Февральский прорыв. Малоизвестные материалы о попытке Приморской армии прорвать осажденный Севастополь в феврале 1942 года

17.1.42 Пленный из 1330 стрелкового полка сообщил:

«Утверждаю, что перед началом атаки я прошел через овраг. После того, как атака провалилась, поступил приказ окопаться там, где мы сосредотачивались до атаки».

21.1.42 Противник в течение дня вновь предпринял несколько атак на участке «Север» и «Центр» и был отбит с большими потерями. Предположительно, русские начали свои атаки с целью достижения высоты в точке 4440. В двух различных показаниях пленные говорят об атаке на гору

«Сабля». (На карте эту гору обнаружить не удалось.) С провалом этих атак противник, похоже, на время отказался от своих намерений наступать. Наша разведка показала, что русские отступили на свой прежний рубеж. В некоторых местах были обнаружены передовые боевые посты. Небольшая активность разведчиков зафиксирована 22 и 23 января.

Следует ожидать, что советы возобновят свои атаки после перегруппировки.

Маршруты снабжения, согласно наблюдениям и показа- ниям пленных, проходят в точках: 4421 – 4420 – 4424 – 4426 – 4428 – 4430. Кроме того, 4216 – 4217 – 4131 – 4132— 4224, возможно, также 4217 – 4218».

Состав противника. Силы и вооружение

С 21 января противник занял свой рубеж обороны в следующем составе:

Западная окраина ущелья Камышлы – 287 стрелковый полк, 82 саперный батальон, развернутый в том же районе (минирование Камышловского ущелья). Далее на юг с высоты в точке 4326, затем на северо-восток к точке 4223 по высотам. От точки 4360 2-й Перекопский полк, с подтвержденным 2 батальоном с 1-й, 2-й и 5-й ротой до 54 стрелкового полка, последнее подтверждение 19 января на передовой 1 батальон с 1-й, 2-й, 3-й ротой, 2 батальон с 4-й и 5-й ротой – 3 батальон в резерве.

3 полк морской пехоты последний раз подтвержден 19 января. Новых данных нет, можно предположить, что все

его полки развернуты. Наблюдения разведки в период с 31 декабря по 1 января свидетельствуют о готовности противника.

18:00 Сильный шум двигателей, автомобильных гудков, движения транспорта. Громкие крики, слышен смех и пение (вероятно, следствие употребления алкоголя, пьянство).

1.2.42 23:45 2 разведгруппы в снежных костюмах (численностью 3 человека) замечена перед участком «Север».

8:15 перед участком правого фланга замечены 30 человек. 13:30 30—40 человек в коричневой форме зафиксирова- ны перед правым крылом, шли на восток, затем повернули

на юг.

Ночью 31.1/1.2 и утром в районе высоты в точке 4431 слышны звуки автомобилей и голоса, как будто кто-то управлял лошадьми. Сильное движение на всех дорогах и проходах центрального участка. Слышны громкоговорители.

Допрос пленных 31.1.42

Русский солдат Анатолий Богданов дезертировал в 31 полк 24 пехотной дивизии 31 января около 17.30. Служил в 3 полку морской пехоты 3 батальон 9 рота. Он свидетельствовал следующее:

«Полк с 3-мя батальонами, находится западнее х. Мекензия, слева 2 батальон, справа 105 стрелковый батальон. Фронтовые позиции в основном состоят из 1—2 человеческих нор (т.е. ячейки. – Р.Ц.), есть землянки со старыми печными бункерами. Вторая позиция находится в 800—1000 метрах в тылу. Зигзагообразные защитные траншеи в настоящее время не заняты. Я видел в Инкермане легкие танки с 1 пушкой и 1 тяжелым пулеметом. От одного офицера слышал, что после того, как полк займет оборону, через 1—2 дня будет предпринята новая атака. Полк должен получить 10 танков для атаки. Я не знаю, будут ли наступать еще полки помимо полка морской пехоты. Бойцы его полка вооружены винтовками различных моделей (1900—1940 гг.), у каждого 60 патронов и 2 ручные гранаты».

Радиоперехват северо-западнее х. Мекензия 3 января

9:55 «Орел»! Говорит «Ясень». Немедленно пришли мне списки замен. Сколько у вас новых ребят?» (имеется в виду пополнение).

Темы разговоров за день касались имущества, вопросов обучения и военно-политической тематики. Командир дивизии посетил передовые части. Шел разговор о пайках, особенно о нехватке хлеба.

31.1.42 9:05 утра: «Ястреб»! Пришли ли люди?» Ответ:

«Да, все».

23:05: «Ястреб», люди уже ушли?» Ответ «Ястреба»: «Нет, пока нет».

Общее впечатление от прошедшего дня – поразительно сильный речевой трафик, особенно ближе к вечеру до полуночи.

1.2.42 7:30 утра: «Ястреб» слушает!» – Ну, как вам это? Ответ «Ястреба»: «Едем, постепенно – дело продвигается, готовимся».

8:00 «Начальники: „Сорока“, „Сокол“, „Орел“, „Ворона“ и „Ястреб“, на связь! Работа идет полным ходом!»

«Ястреб»: «Я давно отправил своих людей».

8:05 Севастополь, Феодосия и Ялта звонят по телефону.

«21-й приказал садовникам приступить к работе».

10:25 «Осина»! 23-го к телефону. Для Зиновьева я нашел место. Люди, которых я послал вперед, вернулись без успеха. Они встретили врага на поляне».

23-й отвечал неразборчиво.

С 11:00 вечера очень оживленный речевой трафик постепенно стих. Начиная с 08:30 утра, установлены говорящие:

«Ястреб» (предположительно командный пункт батальона),

«Ворона» (командный пункт роты), «Сорока» и «Сокол» в эфир больше не выходили. Вместо них в эфире появляются новые псевдонимы: «Нептун» (арт. огневая позиция) «Иртыш», «Днепр», «Тирасполь» (минометные огневые позиции), «Байкал» (артиллерийская огневая позиция).

После нашего огневого удара был слышен следующий разговор:

17:36 «Быстро передайте связистам – Атака! Это Севастополь! Немец атакует со стороны поселка Мекензия! Быстро доложите на батареи! (разговор проходил в сильном волнении)».

Подслушанный разговор в районе с. Камышлы 29.1.42 в 12:55:

«Волга» звонит в Москву! Сообщите старшему политруку, что к тебе сейчас приедут люди высокого ранга». (Советское командование проявляет сильную заинтересованность в питании и моральном состоянии, часто ведутся разговоры о воспитательной работе в подразделениях).

31.1.42 в 10:05 39-й говорит 48-му: «У вас есть дымовые гранаты? Да, есть! И сколько вам нужно? (Возможно, использование дымовой завесы для защиты разведывательных патрулей или для маскировки предполагаемых продвижений в сочетании с естественным туманом.) Кто привез медикаменты на фронт? Многие из них оказались просроченные.

29-й, вы назначены ответственным за проход через ов- раг! Никто не может пройти здесь без вашего разрешения. Вы отвечаете за каждого человека».

Выступающий 1: «Товарищ майор, мы строим 72 траншеи». Майор: «Этого недостаточно».

Выступающий 1: «Товарищ майор, может быть, еще 10?» Размещение войск противника подтверждены показаниями пленных и путем радиоперехватов.

Новыми являются данные о 79-й морской бригаде, которые были подтверждены перебежчиками.

287 стрелковый полк, который некоторое время был не подтвержден, впервые отмечен пленными. Присутствие 3 батальона не вызывает сомнений, другой батальон, как говорят, находится на передовой.

2 Перекопский полк с 1 и 2 батальонами четко подтверждены и не вызывают сомнений.

54 стрелковый полк подтвержден с 1 и 2 батальонами, 3 предположительно на передовой.

3 полк морской пехоты подтвержден с 1 и 2 батальоном, 3 не появился.

Можно предположить, что в вышеупомянутых подразделениях всегда присутствует 3 батальона, но один находится в резерве, в шахматном порядке. Никто не жаловался на нехватку боеприпасов. Поставки боеприпасов, ручных гранат и мин для минометов регулярны. Информация о типе боеприпасов отсутствует. Артиллеристы в последнее время в плен не попадали. Сведения об артиллерии очень ограничены.

Некоторые пленные жаловались на недостаток воды, отсутствие горячей пищи.

В 287 стрелковом полку большинство составляют кавказцы, настроение, по словам перебежчиков, плохое. Пленный свидетельствовал, что планировалось наступление, а вперед должны идти только русские и украинцы, кавказцы останутся в резерве (свидетельство маловероятно. – Прим.).

2 Перекопский полк: тенденция к дезертирству среди всех кавказцев.

54 стрелковый полк: пленный свидетельствовал, что грузины, пришедшие в составе пополнения, еще дома решили дезертировать, когда представится возможность. Так-же говорится о низком моральном духе среди комсомольцев и коммунистов. Подчеркивается плохая подготовка сменщиков, например, отсутствие места для отработки метания ручных гранат.

3 полк морской пехоты: здесь также у грузин не было желания воевать, наблюдается тенденция к дезертирству. Некоторые из солдат плохо обучены, нередки случаи членовредительства. Эти показания лишь отражают настроение дезертиров. Нет сомнения, что даже тот кавказец, который не хочет воевать, будет вынужден воевать под принуждением. Восстание против принуждения может возникнуть, только когда влияние комиссаров и коммунистов будет

устранено. Однако этого ожидать не приходится. Подсчет людей с Кавказа в отдельных подразделениях по имеющимся документам невозможен. По недостоверным оценкам, 50% подразделений, напротив, могут состоять из кавказцев. Еще 90% нового пополнения должно прибыть с Кавказа. Это также относится к 3-му полку морской пехоты и 2-му Перекопскому полку».

Противник располагал довольно подробной информацией накануне контрнаступления Приморской армии. Это явно складывалось не в пользу советских войск, что давало возможность немцам заблаговременно подготовиться к планируемой атаке и своевременно предусмотреть переброску резервов. Службой прослушивания немцев перехватывались междугородние звонки, а также весь радио трафик.

В ходе январских наступлений и разведывательных вылазок советских войск немцы регулярно отвечали встречными контратаками, не давая нашим войскам закрепиться на занятых рубежах. А многочисленные атаки защитников Севастополя попадали под меткий огонь артиллерии, прежде чем дело доходило до ближнего боя. 21 января произошла наиболее крупная вспышка боев, после чего наступило временное затишье, также отмеченное в немецких документах.

Воспоминания о январских боях в книге командира 25-й стрелковой дивизии Т. К. Коломийца «На бастионах Чапаевцы»

«В январе 1942 года немцы атаковали левый фланг 54-го полка юго-западнее высоты 115,7. На атакованном участке находился наш дзот. Немцы повели атаку с северо-востока, подошли близко, попали под пулеметный огонь и начали отходить. Другая группа немцев наступала на дзот с запада, т.к. с этой стороны амбразур не было. Гарнизон дзота выбежал из укрепления, чтобы гранатами отбить атаку. Как только они отошли от дзота, восточная группа немцев

опомнилась и заняла опустевший дзот. Вот к чему привело увлечение бойцов боем. Надо было отбить атаку западной группы, но с восточной группы глаз не спускать.

Попытки 54 полка отбить дзот огнем артиллерии было невыгодно, да и опасно, т.к. дзот находился в расположении наших частей и при обстреле дзота из пушек поражение своих бойцов было бы неизбежно.

Я обратился к командующему армией генералу Петрову с просьбой дать мне огнеметный танк, чтобы выжечь немцев из дзота. Такой танк Т-26 у нас был один на всю армию. Когда танк подошел к моему наблюдательному пункту, я приказал командиру танка опробовать его работу – дать струю огня. Все было хорошо, форсунка работала, огонь был дан. Я объяснил задачу командиру танка и командиру стрелкового взвода, назначенного для овладения дзотом, а также командиру батареи ПТО два 45-мм. орудия, которые должны были поддержать атаку.

Эта штурмовая группа заняла исходное положение и по сигналу пошла вперед. Танк подошел к дзоту на 50—60 метров, пустил свою аппаратуру в ход, но огня не получилось: по направлению к дзоту пошла только жидкая струя смеси. Я думал было, что все пропало. Но тут из дзота начали выскакивать немцы, на ходу напяливая противогазы, и сломя голову побежали к своим позициям. Наши стрелки бросились вперед, заняли дзот и захватили одного пленного. Он-то и рассказал, что немцы приняли незагоревшуюся струю смеси за жидкий газ и в панике бежали.

Этот факт показал, как неосмотрительно вел себя гарнизон дзота, выбежав бросать гранаты и не оставив людей для его защиты. Но он характерен и еще в двух отношениях. Во-первых, случай с огнеметным танком показал нашу бедность в военной технике в тот период – у немцев были под Севастополем сотни танков, а у нас на весь гарнизон 25 танков Т-26, 1 БТ и один огнеметный танк Т-26, да и тот ненадежный. Во-вторых, случай этот показал, что немцы боялись всего неожиданного и были способны с перепугу

принять безобидную струю не воспламенившейся жидкости за жидкий газ».

Все вышеописанное, возможно, было и так, за исключением данных, имеющиеся у генерала Коломийца, о наличии танков у противника, т.к. они не соответствуют действительности. На тот момент в распоряжении 11 армии Вермахта танковых подразделений не было, за исключением 2 дивизионов штурмовых орудий «Stug 3».

Уцелевшие штурмовые орудия после декабрьского штурма были переданы в распоряжение 24-й пехотной дивизии. Новый 1942 год экипажи штурмовых орудий встречали в Бахчисарае. Там же дивизион принимал участие в боях с остатками русских войск и в мелких стычках с партизанами. Но уже 15 января 3 орудия обеспечивали атаку на Ново-Петровку (Керченский перешеек). На момент январских боев и февральского прорыва штурмовые орудия у Севастополя отсутствовали.

Немецкий тяжелый 105-мм химический миномет 10 cm Nebelwerfer 40 на фоне штурмового орудия Stug 3, Мекензиевы горы. 1942 г.

В опубликованных документах особого отдела НКВД за январь 1942 года есть интересный факт, указывающий на то, с какой хаотичностью изменялась линия фронта в ходе обоюдных атак, что позволяло изменникам Родины заранее спланировать сдачу в плен.

Так, в январе были арестованы 3 краснофлотца во главе с младшим лейтенантом Коломийцем – командиром взвода 3-го батальона 3 полка морской пехоты. Которые несколько суток находились в блиндаже впереди нашей линии обороны, намереваясь сдаться в плен противнику, то есть – изменить Родине. Младший лейтенант Коломиец приказал краснофлотцам порвать документы, сложить оружие и при появлении немцев не оказывать сопротивление. Все краснофлотцы не возражали и были с ним согласны. На допросе Коломиец показал:

«В блиндаже мы находились более двух суток, немец нас обстреливал, блиндаж этот был впереди линии нашей обороны, в метрах 30. Мы сначала об измене Родины не думали, у меня было решение во что бы то ни стало прорваться к своим, но так как мы просидели полтора суток и не смогли оттуда уйти, а немцы уже близко подошли, я сказал так: если немцы подойдут к нам, нас окружат, нам нельзя будет уйти оттуда, то придется только сдаваться. Желание изменить Родине у меня лично появилось в связи с тем, что я сильно перепугался, когда первый раз попал под такой сильный огонь. Все краснофлотцы мне не противоречили и имели намерение изменить Родине, и мы решили изменить: в случае подхода немцев к блиндажу не обороняться, а спасаться».

Несмотря на успех Приморской армии в декабре, в дальнейшем немцам на некоторых участках удавалось успешно переходить в контратаки. Это надламывало дух красноармейцев, вынуждая повернуть или пойти на крайние меры.

Подобное было и в стане противника. Например, случай, произошедший в тот же период на этом же участке фронта. Он был описан в отчете разведки Абвера, который вместе со всей остальной, не уничтоженной совершенно секретной документацией отдела НКВД в г. Севастополе попал в руки немцам после оккупации города. Так, ефрейтор Андреас Герхардт из 24 пехотная дивизии рассказывал:

«Я оказался в качестве перебежчика

примерно в конце февраля – начале марта. До войны работал гражданским механиком на заводе по производству деталей для самолетов, был призван в армию и отправлен на фронт в составе маршевого батальона. До 1933 года был молодым коммунистом, а когда попал на фронт, решил дезертировать в первые дни своей службы. Чтобы симулировать плен, т.к. я боялся за судьбу тех, кто остался дома, порезал палец и оставил следы крови. После этого выполз из будки часового и начал пересекать фронт. По пути сделал еще два выстрела и бросил ручную гранату в сторону немецких линий, чтобы завершить картину штурма. Когда подошел к первому русскому бункеру, то никого не увидел и был вынужден громко кричать, чтобы кто-то вышел»

Герхардт дал полные показания и особенно много говорил о настроении в тылу, так как он недавно попал на фронт. Он рассказал о ситуации на своем заводе, об иностранцах и пленных, которых использовали для работы, о недовольстве немецких рабочих, которым приходилось выходить в поле. Рассказ коснулся советских пленных и обстоятельства их пленения.

Герхардт был сразу же взят под стражу 7-м отделом полиции до апреля месяца, после чего направлен на Кавказ.

К таким решениям солдат нередко подталкивали меры психологического воздействия с обеих сторон; работающие громкоговорители на линии соприкосновения и большое количество агитационного материала с обещаниями комфортной жизнь в плену. Наиболее детально погрузиться в атмосферу настроения в стане противника помог дневник воспоминаний ефрейтора 4

дивизиона реактивных установок «Nebelwerfer 41»:

«4 января. В течение дня сделали 6 выстрелов. Наша позиция примерно в 600 м к северо-востоку от Черкез-Кермен прямо на обычной грунтовой дороге. В бункере мы установили печку. Это чертова штука дымила, как сумасшедшая. Русские стреляли шрапнелью по нашему тыловому склону. Это признак того, что они хорошо осведомлены об особенностях нашего расположения. Они знают местность, как свои пять пальцев. Разведывательные самолеты противника висели в небе весь день, ни одного нашего истребителя «Ме-109» не было видно, т.к. все они были отправлены под Керчь.

8 января. Завтрака нет, вкусный обед прибывает только в полдень. Полбуханки хлеба на человека. Настроение поднимается вместе с наполнением живота. Последние дни мы ели только сухие пайки, поэтому горячая еда была для нас пиром. Мы укрепляем крышу нашего бункера толстыми стволами деревьев. Надеемся, что ничего не прорвется, если это не будут минометы с их высокочувствительными ударными взрывателями.

Дивизион реактивных установок Nebelwerfer 41 ведет огонь по Севастополю.

9 января. В будущем обедов больше не будет. Топливо на доставку для третьего приема пищи будет сэкономлено. Таким образом, подвоз питания на огневую точку будет осуществляться только два раза в день. Нехватка топлива – вот как далеко мы зашли, пора завоевывать Кавказ с его нефтяными скважинами, только тогда мы сможем выиграть войну.

10 января. Густая дымка и туман в долине до полудня. Два расчета пусковых установок «Nebelwerfer 41» должны находиться на огневой позиции, а два других – в Симферополе. Смена расчетов происходит каждые восемь дней.

16 января. С 7 часов утра русская артиллерия обстреливает нашу ложбину всеми калибрами, плюс к ним добавляется «сталинский орган» (пусковая установка реактивных снарядов БМ-13 «Катюша». – Р.Ц.), минометы и бомбардировщики. Разрывы снарядов перед нами, за нами, справа и слева от пу- сковой установки. Началось наступление Сталина, его давно ждали. Осколки с жужжанием влетают в отверстие пусковой

установки. Страх заставляет дрожать все наши конечности. Бомбардировщики разгружают свои бомболюки над нами и в 100 метрах от нас. Около полудня стальной шторм постепенно стихает. Сегодня нет еды, нет почты, нет отпусков, нет отдыха днем, нет отдыха ночью, зато много вшей. Мы молимся об облегчении.

17 января. В 1 час ночи пришло облегчение. Собираем одежду, возвращаемся по замерзшим и раскисшим от дождя дорогам под ливнем на позиции в Биюк-Каралез. Затем едем в Симферополь на грузовике Хеншель. Отдых, мытье, письма.

18 января. Воскресное утро начинается без забот. Полевая почта жалуется, что мы указываем слишком много названий мест. Поэтому они всё перебирают, вскрывают все письма и посылки. В будущем будет удобно оставлять письма и посылки открытыми. Кроме того, нам на фронте запрещают вести дневники. Это предел! Все дневники, которые велись до этого момента, должны быть сданы и уничтожены.

19 января. Чистка оружия, перекличка. Чистка противогазов, перекличка. Все недостаточно чисто, «Шписс» (с нем. «Длинный нос» – старшина роты. – Р.Ц.) бушует и безумно ругается. Прививка от вшей, клопов и болезней, которые они переносят.

20 января. Мороз 10 градусов ниже нуля. Метель. При- шел пакет с печеньем и боеприпасами. Отец вынимает половину табака из сигарет, затем засовывает туда пистолетную пулю, а за ней остаток табака, потому что боеприпасы в посылках полевой почты запрещены. Но никто из досматривающих никогда этого не

замечал, если только он не прикуривал одну из моих сигарет. В итоге, я получаю 4 патрона к своему пистолету калибра 7,65.

21 января. Сержант оскорбляет нас за то, что мы его не уважаем. Этот ублюдок должен идти на огневую позицию вместе с нами!

– января. Сегодня снова почта с сигаретами и 8 патронов. Она не должна быть слишком тяжелой, иначе ее сразу заметят.

22 января. Выдвигаемся на огневую позицию, но дизель не заводится, слишком холодно. Сильный мороз минус 15 градусов, холодно, как в аду. Доезжаем до моста через ручей перед Черкез-Кермен. Большое военное кладбище в долине слева, рядом с ним главный перевязочный пункт. Далее пешком 3 км. Фронт тихий, копаем ямы для укрытия. Укрепляем стену вокруг нашей землянки, используя листовой металл и дерево, как в машиностроении.