Реликвия. Повесть о Великой Отечественной войне.

Мальчишки рухнули на землю и заползли в ближайшие кусты. На тропе показались трое человек. Они был в военной форме, в руках держали неизвестное черное оружие с удлиненным магазином. Солдат, что шел первым нервно оглядывался по сторонам, то и дело прислушиваясь к звукам леса. Возможно, они слышали беготню ребят, но в таком случае действовали бы по-другому. Скорее всего, советским мальчишкам повезло, и они остались незамеченными.

– Я не уверен, но, похоже, это немецкий язык, – Предположил Васька. – Хоть он в школе мне не очень давался, но общие слова я узнаю немного. Говорят тихо и слишком быстро, не разобрать. Да и кто еще это может быть-то…

– От границы несколько километров. Неужели они так быстро прошли наших пограничников? – Задумчиво спросил Петро.

– Может, диверсанты? Или пока боями сковали наших пограничников, сами дальше пошли?

– А выстрелов-то из-за взрывов не слышно, – Отозвался тихим голосом Лёнька. – До сих пор с разных сторон громыхает.

Тем временем три неизвестных солдата в форме мышиного цвета остановились. Один достал карту из планшета, а второй задал вопрос:

– Hans, ist es noch weit bis zum ersten Ort?

– nein, Oberleutnant, in zwei Kilometern wird es das erste Dorf geben. Bogatyrevo, nach der Karte zu urteilen. – Ответил ему солдат с картой.

– Gut. Wir müssen die Verbindungskabel schneller durchschneiden. Das Feuer wird nicht geöffnet, wir entfernen die Verbindung und warten auf die zweite Stufe. Ist alles klar? – Мерзким голосом спросил главный.

– jawohl! – Быстро ответили остальные.

После этого они исчезли в лесной глуши так же внезапно, как появились, оставшись в памяти ребят легким, пугающим миражом, словно тени, пришедшие из ночного кошмара. Тишина, наступившая после их ухода, казалась давящей. Лес словно замер, прислушиваясь к их разговору.

– Я могу ошибаться, но вроде они говорили что-то о связи, о проводах связи, – поделился своими мыслями Васька, не сводя глаз с того места, где исчезли незнакомцы.

– И деревню нашу назвали. Я точно слышал, – кивнул Лёнька, стараясь скрыть дрожь в голосе. Его взгляд был устремлён на землю, где ещё совсем недавно виднелись следы их незваных гостей.

– Их трое всего было… – вздохнул Петро, задумчиво теребя ремень своей винтовки. – Может, шмальнуть нужно было из ружья?

– А вдруг за ними подкрепление или они цепью идут? – возразил Васька, нахмурившись. Его глаза бегали по лесу, словно он ожидал, что из-за кустов вот-вот выскочит ещё кто-то.

– И нельзя. Вдруг провокация или учения какие, а мы тут шмаляем по людям. Представь, как потом влетело бы! – добавил Лёнька, стараясь говорить уверенно, но в его голосе слышались нотки сомнения.

– Лёня! – Васька резко повернул брата к себе, удерживая его за плечи. Его глаза горели решимостью. – Какая провокация? Слышишь разрывы? Видел орды немецких бомбардиров в небе? Они пересекли границу! Они бомбят нас, они ходят по нашей территории. Это война! Понимаешь? Война! Нужно скорее добраться до деревни и предупредить всех. Если эти гады идут к нам, то они будут двигаться осторожно, по незнакомой территории. А мы должны быть быстрее. Поэтому вставайте, попробуем проскочить. Но нужно не идти следом за ними, иначе могут подстрелить. Они явно профессионалы, и оружие у них серьёзное. Понял?

– Понял, – тихо сказал Лёнька, глядя в глаза Васьки. Затем, опустив взгляд, он добавил: – Только…

– Что только? – нахмурился Васька, напряжённо ожидая продолжения.

– Только будь близко, хорошо? – прошептал Лёнька, разглядывая землю под ногами.

Васька молча смотрел на брата несколько секунд, а потом крепко обнял его, словно давая понять, что не оставит. Его голос прозвучал твёрдо и уверенно:

– Буду. Я же обещал

– Да, ребят, ну мы и попали… – пробормотал Петро, грустно улыбнувшись и смахнув пот со лба. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, за деревья, а в голосе звучала смесь усталости и беспокойства.

Они выдвинулись, стараясь двигаться быстро, но осторожно. Каждая тень, каждый шорох заставляли сердца биться быстрее. Впереди была неизвестность, но одно было ясно: назад пути нет, нужно как можно быстрее попасть домой.

Еще пару часов назад была мирная жизнь. Планы на дальнейшее будущее. Оно казалось неизвестным, но обнадеживающим и интересным. Сейчас еще не было твердой уверенности, что началась война. Юный возраст хотел все списать на недоразумение, которое великие умы разрешат, и все станет на круги своя. Еще не были замечены жертвы или разрушения, были лишь косвенные признаки начавшегося кровопролития. Но в воздухе витало напряжение, и было такое ощущение, что жизнь изменилась. Тревога в груди росла с каждой минутой, и внутреннее беспокойство разрасталось в груди, как страшный цветок, который норовил вырваться наружу. Двум братьям и их другу нужно было быстро повзрослеть, потому что беда, которая пришла на их землю, не будет щадить беззащитных и не сжалится над беспомощными. Враг, который коварно вторгся в границы Советского Союза, готов истреблять целые народы, сравнивать с землей города, грабить и покорять чужую страну. Для того чтобы дать достойный отпор, придется отринуть свои прошлые планы, нужно стать в сто раз мудрее, терпеливее и расчетливее. Ну и, конечно, нужна львиная доля удачи, чтобы пережить то, что развернется в ближайшие годы на их Родине. Если у тебя нет удачи, то она может быть у твоего противника, который целится в твою сторону, готовый нажать на спусковой крючок и пустить в тебя смертоносный груз. Удача не всегда бывает на стороне добра, к сожалению, иной раз она предательски встает на сторону истинного зла.

Глава 4. «Первые жертвы»

Все произошло неожиданно, и совершилось то, что исправить уже нельзя будет никогда. Петро лежал на земле, запрокинув голову, захлебываясь собственной кровью. Зеленый огонек в его глазах угасал, превращаясь в мутный серый свет, в котором уже не было жизни. Трава вокруг него пропиталась алым, а пальцы мальчишки судорожно вонзались в землю, словно пытаясь зацепиться за жизнь, которая ускользала из него с каждым мгновением.

– Петро, держись! – Вася, весь дрожа, пытался прижать гимнастерку к ране друга, из которой хлестала кровь. Его руки дрожали, а губы шептали какие-то молитвы, хотя он и не помнил, когда в последний раз обращался к Богу. Петро слабо поднял взгляд на друга, его губы едва шевелились. – Больно… – прошептал он, и эти слова словно ножом пронзили Васю.

Время словно остановилось. Лес, который казался таким живым и шумным минуту назад, погрузился в гнетущую тишину. Только редкий треск ветвей где-то вдали напоминал, что мир продолжает существовать. Но для Васи и Петро он сжался до этого маленького кровавого пятна на земле.

Они нарвались на немцев совершенно внезапно. Шли в другую сторону от той группы, с которой столкнулись ранее, надеясь обойти врагов и предупредить деревню. Они были уверены в своем плане, хотя и понимали, что риск огромен. Сделав крюк, они старались увеличить расстояние между собой и потенциальной опасностью, но не знали, что с другой стороны леса уже двигались немецкие штурмовые войска. Это были не диверсанты, а хорошо подготовленные подразделения, которые после прорыва границы неслись к Бресту, захватывая позиции и устраивая хаос.

Преодолев Буг и прорвав границу, нацисты быстро прорывались вперед, стараясь воспользоваться внезапностью, пройти как можно дальше и окружить советские войска, которые спешно пытались организовать оборону. Мальчишек заметили издалека и, возможно, из-за военной формы, приняв за солдат, а может, просто из-за своей гнилой натуры, пустили в бежавших несколько очередей. Одна из пуль попала Петро в бок, развернув его, а еще одна вошла прямо в живот. Вася, что бежал рядом, схватил друга, грозно крикнув Леньке: «Беги! Предупреди наших!». Лёнька нехотя послушался брата и, ответив ему: «Буду ждать тебя в деревне!» побежал дальше. Он побежал, оставив брата позади, и слезы хлынули ручьем. Он бежал, спотыкаясь, падая, сдирая колени в кровь, но снова поднимался и двигался вперед. Портянка давно сбилась в комок, натирая ступню, но он не обращал внимания на боль. Единственное, что звучало в его голове, были слова брата: «Беги!»

Еще перед тем, как они отправились на задание, между братьями был разговор. Вася, как старший, всегда был серьезным и ответственным. Он понимал, что ситуация может быть критической, и поэтому сказал брату: «Если что-то случится, ты должен бежать. Не геройствуй, Лёнька. Ты нужен людям, ты наш шанс предупредить деревню». Тогда Лёня отмахнулся от этих слов, рассмеявшись: «Да что может случиться, Вася? Мы же вместе!» Но теперь эти слова отдавались эхом в его голове, словно предсказание.

Лес казался бесконечным. Ветви хлестали по лицу, ноги путались в корнях, а сердце колотилось так, что казалось, оно разорвется. Но Лёнька знал: он не имеет права остановиться. Он должен предупредить деревню, он должен выполнить то, ради чего они пошли на это задание.

Кто же думал, что регулярные вражеские части пойдут такими шустрыми темпами… Перерезать связь в деревне Богатырево – это побочное задание. Главные линии уже были обрезаны, связи не было. Германцы давно фотографировали приграничье с самолетов-разведчиков. Диверсанты были на территории за часы, а то и дни до нападения. Но мальчишки не знали этого. Они считали своим святым долгом донести эту информацию до своих, предупредить родных и близких. Картина того, что диверсанты тайно проникнут в их деревню, как бычков перережут мужчин, пользуясь внезапностью, и незнамо что сделают с остальными жителями… Картина пугала и заставляла действовать решительно. Когда подстрелили Петро, у Васи разделились цели. Он не мог бросить умирающего друга, но и не мог не выполнить отданный себе приказ. Поэтому, он разделил эти задачи, сам остался с умирающим другом, а вестником отправил брата. Он обещал быть с ним, он и будет, но чуть позже. Сейчас нужно побыть последние минуты рядом со своим близким товарищем.

– Петро, – Тихо позвал Вася, наклонившись к уху друга. – Тот морося синими губами отозвался, – Вася… Больно, Вася….

Вася вытер пот, который плотными каплями выступил на лбу умирающего. Он догадывался, что с таким огнестрельным ранением, без лекарств в лесу шансов у Петро практически нет. Дело идет на минуты. Тащить в деревню бесполезно. Еще добрых 2—3 километра, а вокруг уже шныряют немцы.

– Петро, ты держись. Прости меня, я не могу тебе помочь. Петро, у меня никогда не было такого друга, как ты. Как же я без тебя? Петро…

Тихо было в лесу. Лишь легкий ветерок игриво витал по округе, распространяя вокруг запах зацветающих трав. Даже птицы, обычно весело щебетавшие в лесных просторах, молчаливо замерли на своих местах. Казалось, что время остановилось, а бескрайнее голубое небо раскрылось, готовясь принимать в свои покои очередную безгрешную душу.

Кровь уже остановилась, но все вокруг было алое от нее. Трава, руки Васьки, тело раненого. Петро вдруг неожиданно поверхностно вздохнул, закатил глаза и, вытянувшись, обмяк. Друг бережно закрыл ему глаза и тихо-тихо заплакал, глядя на своего верного товарища, который навсегда остался семнадцатилетним юношей.

Глава 5. «Трудный выбор»

Лёнька бежал изо всех сил. День уже был в зените, солнце припекало все сильнее, и казалось, что даже воздух обжигает. Пот катился по лбу, смешиваясь с пылью, будто напоминая, что отдыхать нельзя. На небе не было ни единого облачка, а шум взрывов и выстрелов давно затих. Казалось, что война исчезла, растворилась в тишине леса, и всё это было не более чем страшным сном. Лёнька на секунду закрыл глаза, будто желая окончательно убедить себя в том, что все это неправда. Что нет ни немцев, ни войны, и брат с Петро живы, а он просто бежит домой к обеду, боясь получить нагоняй от родителей за опоздание.

Но стоило ему замедлить шаг, как перед глазами вновь вспыхнуло воспоминание: Васин крик, его лицо, испачканное в крови, и Петро – неподвижный, с глазами, в которых угасал свет. Лёнька резко вдохнул, будто бы этот образ ударил его в живот. Это не сон. Это реальность. И она намного страшнее любого кошмара, который мог бы привидеться.