Культ. Выжившая

– Это было всего раз, а в остальном ты вела себя очень хладнокровно. Сперва я испугалась, потому что ты выглядела так, словно попала в свою среду. Но потом я увидела, что это не так. Что ты просто сильная и не тратишь силы на пустые истерики. Твой обморок и слезы в данной ситуации – вполне адекватная реакция.

– Но вы тоже спокойно уживаетесь в этих условиях.

– Когда я сюда попала, ревела и кричала пока не охрипла. В какой-то момент им пришлось привязать меня к койке, потому что я начала биться о стены. Разбегалась и врезалась в них. Думала, что если не вырвусь, то лучше убьюсь сама. А потом я поняла, что это бесполезно. Аня тоже совсем недавно стала такой спокойной и сдержанной. Первое время она плакала и кричала крепким матом, требовала выпустить ее.

Трое ехали в стареньком, убитом микроавтобусе RAF-2203 желтого цвета. Их лица озаряли зловещие улыбки, но на разбитых лесных дорогах некому было увидеть эту подозрительную троицу. Они были довольны собой и ехали к своему главарю, выполнив его поручение. А в потайном отделе, замаскированном под ящик для запасного колеса и инструментов лежала юная девушка с заклеенным ртом и связанными конечностями. Она спала беспокойным, наркотическим сном, видела кошмары и даже не догадывалась, что на самом деле находится посреди глухого леса, увозимая на растерзание.

Маша пришла в себя и обнаружила, что лежит на странной металлической койке, похожей на те, что показывали в телевизоре, когда рассказывали о колониях для содержания особо опасных преступников. Сонная девочка села, спустив ноги на пол и принялась озираться, не понимая, что происходит. Она была в пустой белой комнате, освещенной яркими белыми лампами. Вокруг не было ничего. Только койка с потерянной девочкой посреди комнаты, две несколько люминесцентных ламп на потолке и массивная металлическая дверь в стене.

Внезапно дверь распахнулась и в нее вошел юноша. Симпатичный и не вызывающий чувства угрозы, но почему-то кажущийся знакомым, хотя Маша никак не могла вспомнить видела ли его прежде. Он несколько минут смотрел на лицо своей юной пленницы и лишь после этого вошел в комнату, прикрыв за собой тяжелую дверь.

– Я пришел, чтобы объяснить тебе, что происходит, – сказал незнакомец мягким голосом.

Маша уставилась на него, пытаясь понять, что из себя представляет этот незнакомец. Прочувствовать его намерения своей детской проницательностью. Но ничего не получалось. Незнакомец был непроницаем. Его мягкая улыбка располагала и пугала одновременно, а взгляд казался холодным и обжигающим.

– Мария, – начал он мягко, – тебе предстоит множество испытаний, лишений и страданий. Я не стану лгать тебе, ведь твое детское сердце и так все поймет и почувствует.

– Вы не отпустите меня?

– Нет. Теперь ты останешься с нами навсегда.

В этот момент что-то внутри Маши оборвалось, рухнуло. Ее хрупкие плечи опали, а на глаза накатились слезы. Она прекрасно понимала, что это значит. Прекрасно знала, что теперь ее жизнь висит на волоске и зависит только от того, что для нее приготовил ее пленитель.

Два дня она просидела не меняя позы. Руки безвольно болтались, а пустой взгляд смотрел в одну точку. Иногда ее навещали незнакомые люди, поднимавшие ее подбородок и вливающие в рот воду и какое-то подобие бульона.

На третий день Маша изменилась. Ее мозг начал отчаянную борьбу. Агония охватила не только разум, но и тело. Девочка металась из угла в угол, билась головой о стену, колотила в двери.

– Выпустите меня! Я хочу к маме! – кричала она, срывая горло, но никто не реагировал на ее мольбы.

– Выпустите меня отсюда! – вопила она раз за разом ударяясь всем телом о дверь.

Бледное маленькое тельце плотно покрылось синими, фиолетовыми, зелеными и желтыми пятнами, местами кожа провалилась, а местами набухла так, словно кто-то поместил под кожу камешки.

Когда ее силы иссякли и удары стали гораздо слабее и реже, дверь снова распахнулась. В комнату вошли двое: огромный бородатый мужчина и невысокая девушка. Он сгреб Машу в охапку и уложил на кровать. Девушка же распрямила длинные кожаные ремни, обхватывая ими тело девочки, протягивая под кроватью и застегивая сбоку. Теперь ее лишили не только матери, прошлой жизни и свободы, но даже способа выплеска гнева, лишили возможности самой решать жить или умереть.

Часы складывались в дни, дни слипались в недели, а недели незаметно превращались в месяца. Месяцами она была прикована к койке, испражнялась под себя, отказывалась от еды и молила Бога лишь о том, чтобы он как можно скорее закончил этот кошмар.

И вот, когда она успокоилась, гнев угас, а жажда свободы превратилась в обычное поддержание жизни, дверь снова распахнулась и здоровяк, которого звали Александром, внес на руках крупную девушку. Ее голова беспомощно повисла, а руки болтались вдоль тела. Он аккуратно уложил ее на койку, которую сам же принес, и прикрутил стальными винтами к полу незадолго до этого. Следом в комнату ворвалась девушка, которую звали Викторией. Она пронеслась словно вихрь, быстро отстегнула Машу, свернула ремни и так же быстро растворилась за дверью.

Девушка быстро пришла в себя и, ничего не понимая, села на койку и так же озиралась по сторонам, как когда-то Маша. Но ей не понадобилось много времени и посещения пленителя, чтобы осознать все происходящее. Она тут же подскочила с койки и ринулась к двери.

– Выпустите меня отсюда, ублюдки! Я требую, чтобы вы открыли эту чертову дверь! – вопила она звонким голосом, с нечеловеческой силой колотя в дверь кулаками.

Весь день она потратила на это, срываясь то на мат, то на тихий шепот. Совершенно не обращала внимания на испуганную девочку, забившуюся в угол. Но к ночи ее запал угас, она бессильно рухнула на пол, опустив опухшие руки на пол. Маша тихонько подошла к девушке, обняла ее за плечи.

– Все обязательно наладится. Но нет смысла себя истязать. Они не выпустят, а для себя ты сделаешь только хуже. Они привяжут тебя и не отпустят, пока ты не погаснешь совсем.

В ответ на эти слова Аня лишь подняла уставшие глаза. Слова подействовали лишь частично. Она уже не билась в двери, не колотила стены, но все так же рвала горло в попытке повлиять на неизвестных похитителей. Кричала днями и ночами, пела ругательные песни, поднимая боевой дух и раскидывалась угрозами. Но все это было напрасными, пустыми усилиями и вскоре сошло на нет.

– А Вера? Она говорит так, словно она одна из них.

– Она была в шоке. Не ела, не пила, ничего не говорила. Просто смотрела в одну точку. Она не спала и испражнялась под себя. Нам с Аней постоянно приходилось убирать за ней, запихивать в нее еду, заливать воду, чтобы не дать ей умереть от истощения. Даже на разговоры с этим… с Ярославом она не шла сама. Приходил этот громила, закидывал ее на плечо и уносил, а потом так же приносил. Но в один день она вернулась на своих двоих, с улыбкой до ушей и начала говорить этот бред про то, что он наш спаситель. Постоянно теперь заплетает свои косы и размышляет о чем-то. Мне кажется, у нее поехала крыша.

После этих слов я поняла, что Вере досталось больше всех. Ее хрупкая психика не просто надломилась, а расщепилась на атомы, размазалась о суровую, жестокую реальность. От этой несчастной девушки не осталось ничего. Пустая оболочка прошлого, которую доверху набили гнилыми опилками. Вспомнилась популярная у подростков фраза «мертв внутри». Вот кто на самом деле мертв внутри. Не все эти девочки и мальчики, которым не разрешили гулять до утра или отругали, унюхав запах алкоголя и сигарет, а эта бедная девушка. Девушка, которая попала в лапы маньяка, садиста и сломалась настолько, что начала верить в его доброту, воспринимать его как некое божество. Она потеряла свою личность, стала белым листом бумаги, на котором Ярослав творил то, что хотел, писал свой жестокий манифест.

– Я видела его до всего этого, – внезапно сказала Маша, прервав мои размышления.

– Кого?

– Ярослава. Сначала я не понимала, почему он кажется мне знакомым, но во время одной из встреч я вдруг поняла, что видела его. Он жил в соседней квартире. Мы с мамой тогда только переехали в Екатеринбург и поселились в крохотной съемной квартирке. Однажды я потеряла ключи, а он как раз выходил из соседней квартиры. Ярослав дал мне позвонить со своего телефона и дождался со мной маму, забалтывая меня, чтобы время прошло быстрее. А через несколько месяцев он съехал.

– Подожди, а как ты оказалась тут? Вы потом переехали в Порт-Рогове или приехали сюда на отдых?

– Нет. Однажды я возвращалась с танцев. Кто-то ударил меня по голове и проснулась я уже тут. У меня очень болела голова, тошнило и было ощущение, будто я сильно напилась. Наверное, они пичкали меня чем-то пока везли сюда.

«Да… Видимо удар по голове – его любимый прием».

– И когда ты узнала, что ты в чужом городе почти на другом краю материка?

– Он мне сказал во время пятой или шестой нашей беседы. Сказал, что я могу успокоиться и не пытаться пробить собой стены, потому что даже если мне это удастся, то идти мне некуда, потому что я очень далеко от Екатеринбурга. А пока я буду искать помощь, меня найдут и вернут сюда, но уже не живой.

Я посмотрела на эту маленькую девочку и внезапно поняла, насколько же она на самом деле взрослая. Эти люди украли у нее детство. Похитили, пичкали наркотиками, увезли за тысячи километров от дома. Ради чего все эти заморочки? За что этой девочке выпали такие жестокие испытания? Детское лицо осунулось, красные от усталости глаза выражали не только наивную доброту, но и взрослую мудрость. Глядя на эту невинную девочку, я ощутила жгучее желание защитить ее, вытащить из этого ада.

Она вскочила с кровати, попыталась улыбнуться и протянула руки, приглашая меня в свои объятия.

– Мы что-нибудь придумаем, – прошептала я, обняв ее.

– Нам нужно поспать. Сон необходим для хорошей работы мозга. Поэтому поспи, пожалуйста, а завтра мы продолжим думать, как отсюда выбраться.

Она разжала объятия и, бросив мне еще одну неловкую улыбку, направилась к своей койке. На самом деле спать при этом надоедливом белом свете трудно, но действительно нужно.

«Этот свет точно часть пытки. Наверное, со временем наша психика пошатнется, мы лишимся сна, а проповеди Ярослава окончательно лишат нас рассудка. Мы станем послушными и преданными, как Вера. Вот тогда он и пустит нас в расход».

Всю ночь я крутилась на койке в тревожных мыслях. Пыталась все обдумать, продумать план действий, побега, взвешивала все за и против. Мой разум был полон беспокойства и страха, но в то же время я чувствовала в себе странный подъем духа и решимости. Я знала, что придется принять сложное решение. Сейчас жизнь разделилась на «до» и «после». Оставалось решить, каким именно будет то самое «после» – приму ли я свою участь и стану безвольным рабом или буду бороться до последнего вздоха. Все вокруг казалось таким нереальным и неопределенным, словно я находилась в тумане, где каждый шаг мог оказаться последним. Но я не могла оставаться в этом состоянии беспокойства и страха – нужно было действовать.

Мысли мои прервал тяжелый металлический звук открывающейся двери. Остальные тоже проснулись и сонно уставились на дверь.

«Рановато для проповедей».

В проеме показалась Виктория и Александр. Он держал на руках девушку. Сразу стало ясно, что она без сознания.

«Ты тоже получила по голове? Мне жаль, что ты тоже оказалась тут».

– Двигай на другую койку, – сказала Виктория, уставившись на Машу.

Девочка тут же подскочила и метнулась в мою сторону. Александр вошел в комнату и положил девушку на освободившуюся койку. На секунду мне показалось, что она мертва. Ее рука безжизненно свалилась с груди, а кожа была такой белой, будто из нее выкачали всю кровь. Каштановые волосы спутались и облепили ее мраморное лицо. Лишь легкие движения грудной клетки выдавали признаки жизни. Александр вышел из комнаты, а Виктория обвела нас взглядом полным презрения.

– Не переживай, дорогая, будет тебе койка. Ты же не думаешь, что Ярослав даст в обиду такую душечку, – со звериным оскалом сказала Виктория и заперла дверь.

Мы тут же столпились вокруг новенькой, только Вера продолжила сидеть на своей койке.

– Она точно живая? – спросила Маша.

– Дышит, а значит живая, – ответила я.

– Этому психу все мало. Скоро он сюда целый город запрет.

– Не запрет. У него все рассчитано. Лишнего брать не будет.

После этих слов они с опаской посмотрели на меня. В их глазах читалось замешательство.

– Я его не обеляю. Просто, мне кажется, я его немного понимаю. Вернее, я понимаю, что у него есть какой-то план, для которого он собирает людей. Я не знаю, что это за план и сколько ему нужно, но уверена, что он не отступит от него ни на шаг. И почему-то уверена, что нужно ему не больше десяти жертв. Больше просто не поместится в эту комнату.

Девушка пошевелилась и мы замерли, гадая придет ли она в сознание. Глазные яблоки задвигались под ее веками, тело судорожно дернулось. Мы напряженно наблюдали за каждым движением, не понимая нормально ли то, что с ней происходит. Внезапно ее ресницы задребезжали, веки распахнулись. Мутный, полный непонимания взгляд обвел наши лица. Она с трудом подняла руку к голове и попыталась сесть, но ее слабые движения говорили о том, что она еще не полностью пришла в себя. Аня помогла ей подняться. Спустя несколько минут недоумения разум очистился и, видимо, поняв, что она находится в какой-то камере, девушка метнулась к двери, колотя о ней кулаками.

– Вот так было со мной и Аней, – сказала Маша, бросив на меня уставший взгляд.

Аня подошла и оттянула девушку от двери, подтащила к койке и с силой усадила.

– Успокойся и выслушай нас. Колотить в дверь бесполезно, никто тебя отсюда не выпустит, – жестко сказала Аня.

Девушка испуганно уставилась на Аню.

«Наверное, она думает, что это мы ее похитили».

– Как тебя зовут? – снова заговорила Аня.

– Мия…

– А теперь послушай меня, Мия. Мы все тут в одной лодке. Выбивать двери, биться в стены бесполезно. Рано или поздно за тобой придут. Просто следуй за ними и не думай нападать.

– То есть просто смириться? Да что вообще тут происходит! – крикнула девушка с истеричными нотками в голосе.

– Мы не знаем, зачем мы тут и почему. Единственное, что мы знаем – буянить бесполезно. Тебе остается просто жить и ждать, как и всем нам.

– Нет-нет-нет, меня это не устраивает, – сказала она, мотая головой в разные стороны. – Мы должны что-то предпринять. Нужно… Нужно придумать план.

– Это бесполезно. Если ты бросишься бежать – тебя убьют. Нападешь – убьют.

– Почему вы так в этом уверены?

– Они нам это сказали и мне не верится, что это просто шутка. К тому же я однажды видела у них пистолет.

Мия вскочила с койки и принялась изучать стены, дверь, даже импровизированную кабинку туалета осмотрела вдоль и поперек. Подергала ножки коек, пытаясь оторвать их. Поняв, что это действительно бесполезно, она снова уселась на койку и погрузилась в раздумья.

Мы решили, что она успокоилась и разошлись по своим койкам. Вера заплетала себе косу, сверля пустым взглядом стену. Аня напевала какую-то песню себе под нос. Я с Машей молча сидели на койке.

Через какое-то время дверь отворилась. В проеме показалась Виктория с тележкой.

– Еда подана, дамы, – скалясь, сказала она.

Она ставила поднос за подносом на пол и толкала ногой. Вера поднялась и принялась раздавать подносы. Это был первый раз, когда я решилась поесть эту еду. На подносе стояли две бумажные тарелки и бумажный стаканчик. В одной тарелке я распознала гороховый суп. Во второй была порция пюре и котлета в подливе. Лежало два куска бородинского хлеба. Стаканчик был наполовину полон чем-то вроде чая. Создавалось ощущение, что они переманили на свою сторону повара из школьной столовой. Вид у еды был не лучший, но котлета с подливой, как и в школе, оказалась просто волшебной.

«Удивительно, что они довольно хорошо нас кормят. Еще один вопрос – зачем они это делают?»

Закончили есть мы довольно быстро. Сложили все подносы друг на друга и оставили возле двери. Только Мия не притронулась к еде, но крепко сжимала поднос в руках. В моей голове промелькнула мысль, что она собирается что-то сделать, использовать поднос как оружие, но я отмела эту мысль. Она не выглядела глупой и безрассудной настолько, чтобы подвергать себя такой опасности.

Еще какое-то время спустя в комнате раздался звук отпирания замка. Мия резко вскочила, скинув с подноса тарелки. Она метнулась к двери и замахнулась подносом словно битой. Тарелки полетели в разные стороны, размазывая по комнате их содержимое. Казалось, что время замедлилось, затягивалось, поглощая нас словно зыбучий песок, хотя на самом деле все действо заняло не больше минуты. Дверь отворилась и красный поднос с размаху врезался в лицо Виктории. Воспользовавшись моментом, Мия бросила поднос и ринулась в темный коридор. Виктория на удивление быстро среагировала. Моментально обернувшись, она что-то выхватила из-за пояса и раздался оглушительный хлопок, за ним второй и третий. Мы видели вспышки, освещающие тьму коридора. Видели, как Мия замедлилась, сделала последний шаг и упала. Виктория обернулась к нам. Из ее носа тек ручей крови, а в глазах блестело нечто жуткое, пугающее. Лицо исказил безумный оскал.

– Кто следующий? – с усмешкой сказала она. – Никто? Хорошие девочки.

С этими словами она забрала подносы и заперла дверь. Мы сидели не шелохнувшись, не моргали и затаили дыхание. В этот момент трое из нас поняли, что все куда серьезнее, чем мы привыкли думать. Мы поняли, что нельзя расслабляться. В любой момент нас могла постичь та же участь, а возможно и более жестокая. Сидели в напряженном молчании, пытаясь выцепить звуки за дверью, понять, что там происходит. Только сейчас мы окончательно убедились в том, что это игра не на жизнь, а на смерть. Аня, я и Маша переглянулись и в глазах у всех нас читалась одна мысль – мы должны что-то сделать. Вместе. Теперь у нас не получится просто жить дальше. Мы должны собраться, объединиться и аккуратно действовать. И только Вера отрешенно уставилась в стену, поглаживая свои волосы.

«Господи, неужели тебе все равно?!»

Словно прочитав мои мысли, Маша истерично прокричала этот вопрос. Вера плавно повернулась, не выпуская длинную косу из рук, и бросила на Машу пустой взгляд.

– Она была недостойна и заслужила это.

Больше никто не обронил ни слова. В гробовой тишине слышалось лишь неровное дыхание и нервный стук сердец.

Мы продолжали сидеть в напряженном безмолвии, пытаясь осмыслить произошедшее. Оцепеневшие от ужаса, опустошенные и до смерти напуганные. Вера, как будто не замечая нашего напряжения, продолжала гладить свою пышную косу. Словно не произошло ничего страшного. Будто убийство, произошедшее у нее на глазах было какой-то шуткой. Ее равнодушие вызывало еще больше тревоги. Нам срочно нужно выбираться отсюда и Вера нужна нам. Сейчас она против нас, а значит сдаст с потрохами при первой же возможности. Мы прекрасно понимали, что нужно действовать, но нужно придумать, как пробудить Веру. Заставить ее увидеть истинное лицо этих людей.

Нервы у Маши не выдержали. Вскипев от гнева и страха, она решительно вскочила с кровати и метнулась к Вере. Схватила ее за плечи и принялась тряси, пытаясь привести в себя.

– Вера, очнись! Приди в себя! Это не шутки и не игры! Они только что убили человека! Ты думаешь, что твоя наивная преданность и доверие спасут тебя от такой же участи? – кричала она, продолжая изо всех сил трясти Веру.

В ответ Вера лишь медленно перевела взгляд на лицо Маши. В ее взгляде виднелось только равнодушие и пугающая пустота.

«Нет… Она потеряна… У нас ничего не выйдет…»

– Это было необходимо. Она приняла решение. Тебе дали такой же выбор – умереть или стать частью великого замысла перерождения мира. Судя по тому, что ты еще жива, ты выбрала второе. Как и все мы. И если Ярославу понадобится моя смерть, я готова положить свою жизнь ради благого дела, – сказала Вера спокойно и холодно.

Эти слова заставили нас вздрогнуть. Непоколебимая решимость, отчаянная наивность и слепое безрассудство вызывали только злость. Ее инстинкт самосохранения работал в обратную сторону. Скажи ей Ярослав выйти из окна, она тут же сделала бы это, слепо веря, что ее смерть сможет изменить мир. Маша отпустила Веру и твердой походкой направилась к моей койке. В ее взгляде я видела неприкрытую злобу на Веру. Мой взгляд переметнулся на Аню, которая сверлила взглядом затылок Веры, в нем тоже сквозило злостью. И я абсолютно разделяла их эмоции.

«Ну что же, милая Вера, ты сделала свой выбор. Но мы не подохнем тут. Точно не без боя. Хочешь остаться с ними? Пожалуйста. А мы пожалуй постараемся убраться отсюда подальше и при первой же возможности».

Я жестом пригласила Машу сесть рядом.

– Нам нужно все обсудить. Объединиться и придумать, как выбраться отсюда. Вместе, – шепнула я Маше на ухо. – Когда Вера уснет мы обо всем поговорим. Передай это Ане, но так, чтобы Вера не слышала. И веди себя аккуратно, не показывай, что мы что-то планируем.

Когда Вера отошла в импровизированную кабинку туалета, Маша подскочила к Ане и что-то прошептала ей на ухо. Та, в ответ на услышанное, бросила на меня серьезный взгляд и медленно кивнула. Я поняла – наш заговор одобрен.

Остаток дня мы провели в томительном ожидании. В воздухе ощущалось напряжение. Мы старались вести себя, как обычно, не выдать готовящийся заговор. Но эти упорные попытки скрыть, казалось выглядели еще более подозрительно. Неловкие переглядывания, нервные вздохи наполнили комнату. Возможно, Вера просто не замечала нас, погруженная в свои грезы о создании идеального мира с Ярославом. А может быть давно раскусила нас и хладнокровно запоминала каждый взгляд, каждый вздох, чтобы при первой же возможности выложить все Ярославу.

Напряжение в комнате возрастало с каждой минутой. Я чувствовала, как это напряжение раскаляет воздух. Легкие обжигало и сдавливало. Нервы шалили и казалось, что я вот-вот взорвусь, но это поставило бы крест на нашем замысле, который даже не успел начаться. Сорваться означало подписать самой себе смертный приговор и подвести к этому Машу и Аню.

Моя злость бурлила, вырываясь наружу. Один лишь вид такой спокойной и холодной Веры накалял меня до предела. Я смотрела на нее и хотела выбить из нее всю дурь. Раз она не понимает сама, раз ее голова так слабо работает, я хотела показать ей силой, что же тут происходит на самом деле. Когда внутреннее напряжение, достигло предела, я медленно встала. Сдерживаться уже не получалось, пелена злости затуманивала мой разум.

«Нет! Я так больше не могу. Я сейчас покажу этой психопатке все, что думаю! Вытрясу из нее всю дурь!»

Но стоило мне сделать шаг в ее сторону, как послышался звук поворота ключа в дверном замке. В проеме показался Павел и сказал Вере, что Ярослав ждет ее. Она медленно встала и плавно пошла в его сторону. Когда дверь за ними закрылась, пелена злости растворилась.

«Вовремя пришел. Как же вовремя он пришел» – подумала я, осознавая, что он спас меня от рокового шага.

Маша подскочила ко мне и с вопросом в глазах уставила на меня.

– Хотела врезать ей? – спросила Аня.

– Да.

– Хорошо, что не врезала. Вовремя пришел парнишка.

Я согласно кивнула и снова села на койку. Маша уместилась рядом, а Аня плюхнулась перед нами на пол.

– Так что же мы будем делать? – спросила Маша голосом, полным энтузиазма и решимости.

– Теперь мы точно знаем, что убийство не просто пустая угроза, а реальная опасность, нависающая над нами каждую секунду, – строго ответила Аня.

– Да, теперь мы знаем это наверняка. Но я не собираюсь спокойно ждать, пока они нас перестреляют. Нам нужно действовать!

– Но, Лея, что мы можем сделать? Мы заперты в этой комнате. На эти жалкие пародии разговоров нас забирают поодиночке. Трюк с едой тоже не пройдет, теперь они будут осторожнее. К тому же у них есть оружие.

– Давайте включим мозги. Мия на какое-то время оглушила Викторию. Ей не хватило силы и скорости. Но попытка была хорошая. Нас трое и мы имеем преимущество. Одна бьет, вторая забирает оружие, третья забирает ключи. Мы запрем их тут и сбежим. Но нам нужно найти лучший путь отхода. Действовать сгоряча и ломиться в парадную дверь равноценно самоубийству. Нам нужно изучить обстановку.

– Но как?

– Когда они придут и заберут одну из нас к этому психу, ведя по лабиринту, нужно будет тщательно изучить обстановку и рассмотреть окружающее нас пространство. Обращать внимание на каждую мелочь. Запомнить все приоткрытые двери, окна, вентиляционные шахты, каждый темный закуток. Где-то должен быть путь к спасению.