Сердце дракона

Аделайда Шерр

Сердце дракона

Глава 1

Звякнул колокольчик, известив о приходе нового клиента.

Приоткрыв ногой дверцу, девушка  зашла на кухню и выгрузила поднос с грязной посудой в мойку. Иногда, у Эволетт складывается ощущение, что запах таверны въелся в нее – мужской пот, запах лошади, браги и еды. Подхватив меню в кожаном переплете, она двинулась к столику с клиентом. В зале довольно уютно: столы и скамейки сделаны из светлого дуба, на окнах висят белые занавески, правда со временем они стали желтоватыми. Кто-то очень "умный"вытирал об них жирные руки, и пятна теперь не отстирываются. Освещение в таверне было хорошее, поэтому можно было легко перемещаться, не боясь, что споткнешься о чью-нибудь ногу и свернешь шею.

Перемещаясь по таверне, девушка наблюдала за посетителями: вдруг кому-то нужна добавка или убрать со стола, пока чья-то рука не обхватила талию Эволетт и прижала к столу. Над ней навис мужчина лет сорока, но крепкий: без жирка на животе, а мощные руки держали ее стальной хваткой.

– Согреешь мне постель? – Спросил он, улыбаясь, оскалив желтые зубы, а его светло-карие глаза были немного мутными от алкоголя.

Три слова, а у бедной Эволетт сердце пропустило удар, не то от страха, не то от глубочайшего отвращения. Пальцы крепко сжали столешницу, но ладони все равно предательски вспотели от неожиданности.

– Отпустите меня! – возмутилась она, безуспешно пытаясь вырваться из объятий мужчины.

– Мне нравятся твои волосы, – нагло проигнорировав ее, сказал мужчина. Легонько дернул локон, зажатый между пальцами.

– Эй, мужик, руки от нее убрал. Тебе тут не заведение матушки Лорренс! – крикнул бармен, Тоби, он же хозяин заведения.

Таверна «Драконий Хвост» отличается своей репутацией: подавальщицам нельзя кокетничать или приставать к посетителям. Да и у Летты, впрочем, особого желания нет – не за тем она сюда устраивалась, чтобы скакать с одной койки в другую. А в заведении "матушки Лорренс"подавальщицы ведут весьма активный образ жизни, зарабатывая себе на жизнь не только тем, что носят посуду и еду посетителям.

Мужчина продолжал держать девушку за талию: его грубые, мозолистые руки сжимали бока Летты, большими пальцами поглаживая ткань платья, а черные жирные волосы, что спадали на глаза и щеки прядками, источали весьма неприятный запах. Эволетт стояла молча, подавляя рвотный рефлекс не двигаясь, лишь смотрела этому мужчине в глаза.

Все присутствующие в таверне затихли, молча поедая свои блюда, лишь некоторые смотрели за происходящим, но никто не смел вмешиваться. Здесь не приветствовались мордобои, а если и случались, сразу же пресекались.

– Ты слышал меня, мужик? – Спросил Тоби, выходя из-за барной стойки.

– Не вмешивайся, орк! У меня тут намечается бурная ночь, – обдавая подавальщицу запахом перегара, сказал он. Его крылышки носа трепались, словно он улавливал какой-то запах в воздухе.

Тошнота подступила к горлу девушки. Она неприязненно отвернулась в сторону, пытаясь удержать свой скудный ужин в себе.

– Я так не думаю, – грозно ответил бармен.

«Боевой маг», – пронеслось у Эволетт в голове, когда у мужчины появился в руках файербол.(2) Либо он недоучка, либо ему от браги мозги снесло, потому что каждый маг знает, что орки, даже полукровки, поглащают магию, пополняя свои резервы. Они как кристаллы Моры(3).

Тоби, который больше обычного человека на три головы, просто, дав щелбан, поставил фингал и легко взял мужичка за шкирку, выставив за дверь, как нашкодившего котенка, и захлопнув за ним дверь.

– Ты как, в порядке? – спросил орк, поддерживая девушку за локоть.

Летта кивнула.

– Ну хорошо. Сходи на кухню, остынь, а Дебра пока и без тебя справится, – полу-орк зашел за стойку и продолжил тереть стаканы тряпицей. Его зеленовато-серая кожа выглядела немного тусклой при таком освещении, зато гладко выбритая голова блестела, когда попадала под свет лампы, словно натертые стаканы, стоящие на барной стойке.

На трясущихся ногах она зашла на кухню. Деревянная дверь, закрывшись,  приглушила звуки пьянства и веселья. Открыв окошко, девушка подставила прохладному ночному ветру свое лицо, в попытке остудить его. Холодный воздух обжог легкие, а изо рта вырвались белые клубки пара. Несколько капель валерьяны с настойкой ромашки привели потрепанные нервы девушки в порядок: давно такого не случалось в данном заведении, но всегда остаётся крайне неприятный осадок в душе, назойливым червячком вылезая и мешая, когда она ложилась спать.

Чтобы хоть чем-то занять себя, она перемыла всю посуду. Тарелки и кружки большие, тяжелые и к концу смены у нее трясутся руки, но Летта не жаловалась, да в прочим и жаловаться не на что: зарплата хорошая, кормят, хорошо обращаются. Где ещё она найдёт такую работу?

В зал, если и выходила, то бегом и быстро обратно. Зато она сделала всю уборку на кухне на неделю вперед – почистила кладовую и рассортировала все продукты: все крупы в баночки, чтобы, не дай бог, мыши погрызли, которых в таверне нет; перебрала овощи, а те, что уже подвяли выложила на стол, чтобы завтра отправить на зажарку – те, что вообще сильно испортились, пойдут на корм свиньям.

Проходя мимо зеркала, которое расположено в зале, она остановилась, разглядывая себя. Некогда здоровая кожа с золотым отливом стала болезненно-серой, ничуть не отличаясь от кожи полу-орка, чёрные глаза с фиолетовым ободком, что когда-то светились жизнью, сейчас утратили свой огонек, щеки впали, а губы потрескались. Она взяла в руку косу, которую всегда прятала под косынкой. Девушка не понимала, что нравится в них мужчинам, но ее раздражают: каштановые волосы, нехарактерно для жителей Тартэля, да и вообще для всех жителей Игната, светлеют в кончиках.

****

(1) – название Земли всех четырёх народов.

(2) – магический сгусток энергии: огненный шар, шаровая молния.

(3) – кристаллы Моры поглащают в себя энергию, независимо какая она: темная или светлая. Сильных магов лишь ослабляет, когда слабых убивает, полностью высосав силы.

(4) – скалозубы обитают в Северном государстве. Мех северной кошки замечательно приспособлен для суровых ледников Иррнеса. Их клыки, тверже слоновой кости, могут прокусить лед толщиной в человеческое тело.

Глава 2

К концу смены у нее трясутся не только руки, но и все тело, а ноги еле держат. Переоделась из рабочего коричневого платьица в обычное, немного потрепанное, но чистое платье.

На улице уже светло, когда Летта выходит с работы. Именно в это время местная подавальщица всегда возвращается домой. Проходя еще один особняк местного барона, ее окликнули:

– Эволетт!

От этого голоса внутри пело от радости и расцветало, словно королевский сад. Он – высокий, поджарое тело было видно даже под всей этой одеждой, темные волосы были перетянуты кожаным ремешком, черные, как бездна, глаза, неотрывно смотрели на усталую девушку – сын герцога.

– Маркиз, – Летта присела в книксене.

– Эволетт, ни к чему правила приличия, когда мы наедине, – произнёс молодой мужчина, глядя на девушку.

Она выпрямилась, после этих слов. Эрольд хороший человек и собеседник. С ним не скучно: хоть и сын герцога, он любит повеселиться. Один раз, он переоделся в бедняка и в тот день они ходили по рынку, вдоль улиц красильщиков, где стояли чаны с краской. Они, пока никто не видел, забрали маленький сосуд с синей краской и пару кисточек. В каком-то переулке, где ходило крайне маленькое количество людей, маркиз остановился, сел на сырую землю и начал рисовать. Эволетт так засмотрелась на него, что сильно смутилась, когда он резко повернулся. Конечно же, они тогда вернули все на место, но тот день остался в ее памяти навсегда.

А сейчас он стоял перед ней во всей красе. И, смотря на него, бабочки в животе оживали и бились в истерике.

– Устала? – спросил он и провел по щеке пальцами.

Девушку передернуло. Зачем он так сделал?

– Да, – ответила она, но при этом сделала шаг назад.

– Эволетт… – тихо произнёс маркиз и сделал шаг вперед. – Летта..

Душа заледенела, а ноги вмиг стали ватными, не желая держать хозяйку. Голова разболелась и закружилась: неприятное гудение засело в голове.Обхватив ее талию одной рукой, другой держал лицо. Странная улыбочка коснулась его губ, но в следующий момент горячие губы коснулись ее, жадно сминая. Руки крепче стиснули и прижали к себе, не давая шанса пошевелиться.

Вырваться получилось со второго раза, и то пришлось приложить усилия и пару раз стукнуть молодого мужчину по груди. Испугано отступая, девушка наткнулась на стену. Да что за ночка у неё выдалась?

– Нет, нет. Не бойся меня, Летта, – произнес маркиз, делая еще шаг к ней. Ему было невыносимо стыдно, что он напугал девушку. – Я не причиню тебе вреда.

Он подошел к ней, провел пальцами по раскрасневшим губам, а она смотрела на него, как загнанный зверёк на охотника.

– Прости, я не хотел тебя напугать, просто я мечтал об этом с нашей первой встречи.

Летта прижалась к стене, мечтая в ней раствориться, ничего не понимая. Что это за внезапный порыв страсти у маркиза? Может быть, он пьян?

– Знаешь, мне всегда казалось, что ты из благородной семьи, но даже это мне не помешает! Ты мне нравишься, Летта, – выпалил маркиз, глядя на девушку, которой отдал свое сердце давным-давно.

Она нашла в себе силы проскользнуть мимо него, отступая назад.

– Мое имя навсегда вычеркнуто из родовой книги, – она горько ухмыльнулась. – Прошу меня извинить, маркиз.

И, быстро ступая по каменной дорожке, двинулась по направлению к дому.

Не хотелось ничего. Абсoлютно… Слишком глубока и свежа рана, чтобы трогать ее снова. И только придя домой, девушка смогла дать волю слезам. Нет, никто не должен видеть как она плачет, а в это время тело сотрясалось в всхлипах, сжимаясь максимально меньше. Через пол часа рыданий, Летта все-таки успокоилась и, с трудом стянув с себя платье, закуталась в тоненькое одеяло, погружаясь в сон, который не придаст ей никакого успокоения и отдыха.

Сон. Мне снится ужасный, леденящий кровь, сон. Сковывая все тело, даже после пробуждения. Этот сон повторяется уже пятнадцать лет, наполненные страхом и кошмаром.

Дракон. Белый, как снег, а шипы его остры, как лед. Ужасно большой, размером с пару замков герцога, разъяренно оскалив клыки, медленно делает шаг ко мне, сметая все на своем пути…

И я срываюсь на бег. Я мчусь, не желая стать жертвой этого чудовища, утопая в высокой траве покрытой росой, а за мной тропинкой следует ледяной поток, извергаемый драконом.

И каждый раз, ледяной поток достигает моих ног, заставляя падать на землю, до крови царапая руки. Каждый раз он нависает надо мной и перекидывается в человека, смотрит на кровь, которая сстикает по рукам медленными ручейками. И после пробуждения, я помню только льдисто-серый взгляд, наполненный чистейшей яростью…

Ночная рубашка и простыни были промокшие насквозь, волосы разметавшиеся в разные стороны, а передние пряди прилипшие к лицу. Тело било крупная дрож от холода и страха. Дрожащими руками она скинула с себя мокрую одежду, надевая сухое белье. Эволетт проснулась, задыхаясь, будто кто-то свалил на нее груду камней. Каждую ночь, заставляя замирать в страхе, он приходит к ней. Ее личный кошмар.

Выглянув в окно, она видела людей, снующих по улицам, занятых своими делами. Солнце стояло высоко в небе, так что у нее есть еще пару часов, чтобы забежать на рынок за продуктами прежде, чем отправится на работу.

Летта работает в ночную смену уже давно. Она длиньше, и еще девушка просто не могла спать ночью, зная, что ей все равно приснится кошмар. А ночная тьма только угнетает: тьма – лучшая подруга кошмара.

Потратив треть зарплаты, Летта отправилась домой с большой корзиной продуктов, набитой до отказа. Распаковав и рассортировав продукты в кладовке, подхватила рабочее платье.

По дороге в таверну, слава богам, девушка никого не встретила. Она – ходячий параноик. Все ее свои были заняты поведением маркиза, несвоевременное ему. А может она просто ранила не замечала этого?

К закату подавальщица приняла свою смену. На кухне ее ждал большой стакан молока с корицей и свежеиспеченная булочка, заботливо оставленная барменом. Она любила Тоби. Любила, как родного брата, который заботится о ней, как о родной сестренке или дочке. Только он знает, через что Летта пришлось пройти.

Быстренько проглотив пол булочки, она запила его молоком. Остальное на ночь, чтобы совсем с ног не валиться.

Глава 3

Завязав застиранный фартучек и подхватив меню, вышла из кухни на звон колокольчика. Оказывается, пришла Ленси, жена Тоби.

Ленси – обычная человечка, без капли магии. Красивая, стройная фигура сохранилась, не смотря на то, что она родила двоих детей. Каштановые волосы были собраны под косынку, а платье немного обтягивало фигуру, ее голубые глаза были красными от усталости, а цвет лица приобрел бледный оттенок. Обычно жизнерадостное лицо было печально и опухшее от слез.

Летта подскочила к ней, забирая малышку Дарси на руки, другой рукой придерживая Ленси – ту немного шатало от усталости.

– Ленси, милая, что случилось? – спросил полу-орк, выходя из кладовой с ящиком браги.

– Версу хуже. Нужно идти к лекарю. Я хотела, чтобы ты посидел с Дарси, не могу же я оставить ее одну… – она судорожно всхлипнула, а Тоби прижал жену к себе.

– Что с Версом? – спросила подавальщица.

Верс – старший сын хозяина таверны, где она работает уже долгое время. Мальчику пять лет и он искренне всех любит, но в то же время прекрасно знает, где зло, а где добро.

– У него оспа, – взвыла женщина. – Я не знаю, где он ее подхватил.

Ее передернуло.

– На выход, Линси. Быстро на выход, Тоби тоже!

– В чем дело? – спросил он, когда мы вышли.

– Оспа очень опасна и крайне заразна, – Девушка устало потерла лицо. – Он может умереть.

Ленси расплакалась, не найдя ни слова утешения. Прядки волос выбились из-под косынки и торчали во все стороны, пока она плакала в ладони. Обычно ухоженные руки сейчас напоминали руки женщин, работающих тяжелое работой: красные, покрытые цыпками, пальцы были искусаны, а ногти сгрызаны под корень.

– Я могу вылечить его…

Ленси зарыдала еще больше и схватила девушка за воротник платья, притягивая к себе, чтобы ее лицо было на уровне ее. Для человека она была очень высокой.

– Пожалуйста, спаси его. Умоляю тебя!

Летта легонько отстранила ее от себя, а Тоби прижал к себе, не давая ей снова сорваться.

– Сначала мне надо проверить не заболели ли вы…

– Хорошо, – она взяла себя в руки и оторвалась от мужа.

– Давайте лучше дома. Тоби, тебе тоже надо, – подавальщица посмотрела на него.

Он, мрачнее тучи, кивнул.

– Только скажу Дебре, что отлучусь ненадолго.

Они поднялись на второй этаж, где находится жильё семейной пары. Посадив женщину на скамейку, сняла с себя фартук и закатала рукава платья. Слабое голубое сияние появилось на ладонях, которые я прижала к вискам Ленси.

– Здорова, – и просмотрев малышку: – Она тоже. Даже удивительно. Где комната Верса?

Женщина проводила ее в комнату, где лежал ребенок. Маленький мальчик, скорчившись под одеялом, покрытый страшной сыпью, тяжело дышал. Комната пропахла смертельной болезнью, будто бы намекая, что скоро все закончится.

– Выйди, пожалуйста.

Закрыв за собой дверь, она села у кровати на деревянную табуретку. Она посмотрела на Верса, который корчился и метался во сне от боли. Чёрные кудри намокли от пота и прилипли ко лбу.

Маленький огонек появился над ладонью у девушки. Эволетт зажала нос мальчику и закрыла рот, заставляя проглотить огонек. Он не повредит ему, лишь сожжет болезнь изнутри. Проводя руками над ним, девушка поморщилась от запаха горелой кожи, который будет мерещиться ей несколько дней. Желтые, покрытые коркой, волдыри кипели под высокой температурой огня.

Она облегченно вздохнула: Верс сильный, весь в отца, а значит – он выживет.

Пришел Тоби. Видимо, здесь сыграл иммунитет орков: он тоже здоров. Орк отнес Верса в другую комнату, так как она сказала, что, чтобы болезнь уничтожить, надо сжечь все его вещи и отчистить комнату.

– Просто смажь его гусиным жиром – это от ожогов. Теперь он поправится, – сказала Летта, когда закончила.

Тоби, в порыве эмоций, крепко обнял ее, а она, словно маленькая девочка, уткнулась в могучую грудь полу-орка. Холщовая рубаха отдавала мускусный запах мужчины, что весьма странно: он должен пахнуть таверной – едой, брагой и потом, но нет – одна свежесть.

– Я – твой вечный должник!

– Нет. Ты итак много для меня сделал. Это я тебе должна, ты спас меня, – еле выговорила она. Магия, которую она старательно прятала и подавляла в себе, выжала из девушки все силы.

И сразу нахлынули воспоминания: Эволетт, в грязном, изорванном платье, стертыми в кровь ногами, идет по каменной дороге, постоянно оглядываясь в страхе и прижимая к себе маленький кошелек с оставшимся золотом и украшениями, которые смогла унести. Уже светало, когда она без сил соскользнула со стены, теряя сознание.

Девушку нашел Тоби. Принес к себе в дом, а Ленси выходила, ухаживая за ней, словно за дочерью. Может  просто у нее играл материнский инстинкт? К тому времени, как Летта появилась в их доме, детей у них не было, хотя очень хотели, но не получалось.

Тоби дал ей работу, помог найти дом, который продавали по дешевки: он был полуразвален, но девушке в то время было все равно. Его можно восстановить. Главное жива, и за это Эволетт была ему безмерно благодарна. И теперь это была ее плата за помощь.

– Спасибо за все, Тоби, – сказала девушка на грани сознания.

А потом темнота.

Пробуждение было тяжелым: рядом слышались голоса, но какие-то… отдаленные, словно девушка находилась в воде. В горле першило, а голова кружилась даже с закрытыми глазами.

Приоткрыла глаза. Знакомая комната. В ней Летта очнулась ровно пятнадцать лет назад, когда ее подобрал Тоби. Деревянный пол, прикрытый потертым ковриком, деревянные стены были увешаны детскими рисунками: крылатые кони – пегасы, скалозубы(4), волки-тримы(5), домашние животные, и всякая другая живность. Маленькое окошко, прикрытое ставнями и желтенькие занавесочки.

Присела, отодвинув одеяло в цветочек, и сразу же взяла стоящий тумбочке графин со стаканом, который она не стала брать, а воду выпила сразу с графина. Всю.

– Водохлебка, – ласкаво сказала Ленси, зайдя в комнату.

– Прости, такое бывает, но редко.

– Да ладно тебе, – отмахнулась она. – Что, воду жалко, что ли? Как ты себя чувствуешь?

Прислушалась к своему телу, она ответила:

– Да, вроде, нормально. Сколько я проспала?

Она поджала губы. Значит – много.

– Два дня.

Эволетт облегченно вздохнула: думала недельку, а то и больше. Как-то раз она восстанавливалась ещё дольше, а близкие ей люди оплакивали, думая, что девушка больше никогда не вернётся к ним, не выйдет из этого глубокого сна.

В комнату ворвался Верс, и, радостно крича, кинулся на девушку, которая стала ему как старшая сестра. Летта выдохнула под тяжестью тела. Пусть он и ребёнок, но гены орков своё дают.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она мальчика.

– Спасибо, все хорошо. Только черный, как будто меня пожарили в печи.

Девушка залилась смехом. Он просто не знал, что это правда.

Глава 4

– Все хорошо? – спросил Тоби.

– Да, – девушка обняла мужчину.

– Сегодня на работу не выходи, – она хотела возразить, но орк жестом заставил молчать. – Заходила Виттория, просила, чтобы ты зашла к Юлиане. Ей нужна твоя помощь. Сказала, что это очень срочно.

Она кивнула и вышла, прикрыв за собой дверь.

Идти от Тоби до главной площади недалеко. Главная площадь – достопримечательность города. Высеченные узорами, колоны украшали самый красивый дом – замок герцога де Бролье. Красная черепица крыши видна аж за два квартала, массивные двери украшены огненными пегасами, величественно запрокидывая головы.

Пройдя пару домов, менее богатых жителей города, подавальщица была уже у дома местной целительницы. Потолки всех комнат были увешаны сухими травами, в шкафах стояли колбочки разных размеров и цветов. Здесь всегда пахло мятой, ромашкой, плодами айвы и небольшой примесью крови.

– Юлиана, ты просила к тебе зайти! – крикнула она женщине, которая носилась с одного столика к другому, выбирая зелья.

– Руки мыть и живо в разделочную!

Разделочной называется комната со столами и целительными предметами. Она находится на первом этаже, и Эволетт всегда казалось, что пахнет она кровью и смертью, даже когда там никого нет и все чисто.

Дежавю. Он лежит на столе весь в крови. Когда-то белоснежная рубашка разорвана на нем, пропитана кровью, а по краям чёрная, будто подожженная. Кажется, в него кидали файерболы. Прекрасное лицо было в синяках и кровоподтеках.

Летта чуть не осела на пол, если не Юлиана.

– Вставай! Некогда еще с тобой возиться! – крикнула женщина, занимаясь пациентами. Юлианна никогда не отличалась мягкостью характера и слов не подбирала, особенно в таких напряженных ситуациях.

И ведь правда, они умирают. Быстро сполоснула руки в тазике с чистой водой, вытерла полотенцем. Взяв ножницы, девушка разрезала его одежду, предоставляя взору грудь, на которой зияла глубокая рана, а кровь текла и текла. Летта рвёт на нем одежду: нужно осмотреть его. Правая щиколотка оказалась проткнута, хорошо, что кость не задело. Девушка аккуратно промывала раны, а Эрольд стонал от боли.

Рана сама не зарастет, и Эволетт приняла решение зашивать, и на ноге тоже. Конечно, останутся шрамы, но без этого он просто истечет кровью и умрет, а она не могла допустить этого. Ничего страшного, ведь говорят, что шрамы украшают мужчин.

Девушки работали на автомате, не думая ни о чем, лишь сосредоточенно работая. Промыть рану водой, затем настойками обезболивающего, чтобы прочистить рану вручную, снова промыть, но уже антибактериальными настойками. Зашить. Маркиз стонет громче, когда игла проходит насквозь.

– Потерпи, мой хороший, потерпи.

Было больно смотреть на него такого.

Кто же знал, что судьба сделает такое поворот? Впрочем, они так и познакомились – он был на этом же самом разделочном столе много лет назад. Дуэли, знаете ли, мужская слабость: доказать, что ты сильнее, что ты здесь хозяин, иногда оборачивается именно вот так – разделочным столом.

Когда закончили, так и оставили их лежать на столе, потому что раны нельзя тревожить. Маркиз спал только потому, что дали сонный раствор, и теперь проснется не скоро, меньше мучаясь от боли.

Со всей этой бедой, не сразу вспомнила, что маркиза ждут дома. Нужно предупредить было его отца. Девушка бежала в его поместье со всей скоростью, с которой только могла.

Она стучалась в дверь родового поместья герцога Растерна де Бролье. Глухое эхо разносится по окрестности, слышатся торопливые шаги, и ей открывает дворецкий герцога.

– Темных дней, – поздоровалась девушка. – Герцог в поместье?

– Темных, – кивок головой. – Прошу, заходите. Что-то срочное?

– У меня известие о сыне герцога. Прошу, да, это важно.

Сново кивок головой, и дворецкий исчез.

Громкие, уверенные шаги, и передо девушкой стоял сам герцог де Бролье.

– Темных дней, герцог, – Летта сделала реверанс.

– Что с моим сыном? – резкий тон герцога заставил девушку поджать губы.

Вот она плохая сторона богатых людей – пренебрежение к простолюдинам, а именно из-за этого происходит большенство воин. Люди чувствуют себя ущемленными, ненужными, и чтобы доказать, что они что-то могут, перебегают к врагам их хозяев, рассказывая про них все, что знают. Но, увы, это никогда не заканчивалось хорошо, что для перебеженцев, что для хозяев с заговорщиками.

– Ваш сын в лазарете панны Юлианы, герцог. Сейчас с ним все хорошо, угроза еще не миновала, но я дала ему сонное зелье, и он спит, – девушка не смотрела ему в глаза, зная, как большинство людей это раздражает. Да и по этикету так не положено. – Ему придётся остаться там на некоторое время.

Послышался облегченный выдох.

– Хорошо. На этом все?

Эволетт кивнула и гордо выпрямилась, словно доказывая языком тела, что даже герцог не смеет так разговаривать с ней – от привычек с детства не издавиться, увы. Он странно посмотрел на неё, словно оценивая, но ничего не сказал, лишь жестом указал на дверь. Поклонившись, Эволетт вышла. Дыхание сбилось, а тело тряслось от усталости, но она смогла добралась до лазарета как можно скорее.

Сыновья Юлианы перенесли герцога и его преближенного наверх, в комнаты. Уже у койки Эрольда она спокойно выдохнула. Он еще спал, но лицо его было тревожно. У Ричарда, приближенного Эрольда, поднялся жар, который не хотел спадать. Всю ночь девушки порхали над ним, боясь, что придётся снова вызывать сыновей Юлианны, чтобы перенести мужчину вниз, но уже холодного. К утру все же получилось сбить жар, и, обессиленные, они рухнули на стульчики, немного передохнув.