Генерал моего сердца

– Чье имя? – туплю я.

– Мудака, который вчера меня покалечил, – режет мозг голос Олега.

– Он тебя покалечил? – удивляюсь и с трудом успеваю поймать на языке мстительное: «Так тебе и надо!». Нет, не стоит Олегу такое говорить.

После того как он вышвырнул меня из квартиры, из жизни, я много думала. О нас с ним и о нем самом. Рыдала, конечно, больше, чем думала, но все же… Однажды я вычерпала до дна соленое море своих слез, и тогда в голове появилась ясность и способность трезво размышлять.

В памяти стали всплывать разные моменты нашей с Олегом жизни, на которые в то время я не обращала внимания. Слишком любила его, слишком толстые линзы были у моих розовых очков.

Но когда стекла треснули, у меня начала складываться совсем новая картинка, и совсем другой Олег был на ней. Жесткий, эгоистичный, не брезгующий абсолютно ничем, никакой подлостью, когда хотел добиться желаемого. Способный безжалостно наказывать за любую, с его точки зрения, провинность. Не прощающий обид, даже пустяковых. Оказывается, я жила с чудовищем, а думала, что с принцем

Поэтому сейчас я прикусываю язык и просто жду ответа.

Глава 6

– Покалечил, и очень сильно. Сейчас я в больнице: зафиксировал полученные травмы и написал заявление в полицию, – отвечает Олег посмеиваясь.

– В полицию заявление? А что же к службе безопасности папы не обратился? Они бы вмиг заступились за тебя, – вот тут я не могу удержаться и язвлю. Потому что не только поступок Олега остался болезненным воспоминанием, но и его папа со своей службой безопасности.

Кажется, Олег не замечает моего сарказма, охотно объясняет:

– У отца скоро выборы, ему имидж надо улучшить. Например, сделать достоянием гласности истории о том, что сына депутата Шелепова жестоко избили.

– А что, у нас в стране кто-то до сих пор верит в честные выборы и заботится о симпатиях избирателей? – не знаю, зачем я продолжаю язвить.

– Видимость честной игры все равно нужно создавать, такие правила, – отвечает Олег. – Так что, полиция будет со своей стороны работать, а отцовская служба безопасности – со своей. Тебя, кстати, тоже менты допрашивать будут. Может, даже соучастницей с тем мудаком пойдешь.

– О чем ты говоришь?! – изумляюсь я.

– Ты же его на помощь позвала – значит, соучастница, – теперь Олег довольно смеется.

– Ты с ума сошел?! Это ты меня начал душить, а мужчина просто не смог пройти мимо.

– Сначала докажи это, Владка. Имя и телефон давай, – голос Олега мгновенно меняет тональность, становится холодным и злым. Как ему удается так быстро прыгать от одного полюса настроения к другому?

– Откуда мне знать его имя, тем более, телефон, если этого мужчину вчера первый раз в жизни увидела? – огрызаюсь я. Свободной рукой начинаю растирать немилосердно ноющие виски.

Надо сворачивать этот разговор. Идти принимать душ, варить кофе и отправляться гулять. В парк, к деревьям, первой проклюнувшейся травке. Солнечным лучам и детскому смеху – сегодня суббота, наверняка, там будет много детей. Поброжу по отсыпанным гравием дорожкам, приду в себя. Потом куплю вкусняшек и поеду к Марфе с Сашкой.

– Я тебе уже сказал, чтобы завязывала придуряться. Имя его говори, – повторяет Олег.

– Спроси в ресторане, он был их гостем. А мне больше не звони, – выпаливаю и сбрасываю звонок. Трясущимися пальцами отправляю номер в черный список и со стоном падаю на подушку: утро субботы, ты должно быть прекрасным, а не таким вот!

Когда через минуту мой телефон снова звонит, сначала решаю сбросить звонок. Но вспоминаю слова Олега про заявление в полицию и отвечаю.

– Да. Слушаю!

– Лейтенант Петров, Главное управление, – снова талдычит трубка.

– Слушаю, лейтенант Петров, – отвечаю устало. Сползаю с постели и ползу к ванной. По дороге заглядываю на кухню, чтобы щелкнуть кнопкой кофеварки – пока приму душ, кофе как раз приготовится.

– Гражданка Сокольская, на вас заявление поступило. Надо бы вам подъехать в отделение на допрос, – жизнерадостно отзывается лейтенант.

– Что?! – Я застываю, не дойдя до ванной на полшага.

– Заявление, говорю, поступило. От Шелепова Олега Вадимовича. Данный гражданин обвиняет вас в нанесении ему тяжких телесных в составе организованной группы.

– Ничего не поняла, лейтенант Петров, – отвечаю, таращась на дверной косяк – что-то пыльный он, надо бы уборку капитальную сделать…

– В общем, жду вас сегодня в своем кабинете, гражданка Сокольская. Неявка будет расценена как признание вашей вины, – продолжает юродствовать трубка. – Адресок, куда явиться, записывайте.

– Так запомню. Диктуйте, у меня память на адреса профессиональная, – предлагаю мрачно. Вот так сходила в ресторан, отметила юбилей! Уже и дело на меня готово, причем в составе организованной группы.

Закончив разговор с Петровым, собираюсь, наконец, зайти в ванную, но телефон снова подает признаки жизни.

– А-аллё-ё, – выдавливаю умирающим голосом. Где мой душ? Где мой утренний кофе? Почему я сегодня до унитаза добраться никак не могу?

Глава 7

– Здравствуй, Влада. Это Вячеслав Говоров, – приветствует меня трубка низким бархатным голосом.

Вау, какой он у него! Вчера я даже не обратила на это внимания, в такой экзальтации была, как любит выражаться Марфа. А голос роскошный, пробирающий, аж мурашки по рукам побежали.

– А-а, товарищ подельник, – отзываюсь. – И вам доброго утра, чтобы ему, утру этому.

– Вижу, Петров уже позвонил тебе, – бархатно смеется Вячеслав Говоров, и я почему-то начинаю улыбаться в ответ.

– Звонил. Велел сегодня явиться на допрос.

– Не ходи, – заговорщицки советует Вячеслав.

– Угу, чтобы мне за неявку срок добавили? Кстати, я Олегу не стала говорить ваше имя, но со следователем такой номер не пройдет, наверное?

– Ты сейчас где? – после непродолжительного молчания спрашивает Вячеслав.

– Дома, пытаюсь добраться до ванной. Потом выпить чашечку кофе…

– Отлично, принимай ванну, только не долго. Через тридцать минут буд,. – и отключается.

Тупо поглазев на смолкший телефон, сую его в карман халата и иду выполнять пункты своей утренней программы.

Я, конечно, не особо верю, что этот странный Вячеслав Говоров приедет. Тем более, адрес он не спросил. Но голову на всякий случай мою и легкий макияж наношу. Исключительно, чтобы скрыть общую бледность и синяки под глазами.

Долго рассматриваю свою шею с четкими отметинами от мужских пальцев. Наверное надо было обратиться в травму и зафиксировать факт побоев, тогда было бы что Олегу предъявить. Может, поехать, пока не поздно?

По итогу размышлений отбрасываю эту идею. Все равно у Олега ресурсов в десятки раз больше, чем у меня. Никакие справки не помогут, если он всерьез решит за меня взяться.

Ровно через тридцать минут в дверь звонят.

– О, чувствую божественный запах кофе, – радуется Вячеслав Говоров, когда я открываю дверь.

Сегодня на нем опять свитер с высоким горлом, на этот раз светло-голубой, отлично гармонирующий с серыми глазами. Темные джинсы, белые кроссовки, в руках большой бумажный пакет из Елисеевского.

Пакет Вячеслав протягивает мне.

– Держи.

– Что это?

– Всякие вкусняшки. Не мог же я приехать, пусть даже с утра и по делу, в гости к красивой женщине с пустыми руками? – уголки его губ слегка дергаются в короткой улыбке.

– Хороший вы гость, Вячеслав Говоров, – признаюсь, заглянув в пакет: два вида дорогущего сыра, оливки, шоколадные конфеты ручной работы, пара банок паштета, клубника и мои любимые каштаны в сахарной глазури. А еще маленькая, буквально на сто миллилитров, бутылочка французского коньяка. Когда достаю ее, Вячеслав хмыкает:

– Решил, что тебе не помешает добавить в кофе. Наверняка, чувствуешь ты себя паршиво: на таком стрессе, какой был вчера, даже капля алкоголя на утро дает убойный эффект.

– Знаете, мне правда, не очень сегодня, – признаюсь смущенно.

– Значит, сейчас пьешь кофе с коньяком. А это пацану твоему, – неожиданно произносит Вячеслав и достает из кармана коробочку с моделькой гоночной машины внутри. – Не знаю, чем он увлекается, поэтому на свой вкус выбрал. Когда был мелким, я тащился от таких моделек.

Глава 8

– Ты купил моему сыну подарок? – от шока я тоже перехожу на «ты».

Никто из моих мужчин ни разу не дарил Сашке подарков. Даже Сережа, с которым мы жили почти год, не додумался до этого.

Не скажу, что у меня было много мужчин за время после рождения сына, скорее, очень мало их было. Но и совсем монашкой я не жила. И ни один из моих любовников не принес Сашке даже чупа-чупса! А этот Вячеслав Говоров, которого я вижу второй раз в жизни, принес. Еще и модельку, от которых мой сын тоже тащится.

Наверное, на моем лице что-то такое отражается, потому что мужчина делает шаг и берет меня за плечи. Заглядывает в глаза.

– Влада, что такое? У твоего сына аллергия на модели машин?

– Откуда ты узнал? – задаю тупой вопрос, чувствуя, как вместе с шоком на меня накатывает запоздалая паника. Ладно, Олег мой телефон и адрес вместе с новой фамилией узнал – ему папина служба безопасности помогла. Но откуда этот совсем простой с виду Вячеслав все мои данные выяснил? Да еще про Сашку успел узнать: я не числюсь его матерью! Официально его опекун – Марфа!

– Влада, ну что ты? – Руки Вячеслава мягко массируют мне плечи. Неожиданно он обнимает мое лицо ладонями и проводит подушечками больших пальцев от уголков губ к вискам. Требовательно произносит: – Посмотри на меня!

Я с трудом заставляю себя поднять взгляд к его потемневшим глазам. «Серые, как грозовые тучи» – мелькает дурацкая мысль.

Несколько мгновений мы, не отрываясь, смотрим друг на друга, и моя дурнота начинает проходить. Не знаю откуда, но появляется четкое ощущение, что ничего плохого этот мужчина мне не сделает. И сыну тоже.

– Спасибо. За модельку… Сашка обожает их – у него две полки ими заставлены, это лучший для него подарок, – сиплю, облизнув высохшие губы.

Взгляд Вячеслава еще больше темнеет. Неожиданно он наклоняется и мягко целует меня в уголок рта, смутив этим до ужаса. Отстраняется, выпускает мое лицо из ладоней и, как ни в чем не бывало, произносит:

– Рад, что угадал. Надеюсь, он покажет мне свои модельки: честно говоря, я по-прежнему поклонник этого вида коллекционирования.

– Поклонник моделек? – удивляюсь я, пытаясь побороть охватившее меня девчоночье смущение из-за поцелуя, неуместное для взрослой деловой женщины, которой себя считаю.

– Он самый. И отношусь к своей коллекции с нежностью, совершенно недостойной брутального мужчины. Даже свои взрослые машины выбираю, чем-то похожие на любимые модельки из детской коллекции, – смеется Вячеслав.

Отворачивается, с вожделением смотрит в сторону кухни, а я спохватываюсь, что по-прежнему держу его на пороге.

– Пошли, кофе уже готов. Если голоден, могу соорудить тебе завтрак, Тем более, ты принес такой замечательный набор продуктов, – замечаю со смешком. Странно, но  рядом с этим мужчиной мне хочется улыбаться и отпускать шуточки. Даже сейчас, когда паника не отпустила до конца, а недавние звонки Олега и лейтенанта Петрова противно царапают по сердцу.

– Я позавтракал, но это было давно, так что от пары бутербродов не откажусь. И кофе побольше. – Вячеслав первым, словно хозяин, идет на кухню.

Плетусь за ним, гадая, кто же он такой. Называет себя брутальным парнем, но не стесняется признаться, что собирает модельки и свои машины под них покупает. Еще и информацией обо мне где-то разжился, которую, в принципе, отыскать нигде нельзя. А он ее меньше чем за сутки раскопал.

На кухне Вячеслав быстро оглядывается, а я с облегчением вспоминаю, что именно вчера приходила домработница и навела порядок. Со смешком думаю, что сегодня могу притвориться идеальной хозяйкой, у которой всегда и везде чистота с уютом. Хотя это не так, конечно.

Обычно у меня, как у любой много работающей женщины и мамы ребенка младшего школьного возраста, в квартире настоящий бедлам. Везде Сашкин пластилин, рисунки, школьные тетрадки и учебники. Еще разбросанная в прихожей обувь и неубранная в посудомойку грязная посуда.

Как-то так получается, что я вечно спешу и просто не успеваю все привести в идеальное состояние. В общем, живем как можем, а кому это не нравится, не мое дело. Только непонятно, отчего сейчас-то захотелось выглядеть идеальной хозяюшкой?!

Не подозревающий о моих душевных метаниях Вячеслав занимает место за столом, а я быстро ставлю перед ним чашку с черным кофе. Потом спохватываюсь:

– Ой, может нужно было латте или капучино сделать?

– Терпеть не могу ни латте, ни капучино. Двойной эспрессо, американо, или сваренный в турке – это идеально, – успокаивает он меня и подносит чашку к губам, а я кидаюсь к холодильнику.

Это, опять же, я к своему дню рождения забила холодильник. Знала, что в любой момент кто-то может прийти меня поздравить и потребуется угощение. Обычно в холодильнике у меня не слишком густо: правильные каши, паровые котлетки или рыба. Еще овощи и фрукты – у меня ребенок, его нужно кормить полезной едой.– Тебе с чем бутерброды? Есть сыр, ветчина, красная рыба. Творожный сыр, паштет… – начинаю перечислять, оглядев запасы на полках.

– Ты готовилась к моему приходу, что ли? Или у тебя всегда в холодильнике джентельменский набор угощений? – усмехается Вячеслав.

– Почему нет? Мой мужчина любит вкусно поесть, – я отчего-то оскорбляюсь, поэтому и вру безбожно – нет у меня никакого мужчины. Уже год вообще никого, даже на уровне сходить в кино или ресторан. После Сережи и его прибамбасов как отрезало на мужиков смотреть.

Вячеслав ничего на это не отвечает, спокойно пьет кофе. Я нервно выдергиваю с полки хлеб, творожный сыр и авокадо – сделаю ему полезный бутерброд, будет знать! Уверена, авокадо он терпеть не может!

– Я терпеть не могу авокадо, – хмыкает он, разглядев набор продуктов в моих руках. – Но если так тебе станет легче, то съем.

Отчего-то мне сразу становится стыдно – чего я, правда, взвилась? Ну сказал мужик, что думает, а я и рада позлиться.

– Авокадо для меня, – бурчу смущенно. Добавляю упаковку с семгой и огурец. Начинаю готовить и через пару минут ставлю перед гостем тарелку бутербродов с творожным сыром, ломтиками слабосоленой рыбы и тоненькими пластиками огурца.

– Вот рыбу люблю. Еще люблю оливье и борщ. Ты умеешь варить борщ, Влада? – в голосе Вячеслава явно слышен смех, и меня отпускает. Сажусь напротив со своей чашкой латте и улыбаюсь в ответ.

– Оливье умею, и именно с красной рыбой. А борщ – не очень. Борщ Марфа отлично готовит и всегда меня зовет на него.

– Марфа Полянская, официальный опекун твоего сына? – Взгляд мужчины напротив становится цепким, словно крючок, за который зацепилась доверчивая рыбка.

– Откуда ты все это знаешь? – Я вскидываю на него взгляд. Мысли снова начинают лихорадочно метаться в черепной коробке, рождая в ней боль и барабанный грохот. Возвращается паника, руки дрожат так, что мне приходится поставить чашку, чтобы не расплескать кофе.

Вместо ответа Вячеслав встает, открывает холодильник и внимательно рассматривает его содержимое. Достает с дальней полки бутылку водки, которую я храню для компрессов. Открывает, нюхает, удовлетворенно кивает. Молча лезет в шкафчик с посудой и достает оттуда ликерную рюмочку. Наливает до половины и вкладывает мне в пальцы.

– Давай-ка, выпей. Чувствую, коньяка тебе будет маловато на таком взводе, а водка – в самый раз.

– Не пью я водку! Это для компрессов! – Пытаюсь поставить рюмочку на стол, но пальцы Вячеслава накрывают мои, не позволяя.

– Влада, просто выпей. Разговор нам предстоит непростой, а ты в нервенном состоянии, – так и сказал «в нервенном»!

Я хихикаю и неожиданно для себя подношу рюмку к губам. Морщусь от запаха и одним глотком опрокидываю содержимое. Тяжело дышу открытым ртом и вытираю выступившие слезы – ну и гадость! Как это можно пить и получать удовольствие?! Правда, в голове после этого мгновенно проясняется, а паника отступает.

– Умничка. Теперь кофе в сторону, ешь бутерброды и пьешь чай, сейчас заварю, – распоряжается наблюдающий за мной Вячеслав. По-хозяйски включает чайник, начинает открывать шкафчики в поисках заварки. И делает все так спокойно, будто так и нужно.

– Ты чего раскомандовался? Это не твой дом, а я тебе никто, – огрызаюсь я и без перехода: – Откуда ты все обо мне знаешь, Вячеслав Говоров?! Кто ты такой?!

Глава 9

Слава садится за стол, делает еще один глоток кофе и отставляет чашку. Складывает руки в замок и задумчиво отвечает:

– Скажем так… Я парень, к которому обратились серьезные люди с просьбой найти того, кто вчера в ресторане отмутузил сына депутата Шелепова.

Целую минуту я пытаюсь осознать услышанное. Потом начинаю нервно хихикать.

– К тебе обратились с просьбой найти тебя самого… Почему к тебе? Ты частный детектив? Спецагент Джемс Бонд или кто там у нас среди подобных персонажей? Или ты крутой мафиози?

– Я похож на криминального элемента? – удивляется Вячеслав.

– Понятия не имею, как выглядят представители мафии. Просто предполагаю, что раз к тебе обращаются с такими просьбами, значит, ты очень крут.

– Я очень крут, – подтверждает он на полном серьезе.

– Странно только что тебя не смогли опознать по записям на видеокамерах. Меня-то мгновенно вычислили, хотя я живу не по прописке, и номер телефона у меня корпоративный, а не личный. Фамилию поменяла много лет назад, – я все это перечисляю, и холодок страха ползет по рукам, затекая куда-то в горло – с кем я связалась?! Кем может быть человек, которого ищут с помощью специальных людей, причем его самого и нанимают для этого? Это же так просто в наше время – найти человека, если есть записи камер, и никакие спецслужбы для этого не нужны.

Даже я, далекий от всего такого человек, прекрасно знаю, что имея фотографию, хоть и плохого качества, можно быстро узнать фамилию, имя и многое другое с помощью того же Яндекса или Google. Еще есть специальные интернет-сервисы, которые ищут лицо человека. Даже с помощью бесплатных расширений для браузера это можно сделать за очень короткий срок!

– Чтобы тебя найти, было достаточно сделать звонок твоей подруге, которая заказывала столик на вечер. Девушка явно большим умом не отличается. Когда ей наплели, что нашли в туалете вещицу, забытую ее подругой, то есть тобой, она мигом сдала твой номер телефона. Ну, а меня не смогли опознать по записям с видеокамер ресторана, потому что их нет, – отвечает на мой вопрос Вячеслав.

– Чего нет, записей или камер? – туплю я. Значит, Олег нашел меня через Стешу. Узнали, кто бронировал столик, с какого номера телефона. А дальше, не подозревая ничего такого, Стеша назвала им мой номер телефона и имя.

– Записей нет. Исчезли совершенно мифическим образом. Даже будь они, найти меня через соцсети или другие ресурсы в интернете невозможно, меня там просто нет, – поясняет мужчина и просит. – Можешь сделать мне еще кофе?

Встаю, начинаю машинально насыпать зерна в емкость кофеварки, наливать воду. Достаю чистую чашку с полки и все это время обдумываю сказанное Вячеславом…

– Ты из каких-то спецслужб? – произношу, наконец, единственную возникшую у меня реалистичную идею.

– Примерно, – кивает он, забирая из моих задрожавших рук чашку. – Но давай поговорим о тебе. Отец твоего сына – младший Шелепов?

– Правильно, – глухо произношу и боком неловко падаю на стул – ноги не хотят держать. Что-то я совсем расклеилась, словно кисейная барышня девятнадцатого века, которую отказался сватать лишивший невинности гусар.

– Почему ребенка от него скрываешь? Я ведь правильно понимаю, что он о сыне понятия не имеет?

– Правильно, – повторяю как попугай. – Не имеет.

– В чем причина?

– Зачем тебе это знать? – вяло удивляюсь.

– Потому что это странно, прятать ребенка настолько тщательно, что даже официально не числиться его матерью. – Взгляд мужчины напротив становится острым, словно клинок. Разрезает мое сердце, выпуская из него надежно похороненные страшные воспоминания.

– Из-за отца Олега, старшего Шелепова, – произношу неживым голосом. Меня начинает знобить, и я обхватываю плечи руками, пытаясь согреться и остановить дрожь в теле.

– Что со старшим Шелеповым? Давай подробно, Влада. Только так я смогу тебе помочь, – жестко произносит Вячеслав, и я вскидываю на него удивленный взгляд.

– Помочь? Какая помощь мне нужна, в чем? Не думаю, что следствие сможет предъявить мне серьезные обвинения в причастности к травмам Олега…

– Не в этом дело, милая Влада, это мелочи, – перебивает меня Вячеслав. – Проблема в том, что практически сразу после вашего с Олегом Шелеповым телефонного разговора, его убили. В той самой больнице, куда он лег с якобы травмами, полученными в результате побоев. И если бы его застрелил киллер, к тебе вопросов бы не было – где ты, и где профессиональный убийца. Но его убили… очень по-бытовому, по-женски, я бы сказал.

– Убили… – оторопело шепчу я. – Он же вот только что был жив…

– Угу, был жив, а потом раз – и не жив. Теперь тебе вряд ли удастся отсидеться в уголочке, Влада Сергеевна Сокольская. Историю твоих давних отношений с сыном депутата Вадима Шелепова обязательно вскроет следствие. А если не оно, то его отец постарается все раскопать – единственный сынок, как-никак, погиб. Наследник капиталов, отцовская надежда и гордость… Поэтому в твоих интересах рассказать мне все, как на духу, Влада.

Глава 10

Я сдавливаю ладонями виски, в которые с новой силой вгрызается боль.

– Ужас какой-то, – шепчу хрипло. В голове никак не укладывается, что Олега, который всего час назад угрожал мне по телефону, больше нет. Разве так бывает? Где была охрана больницы, служба безопасности его отца или собственная? Почему никто не предотвратил нападение?!

– Как такое могло произойти? – неверяще мотаю головой. – Не может такого быть!

– Ты его жалеешь, Влада? Старая любовь не ржавеет? – циничным, как мне кажется, голосом спрашивает сидящий напротив мужчина.

– Старая любовь не ржавеет, она высыхает, – качаю я головой. – Я не могу поверить, что его уже нет. Как бы там ни было, он был живым человеком. Наверное, мечтал о чем-то, планы строил. Может, даже любил кого-то.

– Жениться собирался. На дочке своего бизнес-партнера, – в тон мне произносит Вячеслав. – Не знаю насчет любви, но девица хорошенькая, совсем молоденькая, наивная и неиспорченная. Опять же, папа в приданное за ней дает неплохой свечной заводик.

– Какой свечной заводик? – не сразу понимаю.

– Это из классики, Влада. Писатели Ильф и Петров.

– Конечно, «Двенадцать стульев»… – вспоминаю я. Встаю, наливаю себе чай и начинаю жадно пить, потому что в горле все пересохло и, кажется, начало трескаться.

– Рассказывай, Влада. Для чего тебе потребовалось прятать ребенка под чужой фамилией? – напоминает Вячеслав, когда я со стуком отставляю от себя пустую чашку. – И почему младший Шелепов не знал о рождении сына?

Я долго молчу, пытаясь заставить себя снова пережить те дни. Потом начинаю рассказывать:

– Когда Олег узнал, что я беременна, то решил, что это не его ребенок. Пришел в бешенство, обвинил меня в измене. Избил и изнасиловал, а потом выкинул из своей квартиры на лестничную площадку.

– Почему он так решил? – спокойно задает вопрос Вячеслав.

– Тебе нужны все подробности?! – я вскидываю на него злой взгляд – что за мозгоправство и выворачивание души?!

– Только те, что относятся к делу. Этот вопрос относится. Так почему он обвинил тебя в измене?

– Мы… Пользовались презервативами. Всегда. Олег строго за этим следил. Но один раз презерватив порвался. Олег отвез меня в аптеку, но я купила не тот препарат. Просто не знала, что он не сработает и надо взять другой. Пыталась объяснить это Олегу, но он даже не стал слушать.

– То есть, это была не плановая акция с твоей стороны – залететь от мажорика и потом жить припеваючи на алименты? – усмехается Вячеслав, и мне хочется его ударить за эту усмешку.

– Нет!

– Ладно, верю. На интриганку такого пошиба ты не похожа, Влада Сокольская. Дальше что?

– Сначала я хотела сделать аборт. Но потом поняла, что не смогу. Позвонила маме, думала, она захочет мне помочь. Например, предложит жить у нее – своего жилья у меня не было, а она одна жила в четырёхкомнатной квартире, оставшейся от бабушки с дедушкой. Но она сказала, чтобы я сама выпутывалась из этой ситуации. Тогда… Тогда я пошла к отцу Олега, – признаюсь с трудом.

– Хотела попросить, чтобы он надавил на сыночка, и тот женился на тебе? – на полном серьезе спрашивает Вячеслав.

– Не женился, но хотя бы помог деньгами – я училась на третьем курсе, жила в общаге. Подрабатывала немного и стипендию получала, но прожить с ребенком на эти деньги невозможно. К тому же, мне никто не позволил бы остаться с малышом в общежитии. В общем, я в таком состоянии была, что плохо соображала, поэтому и пошла к Вадиму Шелепову.