Волк и дикий цветок

Река перед нами была ярко-синего цвета. Солнечный свет искрами переливался по ее безмятежной поверхности.

На одном из маленьких причалов, пытаясь рыбачить, сидели подростки. Я улыбнулась, замедляя шаг, – мостовая здесь уступала место траве и папоротникам.

– Они что, ловят на абрикосы?

Тесак, уже доевший, слизнул крошки с пальцев и покосился на молодняк. Фыркнул, и я сразу же позабыла, как дышать.

– В последний раз, когда я их видел, у них были кусочки сахара.

– Кто-то веселится от души, – заметила я с хриплым смешком. – Дурит им голову.

– Хочешь ребенка?

Я застыла как вкопанная, сраженная этим внезапным вопросом.

Тесак тоже остановился и сощурился, будто бы обеспокоенный, что брякнул лишнего.

Скребущееся внутри желание, что уже граничило с болью, ускользнуло, и холод пробрал меня до костей. Может, я слишком старательно пыталась закрывать глаза на иного рода тоску, от которого все же никак не могла избавиться.

– Хочу, – призналась я, и веселье как рукой сняло. – Хотя не уверена, что это уготовано мне звездами.

Мы оба понимали, что в моих словах сквозил намек на попытки зачать – и на последовавшие неудачи, но, к счастью, волк не стал заострять на этом внимание и тихо прочистил горло.

– Не только звезды решают, что у тебя будет, Астер.

Влага застлала мне глаза, но Тесак невозмутимо взял меня за руку, словно это уже успело стать нашей давней привычкой, и мы продолжили путь к редким деревьям в конце набережной. Там начинался лес, более густой, чем тот, где прятался дом волка. Деревья тянулись насколько хватало глаз, окружая город, словно древние стражи.

Не заходя в лес, мы свернули налево. На углу улицы я увидела тележку с цветами, и Тесак терпеливо ждал, пока я их изучала и нюхала. Торговка улыбнулась, когда я похвалила их редкую расцветку, но застыла, когда на цветы упала тень волка.

– Эти, светло-коричневые, – произнес он и бросил на прилавок несколько монет.

Женщина собрала букет, стянула его веревочкой и протянула в дрожащей руке. Я расплылась в довольной улыбке, поднесла их к носу и вдохнула аромат.

– Никогда еще не видела фиалок такого цвета.

– Как твои волосы, – буркнул Тесак так быстро, что я с трудом разобрала слова.

Поглаживая лепестки, я пыталась угомонить трепещущее сердце. Мы обошли тележку и вошли в очередной переулок, направляясь к сердцу города.

– Все еще хочешь сладкого?

– Нет, все хорошо, – ответила я, но на самом деле это было совсем не так.

Все нутро перекручивалось в таком хаосе, какого я еще не знала. Я даже не могла вычленить в этом клубке то или иное чувство и просто плыла по течению. Словно бы мне удалось сбежать из моей жизни в сон, который, увы, скоро закончится.

– Просто я сладкоежка.

– В детстве не подпускали к сладкому?

Я усмехнулась, глядя на цветы.

– У отца были свои правила.

– Ешь что хочешь, – произнес Тесак с ухмылкой, когда я на него посмотрела. – Ты уже далеко не дитя.

– Это правда. Знаешь, мне даже интересно, не старше ли я тебя.

Я предполагала, что и на здешнем континенте разница в возрасте мало волновала тех, в ком течет кровь фейри: большинство из нас способны прожить и тысячу лет. Но я намеренно поддевала волка, желая проверить, не вспыхнет ли он. Мне нужно было, чтобы он дал мне повод сбежать из этого места, за которое я так отчаянно цеплялась.

Но, похоже, мои иглы знатно притупились.

– На прошлой неделе тридцать стукнуло, – сказал Тесак. – Достаточно опытен для тебя?

Он схватил меня за локоть и провел мимо лужи густой грязи и прокисшего молока. А потом притянул к себе и прошептал:

– Мы оба знаем, что да.

Я покраснела, не в силах вспомнить, когда в последний раз у меня так часто горели щеки. Слишком часто, если учесть, что я была на пять лет старше волка. Это вызвало у меня шальную улыбку, а потом и вовсе заставило рассмеяться, когда Тесак затащил меня в нишу, где из запотевшего окна позади нас поднимался пар.

Волк прижал меня к стене, и рука с букетом безвольно повисла, когда он приказал:

– Открой рот.

Мне на язык легло нечто твердое и сладкое, и во взгляде Тесака вспыхнуло пламя. Он обхватил мое лицо ладонями. Накрыл мои губы своими. Невыносимо неподвижный, он с низким стоном-рокотом вдохнул мой запах. А потом резко выдохнул, приоткрыл мне рот языком и забрал леденец себе.

Прежде чем я успела вплавиться в камень, волк потянул меня обратно к выходу из переулка.

Я никак не могла прийти в себя, мой разум был переполнен туманом, как те окна, что остались позади.

Словно догадываясь о происходящем в моей голове, волк решил этим воспользоваться.

– Расскажи мне, откуда ты, – выпалил он так внезапно, что стало ясно: незнание его мучило.

– Вистензия.

Раскрытие тайны почему-то показалось мне предательством, пусть я и ощутила некоторое облегчение, наконец-то признавшись.

Тесак резко застыл в конце переулка и повернулся ко мне, в единственном глазу читалась сотня вопросов.

– Из-за Ночного моря.

Я кивнула.

Он склонил голову набок.

– Зачем ты сюда прибыла?

– Думаю, можно сказать, что передышки ради.

Я не солгала, и, к счастью, волк это явно почувствовал. Широкие плечи слегка опустились. Но во взгляде тем не менее мелькала настороженность.

– Я знаю, что это далеко не все.

Я опустила глаза, провела рукой по волосам. Зверь наблюдал за мной, и чем дольше тянулось мое молчание, тем быстрей его любопытство перерастало в подозрение.

– Астер, ты приплыла сюда на корабле?

Я качнула головой, и Тесак нахмурился.

– Ты переместилась. – Когда я так и не сумела придумать, что ответить, он продолжил сам. – Ты знатной крови.

Значить это могло все что угодно. И волк это прекрасно осознавал.

Те, в ком была хоть капля благородной крови, иногда появлялись на свет со способностями, недоступными большинству фейри.

– Тогда, полагаю, и ты тоже, – парировала я. Ведь и Тесак был способен управлять разломами энергии, чтобы перенестись из одного места в другое.

Едва фраза сорвалась с губ, как волк разомкнул яростно сжатые зубы, и я оказалась прижата к грубой каменной стене. Он приблизился еще немного и склонил голову набок.

Движение настоящего хищника.

Я ощутила себя такой крошечной, такой беспомощной добычей, когда он оперся руками о ту же стену, поймав меня в ловушку.

– Ладно.

Тесак поддел мой подбородок носом, провел им по линии челюсти.

– Храни свои тайны, – прошептал он хрипло. – Пока что.

Его губы почти касались моих.

– Открой свой прекрасный ротик.

Я подчинилась, инстинктивно, мгновенно. И язык волка втолкнул мне в рот еще один леденец, на этот раз со сливочным вкусом.

Я даже не заметила, откуда Тесак их брал. Я была слишком поглощена своими чувствами, которые не могла себе позволить, и размышлениями о неизбежных последствиях. Его губы идеально подходили к моим, мягкие, но требовательные в каждой скользящей ласке, и это сводило меня с ума.

– Еще одну ночь, – прохрипел волк, и требование прозвучало мольбой.

Уже задыхаясь, я полетела навстречу гибели.

– Еще одну.

– Курица или говядина?

– И то и другое, – ответила я, не понимая, к чему вопрос, и уставилась на свои голые ноги.

Провела пальцами по тунике, в которую переоделась. До этого она сушилась на спинке стула, ткань была тяжелой, но достаточно удобной.

Мы вернулись в домик всего несколько минут назад. Всю дорогу вверх по склону Тесак бросал на меня голодные взгляды и крепко держал за руку. Я почти ожидала, что в дверь мы так и не войдем. Что меня прижмут к ней и задерут мои юбки по крайней мере до талии.

Но с подлой ухмылкой, от которой подкашивались колени, волк отпустил меня, полез достать из буфета бутылку вина и поставил ее на стол, буркнув: «Эта – не краденая».

Я улыбнулась, радуясь, что волк этого не видит: он наливал мне бокал вина и разжигал камин. Такая мелочь, брошенные вскользь слова, но это значило, что ему не все равно.

Тесак молчал, и я отвлеклась от фиалок, которые сунула в молочник на столе, взяла бокал и спросила:

– А ты?

– И то и другое, – проворчал он.

– Опять голодный? – ухмыльнулась я.

– Бесконечно, видимо, – пробормотал Тесак так тихо, что я едва расслышала. – Золото или серебро?

Я поколебалась, гадая: какой вред способны нанести несколько пустяковых вопросов? После всего, что мы уже натворили.

– Серебро. – И я решила закинуть удочку: – Синий или зеленый?

Я не услышала ничего, кроме звука собственного глотка. Поднеся к губам бокал вина, я повернулась к короткому коридору, что вел в купальную.

Я была уверена, что Тесак не ответит, но тут он наконец подал голос:

– Ни то ни другое. Голышом или в одежде?

Я рассмеялась, от души, и наконец поняла смысл игры.

– Умно.

– Это не ответ.

– А для чего камень? – спросила я, в основном для того, чтобы не пялиться на его идеальный зад и мускулистые бедра, когда он вышел из спальни и направился в купальную. – Тот, что в комоде.

– Что это мы, повсюду шныряли? – Однако в голосе волка не было недовольства. Скорее, веселье. Плеснула вода и воцарилась тишина. А потом: – Иди сюда.

Я провела пальцем по надколотому ободку бокала.

– Это не ответ.

Этот зверь, к которому я слишком уж привязалась, и правда хранил в почти пустых шкафчиках пугающее количество спиртного. Я не настаивала, чтобы он рассказал мне больше о своей коллекции, но и не возразила, когда Тесак налил мне вина.

Я напомнила себе, что его демоны, пристрастия и жизнь ничуть меня не касаются.

И все-таки желание узнать еще, узнать как можно больше, не давало мне покоя. Меня будто тянуло по дороге, по которой я не имела права идти, и я безуспешно пыталась удержаться на распутье. Эдакая битва со стремлением вволю побаловать себя, прежде чем вернуться к тому, от чего мне никогда не сбежать.

И битву эту я проигрывала.

– Иди сюда, и я отвечу.

Я нахмурилась. Из полутемной купальной доносился плеск воды. Вот же командир.

Пахнущие кедром и овсом пузырьки бурлили у краев ванны, поднимались к потрескавшемуся потолку. Свет свечей мерцал в углах.

С бокалом в руке я прислонилась плечом к дверному косяку. Тесак скривил губы в улыбке, не открывая единственного глаза.

– Уютно устроился.

– Камень – единственное, что осталось у меня от матери.

– Сентиментальный, значит, – заключила я и глотнула вина.

Я не видела иных сокровищ или портретов, поэтому не сомневалась, что сделала верный вывод.

Волк застонал и попытался погрузить верхнюю часть туловища поглубже в ванну. При этом его огромные ноги наполовину высунулись из-под воды.

– Называй, как хочешь. Так что же, у тебя привычка такая, перемещаться, куда заблагорассудится? – спросил он. – Или это случилось впервые?

Что-то мне подсказывало, что Тесак уже знал: это далеко не первый раз, когда я взяла и исчезла.

– Иногда мне просто… – Я постучала ногтем по стеклу. – Нужно посетить другое место.

– Устроить передышку, – произнес волк и открыл глаз. – На другом континенте. Как?

Чтобы переместиться, нужно хорошо представлять себе место, куда стремишься попасть. Невозможно безопасно оказаться там, где никогда не бывал.

– На самом деле я мало куда путешествовала, но много читаю. Если в книге нет картинок, я умею рисовать. Обычно подробных изображений достаточно.

– Какая хитрая уловка, не говоря уже о том, что опасная. – При этом Тесак по-волчьи ухмылялся и был явно заинтригован. Затем ухмылка померкла, и он нахмурил брови. – Что заставляет тебя желать раствориться в воздухе, дикий цветочек?

Не зная, что сказать, но желая дать ему хоть какой-то ответ, я призналась:

– Выживание.

Взгляд волка потемнел, и я улыбнулась, прежде чем он успел выплеснуть беспокойство и ярость, исходящие от него горячими волнами.

– Ничего такого.

Тесак подождал, пока я подберу нужные слова.

– Когда я чувствую, что больше так не могу, смена обстановки может помочь.

Волк долго молчал.

– Резонно.

То, как он произнес это слово, мягко и согласно, заставило меня задуматься, не стоит ли за всеми ужасными вещами, которые он творит во имя своего короля, нечто большее, чем просто верность.

– Иди сюда, – повторил Тесак.

Я спрятала ухмылку за глотком вина.

– Но я наслаждаюсь видом.

Несмотря на мой игривый тон, волк отозвался совершенно серьезно:

– Зачем смотреть, если можно трогать?

Я фыркнула, слегка закашлявшись.

– А еще я наслаждаюсь вином.

Зеленый глаз волка ярко вспыхнул при свечах, и у меня по коже пробежали мурашки.

– Хорошо смотришься в тунике. – Его взгляд лениво скользнул по моему телу, задержался на голых ногах. – Особенно в моей.

Я решила не проверять, не обнажил ли слишком широкий ворот мою грудь. Если это и случилось, мне было наплевать.

В купальне стало жарче, каждый следующий вдох обжигал все сильнее. Тесак провел рукой по лицу, запустил пальцы в темные волосы. Густые пряди, зачесанные назад, открывали взгляду каждую его грозную черту. Капли воды стекали по лбу, по скулам, будто бы высеченным из камня, замирали на приоткрытых губах.

Я не осмеливалась задумываться о том, почему с каждым долгим взглядом на волка моя грудь вздымалась все тяжелее и тяжелее. Он уже брал меня, и слишком много раз. И все же, когда Тесак смотрел вот так, меня захлестывало предвкушение, такое же пьянящее, как и в самый первый раз. Оно угрожало одновременно сжечь меня и утопить.

– Я… – Я сглотнула и отвернулась. – Пожалуй, допью вино.

Плеск воды. Плавное движение у меня за спиной. И внезапно мне в шею впились зубы.

– Не так быстро.

Я взвизгнула, наполовину оказавшись под водой. Тесак забрался обратно в ванну и утащил меня с собой. Я сползла по его груди.

– Звезды милостивые, ты с ума сошел?!

– Видимо, – пророкотал он, прижав меня еще сильней.

– Я не шучу. – Уловив, что волк имеет в виду, я откинулась назад. Ткань туники набрала воды и потяжелела. – Держу пари, ты никогда не был с кем-то так долго.

Тесак молча окинул взглядом мою грудь и пальцы, которые я обмакнула в остатки вина, и я почувствовала себя очень глупо.

Я вынула пальцы из бокала и повела ими по бицепсу волка, по впадинкам и выпуклостям, запоминая ощущение его гладкой кожи.

Я бесцельно продолжала набирать и размазывать вино по всему его телу, везде, где не мешала вода. Темные волоски на его груди щекотали подушечки моих пальцев, медленный ритмичный стук его сердца успокаивал мои смятенные мысли.

Голос Тесака стал хриплым.

– Не оценила вино?

– Оценила так яро, что хочу соединить его с чем-нибудь еще, что я тоже успела оценить. – Взмахнув ресницами, я тихо добавила: – И довольно высоко.

Его улыбка ослепляла и обрекала на гибель.

Я заставила себя отвести взгляд, хотя прикасаться к волку было столь же опасно. Несмотря на голод, который не желал покидать нас ни на мгновение, Тесак спокойно наблюдал, как я рисую по его коже ледяным ванильным вином. Он оставался совершенно неподвижным и с каждым мгновением как будто бы расслаблялся все сильнее.

Мне это нравилось – существовать без постоянной болтовни о планах, заботах, заверениях.

Я безуспешно пыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так беззаботно. Мне было трудно понять, как такое вообще возможно: мы с этим воином-волком всего лишь дышали одним воздухом, но с каждым мгновением желание во мне разгоралось все сильней. При этом он был всем тем, что я не имела права оставить в своей жизни.

Он был одновременно и утешением и воплощением хаоса. Угрозой всему, чем я себя считала.

Тем, кого мне никогда не завоевать.

Он потребовал, чтобы я сдалась на его милость, – не имея ни малейшего представления, будет это хорошо или плохо.

Круговорот моих мыслей успокаивался с каждым его тихим вдохом, с каждым поцелуем, которыми я покрывала его кожу. Я смотрела на мурашки, что оставались после касаний моих нетерпеливых пальцев.

– Кто ранил твою душу, цветочек? – вышиб меня из неожиданного умиротворения хриплый вопрос, и ладони Тесака легли на мои бедра. – Назови имя, и я сотру его из самой истории.

Я улыбнулась, но не осмелилась встретиться с ним взглядом, размышляя, что же ответить.

– Наверное, мои собственные глупые ожидания.

Волк долго молчал. Он как будто почувствовал, что я не хочу об этом говорить и мягко сжал мои бедра.

– Я никогда ни в чем не причиню тебе вреда. – От этих слов, сказанных так неожиданно мягко, у меня защипало в глазах.

– Тесак, – я замерла, чувствуя одновременно и жар и холод.

Но он лишь отмахнулся и произнес:

– Ты художница.

– Забавно, – сухо парировала я.

Затем подняла взгляд и увидела, что на лице волка нет ни следа веселья. Он говорил искренне. Я прикусила губу и заставила себя сдержаться и не поерзать на выпуклости, упирающейся в мое естество.

– Чем же я себя выдала?

Тесак моргнул.

– Тем, как расслабились твои черты.

Волк не остановился на этом. Плеснула вода, он потянулся к моей ладони, которая утонула в его, огромной, и поднес мои пальцы к губам. Я невесомо обвела их мягкость.

– Тем, как движутся твои пальцы и запястье, – пробормотал Тесак. – Тем, как замедляется биение твоего сердца.

Упомянутые пальцы и сердце замерли.

– Откуда ты знаешь о таких тонкостях?

– От Марианы, – ответил волк, и это имя резануло мне слух. – Она любит рисовать.

Я вскинула бровь. В груди непрошеным гостем расцвела ревность. Однако прежде чем она успела растечься по венам, сковать все тело, Тесак ухмыльнулся.

– Она мне в некотором роде как мать, цветочек.

Обрадованная, я улыбнулась.

– Еще, – шепнула я, испуганная и отчаянно нуждающаяся в его прикосновениях.

Словно ощутив это, волк поцеловал кончик каждого пальца, затем вернул их к бокалу с вином.

– Мариана – мать Клыка, – пояснил Тесак, когда я продолжила украшать его кожу.

– Волка, который тем утром стучался в дверь?

Тесак утвердительно угукнул.

– Этот паразит мне как брат во всех смыслах слова. Мариана и ее муж, Берк, меня вырастили.

Он умолк. Наверное, размышлял, стоит ли продолжать. Я задумалась, почему он колеблется.

– Они взяли меня к себе, когда я был совсем маленьким.

Глядя на его отсутствующий глаз, я склонила голову набок и увидела, как волк сжал челюсти. Вряд ли он много кому рассказывал эту историю, особенно если она была связана со шрамами.

Его молчание ясно дало понять, что безусловно связана.

Схватив мои пальцы, Тесак снова поднес их к губам и потерся.

– Давай я отнесу тебя в постель и почитаю тебе.

Я улыбнулась, хотя его слова вызвали у меня некую печаль, и поставила вино на плитку рядом с ванной.

– Позже. Сперва… – Я высвободила пальцы и вздрогнула, когда волк мягко их прикусил. – Я должна тебя вымыть.

Я опустила голову к его торсу, принимаясь слизывать все вино до последней капли, и Тесак выругался.

Мой язык блуждал по восхитительным изгибам его груди. Когда я дошла до живота, дыхание волка превратилось в рокот, пробирающий до самого естества. Прежде чем я успела обхватить пальцами член, Тесак снова выругался и приказал:

– Подними руки.

Неохотно выпрямившись, я подчинилась.

Он стянул с меня мокрую тунику, и она шлепнулась на пол. За те несколько секунд, что разделили два обжигающих выдоха, волк прикусил губу и скользнул взглядом единственного глаза по моей груди.

Когда широкая ладонь поднялась к ней с бедра, я не шелохнулась. Мозолистый палец щекотал, поглаживал едва ощутимо, отчего соски тут же встали, алчущие его внимания.

– Не знаю, за что меня благословили таким счастьем, – пробормотал Тесак и провел пальцем от груди к подбородку.

Я подняла взгляд. Волк смотрел на меня.

– Но я определенно не собираюсь показывать им, что они облажались.

Мне так хотелось улыбнуться, но когда он коснулся моей щеки, я поняла, что не могу. Его пальцы невесомо прошлись по изгибу скулы, и мои веки, затрепетав, сомкнулись. А когда я открыла глаза, волк нахмурил брови.

– Прекрасная, – прохрипел он.

Я думала, что знала, каково это, когда тебя обожают. Даже больше: я знала, каково это, когда тебя осыпают громкими словами, и не подозревала, что значение имеет вовсе не их велеречивость.

До этого самого момента.

До момента, пока Тесак не прижал меня к себе так, словно ему нужно было не только утолить плотский голод, но и рассказать мне обо всем, что он чувствует, без слов.

Будто бы слов недостаточно, чтобы это описать.

Мои руки обвились вокруг его шеи, его губы прильнули к моим, и он вынес меня из купальной. Однако направились мы не в спальню. Волк опустился перед камином, который разжег после возвращения в дом.

– Твой прелестный зад замерзнет, – предупредила я, вдыхая запах его ключиц. Его руки прошлись вниз по моим бокам и вверх по спине, заставив меня вздрогнуть.

Я стиснула его талию ногами, и член вжался мне в живот.

Волк поцеловал меня в плечо.

– Он быстро согреется.

Я рассмеялась.

– Да ладно?

Тесак хмыкнул, крепче прижал меня к себе и несколько минут просто обнимал. Нежное благоговение его пальцев одновременно разжигало и сгущало мою кровь. Я таяла, но в то же время во мне разгоралось нетерпение.

– Так ты меня трахнешь или как? – пробормотала я.

– Скоро, – проворчал волк.

Подняв голову, я хмуро на него уставилась. В ответ на мой прищур он ухмыльнулся.

– Проголодалась, дикий цветочек?

Я смахнула с его лица густую прядь волос и, проведя пальцем по острой скуле, убрала за ухо.

– Кажется, я совсем перестала понимать, кто я.

Замерев совершенно неподвижно, Тесак пристально наблюдал, как мои глаза и пальцы исследуют его суровую красоту. Спустя минуту он расслабился подо мной.

– Это плохо? – запоздало спросил он.

Я задержалась у его рта, провела по нижней губе и улыбнулась.

– Мне так не кажется. – Прижавшись лбом ко лбу волка, я провела губами по его щеке. – Возможно, это единственное, что вообще имеет значение.

Тесак выдохнул, хрипло и прерывисто. Я потерлась о его нос своим, затем приподнялась, положив руки ему на плечи, и его пальцы на моей спине дрогнули.

Он просунул ладонь между нами, чтобы направить член в мое тело. Я опустилась на него, прикусив губу, чувствуя, как он медленно растягивает меня, полностью наполняя собой. Взявшись за мой подбородок, Тесак заставил меня разжать зубы и простонал:

– Мне никогда еще не было так, мать его, хорошо.

Я согласно кивнула и снова обвила руками его шею.

Он схватил меня за бедра и завладел ртом. Я открылась навстречу его языку и встретила его своим. Осторожными касаниями, в такт моим медленным покачиваниям, они боролись и танцевали, пока я пыталась принять в себя волка до самого основания.

Тесак выругался, отстранился и, схватив меня за затылок, прошелся цепочкой поцелуев по моей челюсти. Его рука, крепко обхватив мою поясницу, заставила меня насадиться плотнее.

Пламя, вспыхнув, заполнило каждую жилку. Я запустила пальцы в волосы Тесака, выгибая спину. Раздалось низкое рычание, а затем он наклонил меня назад, вбиваясь в все сильнее. Голодный жар его языка и губ был повсюду – на моей груди, ключицах, шее.

Поддерживая меня под поясницу, волк направлял мои движения. Когда он вжался бедрами и замер глубоко внутри, пламя стало нестерпимым.

Я потянула его за густые волосы, желая большего, и Тесак оторвался от моей шеи, но его член остался внутри. Он уложил меня, поддерживая под затылок широкой ладонью. Навис, упираясь в нагретый огнем камень рядом с моей головой.

Ноздри волка затрепетали, когда я скрестила ноги на его заднице, и с каждым движением его мощных бедер мои пятки прижимались к нему все сильнее. Я хотела, чтобы Тесак поцеловал меня, но еще больше хотела видеть его, пока он сокрушает меня, наконец начиная двигаться в медленном ритме.

Отсветы огня очерчивали его мускулы и напряженную челюсть, горящий взгляд был прикован к моему лицу. Я скользнула ладонями по бугрящимся мышцам его рук, и он вздрогнул. Затем я добралась до верхней части спины и, замерев, выругалась.

Тесак хмыкнул, низко и гортанно, толкаясь в меня все сильнее.

Я застонала, чувствуя, как начинают дрожать бедра.

Он провел носом по моей щеке.

– Хорошо?

Я сглотнула и выдохнула:

– Да.

Его толчки снова стали мягче.

– Тесак, мне нужно…

– Рано, – отрезал он, а затем повернулся так, чтобы я опять оказалась у него на коленях.

Я задышала часто, прерывисто, горячо. Волк обхватил мою щеку ладонью, запутался в волосах крепкими пальцами и поцеловал меня в нос.

– Дыши, цветочек.

Я глубоко вдохнула и выдохнула. Каждая клеточка моего тела пробудилась, отчаянно пульсируя.