Звучи, эуфониум! Добро пожаловать в духовой оркестр старшей школы Китаудзи. Том 1

У учителя была стройная фигура, хорошо различимая даже под рубашкой. Нежные черты его лица мгновенно покорили сердца каждой девушки в классе. Коротко стриженные черные волосы словно сияли на свету. Блеск его белых зубов только подчеркивал приятное очарование мужчины. Нобору Таки. Тридцать четыре года. Классный руководитель 11 класса 5 группы и школьный учитель музыки.

– Ух ты, как много новичков в этом году! Тридцать человек, да?

– Двадцать восемь.

– Похоже, мы закроем все недостающие позиции. Это просто замечательно, – сказал Таки, с улыбкой прищурив глаза. – Для начала мне нужно представиться. Я уже сказал несколько слов на церемонии поступления, так что думаю, многие из вас знают кто я, но тем не менее. Меня зовут Нобору Таки, и с этого года я буду преподавателем музыки в вашей школе. Сначала куратором должна была стать госпожа Мацумото, но по ее настоятельной просьбе эту должность занял я. С нетерпением жду возможности поработать со всеми вами.

В конце своей речи он низко поклонился. Кумико никогда не видела взрослого, который относился бы к детям с таким уважением. Аплодисменты учеников разнеслись по всему классу.

Таки поднял голову, и лицо его чуть смягчилось.

– В начале каждого учебного года я прошу своих учеников об одолжении, – сказал он и начал писать на доске. Иероглифы были очень аккуратными и ровными, как будто он печатал их на компьютере.

– Мое кредо – уважать цели моих учеников. Поэтому я бы хотел, чтобы вы вместе решили, какова цель оркестра на этот год, и я смогу всеми силами помочь вам достичь ее.

Таки указал на доску, на которой было написано: «Выступить на Национальном конкурсе».

– Такая цель была у вас в прошлом году, я прав?

На вопрос Таки Огасавара смущенно склонила голову.

– …Нет, это была не столько цель, сколько, ну, знаете… лозунг или что-то в этом роде… мы не думали, что действительно сможем пройти…

– Ах, вот как. Ну тогда давайте сделаем вид, что ничего не было, – спокойно сказал он и перечеркнул надпись на доске. Его прямые, ровные линии словно стерли слова из реальности. Глядя на это, у Кумико перехватило дыхание. Было больно. Как будто только что перечеркнули ее мечту. Внезапно в голове у нее всплыл собственный образ из средней школы. «Дура. Ты же никогда и не стремилась на Национальный конкурс», – упрекнула саму себя Кумико.

– Тем не менее в этом и кроется проблема. Нет ничего бессмысленнее цели, которую не собираешься достичь.

Таки задумчиво скрестил руки на груди.

– Я всегда следую поставленной перед собой цели. Так что если вы правда решите попасть на Национальный конкурс, то репетиции будут очень суровыми. С другой стороны, если вы считаете, что простых школьных выступлений и приятных впечатлений достаточно, тогда нет смысла изводить вас. Я буду рад любому решению, поэтому, пожалуйста, определитесь сами, к чему вы собираетесь стремиться.

– Нам можно решить самим? – обеспокоенно спросила Огасавара.

Учитель кивнул с легкой улыбкой на лице.

– Конечно, решайте, – сказал он.

Кумико задумалась, понимал ли этот взрослый мужчина то, сколько проблем доставят эти простые, приятные любому ребенку слова. Она вздохнула и украдкой оглядела школьников, пытаясь понять, о чем думают остальные, чтобы ее мнение не показалось странным.

Взгляд Огасавары метался по классу, пока, наконец, не остановился на Аске, словно она только заметила ее присутствие. Девушка хищно ухмыльнулась в ответ, давая понять, что знает как поступить.

– Хорошо-хорошо. Я буду записывать, – сказала она и встала со своего места.

По классу раздались восторженные возгласы: «Ай да наш вице-президент!»

– Подождите, Аска – вице-президент? – прошептала Хадзуки, сидевшая рядом с Кумико.

– Похоже на то, – пробормотала Кумико в ответ, глядя в сторону Аски.

– И как нам решить, какую цель выбрать? – спросила Огасавара.

– Голосованием, конечно.

– Голосованием! Отлично! – сказала Огасавара и кивнула в ответ на предложение Аски. Кумико показалось, что эта плохая идея.

Голосование – есть принцип большинства. Это основа демократии и один из способов решить, какие действия предпримет группа. Кумико не была сторонницей такого метода. С того момента, как она родилась, ею помыкали прихоти большинства. Сила в руках большинства, а меньшинство остается в слабаках. В численности была сила, и тихий голос Кумико просто мерк на фоне других. Страх, что ее начнут избегать, всегда мешал ей сказать «нет» – в голове становилось пусто, и она соглашалась с остальными. Кумико ненавидела эту никчемную часть себя.

– Ну а как нам еще определиться? – спросила Аска.

– Думаю, ты права, – ответила Огасавара.

– Ну и чего тут думать? Давай поторопимся и решим!

Кумико услышала, как позади нее Сапфир повторила за Аской «Решим!», как будто в этом слове было что-то необычное. Огасавара молча колебалась, и, наконец, пробормотала:

– Что ж, – она окинула взглядом класс. – Тогда поставим вопрос на голосование.

– А я подведу итоги! – сказала Аска со странной ноткой гордости.

– Итак, чтобы отдать свой голос за цель оркестра в этом году, просто поднимите руку. Выбор стоит между участием в Национальном конкурсе и участием в местных конкурсах удовольствия ради.

Кумико обхватила щеки руками. В такие моменты правильный ответ уже был известен. Детям всего лишь нужно было выбрать лучший вариант из тех, что предложили взрослые, – верный в социальном плане, или в глобальном. Возможные варианты естественным образом будут сужаться до тех пор, пока из вас не выжмут единственно верный.

– Хорошо, сначала поднимите руки те, кто хочет пройти на Национальный конкурс.

В ответ почти все ученики подняли руки. Кумико поступила так же и увидела блеск чьих-то розовых ногтей в свете лампы. Ей стало интересно, как можно играть с такими длинными ногтями. Аска увидела очевидное большинство рук, а потому перестала писать на доске. Результат был ясен.

– А теперь те, кому хватит Регионального конкурса Киото.

В центре комнаты поднялась единственная бледная рука в темно-синем манжете. Огасавара поняла, кто это был, и у нее перехватило дыхание.

– Аой…

Огасавара была удивлена. Глаза ее были широко открыты, а выражение лица заставило Кумико затаить дыхание.

Человек, на котором остановился взгляд Кумико, был ей хорошо знаком.

Аой Сайто.

– Итак, только Аой выбрала второй вариант, – сказала Аска и отметила на доске одинокую черточку вдалеке от остальных.

На мгновение лицо Огасавары скривилось недовольной гримасой. Она ладонью завела челку назад, а потом ничего не выражающим взглядом взглянула на доску. Глаза Аски сузились, будто она только что поняла что-то важное.

– Большинством голосов, – объявила президент клуба, – целью нашего оркестра станет выступление на Национальном конкурсе.

Эти слова вызвали аплодисменты учеников. К ним с безмятежным выражением лица присоединился и Таки, будто и сам был доволен результатом. Когда Аска открыла рот, чтобы что-то сказать, он тихо встал и поднятой рукой попросил ее помолчать.

– Эту цель вы выбрали себе сами. Были и те, кто не согласился, и я уверен, что есть те, кто не смог открыто высказать свое несогласие. Как бы то ни было, вы сделали этот выбор вместе. Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам достичь этой цели, но вы все должны помнить следующее: в моих силах лишь наставлять вас. Не забывайте об этом. Без ваших личных усилий эта цель никогда не станет реальностью. Вам все ясно?

При его последних словах класс погрузился в тишину. Почему никто ничего не говорит? В ту секунду, когда от неловкости Кумико стало не по себе, Таки хлопнул в ладоши.

– Почему такие пустые лица? Что скажете?

В ответ по классу пронеслись одиночные ответы. «Быть не может…» – подумала Кумико и нахмурилась. Неужели у них не принято отвечать хором?

– Какие-то вы сонные. Давайте еще раз. Вам все ясно?

На этот раз голоса учеников прозвучали в унисон.

– На сегодня все. Можете идти.

Голос президента прозвучал четко и ясно, подводя итог собрания. Сквозь возгласы «Спасибо за сегодня!» и «Увидимся завтра!», поднявшиеся в классе, Кумико стала торопливо искать Аой. От нетерпения у нее перехватило дыхание и пересохло в горле. И только она заметила удаляющуюся фигуру девушки, Кумико протянула к ней руку.

– Подожди! Ао… эм, Сайто!

Аой медленно развернулась и посмотрела назад. Черные волосы нежной волной падали ей на плечо. Ее глаза широко распахнулись, когда она поняла, кто стоит перед ней.

– …Кумико?

– Привет, рада снова встретиться.

Девушка рассмеялась из-за вежливой речи Кумико. Она осторожно сняла ее руку со своего плеча и выглянула в окно класса.

– Пойдем домой вместе?

Кумико энергично кивнула в ответ.

– Я не знала, что ты учишься в Китаудзи, Аой.

Девушка мягко улыбнулась. Ее дом находился недалеко от дома Кумико. Аой была ей как старшая сестра. В начальной школе они часто играли вместе, но когда Аой поступила в среднюю школу, они стали видеться реже. В детстве Кумико была ниже нее, но сейчас они были почти одного роста. Кумико даже чуть-чуть выше. Аой откинула кончиками пальцев свои черные волосы и как-то по-взрослому кивнула.

– На самом деле я хотела поступить в Хорияму, но не смогла сдать экзамены.

– Ах, вот как.

Хорияма была одной из лучших школ в Киото для подготовки к университету. Аой всегда была прилежной ученицей, и это явно не изменилось.

– Эм, ты не против, если мы будем общаться, как раньше? Я не привыкла говорить с тобой так вежливо.

Аой махнула рукой, давая ей разрешение.

– Да-да, конечно! Странно слышать от старой подруги такие формальности. Хотя при всех лучше быть вежливой, хорошо?

– Хорошо, как скажешь.

Кумико приветливо кивнула в ответ на просьбу подруги. Аой поднесла руку ко рту и издала тихий, по-взрослому утонченный смешок. Школьная сумка, висевшая у нее на плече, скрипела под тяжестью содержимого.

– Аой, почему ты одна подняла руку?

– Где я «подняла руку»?

– Когда спросили про Национальный конкурс. Все равно никто не хотел честно отвечать на этот вопрос, так что и руку поднимать смысла не было, да?

В ответ на это Аой опустила глаза. Две тени упали на темный асфальт. Холодный весенний ветерок настойчиво пробивался между ними. Кумико без особой причины расправила свою юбку, хотя она была новенькая и складок на ней быть не могло.

– Наверное… чтобы иметь отговорку, – сказала Аой.

– Отговорку? – переспросила Кумико.

Аой весело улыбнулась и повторила:

– Да, отговорку.

На лямке школьной сумки Аой свисал брелок, и Кумико не могла понять: миленький он или нет. С ниточки на нее уставились глаза уродливого маленького кролика.

– Если я решу бросить оркестр, то с чистой совестью смогу сказать, что с моим мнением никто не считался.

– Ты хочешь бросить? – голос Кумико внезапно прозвучал очень высоко. Глаза ее широко раскрылись от удивления.

Аой с досадой улыбнулась.

– Не знаю? Пока слишком рано об этом говорить.

– Но почему? Ты же всегда так старалась!

– Знаешь, – Аой задумалась, – оркестр никак не поможет мне попасть в университет.

Хотя голос Аой казался небрежным, в нем четко слышались тревога и обида на саму себя. В ее сумке зашуршали совсем новенькие учебники.

– И куда ты хочешь поступать? – спросила Кумико.

– Не знаю. Я еще не решила.

«Врушка», – подумала Кумико. Весь этот разговор звучал так, будто маленький ребенок пытался защитить свое хрупкое самолюбие. Она будет готовиться к экзаменам? Что за чушь! Кумико сделала вид, что ничего не заметила, и вместо этого лишь сдавленно улыбнулась.

– Все ясно.

– Тебе бы тоже поберечь себя, Кумико. Три года пролетят как один день.

Эти слова неприятным эхом отозвались в голове девушки.

Глава 2. Я вернулась, эуфониум

Местом для репетиции секции баса был кабинет, примыкающий к музыкальному классу. Мутная от пыли надпись на белой пластиковой табличке над дверью гласила: «12 класс 3 группа».

– Басовые инструменты чересчур большие. Мы подумали, что так нам не придется их постоянно таскать, – сказала Аска, поглаживая свой инструмент. Серебряный эуфониум, похоже, был личным инструментом Аски, а басовые инструменты такого размера могли стоить очень дорого.

– Начиная с июня репетиции будут проходить каждый будний день до семи вечера. В октябре мы будем заканчивать в полседьмого. По сути, будем сидеть за инструментами до последнего вечернего звонка.

В средней школе Кумико занималась примерно по такому же расписанию. Похоже, что в старшей распорядок дня ничем не отличался.

– В основном здесь мы и будем репетировать. До начала подготовки к конкурсу репетиций оркестра не будет, так что пока мы начнем с основ игры на вашем инструменте.

– А что это за основы такие? – спросила Хадзуки, как полный новичок. Сапфир же тем временем безучастно смотрела в окно на распустившуюся сакуру. В стороне за ней тихонько наблюдал Такуя.

– Ну, разберемся с самым важным. Например, с «длинным тоном». Новичкам особенно важно поработать над стабильным извлечением нот.

– Что за… «длинный тон»?

– А, это я объясню позже. Сначала давайте познакомимся.

Аска энергично встала и горячо хлопнула по столу. Она ойкнула оттого, что ударила сильнее, чем собиралась, и легла на парту. Такуя молча протянул ей холодный компресс.

– Э-э, так о чем мы? Ах, да – знакомство!

Еще постанывая от боли, Аска вяло подняла голову со стола. Девушка поправила пальцем очки на переносице.

– Вот эта сонная одиннадцатиклассница – Нацуки Накагава, эуфониум!

– …Рада познакомиться.

Лежа, Нацуки весьма ловко кивнула головой. Белки ее напряженных глаз были едва заметны, когда она приподнялась.

– А это у нас Рико Нагасэ, туба!

– Здравствуйте, – сказала девушка с приветливой улыбкой. Кумико показалось, что с ней будет гораздо легче поладить, чем с Нацуки.

– Теперь в басовой секции нас семеро: Я, Гото, Нацуки, Рико и трое новичков. В прошлом году нас было куда больше, но кто-то уже выпустился, а кто-то просто бросил оркестр.

– У нас так мало одиннадцатиклассников. Мидори это кажется странным.

– Да, почему так? – спросила Кумико, на что Сапфир кивнула.

– В оркестре же тридцать пять выпускников, восемнадцать одиннадцатиклассников и двадцать восемь десятиклассников, верно?

– Точно, у тебя очень хорошая память, – кивнула ей Аска. Все действительно было именно так: в оркестре была значительная нехватка одиннадцатиклассников.

– Почему их так мало? – из любопытства спросила Кумико.

На мгновение темные глаза Аски похолодели. За красной оправой очков ее длинные ресницы затрепетали вверх-вниз. Ее губы слегка поджались.

– Дело в том, что…

– Нет особой причины, – внезапно сказал Такуя, перебив Аску. – Вам не о чем беспокоиться. Об этом лучше не знать.

Кумико вздрогнула, когда этот высокий юноша посмотрел на нее сверху вниз. В его обычно спокойных глазах горел опасный огонек. Сапфир тихонько пискнула и спряталась за спину Кумико. Только Хадзуки раздраженно надула губы.

– Ты чего такой злой, а? Можно повежливее.

– Хазуки, не надо… – сказала Кумико, пытаясь ее успокоить.

Нацуки улыбнулась.

– Не парьтесь. Они просто сбежали от Танаки, вот и все.

– Заткнись, Накагава.

Такуя сердито посмотрел на Нацуки.

– О-о-о, как страшно. Я просто сказала правду.

– Нацуки, прекрати, – Рико тихонько потянула Нацуки за рукав. Девушка глянула на нее, раздраженно фыркнула и снова растянулась на парте. Такуя тяжело вздохнул, а Рико нерешительно посмотрела на Аску. Видимо, одиннадцатиклассники плохо ладили.

– Ну-ну, не нужно ругаться, – сказала Аска, хлопнув в ладоши, чтобы разрядить обстановку. – Хорошо, раз уж мы представились, теперь давайте подберем инструменты. Я так понимаю, ни у кого нет своего?

– Своего инструмента? В смысле личный, из дома?

– Да-да, я именно о нем. В басовой секции не у всех есть свой инструмент. А вот у трубачей и флейтистов это в порядке вещей.

– О, поняла, – кивнула Хадзуки.

Все басовые инструменты очень громоздкие, поэтому ученики, как правило, не покупали собственные. Носить их из дома в школу было бы нелегко. А еще они были очень дорогими: некоторые из них стоили больше миллиона йен[11]. Кумико всегда с завистью смотрела на миниатюрные флейты и кларнеты.

– Мы держим наши инструменты в кладовой рядом с кабинетом. Сейчас мы как раз пойдем и выберем каждому нужный инструмент, – сказала Аска и пошла к выходу. Все остальные последовали за ней.

Прямо возле музыкального класса была туалетная комната, где трубачи мыли мундштуки. Сейчас там стояла Рэйна. Она держала в руках позолоченную трубу, которую ей купили родители в средней школе. Труба эта заметно отличалась от инструментов других учеников.

– О, Кумико.

Девушка остановилась, услышав свое имя. Рэйна бросила взгляд в сторону Аски и склонила голову.

– Опять эуфониум? – одним взглядом спросила она у Кумико.

– Да, опять он, – честно кивнула она в ответ.

– Хм, ясно, – пробормотала Рэйна с пустым выражением лица и ушла прочь.

– Твоя знакомая? – спросила Хадзуки.

– Да, мы вместе учились в средней школе.

– Она на трубе играет, да? Такая красавица! И грудь шикарная. Глаз не оторвать!

Щечки, идущей рядом с Хадзуки Сапфир, покраснели. Хадзуки, конечно, выглядит милой старшеклассницей, но иногда говорит, как распутный старик.

Аска высунула голову из кладовой с инструментами и прикрикнула на отставших.

– Эй, хватит дурью маяться! Идите сюда быстрее!

Девочки поспешили в кладовую, где от запаха пыли стало щекотно в носу. Хадзуки восхищенно ахнула, глядя на ряды футляров.

– Ого, так это здесь кладовая с инструментами?

– Не нужно так удивляться, – сказала Аска с ироничной улыбкой. Рядом с дверью стояли четыре футляра для туб. Посреди комнаты на нижних полках застенчиво ютились пять эуфониумов, а к тубам прислонились два контрабаса. Здесь хранилось больше инструментов, чем было нужно. Похоже, что в прошлом оркестр был куда многолюднее…

– У меня свой эуфониум, так что его вы ни с чем не спутаете. Остальное все примерно одинаковое. Только смотри, Кумико, не бери инструмент Нацуки. Вон тот, со странным медведем, – сказала Аска, указывая на один из футляров. И вправду, на нем висел маленький выцветший брелок с желтым медвежонком.

На первый взгляд все черные футляры выглядели одинаковыми, поэтому, чтобы избежать путаницы, все помечали их по-своему. Ручка футляра Аски, например, была перевязана синей лентой.

– Я бы рекомендовала тебе второй справа. Четвертый поршень у него снизу, как на моем, так что при игре нажимается легко. Для своего возраста играет прилично, еще и позолоченный.

– А, хорошо. Тогда я выберу его, – сказала Кумико, протягивая руку, чтобы взять инструмент. Покрытие у него кое-где истерлось, но все равно было намного лучше, чем на том эуфониуме, на котором она играла в средней школе.

– Мидори возьмет этот! – радостно сказала Сапфир. Она стояла рядом с Кумико, которая все еще внимательно рассматривала свой инструмент. Сапфир выбрала себе контрабас.

– Мидори назовет его… Джордж!

– Джордж?

– Ага! Джордж! – торжествующе воскликнула та.

Хадзуки в замешательстве склонила голову.

– Это нормально: давать инструментам имена?

– Конечно, почему бы и нет? Инструмент – это же твой музыкальный партнер!

Хадзуки с сомнением посмотрела на Кумико.

– Да, многие музыканты дают им имена, – сказала девушка.

– Джордж, да? – сказала Аска, сложив руки на груди. – А у тебя хороший вкус.

– Спасибо большое! – сказала Сапфир, застенчиво сжимая ладонями лицо.

Между тем Хадзуки выбрала себе инструмент.

– Я возьму этот.

Туба была слишком тяжелой, поэтому у футляра были колесики, которые помогали его двигать. Хадзуки выслушала подробную лекцию Аски о том, как открыть футляр, и все время кивала с серьезным видом.

«Сколько счастья в глазах. Первый инструмент все-таки», – подумала Кумико и достала из футляра свой. В отличие от инструмента Аски, ее выглядел каким-то обезличенным. Кумико задумалась, стоит ли ей давать ему имя. Она отрешенно обдумывала эту идею, водя пальцем по его поверхности. Ее все еще детские черты отражались в тусклом золоте металла.

– Опять эуфониум? – раздался голос позади, когда Кумико сошла с поезда на станции Удзи. Она даже не удосужилась обернуться, и вскоре послышались громкие звуки шагов.

– Эй, хватит. Почему ты меня игнорируешь?

Почувствовав руку на своем плече, Кумико, наконец, обернулась. Как она и думала, это был Сюити. В другой руке он держал словарь английского языка, который им выдали в школе. Кумико драматично вздохнула, чуть нахмурив брови.

– Я не игнорирую тебя.

– Опять врешь?

– Нет, я не вру, – сказала Кумико, закрывая книгу, которую читала в поезде. Она взяла ее сегодня у Сапфир. Роман с сумасшедшим сюжетом о ребятах из Токио, вынужденных рисковать всем в игре на выживание. Несмотря на свои по-детски милые черты лица, Сапфир явно была без ума от подобных вещей.

– А почему тромбон?

– Что тромбон?

– Почему ты выбрал тромбон? Ты же на валторне играл.

– А, – усмехнулся Сюити. Толстый словарь в его руке покачнулся. Кумико смотрела, как на свету мерцает обложка. Она вспомнила, что завтра будет тест, и тихонько выдохнула.

– Я всегда хотел играть на тромбоне. В средней школе мы все решали в камень-ножницы-бумага, и я проиграл. Но в этот раз победа за мной.

– Валторна была тоже ничего.

– Не спорю, мне нравилось на ней играть, но тромбон куда круче!

– Да, наверное.

Кумико сама любила тромбон. В отличие от других духовых инструментов, у него была кулиса, с помощью которой можно было регулировать высоту звука. В этом было что-то захватывающее.

– Рэйна снова играет на трубе. Прямо как в средней школе.

– А, Косака? Ну, она всегда была одержима трубой.

В средней школе Сюити играл в той же секции, что и Рэйна. И все же они не были особо близки, в лучшем случае были просто знакомы. В оркестре средней школы было около сотни участников, поэтому многие из них знали лишь имена своих товарищей. Если они не играли в одной секции, не было особой причины знакомиться с остальными.

– Слушай. Не знаю как сказать… От нового оркестра у меня какое-то странное ощущение.

– Отчего же? – спросила Кумико, с любопытством наклонив голову. Пока что у нее была лишь одна репетиция с секцией, и ничего особо странного она не заметила.

Плечи Сюити поникли, и его взгляд скользнул по реке Удзи, словно в поисках ответа. Заходящее солнце разбросало блестящие пятнышки по ее поверхности. Сюити вытянулся, словно пытаясь вглядеться в глубь реки, но вода была слишком темной, чтобы что-то увидеть.

– Ну, конечно, ты же в «Королевстве баса». Это территория Танаки.

– Что еще за «Королевство баса»?

– Я тоже не в курсе всего, но кто-то из старших вас так называл. Сказали, что пока у вас правит Танака, вы никогда не распадетесь.

– А другие секции распадутся?

– Только между нами, – сказал Сюити с усталой улыбкой. – Ты же заметила, что в оркестре Китаудзи почти нет одиннадцатиклассников? Знаешь почему?

– Да, мы пытались об этом поговорить. Но нас остановил Гото.

«Вам не о чем беспокоиться», – со вздохом вспомнила она его слова. Он явно был недоволен. Неужели эта настолько страшная история?

– Да, видимо, они сильно поругались с выпускниками. Раньше их было больше тридцати, но почти половина из них ушла.

– Из-за чего они поссорились?

– Ты не поверишь, – сказал Сюити. Что бы это ни было, его это сильно взволновало. Обычно полуприкрытые глаза парня были широко раскрыты от волнения.

– Это странно, но никто из нынешних выпускников не приходил на репетиции! И притом что сами они играли отвратно! И у них хватило наглости говорить остальным, чтобы мы не бросали заниматься! Вот почему у одиннадцатиклассников – ну, тогда еще десятиклассников – возник конфликт со старшими.

– Ты серьезно? – это все, что Кумико смогла сказать в ответ. Она никогда бы не подумала ничего такого о своей секции. Аска обожала эуфониум больше, чем кто-либо другой, и с радостью могла играть на нем без перерывов. Во всяком случае, казалось, что пропускать репетиции будет скорее Нацуки.

Когда Кумико озвучила это, Сюити сдавленно улыбнулся.

– Да, но Танака – это совсем другая история. Президент и Каори тоже. Все они исключения.

– Каори… Ты имеешь в виду руководителя секции труб?

– Ага. Она очень милая и репетирует как сумасшедшая. Интересно, получится у нас поменяться руководителями, – сказал Сюити с вполне серьезным лицом.