Перекресток времени

Лиса размахнулась и залепила Вику оглушительно звонкую пощечину – ту самую, которую так мечтала отвесить еще утром. Ничего не изменилось. Даймон не сдвинулся с места, и даже ни одна жилка в его лице не дрогнула, лишь на скуле начал медленно проступать контрастный отпечаток ее пальцев.

Рик, не сказав ни слова, развернулся и пошел к выходу из корпуса. Его поникшие плечи и волочащийся по полу рюкзак выражали полное подчинение чужой воле.

– Нет! – Лиса отчаянно боялась потерять единственного близкого друга. – Мы же только что помирились! Не уходи, пожалуйста!

Слабость отступила перед предчувствием беды, личной и от того более страшной для нее, чем война. Она рванулась изо всех сил, но даймон крепко держал ее, не давая сдвинуться с места.

– Ри!… Знаю, потом ты все вспомнишь! Я… – она задохнулась, но заставила себя крикнуть, чтобы он услышал, чтобы это осталось с ним. – Ты очень важен мне, Ри! Я вернусь!… Я найду тебя! Обещаю…

Когда стеклянная дверь в конце коридора закрылась за спиной Рика, и его фигура скрылась внизу за поворотом лестницы, Виктор спокойно, почти равнодушно переспросил:

– Закончила?

Лиса зашипела от бессилия и ярости, пытаясь вырваться из его крепко сцепленных рук:

– Сволочь! Индюк не ощипанный! Это из-за тебя у меня нет друзей!…

Виктор не отреагировал. Он легко подхватил ее и закинул себе на плечо, как будто она была не живым человеком, а манекеном сделанным из сверхлегкого сплава.

Пол и потолок поменялись местами, стены коридора расплылись радужными разводами. Лиса охнула, колотя его по спине руками, но он даже не пошатнулся. Одним точным ударом кулака Вик разбил ближайшее окно, и осколки со звоном посыпались на пол. Не обращая внимания на порезы, он спрыгнул вниз с восьмого этажа, во двор учебного корпуса. Лиса не успела испугаться – услышала знакомое гудение антигравов и ощутила вибрацию. Земля сперва прыгнула ей навстречу, но почти сразу падение замедлилось и знакомый двор института стал быстро удаляться.

Вися вниз головой на плече даймона, она видела замерший в ожидании пустой и безмолвный город. Оцепенели роботы-мусорщики; над платформами остановок зависли аэробусы с распахнутыми дверями; кое-где на улицах лежали брошенные в спешке вещи, и ветер гонял пустые коробки и пакеты… Привычный многоголосый шум машин стих. Звуки поглотила мертвая, неестественная тишина, нарушаемая лишь гудением антигравов даймона. Изредка вдали мелькали одинокие стремительные фигуры – такие же, как Виктор, легкие и быстрые.

Сердце города казалось перестало биться. Он лежал накрытый прозрачным куполом, как пациент в руках хирургов, подключенный к кислородной маске.

Внезапно ожили городские динамики. Со всех сторон раздался скрежет и завывание помех:

– …тш-шщш-ш… уи-и… Внимание!.. Воздушная тревога! – прогремел, рассыпаясь эхом, механический голос. – Всем жителям Техносити немедленно… тшщ-ш-ш… пройти в укрытие!.. Внимание! Воздушная тревога!

Полет Виктора ускорился. Лиса, болтаясь на его плече и все еще слабо колотя его по спине, увидела как высоко над невидимым куполом, который теперь стал их тюрьмой, беззвучно вспыхивают огненные шары взрывов, пока еще далекие, но оттого не менее жуткие.

Война началась.

Дом главы клана, один из самых высоких небоскребов Техносити, гремел и искрил электричеством, как фабрика взбесившихся роботов. В окнах метались огни и силуэты фигур, на опоясывающих здание террасах разворачивались установки защитных систем.

Виктор приземлился на одну из верхних террас и буквально втащил Лису в большой переполненный банкетный зал, превращенный в рабочий кабинет главы.

Десятки снующих фигур, блеск оружия, гвалт разговоров и вой сирен воздушной тревоги смешались и завертелись перед Лисой. Фрагменты реальности путались, складываясь в хаотичные картины. Группа пожилых даймонов в центре зала громко спорила над голографическими картами города. Кто-то спешил к ним с докладами, другие в стороне деловито перебирали и готовили оружие, зловеще блестевшее в холодном искусственном свете. Среди напряженной суеты слышался хохот и звон стаканов – получившие передышку пили и ели за общим столом, накрытым тут же, немного в стороне от совещавшихся.

Лиса, знавшая обычаи даймонов, понимала, что кажущийся хаос на самом деле подчинен четким правилам и воле главы. Совещались и отдавали распоряжения мудрейшие члены совета, разносили поручения – ловкие связные, оружием занималась служба защиты, а женщины-даймонки без лишней суеты, но с той же деловитой энергией, как и мужчины, готовили и разносили еду и напитки. Клан, под воздействием внешней угрозы, мобилизовался, став единым, идеально слаженным и смертельно опасным организмом.

Виктор протащил Лису через весь зал и бесцеремонно поставил на пол возле дальнего конца стола, рядом с возвышением, на котором сидел его отец.

«Да уж… с такой доставкой… от приглашения дяди не откажешься… – Лиса с нарастающей тревогой понимала, что вязнет в событиях, без шанса самостоятельно выпутаться. – Зачем я ему понадобилась? Хочет защитить или… может, дать поручение?»

Дядя Мар, крепкий и широкоплечий, с резкими чертами лица, в данный момент отдавал последние указания высокому, жилистому даймону, почтительно склонившемуся перед ним:

– Ты все понял? Чтобы через десять минут был в кабинете главы жандармерии. Свяжись со мной оттуда. Хотя нет, – он увидел Лису, кивнул и заметив ее состояние нахмурился. – Я буду занят. Свяжись с Виктором – он даст тебе следующие инструкции.

Высокий даймон поклонился:

– Сделаю, глава Маркус, – и быстро пошел к выходу. Лиса сразу потеряла его среди калейдоскопа даймонов.

На запястье главы завибрировал коммутатор. Глянув на дисплей, он активировал связь:

– … собрали всех… ждут внизу проверки… дочери клана… – донеслось сквозь помехи.

– Пока нет времени. Спущусь через час, – глава перебил говорящего и прервал связь, повернувшись к сыну. – Вик, тебе тоже работа найдется после проверки, будь поблизости. А сейчас пошли кого-нибудь в Арсенал. Срочно! Там должны быть новые инфразвуковые излучатели… Несите их сюда. Установите по периметру всего здания для защиты… ты знаешь от кого…

Закончив отдавать распоряжения, глава клана одним глотком осушил свой стакан, с глухим стуком поставил на стол и только тогда по-настоящему, прямо посмотрел на Лису. На него единственного не действовало ее «проклятье». Совсем. Воля главы клана была сильнее любых, даже неконтролируемых внушений. Его темные даймонские глаза оставались внимательными и непроницаемыми.

– Сядь. Разговор будет серьезным.

Предчувствуя недоброе и еле удерживая равновесие, Лиса практически рухнула на ближайший свободный стул. Она устала, хотела есть, а от безумного полета пересохло в горле.

– Здоровья тебе, дядя Мар, и силы клану… – начала она традиционное приветствие, стараясь сдержаться и не обхватить гудящую голову обеими руками, но Маркус нетерпеливо перебил ее.

– Не до формальностей сейчас, женщина, – он взял тяжелый стеклянный графин с жидкостью вишневого цвета и, наполнив пустой стакан перед Лисой, придвинул к ней. – Пей!

«Что это? Сок в графине?.. – подумала она, облизнув губы, но не рискнула спросить вслух. – Вряд ли вино – даймоны никогда не пьют, боятся потерять контроль… но…»

– Клану нужна твоя сила.

– Что? – Лиса моргнула, слова дяди прозвучали для нее громче, чем вой городских сирен.

«Клану нужна твоя сила» – так обычно начиналось формальное разрешение на обряд обращения для дочерей даймонов, тех, кто хотел пробудить или усилить в себе кровь отцов. Но она… она ведь не хотела… и не просила! Да и кто она такая, чтобы клан давал согласие…

Наплевав на даймонский этикет, она отвернулась от главы в поисках Виктора. Знал ли он о планах отца? И если знал, почему не предупредил?!

«Он же должен понимать! Я хочу остаться человеком, избавиться от своего проклятия, а не усиливать его! И я не принадлежу клану… Тогда… почему?» – неожиданно она ясно увидела спину Виктора на другом конце огромного зала, как если бы он находился в шаге от нее. Возле панорамного окна, выходящего на замерший в ожидании войны город, он с кем-то говорил по коммутатору. По тому, как напряглась его спина, Лиса поняла – слышал, точнее подслушивал, каждое слово отца. И… кажется, удивился ничуть не меньше нее.

Она вдруг почувствовала себя маленькой шестеренкой, намертво впаянной в огромный механизм клана… А ведь еще час назад они с Ириной подали заявку в надежде избавить ее от «проклятья», и как раз от такого выбора…

«Нет. Нет! Так… не пойдет. Думай, Лиса! Думай…»

Собрав остатки воли, она повернулась к главе.

– Извини меня, дядя Мар, но… я… отказываюсь от этого права, – превозмогая вновь накатившую дурноту, четко и с расстановкой произнесла она.

Глава смотрел на нее не мигая, как будто собирался загипнотизировать или ждал продолжения. Лиса испугалась, что вот сейчас он действительно применит к ней свое внушение, и тогда она покорно исполнит все, что он прикажет – даже спрыгнет с террасы, через которую они с Виком только что попали сюда.

Руки предательски задрожали, пришлось сцепить их в замок.

«Нет. Так нельзя… Насильно обряд никому не проводят… По-крайней мере, так говорят… – взгляд Лисы упал на стоящий перед ней стакан. Ей все еще хотелось пить. – Я должна придать веса своим словам… Он знает, что я хочу пить и… если буду сомневаться… а если выпью, он поймет, что я настроена решительно и никого не боюсь… В конце-концов, если даже это не сок, то точно не яд – у дяди есть гораздо более простые способы расправиться за непослушание…»

Плечи непроизвольно передернуло от воспоминания о клейме Виктора. Стараясь скрыть дрожь в руках, она схватила стакан и в три больших глотка выпила предложенный напиток.

Жидкость оказалась густой, тягучей и терпкой, у Лисы мгновенно защипало язык и обожгло горло. Запах она не успела разобрать, но вкус… был очень странным: насыщенный вишнево-виноградный, под которым отчетливо проступал металлический, соленый привкус крови. Лиса едва не выплюнула, все, что только что проглотила обратно в стакан, но под внимательным взглядом дяди сдержалась, сглотнув подступивший комок, и постаравшись унять возникший в горле спазм. Внутри разлилось необычное тепло, напряжение ослабло и даже качание и вращение комнаты стало восприниматься спокойным и естественным.

Маркус усмехнулся коротким и жестким смешком:

– Так-то лучше. А теперь послушай сюда: ты – дочь моего старшего брата, Игниса, прежнего главы клана – сильнейшего из всех нас. У тебя нет права на отказ, Лиса. Клану нужна ЕГО сила, текущая в ТЕБЕ, – он выразительно ткнул пальцем ей в грудь.

Лиса, уже не стесняясь обхватила голову руками.

«Дочь брата… Игниса…»

Имя прогремело в голове раскатистым эхом.

Она знала его как легенду, как прежнего главу, погибшего много лет назад. Но как отца?.. Воспоминания отчаянно цеплялись за образ сильных рук и запаха табака, но отказывались складываться в лицо даймона.

– Что за… здесь сейчас происходит? Я… Ой… – Лиса поняла, что сказала то, о чем думала вслух. Удивилась. Икнула. И замерла, прислушиваясь к ощущениям и воспоминаниям.

Крепкие сильные руки раскачивали качели в саду… и подкидывали ее совсем кроху высоко в небо… Она нисколько не боялась, смеялась и просила: «еще!», ее ловили и обнимали, не давая упасть… Все, что она помнит о родителях это – смутную фигуру отца и сильные заботливые руки, от которых пахло табаком… Разве могли быть они руками жестокого и расчетливого даймона?

Лиса пододвинула к себе графин, и плеснула в стакан еще странной жидкости. В этот раз она не спешила: принюхалась, сделала один глоток и, покатав на языке, распробовала яркий фруктовый тон приторно-терпкого напитка. Снова нарушив этикет, она даже не заметила этого:

– Это… алкоголь?… – свой первый и последний настоящий коктейль она пробовала на студенческой вечеринке с Кареном… а теперь, после второго курса в меде, запах спирта ни с чем бы не перепутала. Пить расхотелось. – И… никакой крови… Не понимаю… Почему тогда в первый раз я чувствовала кровь?… И зачем ты мне это все рассказываешь… сейчас?

Мир стал вращаться быстрее, рассыпаясь осколками и складываясь в неправильную невозможную реальность. Она ничего не помнила ни об отце, ни о матери, но дядя много рассказывал о… Ливии, своей любимой младшей сестре!

– Не понимаю… Как… дочь брата? Мой отец был… дай-мо-ном?! То есть я… получается… Но… но… ты же всегда говорил… что я – дочь твоей сестры, которая не проходила обряд и не обладала силой… я думала… все думали… Зачем? Зачем ты… так? Я не хочу! Я не могу! Я… не готова к такому!

Дядя отодвинул от нее графин и наклонился, накрыв своими огромными тяжелыми руками ее мелко дрожащие похолодевшие пальцы. Тон главы стал жестким, не терпящим возражений:

– Послушай меня внимательно, Лиса… И помолчи! У всех кланов есть враги. И это не только аграрии… Я любил и уважал моего брата, Игниса. И до сих пор не знаю, как именно он погиб в той стычке с… впрочем, сейчас это неважно. А что ты хочешь, чтобы я сделал, женщина? Я должен был защитить тебя, его единственное наследие, его кровь, понимаешь? Никто ничего не знал о тебе – Игнис скрывал тебя в приграничье… видимо, предвидел, предчувствовал… Так что легенда с племянницей, дочерью младшей сестры, лишенной силы… подходила тогда как нельзя лучше. Ты слышишь меня? Понимаешь?

– Кажется… – Лиса неуверенно кивнула. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы этого разговора никогда не было.

– Сейчас мы на пороге тотальной войны. Кланы объединяются против общего врага. Нам нужны силы каждого, а ты, Алиса, не просто одна из нас – в тебе дремлет огромный, нераскрытый потенциал. Сила твоего отца!… Вот ты даже сама не понимаешь, что ты на самом деле сейчас со мной делаешь – а ты пытаешься сломать мою волю, неосознанно внушая отпустить тебя и забыть об этом разговоре. – Маркус внимательно смотрел на нее. – Да, это – не сок, это – ликер. Алкоголь. Ты правильно поняла. Я хотел снять с тебя ограничения самоконтроля. А еще с ликером я дал тебе немного крови даймона. Добавил в стакан, когда ты отвернулась, поэтому, когда ты налила из графина сама никакой крови там не обнаружила. Кровь – это проверка, Лиса. Проверка тебя на наличие силы. И твой потенциал выше, гораздо выше моих ожиданий. Так что…

– Нет! – Лиса вырвалась, вскочила, стул с грохотом упал. Она не могла и, что хуже, не хотела себя сдерживать. Мир вокруг нее слишком быстро вращался, все продолжая ускоряться. – Это какая-то чушь! Ложь! Я… я не ве-рю!

От ее отчаянного выкрика в огромном шумном зале зазвенели стекла, несколько стаканов на столе подпрыгнули и со звоном разбились. Все даймоны в помещении пошатнулись, пригнулись и замотали головами, стараясь отогнать невидимую волну. Кто-то застонал, сраженный внезапным ментальным ударом. Где-то на периферии зрения она заметила движение – Вик медленно, борясь с внушением, шел к ним. В то же мгновение Лиса услышала в своей собственной голове, четкий и властный приказ дяди:

– Прекрати это. Немедленно. Сила, обращенная на своих – табу. Ты знаешь закон.

Перед лицом Лисы все поплыло, цвета смешались, звуки исказились. Не понимая, следствие ли это ментальной атаки дяди или что-то другое, она вдруг проваливалась в темноту, глубокую, как шахта лифта.

Да, она знала закон – помнила обожженную плоть и клеймо на плече друга, помнила свои боль и страх за него…

«Такого не должно повториться! Никогда!… Ни со мной, ни с кем-то еще… – ей хотелось невозможного – увидеть Ирину и прямо сейчас получить вакцину, чтобы прервать, наконец, проклятое родство с даймонами. – Вот он, выбор без выбора…»

– Не смей мне тут падать в обморок, как обычная человеческая женщина! – зло рявкнул вслух Маркус, видя, что она начинает оседать.

– Вакцина… и кровь… – глаза девушки закрылись, а из горла вырвался чужой нечеловеческий свистящий шепот. – Не совместимы… Ты раскрыта, девочка…

Она упала, теряя последнюю связь с реальностью.

Воздух комнаты внезапно пришел в движение: застонал и завыл, рассеченный сотнями невидимых ледяных вихрей, поднявшихся из ниоткуда…

– Это атака! Все ко мне! В круг! – кричал на своих дядя Мар. – Щиты! Живо!

– Духи здесь? В нашем доме? – удивился кто-то, но Лиса уже не видела и не слышала ничего, потеряв сознание. Сила, пробужденная в ней кровью даймонов и уколом Ирины, искала источник страха и боли, похожий на ее собственный страх. И нашла его. Темная пустота шахты сменилась ураганным движением, пронеся ее сознание сквозь стекло и бетон городских небоскребов, сквозь пространство и время на окраину города чтобы бросить бестелесным призраком в полумрак небольшой обычной комнаты…

Глава 5

Лису толкнуло и втащило в небольшую и уютную гостиную. Свет банкетного зала погас, но девушка понимала, что ее тело продолжает находиться там, а сюда, в комнату каким-то образом перенеслось лишь сознание, дух.

Зависнув под потолком бестелесным наблюдателем, она беспомощно оглядывалась по сторонам, не в силах сдвинуться или вернуться. Вдоль стены стоял мягкий бежевый диван и узкий алюминиевый книжный шкаф. У окна – растение в высоком пластиковом кашпо, небольшой стеклянный столик и пара таких же, как диван, бежевых кресел. Вот и вся обстановка.

За окном привычно шумел город. Ни взрывов, ни призывов из громкоговорителей…

Под ней, в центре комнаты, стояла невысокая полная женщина. Ее губы дрожали, ресницы намокли и слиплись, а по щекам катились крупные капли слез, которые она даже не пыталась стереть.

«Ирина?! – Лиса удивилась. Именно о ней и о вакцине она думала перед тем, как оказаться здесь. – Как странно…»

Рядом с женщиной, держа ее за плечи, стоял худой незнакомый мужчина. Его бледная, с синими прожилками кожа плотно обтягивала череп, а глаза застилал чудовищный непроницаемый мрак.

«Недавно обращенный…» – Лиса видела таких в клане. В первые дни у людей, прошедших обряд всегда был жалкий и измученный вид. Возможно, в том числе и поэтому об обряде ходили самые жуткие слухи.

– Ириша, ну что ты? – мужчина попытался обнять, притянуть к себе Ирину, но та отстранилась. – Все же получилось… Милая моя, хорошая, я смог! Теперь я – один из них, полноправный член клана!

Лиса мысленно хмыкнула: «Для истинных даймонов обращенные – что-то вроде полезного инструмента, не более… никак не семья! Глупо радоваться такому клейму…»

Он снова протянул к ней руки, погладил по плечам.

– Не трогай меня! – Ирина вырвалась, подошла к дивану и, сев, закрыла лицо ладонями. – Что же ты наделал, Лёша…

Растерявшись на миг, Алексей подошел и опустился на пол рядом с ней.

– Грядет война, Ириша. Они это знают. Большая война, бойня. Люди в ней… не выживут. Только у даймонов и тех, кто с ними, есть шанс… Ириш, я сделал это ради нас… Ради Леночки! Чтобы она жила! Чтобы мы все жили!… Они предупреждали, что близкие…, что люди могут не понять и не поддержать. Но ты ведь не просто близкий мне человек, ты – моя жена, мать моего ребенка! Ты должна понять, что только так я смогу защитить нас, – он обнял колени Ирины, та тихо плакала. – Вспомни, ты сама говорила: надвигается что-то страшное, что-то большее, чем все мы… что нужно искать выход… Я нашел. Даймоны говорят о войне, они собирают всех своих… И сейчас тот самый момент, когда они согласны принять людей и обратить их. Не всех, но… Я говорил с ними и о тебе тоже… Тебе не нужно будет… ни от чего отказываться. Ты – женщина, для тебя обряд пройдет иначе… легче. И Леночку…

– Леночку?! – Ирина отняла от лица руки и в упор посмотрела на мужа, с ужасом, как если бы любимый превратился в бездушную машину-убийцу. Слезы в ее фиалковых глазах, казалось застыли, став холодными и колючими.

– …да, Леночку, когда станет постарше… Послушай, я все устрою. Во мне скоро проснется сила… Да, конечно, не такая как у настоящих даймонов, но все же… Они приняли меня, а значит мы больше никогда не будем ни в чем нуждаться! Тебе не нужно будет ходить в институт и работать без выходных за нищенскую зарплату. Я смогу обеспечить вам такой уровень, о котором мы и мечтать не смели! Пентхаус в Центральном шпиле, лучшие школы для Леночки, любые твои капризы! Все, что захочешь! – его лицо светилось нездоровым почти безумным восторгом. Он говорил горячо и быстро, как фанатик, словно боялся, что она его прервет. – Да, придется поработать. Много. У них там… свои правила, я знаю. Но ты только подумай, Ириш! Подумай, что мы получим взамен! Это того стоит! Они обещали… они помогут. Представляешь? Мы будем вместе, сильные, защищенные! И наша дочь будет расти среди них, под их покровительством!

– Замолчи… прошу тебя, замолчи… – она схватила его пальцы в свои и сильно сжала. – Ты продал свою человеческую суть за каплю силы! За мнимую безопасность и пентхаус! Ты… Впрочем, это твой выбор… Но тот Алексей, которого я любила, за кого когда-то вышла замуж, никогда бы не стал выбирать за меня и за нашу дочь! Ты говоришь о защите… а я вижу лишь рабство. Обещаешь счастливое будущее для Леночки… а даешь – ошейник и клетку… Она – человек, Лёш! У каждого человека должен быть выбор! Ты ее саму спрашивал чего она хочет? А меня?… В ней проснулся дар! Дар ее прабабушек, дар вед! Это удивительно! Невозможно! Но она видит… ПРЕДВИДИТ! Она чувствует… ВЕСЬ ЭТОТ МИР! И я хочу, чтобы у нее был шанс, возможность выбирать свой путь самой! Не быть разменной монетой в чьих-то играх! Отдать своего ребенка в услужение… кому бы то ни было… это предательство! Предательство ее, меня, нашей семьи, всего человеческого в нас!

Ирина разжала ладони, но пальцы мужа все еще касались ее колен. Тонкие брови женщины приподнялись, надломившись, в выражении отчаяния. В ее взгляде Лиса увидела боль и горечь.

Алексей смотрел, не понимая, не веря:

– Но…

– Я не пойду на это, Лёш. Никогда. И дочь свою тебе не отдам. Лучше смерть в этой вашей возможной войне, чем такая… жизнь без жизни.

Алексей выпрямился. На бледном лице проступило подобие краски, челюсти сжались, сделав губы едва заметной белой линией. Восторг и надежда погасли, сменяясь тенью досады, почти… презрения?

– Ты пожалеешь об этом, Ирина, – произнес он зло.

Лиса, с ужасом ждала его действий – силы обращенных все же намного превосходили человеческие, хотя основа – внушение, ради чего они шли на обряд, им оставалась недоступна. Лиса хотела и не могла защитить Ирину. Если бы она физически присутствовала в комнате, то смогла бы попытаться – все же Лиса была потомком даймонов и из уважения к ее дяде, к главе, обращенный любого клана не посмел бы поднять на нее руку.

«Ирина! Беги!…» – мысленно кричала она, но женщина ее не видела и не слышала. Лиса не знала, что делать, больше всего желая отмотать время назад, к тому моменту, когда Алексей еще был человеком, когда им с Ириной, наверное, еще можно было все исправить просто поговорив, объяснившись…

Комната начала дрожать и расплываться. Голоса Ирины и Алексея исказились, растянулись, превращаясь в низкий рокочущий шум. Лису притягивала чернота в глазах мужчины, манящая и ужасающая. Бездна в зрачках начала расширяться, пульсировать, затягивая ее сознание все глубже и глубже, словно воронка…

Мир вокруг растворился, уступая место вихрю образов, боли и холода. Ее собственная сила, еще дикая и неподконтрольная, вцепилась в эту тьму, как в спасительную нить. Она сама потянула за нее, желая узнать, откуда исходит этот ужас, где истоки этой черноты, и провалилась, рухнула сквозь время, к моменту, когда муж Ирины еще был человеком…

Вихрь времени и чужих эмоций выбросил ее в центре огромного темного зала. Она зависла где-то между потолком и полом, невидимая для других, мысленно дрожа от холода и мрака.

Чадили редкие, высоко стоящие свечи. Она и не знала, что их еще делают… Тусклый колеблющийся свет выхватывал из тьмы отдельные детали: людей и предметы, и тут же прятал их снова, заставляя тени в корчах ломаться и вытягиваться на стенах.

– Откажись, – шептали жуткие голоса с разных сторон. – Откажись… откажись! Попроси другую плату за свою услугу! И тебе не придется проходить через боль и унижение обряда… ты забудешь об этом… продолжишь жить дальше, человек…

Люди… Плотное кольцо людей двигалось вдоль невидимой линии… круга? Лиса проскользнула сквозь них в центр, где было пустое, свободное пространство. Всмотрелась, не узнавая: даймоны? Высокие, скрытые плащами фигуры, лица под капюшонами, не видно глаз…

«Что за… маскарад? Зачем скрываться, как преступникам, да еще и таким доисторическим способом? Кто они?… Что задумали?» – Лиса вертелась, оглядываясь и видя со всех сторон лишь темные капюшоны. От закравшихся предчувствий ее охватил необъяснимый иррациональный ужас.

Она посмотрела вниз: под ногами людей… даймонов?… на каменном полу, тускло отсвечивал начерченный чем-то белым круг. Плащи двигались по самой его границе, не переступая.