гвейны? – Арон вздохнул. – Ты не справишься и с одним из них. Они громадные, очень подвижные, быстрые, как стрелы, пущенные из лука. Их клювы настолько жёсткие, что способны раздробить кости. У тебя не будет ни единого шанса. Эти птицы словно специально выведены для того, чтобы охотиться на людей. Да к тому же они налетают стаей.

– Как ты уцелел? – Крим с сочувствием смотрел на Арона. Сейчас перед его глазами стояла живая картина того, как эти птицы набросились на привязанного к скале мальчика. Но тревога за избранного, преследовавшая Крима, пока Арона не было рядом, сейчас уже притупилась. Всё уже было позади, хотя отголоски снедающего во время отсутствия Арона ужаса, ещё до конца не оставили бывшего послушника.

– Начав меня клевать, они быстро сообразили, что для них я несъедобен, – пожал плечами Арон. – Видимо, они могут как-то передавать информацию друг другу, потому что гвейны потеряли всякий интерес ко вкусу моего тела. Те, что прилетели позже, больше не прикасались ко мне. Зато во мне они нашли другое лакомство. Они словно высасывали мои силы, становясь при этом всё стремительнее и быстрее…

– Мы не можем оставить им то, что они украли у тебя! Я должен…

– Ничего ты не должен! – раздражённо прервал друга Арон. – Это моя задача – вернуть отнятое. И я, кажется, знаю, где это можно сделать.

– Но Арон! – попытался возразить Крим.

– Только я должен подумать, как это сделать, не подвергая меня самого опасности, – не слушая Крима, продолжил свою мысль Арон. – Вы четверо больше не должны страдать из-за меня. А потом я должен изыскать способ освободить вас от себя.

– Что? – Крим вскочил на ноги.

– Вы не должны страдать каждый раз, когда судьба преподносит мне очередное испытание! – уверенно произнёс Арон.

– Мы не должны страдать? – лицо Крима вспыхнуло, окрасившись багрянцем. – Да когда же ты научишься слушать не только самого себя, а и тех, кто находится возле тебя?

– О чём ты? – вскинул брови Арон.

– Кто вбил тебе в голову, что мы страдаем?

– Я видел Нику, – тихо ответил Арон. – И Вилона… Они страдали!

– Они страдали! – согласился с другом Крим. – Они страдали от того, что страдал человек, которого они любят всем сердцем, которому они преданы всей душой. От этого они страдали! Не знаю, что у тебя в душе, но мы все… Ни один из нас… – Крим запнулся, сглатывая ком, затем, взяв себя в руки, продолжил: – Ни один из нас не согласился бы добровольно расстаться с той любовью, что поселил ты в наших сердцах. И в горе, и в радости мы хотим находиться подле тебя.

– Ну… – Арон смотрел в глаза друга, не находя возражений, но всё же решился продолжить. – Мне, конечно, льстит, что ты так относишься ко мне. Но умирать вместе со мной… Это уже слишком!

– Почему? – запальчиво воскликнул Крим. – Я – смертный. Рано или поздно я уйду в мир, где обитают духи. И если тобой будет выбран путь духа, я хочу находиться подле тебя, а не искать тебя веками в бесконечной пустыне за гранью бытия. Моя душа жаждет твоего света. Она хочет греться от огня твоего духа. Почему ты ставишь во главе угла потребности моего тела, которое тленно? Это всего лишь вместилище духа. Это – не я!

– Любая жизнь священна, – ответил Арон. – Разве не этому учили тебя хранители?

– Да! Верно! Священна… – Крим опустил голову. – Но разве есть жизнь там, где нет любви?

– Любовь вокруг, – Арон улыбнулся, и моментально почувствовав, как силы вновь уходят от него, погасил самопроизвольно возникшее излияние чувств. – Оглянись, Крим! Любовь вокруг тебя. Ты повзрослеешь и найдёшь свою любовь!

– Ты так ничего и не понял… – плечи Крима бессильно опустились.

– Чего я не понял? – терпеливо спросил Арон.

– Не один ты способен любить, – ответил Крим. – Ты любишь меня, брата Марка, Нику, Кипа, Вилона, даже этого стража, который отдал тебя на съедение птицам-людоедам, – Крим понизил голос и повторил: – Даже его! Так почему же ты не можешь предположить, что остальные тоже могут любить? – последнюю фразу Крим почти прокричал, желая вложить в свои интонации все чувства, которые сейчас бушевали в его груди.

– Тише… Тише! – Арон покачал головой, прицокнув языком. – Я превосходно слышу тебя!

– Нет! – Крим быстро переметнулся ближе к кровати, заглядывая в глаза Арона снизу вверх. – Ты слышишь звуки, но не можешь понять сердца!

– Просто я не хочу, чтобы кто-то из вас страдал, когда, например, великий дракон решит очередной раз поджарить меня или разорвать своими когтями, – Арон протянул руку и схватил ладонь Крима. – Пойми же меня!

– А ты попытайся понять меня! – потребовал Крим. – В этих страданиях заключена моя жизнь, моя душа. Отними их у меня, и мир станет неполным. Такой мир мне не нужен! Я хочу радоваться и страдать вместе с тобой… – Крим чуть было не добавил «господин», но вовремя остановился. Это слово только подлило бы масло в огонь, ещё сильнее уверив Арона в необходимости снять заклятье с друзей. Древние легенды гласили, что это заклятье снять практически невозможно. Но за время их дружбы Крим очень хорошо изучил Арона. Для него не было ничего невозможного. И Крим верил, что тот нашёл бы выход и из этой ситуации.

– Так чего же ты хочешь от меня? – Арон почувствовал, что не может больше бороться с другом, сейчас он готов был сдаться. Возможно, когда-нибудь позже он и сможет убедить его в том, что главным для человека является свобода. Но сейчас… Сейчас у него просто не было на это сил.

– Оставь всё как есть! – с жаром произнёс Крим. – Пообещай мне, что ничего не будешь менять. Во всяком случае, пока.

Это «пока» и убедило Арона окончательно. Главное – он понял, что от его жизни зависят и жизни тех, кто последовал за ним. А значит, он будет осторожен, очень осторожен. Пока…

– Хорошо! – согласился Арон. – А сейчас, я думаю, мне пора предстать перед хозяином этого дома.

– Ты же его только что видел, – удивился Крим.

– Я был немного не в том состоянии, чтобы решать с ним глобальные вопросы, – расплывчатый ответ Арона заинтриговал Крима.

– Какие-какие вопросы?

Прочтя недоверие во взгляде друга, Арон вздохнул. Как рассказать Криму, на какую сделку он пошёл ради всех них? Как объяснить это теперь, когда он узнал о проблемах, свалившихся на плечи его друзей, когда он по неведению своему решил отдать самого себя ради их безопасности.

– Объясни-ка мне поначалу, как действует та сила, которую я распространил на вас! – потребовал Арон, решив, что лучше сначала полностью овладеть информацией, а лишь потом принимать какие бы то ни было решения.

– Ну уж нет! – Крим, встав, попятился от Арона. – Теперь ты не заставишь меня.

– Я не хочу тебя заставлять что-либо делать, Крим! – мягко ответил Арон. – Тем более, сейчас это и невозможно. Гвейны удерживают меня. Я просто хочу уяснить для себя, что я сам могу делать, а чего мне делать не следует. Я уже пообещал тебе, что пока ничего не буду менять в наших с тобой отношениях. Разве я хотя бы раз нарушил слово, данное тебе?

– Мне – нет! – ответил Крим. – Но однажды ты нарушил обещание, данное Вилону!

Арон помнил этот случай. Тогда он вынужден был уехать далеко от дома – в Западный храм, и надолго оставить своих друзей. За день до этого он сказал Вилону, что очень скоро навестит его. Памятуя о том случае, он мог сейчас понять Крима. Тот вовсе не хотел упрекнуть друга. Крим говорил о том, что существуют непредвиденные ситуации – события, которые заставляют менять решение или игнорировать обещания. Тогда тем событием была абсолютная незащищённость учителя Арона – брата Марка, – который не взял с собой никакого оружия, отправляясь в дальний путь вместе с избранным. И лишь присутствие Арона могло спасти философа от хищников, кишащих в той местности, по которой они должны был пройти.

– Верно! Тогда я нарушил своё слово. – Кивнул Арон. – И, если случится ситуация, в которой мне нужно будет выбирать между чьей-то жизнью и выполнением обещания, я снова поступлю таким же образом, – честно признался Арон. – Но сейчас события кардинально отличаются от тех, о которых мы с тобой говорим. Я мог совершить ошибку, причинив вред тебе, Вилону, Нике или Кипу, просто по неведению своему, как сделал это две недели назад. Поэтому и только поэтому я прошу тебя посвятить меня в то, что тебе известно. Ведь я знаю лишь о том, что ощущаю сам. Что чувствуете вы четверо?