Божественная комедия. Коллекционное издание с иллюстрациями Гюстава Доре

Песня тридцатая

Перед поэтами проносится призрак Мирры. Тень Джианни Скикки бросается на алхимика Капоккио и низвергается с ним на дно вертепа. Другие призраки и упрек Вергилия.

1 Когда на племя фивское былаРазгневана Юнона за Семелу 1И в месть свой гнев ужасный облекла, 4 Тогда Юноной страшному уделуАфамас обречен был. До тогоЮнона обезумила его, 7 Что он, жену увидя, у которойВ тот час два сына были на руках,К ней подбежал, с одной его опорой 10 Безумство было, – крикнув:«О, в сетях Сейчас поймаю с львятами я львицу!..»Потом с зловещим бешенством в глазах 13 Он кверху поднял грозную десницу,Леарха сына за ноги схватил,Швырнул его он кверху, словно птицу, 16 И об утес несчастного разбил,А мать с другим ребенком утопилась…Когда величье Трои закатилось, 19 И царь, и царство в сумраке могилНашли покой, тогда в плену скиталасьНесчастная, лишенная всех сил, 22 Гекуба и слезами заливаласьО смерти Поликсены 2, и потом,Когда в слезах на берегу морском 25 Она труп Полидора отыскала,То ярость в ней такая началась,Что, словно пес, Гекуба лаять стала; 28 От горести рассудок в ней угас.Но никогда фивяне иль трояне,В которых кровь от бешенства зажглась, 31 В дни мирные, или в военном стане,Жестоки столько не были, людейТак не терзали люто, как зверей, 34 Подобно двум свирепым привиденьям,Которые – забыть их не могу –Крутились перед нами с озлобленьем, 37 Кусались, словно вепри на бегу.Вот тень одна мгновенно наскочилаНа Капоккио, зá шею схватила 40 Противника, согнув его в дугу,И, бороня им землю, потащилаЕго с собой. Тогда проговорила 43 Тень аретинца мне: «Смотри ты: вотДжианни Скикки 3 бешеный промчался;Он в ярости других теней грызет». 46 «Пусть дух другой, – тогда я отозвался, –Тебя, как эта тень, не загрызет;Но чей же призрак это?» И дает 49 Мне тень ответ: «То Мирры похотливойПреступная и грязная душа.Она к отцу любовью нечестивой 52 Пылала, в тайных помыслах греша.Но чтоб отец с ней разделить мог ложе,Она меняла вид свой, уничтожа 55 Все прежние черты свои, как тотСвирепый дух, который уже скрылся.Плененный кобылицей, без хлопот 58 Он получить за то ее решился,Что принял вид Донати, сочинилДуховную и мертвым притворился. 61 За тот подлог коня он получил».Когда две тени бешеные скрылись,Свои глаза туда я устремил, 64 Где новые преступники роились.И я одним из них был поражен,Так что невольно очи опустились. 67 Похож бы был на лютню очень он,Когда б из бедер ноги не торчали.Он страшной водяной был отягчен, 70 И эти ноги чуть его держали;Раздутостью пугал его живот.Стонала тень от жажды и печали, 73 И, словно пасть, она открыла рот:«О, вы, вы, избежавшие страданья,Которое в вертепе адском жжет, 76 Прошу вас, обратите же вниманьеВы на меня, – так говорил дух нам,Я знаменитый мастер был, Адам 4.

79 Огромное имел я состоянье.Не знал забот, не понимал нужды,А здесь в Аду одно мое желанье: 82 Желаю каплю только я воды.В моем уме всегда одна картина:Холмов, цветущих в зелени, гряды, 85 И с тех холмов зеленых КазентиноБегут ручьи и падают в Арно…О них воспоминание одно 88 На краткий миг во мне не замолкает.Оно ужасней всяких адских мук,Ужаснее, чем тяжкий тот недуг, 91 Который вечно здесь меня терзает.Одно воспоминание о техМестах, где совершил я тяжкий грех, 94 Является моей ужасной казнью,И вечной мукой, вечною боязньюТерзаюсь я за то, что выпускал 97 Поддельные флорины, и за этоСожжен был я… О, если б отыскалВ Аду я два проклятые скелета 100 Двух братьев… О, Гюидо! Не желалЯ зрелища другого, и его быНа волны Бранды 5 я не променял. 103 Те призраки, исполненные злобы,Которые вокруг меня снуют,Сказали мне, когда они не лгут, 106 Что в Ад сюда один Гюидо сброшен…Но для чего теперь о том мне знать?Вот в чем вопрос! Разит меня как нож он. 109 О, что могу в Аду я предпринять,Чтоб насладиться делом отомщенья,Когда мои все скованы движенья… 112 О, если б я хотя был легок так,Чтоб каждое столетье подвигатьсяВперед мог на единый только шаг, 115 То я бы не подумал колебатьсяИ двинулся б вперед, чтоб отыскатьВо тьме, где души падшие крутятся, 118 Того, кого я должен проклинать,Хотя окружность адской всей долиныИ велика… Нельзя мне забывать, 121 Что все мои мученья и кручиныЧрез двух презренных братьев я узнал.Подделывать фальшивые флорины 124 Они меня заставили, и сталЯ жертвой их». Но тут спросил его я:«Не знаешь ли, скажи, кто эти двое, 127 Которые правей тебя лежат,Один к другому плотно прижимаясь,И пар встает над ними, колыхаясь?» 130 Он отвечал: «Когда сошел я в Ад,Они лежали здесь, не поднимаясь,Не шевелясь. Столетий многих ряд 133 Им суждено остаться без движенья.Тень первая – Пентефрия жена,За клевету достойная презренья. 136 Другая ж тень, с которою онаНе разлучаться в бездне сей должна, –Синона 6 тень: то грек, стыда лишенный. 139 Над ними пар стоит всегда зловонный…»Тогда одна из этих двух теней,Услыша приговор бесцеремонный, 142 Ударила врага рукой своейПо животу отвисшему, и брюхо,Как барабан, вдруг загудело глухо. 145 Но и Адам ответил ей в тот мигУдаром по лицу своей рукою,И был удар не легок, и такою 148 Закончен речью: «Если не привыкИ не могу я с места подвигаться,Зато своей рукой, могу признаться, 151 Владею я, и мой удар силен».И отвечал на то ему Синон:«Когда при жизни должен был взбираться 154 Ты на костер, тогда твоя рукаБыла едва ли столько же ловка,Как некогда, когда, на диво свету, 157 Чеканил ты фальшивую монету».«На этот раз ты правду говоришь;Зато солгал – и ложь все знают эту – 160 Ты при осаде Трои. Замолчи ж!..»Синон же без ответа не остался:«Пусть так, пусть я обманывать старался, 163 А деньгами обманывал ты всех.Я за один сюда попался грех,А ты зато в таких грехах попался, 166 Которые не снятся сатане…»И тень с раздутым брюхом отвечала:«О деревянном вспомни ты коне, 169 Предатель ненавистный! Разве малоТебе того, что вся земля узнала,Как дал тогда преступный ты совет. 172 Тебя теперь стал презирать весь свет!Казнись же тем!» «А ты страдай от жажды,От жажды, от которой не однажды 175 Язык твой будет трескаться и рот,От той воды поганой и зловонной,Что, как забор, твой вспучила живот». 178 И отвечал монетчик разъяренный:«Преступный рот привык ты раскрыватьЛишь для того, чтоб лгать и предавать. 181 Пусть, тяжкою болезнью изнуренный,Я пухну, вечной жаждою томим,А ты – горячкой огненной палим, 184 И череп твой всегда – воспламененный…Тебя не стали б долго умолять,Чтоб зеркало Нарцисса полизать 187 Решился ты…» Я не щадил усилий,Чтоб уловить теней взбешенных спор,Вдруг: «Берегись! – проговорил Вергилий. – 190 Заслужишь ты и гнев, и мой укор,Когда их спором будешь увлекаться».Я покраснел и опустил свой взор 193 С таким стыдом, что даже, может статься,Готов теперь воскреснуть он опять,Когда я стану вновь припоминать 196 Все, что тогда со мной происходило.Я словно был охвачен смутным сном,И хоть вины во мне сознанье было, 199 Но я молчал; певец сказал потом:«И большая вина твоя была быИскуплена столь искренним стыдом: 202 Утешься же! Все люди в мире слабы…Но если ты еще когда-нибудьУслышишь спор, достойный лишь презренья, 205 Прочь уходи. Совет мой не забудь».

Песня тридцать первая

Путники приближаются к краю глубокого рва, составляющего последний, девятый круг Ада. Немврод, Эфиальт и гигант Антей.

1 Речь, от которой я в одно мгновенье,Стыд чувствуя, невольно покраснел,Мне принесла потом и исцеленье. 4 Таким копьем, как говорят, владелАхилл: оно смертельно поражало,И снова роковые язвы тел 7 Одним прикосновеньем заживляло 1.Мы перешли уже долину бедИ подвигались далее; лежала 10 Над нами мгла: то был ни мрак, ни свет;Над бездной тьмы там поднималась бездна,И не могло быть в сумраке полезно 13 Мне зрение, но слух был поражен:Такой ужасный трубный звук раздался,Что заглушил бы гром небесный он, 16 И сквозь туман я разглядеть старалсяТо место, где гремел незримый рог.Ему внимая, втайне я сознался, 19 Что сам Роланд сильней трубить не могВ печальную минуту пораженьяСвятого, но несчастного сраженья, 22 Где Карл Великий битву проиграл 2.Едва очнулся я от удивленьяИ в даль с усильем вглядываться стал, 25 Как вдруг мне в ту ж минуту показалось,Что предо мной в тумане возвышаласьЗа башней башня. Тихо я сказал: 28 «Учитель! Это город, без сомненья,Я вижу там?» Мне отвечал поэт:«Обманчиво твое воображенье: 31 Сквозь эту полутьму и полусветНе может человеческое зреньеПроникнуть, и тебе я дам совет: 34 Иди вперед, чтоб ближе убедиться,Как расстоянье может обманутьПорой наш глаз. Так продолжай свой путь, 37 Но чтоб не мог ты очень изумиться, –Взяв за руку меня, сказал певец, –То должен ты теперь же убедиться 40 И истину проникнуть наконец,Что там не башни видишь сквозь туман ты,Нет, сын мой, это страшные гиганты, 43 Которые в колодезе стоят,Погружены от пояса до пят…»Как постепенно в поле начинает 46 Редеть туман, и глаз наш привыкаетПредметы постепенно различать,Так точно сам я начал прозревать; 49 Но, сознаваясь в тайном заблужденье,Невольный страх я начал сознавать,Когда яснее стали выступать 52 Гиганты предо мной на темном фоне,Как стены замка Монтереджионе 3Покрыты рядом башен по углам, 55 Так из колодцев стали видны намГромадные, как башни, исполины,Открытые для глаз до половины, 58 Которым и доныне с облаковГромами сам Юпитер угрожает.Сквозь тьму, как сквозь таинственный покров, 61 Передо мной яснее начинаетОбозначаться первый великан:Я различал лицо его и стан, 64 Часть живота и руки. ПоступилаПрирода очень мудро, что опятьНе хочет уже больше создавать 67 Таких чудовищ страшных и лишила,О, Марс, тебя земных твоих врагов, –И если вечно творческая сила 70 Природы создает еще китов,Слонов творит, то, рассудивши здраво,Природы мудрость я признать готов: 73 Лишь только тот жить не имеет права,В ком действуют повсюду заодноУм, злость и сила. Людям суждено 76 Таких страшилищ в мире опасаться:Никто не может им сопротивляться,От них найти защиту нелегко». 79 К гиганту стал я ближе подвигаться.Его лицо так было велико,Что, кажется, могло бы показаться 82 Не менее верхушки золотойНад куполом Петра Святого в Риме,Я задрожал перед фигурой той 85 Представшего гиганта предо мной.И остальными членами своимиПугал он также. Если б за спиной 88 Гиганта, погруженного по бедра,Троим фрисландцам разом бы пришлосьДруг другу стать на плечи очень бодро, 91 То все-таки коснуться б до волосТого гиганта им не удалось 4:От плеч его до дна той ямы скверной, 94 Где он стоял, и меры ж не найти;То расстоянье пропастью безмернойЯвлялось глазу. Молча на пути 97 Остановился я пред великаном.Он пасть раскрыл и прокричал тогда намСлова, но ни единый человек 100 Их не поймет: «Rafel mai amechIrabi almi»5. Он своей гортаньюБезумной и бессмысленною бранью

103 Лишь разрешался только иногда.К гиганту мой учитель обратился:«Тень жалкая! Труби в свой рог, когда 106 Свой тайный гнев ты выразить решился.Труби, чтоб этот гнев утихнуть мог.К твоей груди привязан этот рог… 109 На собственную шею посмотри ты…Иль все соображения убитыВ тебе давно, бессмысленная тень? 112 На шее у тебя висит ремень,А на ремне и самый рог повешен!..»И мне сказал Вергилий: «Ночь и день 115 Здесь страждет он, для всех бессильно бешен,И сам себя проклятью предает.Он совершил когда-то преступленье; 118 О нем ты слышал. Это сам Немврод.От дикого его столпотвореньяНе понимать народа стал народ, 121 И языков узнали мы смешенье.Не тратя слов, пойдем вперед пока:Не может никакого языка 124 Он понимать теперь в своем томленье.Да и его никто уж не поймет».И совершив затем другой обход, 127 К гиганту мы приблизились другому;Который мне по своему объемуКазался и ужасней и страшней 130 И поражал громадностью своей.Не ведал я, чья воля и чья силаГиганта так мучительно скрутила: 133 Одна рука привязана к груди,Другая точно так же назадиПривязанная цепью; цепь сходила 136 От шеи вниз и тяжело пять разВкруг тела великана обвилась.«Перед тобой стоит титан надменный, – 139 Так мой путеводитель мне сказал. –С Юпитером, царящим над Вселенной,Помериться он силами желал, 142 И вот за то наказан здесь, презренный.Ты Эфиальта 6 видишь пред собой.Его деянья много прославляли 145 В те времена, когда своей борьбойТитаны всех богов перепугали.Его рука, готовая на бой 148 В иные дни и грозная когда-то,Теперь в цепях, недвижностью объята».И я сказал поэту: «Если мне 151 Возможно посмотреть на Бриарея 7,То укажи его мне поскорее».Поэт сказал: «Здесь близко, в стороне 154 Увидишь ты громадного Антея 8,Свободен он и может говорить;Он нам с тобой поможет, может быть,

157 На дно скорбей ужаснейших спуститься.А тот, о ком ты спрашивал сейчас,В другом вертепе должен находиться 160 Закованный, и вид его в сто разСтрашнее Эфиальта…» В то мгновеньеТитан зашевелился и потряс 163 Руками вдруг. Едва ль землетрясеньеСильнее может башни потрясти,Как этого чудовища движенье 166 Меня перепугало на пути.О смерти мысль тогда меня смутилаСильней, чем прежде; далее идти 169 Не мог бы я, – вся кровь моя застыла, –Когда б не знал, что связан был титан.Идти вперед во мне явилась сила. 172 Мы подошли к Антею. ВеликанИз мрачного колодца поднималсяНа полторы сажени, но скрывался 175 В колодезе его громадный стан.И молвил мой учитель исполину:«О, ты, сходивший в славную долину, 178 Где десять сотен львов завоевал,Где Сципиона слава увенчалаИ в бегство обратился Аннибал… 181 О, ты, о ком молва не пересталаЕще доныне громко толковать,Что мог бы ты победу даровать 184 Сынам земли, сражаясь с ними рядом!Не откажись помочь нам и спустиВ ту бездну нас, где скован вечным хладом 187 И льдом, Коцит недвижен на пути…Нет, не смотри на нас суровым взглядом,Не говори, что мы должны идти 190 К Тифею или к Тицию 9… Смотри жеБез гнева ты на смертного и нижеТеперь нагнись. Вот этот человек 193 Еще живет и кончит, вероятно,Еще не скоро жизненный свой век.Прославит он тебя неоднократно, 196 Воздаст тебе он похвалу и честь,Чтоб в светлом мире будущие внукиМогли твою историю прочесть». 199 Учитель смолк, и, протянув к нам руки,Гигант Антей (всю силу этих рукИзведал Геркулес сам в тяжкой муке) 202 И моего учителя взял вдруг.«Скорей приди теперь в мои объятья,Чтоб мог тебя с собою вместе взять я», – 205 Сказал поэт. В минуту ту АнтейМне башней Гаризендой 10 показался,Когда несется облако над ней. 208 На миг один я так перепугался,Что всякий спуск другой бы предпочел,Который бы нас свел в пучину зол; 211 Но проводник наш тихо подвигалсяИ, наконец, на дно той бездны снес,Где в пропасти холодных, вечных слез 214 Сам Люцифер с Иудою томился…Над этой мрачной бездною склонилсяАнтей недолго: голову вознес 217 И корабельной мачтой распрямился.

Песня тридцать вторая

Дно замерзшей бездны и Коцит. Четыре отделения казни. Два грешника, из которых один грызет голову другого. Вопрос поэта.

1 Мне нужен стих суровый и железный,Чтоб леденящий ужас передать,Царящий над последней адской бездной. 4 Но стих мой слаб, чтоб верно описатьВселенной дно, юдоль скорбей и срама,На языке, которым лепетать 7 Привыкли только дети: «Папа, мама!»Но пусть теперь помогут музы мне,Как помогали некогда оне 10 Благому предприятью Амфиона,Который стены Фив соорудил 1Под лирный звук; пусть мир и слез, и стона, 13 Которых я в Аду свидетель был,В моих стихах сурово отразится.О, род людской, успевший погрузиться 16 В подземный мир, который грозен так,Что страшно говорить о нем решиться, –О, род людской, сошедший в вечный мрак, 19 Тебе бы лучше было в мир родитьсяБаранами иль стадом диких коз!..Когда на дно колодца опуститься 22 К ногам гиганта грозного пришлось,И я смотрел вокруг себя тревожноНа стены, на гранитный их откос, 25 Тогда услышал голос: «ОсторожноТеперь иди, чтобы пятами ногТы раздавить нечаянно не мог 28 Голов теней, измученных борьбою».Я оглянулся быстро, и тогдаЯ озеро увидел пред собою, 31 Застывшее под светлой массой льда,И озера поверхность ледяная,Как зеркало, сверкала. Никогда 34 На севере течение ДунаяПод толщью ледяной такой корыНе пряталось, и если б две горы, 37 Таберник с Пьетрапаной, обломилисьИ рухнули на этот адский лед,То ледяной покров недвижных вод 40 Не дрогнул бы… Меж страшных льдинтомилисьИзмученные тени. ИногдаТак, квакая, из сонного пруда 43 Глядят лягушки осенью несмело.Сокрыты льдом до тех частей их тела,Где выступают признаки стыда, 46 Сидели тени, щелкая зубами,С опущенным, безжизненным челом,С стучащими от холода зубами;

49 Вся горечь мук в молчании немомВ их потускневших взорах выражалась…Осматриваясь в трепете кругом, 52 Я вниз взглянул, где к призраку прижаласьДругая тень, склонившись близко так,Что волоса обоих, мне казалось, 55 Перемешались вместе… Тотчас знакЯ подал этим призракам рукою:«Скажите мне, кто вы? Зачем с такою 58 Мучительно безмолвною тоскоюДруг с другом стали тесно, грудь о грудь?»И призраки, чтоб на меня взглянуть, 61 Приподняли чело свое и горькоЗаплакали, но на ресницах толькоЯвились капли жгучих, крупных слез – 64 Оледенил их тотчас же мороз,И очи их смежились, замерзая…Друг к другу так же тесно приставая, 67 Как две доски, прибитые гвоздем,И ярости своей не унимая,Как иногда козел с другим козлом, 70 Два призрака безумно стали драться.Тут третья тень с опущенным лицомИ с ухом отмороженным, подняться 73 Не в состоянье, стала говорить:«Зачем на нас так пристально глазеешь?Иль смелое желанье ты имеешь 76 Узнать – кто эти тени, может быть?То знай, что та долина, где струитсяБизенцио 2, там обе тени жить 79 Привыкли самовластно; покоритьсяИм и отцу их старому 3 должнаБыла та превосходная страна. 82 Одна их мать рождала, и донынеНе отыскать в Аду во всей Каине 4Подобных душ, низверженных под лед, 85 Где призраки, от стужи мертво-сини,Склоняются на лоно смерзлых вод.Не равен по заслугам с ними тот, 88 Кого Артур сразил одним ударом 5,Ни тот злодей, которого зовутФокаччиа 6, ни этот, ставший тут, 91 Передо мной в своем безумье яром, –Сассоло Маскерони 7. Если тыТосканец только, то его черты 94 Тебе уже знакомы, без сомненья…И чтоб не тратить больше лишних слов –Дальнейшие не нужны рассужденья – 97 Я подскажу тебе, кто я таков:Камичион де Пацци 8 я. ПрощеньяМне в мире нет, но тьма моих грехов 100 Должна бледнеть пред силой преступленьяПредателя Карлино 9, и я жду,Когда его увижу здесь в Аду…» 103 И сотни лиц передо мной мелькали,Стонали и от холода дрожали…Одно воспоминание о нем, 106 Об этом Царстве вечно ледяном,Где стихла человеческая злоба,Меня доводит часто до озноба, 109 Когда ко дну спускались глубже мы,Я трепетал за каждый шаг невольноОт холода и безрассветной тьмы, 112 И вдруг случайно или произвольно,Ступая меж голов, своей ногойУдарил я одну из них так больно, 115 Что грешник, изнуренный и нагой,Заплакал и воскликнул так, рыдая:«За что меня ты топчешь? Никогда я 118 Тебя не знал!.. Когда сюда сойтиРешился ты, но только не для мщеньяЗа страшный бой при Монте-Аперти 10, 121 За что ж меня ты мучишь?» В то ж мгновеньеУчителю сказал я: «На путиОстановись, чтоб выйти из сомненья, 124 Я мог теперь и истину узнать –Кто эта тень, – потом без замедленьяЯ вновь тебя готов сопровождать». 127 Путеводитель мой остановился,И к призраку, который изрыгатьПроклятья не устал, я обратился: 130 «Скажи, кто ты, свой собственный покойНарушивший неистовою бранью?»Тень крикнула: «А кто ты сам такой, 133 Столь равнодушный к нашему страданью,Что попираешь головы теней?Когда бы ты к числу живых людей 136 Принадлежал, то слишком бы суровоТак поступать для существа живого».«Я жив еще, – я тени дал ответ, – 139 Когда ты об известности хлопочешь,То я могу, когда того ты хочешь,Чтоб долго не забыл тебя весь свет, 142 Включить тебя в число имен известных…»«Не нужно мне похвал твоих чудесных, –Завыла тень. – В кромешной этой тьме 145 Напрасно льстить ты начинаешь мне!..Не мучь меня и прочь беги отсюда…»«Кто ты? Ответь, иначе будет худо!» 148 Я закричал, и вмиг моя рукаЗа волоса схватила тень: «ЗаставлюЯ говорить тебя иль волоска 151 Ни одного на коже не оставлю».И призрак мне со стоном отвечал:«Рви ж волоса. Хотя б ты ощипал 154 Всю голову – я не скажу ни слова…»У грешника стал волоса я рватьИ выдернул их не одну уж прядь, 157 А он, склонивши голову, суровоСтал лаять по-собачьи. В этот часДругая тень сказала сзади нас: 160 «Что сделалось с тобою нынче, Бокка?Иль мало для тебя, что ты жестокоЗубами научился скрежетать? 163 Теперь же псам ты начал подражать!..Кой черт тебя так лаять заставляет?..»«Теперь умолкнуть можешь ты в Аду, – 166 Тут я сказал, – и к твоему стыду,За что тебя подземный Ад терзает,Я в мир теперь рассказывать пойду!» 169 «Прочь! – крикнул он. – Я не боюсь позора,Но если ты отсюда выйдешь скоро,То не забудь порассказать о том, 172 Кто был известен длинным языком.Скажи, что ты, спустившись в нашу сферу,Где дышат все прохладным ветерком,

175 Ты видел в ней Буозоде Дуэру 11,Который слезы горькие здесь льетНа золото французское… А вот 178 (Тебе вопрос предложат, может статься,С кем ты еще в Аду мог повстречаться),Вот близ тебя Беккериа 12, аббат, 181 Изменник, обезглавленный когда-то;Потом немного дальше брось свой взгляд –В измене два достойные собрата – 184 Джианни Сольданьер 13 и Ганнелон 14,А вот и Трибальделло 15. Предал онФаэнцу темной ночью». Отступали 187 Мы далее от грешника и вдругВ одной из ям со страхом увидалиДвух призраков, обледеневших вкруг, 190 Сидевших так, что первый головоюДля головы другого мог служитьПодобьем шапки. Тот, что под собою

193 К земле успел собрата наклонить,В его затылок бешено вцепилсяЗубами, словно голод утолить 196 Мозгами неприятеля решился.Тидей 16 так Меналиппа не глодал,Как этот призрак грыз и пожирал 199 Ту голову и мозгом пресыщался.«О, ты, который зверством доказалВсю ненависть к тому, кого терзал, 202 И чьим страданьем гнусно упивался,Скажи, чем мог тебя он оскорбить,Чтоб мести я твоей не удивлялся, 205 И если точно мог он совершитьУжасное какое преступленье,Скажи – и в светлом мире, может быть, 208 Я сам ему придумаю отмщенье».

Песня тридцать третья

Рассказ графа Уголино1, вместе с детьми уморенного голодом в темнице. Речь Данте о Пизе и дальнейший путь. Предатель монах Альберик.

1 Тогда грызть мозг врага переставая,От страшной пищи грешник отнял рот;И, губы волосами утирая 4 Той головы, сказал мне в свой черед:«Ты хочешь, чтобы прежнего страданьяОпять я пережил ужасный гнет? 7 Поверь, о нем одно воспоминаньеТомит меня; но если мой рассказДать может стыд и новое терзанье 10 Преступнику, которого сейчасЯ пожирал, то свой рассказ начну я,Хотя бы слезы вырвались из глаз, 13 И прошлое, тревожа и волнуя,Меня могло смутить и раздражить.Кто ты и как ты мог сюда вступить – 16 Не знаю я, но говорит мне что-то,Что флорентинцем должен сам ты быть,И если так, – то мне пришла охота 19 Тебе свое прошедшее раскрыть.Во мне ты видишь графа Уголино,А он, – скорбей земных моих причина, 22 Неумолимой стоящий вражды,А он – архиепископ Руджиери.Рассказывать теперь мне нет нужды 25 О бешенстве, живущем в этом звере,О том, как вкрался в душу мою он,И как потом я им был умерщвлен. 28 Но ты не знал, как умер УголиноИ как была мучительно тяжкаМоя, для всех безвестная, кончина. 31 Узнай о ней и помни, чья рукаМеня так покарала беспощадно,И почему так злобна и дика 34 Моя вражда к проклятому. Я жадноСледил в тюрьме за скудным светом дняВ пустынной башне. Нынче в честь меня 37 Тюрьма та Башней Голода зовется.Я не однажды видел из окна,Как вновь являлась на небе луна, 40 Но долго ль мне в тюрьме жить приведется,Не ведал я. Вдруг мне приснился сон,Мне разъяснил все будущее он. 43 Во сне мне Руджиери представлялся:Как будто на охоте он гонялсяЗа волком и волчатами. Пред ним, 46 Спустив собак, при виде той приманки,Неслись с безумным гиканьем своимСисмонди, Гуаланди и Ланфранки.

49 Не в состоянье бегство продолжать,Волк и волчата стали уставать,И страшные картины мне приснились, 52 Как зубы псов в усталых жертв вонзилисьИ грызли их и рвали их бока.За тяжким сном глаза мои открылись. 55 Ночная тьма казалась глубока,Еще заря не золотила неба,Но сердце охватила мне тоска, 58 Когда, во сне заплакав, стали хлебаСо мною дети бывшие просить.Бесчувственным вполне ты должен быть, 61 Когда теперь вполне не сострадаешьТем мукам, что почувствовал отец,И если ты теперь не зарыдаешь, 64 Когда же ты рыдаешь наконец? –Мы встали все; уж час тот приближался,Когда к нам сторож с пищею являлся, 67 Но я ужасный сон припоминал,Я верил в этот сон и – сомневался.Так время шло, и вдруг я услыхал, 70 Что вход в темницу нашу забивался.Я пристально взглянул в лицо детей,Но промолчал, не находя речей.

73 Во мне как будто сердце камнем стало,И слезы не бежали из очей.Но детский плач меня язвил, как жало… 76 Мне юный Ансельмуччио сказал:«Отец, отец, скажи мне, что с тобою?Зачем же ты смотреть так дико стал?» 79 Я был измучен внутренней борьбою,Но не заплакал и не отвечал.Так день прошел, и новый день настал. 82 Когда ж скользнул в темнице нашей сноваПечальный и едва заметный свет,В лице детей нашел я тот же след – 85 След выраженья дикого, тупого,Которое нашли они во мне.Тогда, склонясь в отчаянье к стене, 88 Я начал грызть зубами обе руки.Бессильного отчаяния мукиЗа голод дети приняли… «Отец, – 91 Они заговорили, – наш конецМы встретим безбоязненно и смело,Когда возьмешь ты в пищу наше тело. 94 Ты дал нам плоть, возьми ж ее назад…»И я притих, чтоб вновь их не мучить,Не видеть их печальный, кроткий взгляд.

97 Смириться я хотел себя заставить…Так, страшное молчание храня,Мы прожили в отчаянье три дня… 100 О, для чего же ты не расступиласьТогда, земля!.. Четвертый день настал,Четвертый день семья моя томилась, 103 Тогда Гаддо безумно застонал,К моим ногам склоняясь ниже, ниже:«О, помоги, отец, мне, помоги же!» 106 Так умер он. И я недолго ждал:В моих глазах и остальные троеНавеки смолкли… Что я испытал 109 По смерти их!.. Ногами землю роя,От трупа к трупу ползал я и звалК себе детей… Три дня я их искал, 112 Лишенный сил, сознания и зренья…Но голод пересилил наконецМою тоску и самое мученье…» 115 Здесь был его истории конец.Тень искосила гневно и суровоСвои глаза и с яростию снова, 118 Как лютый пес, грызть череп начала…О, Пиза, Пиза! Долго ты былаСтыдом всего пленительного края! 121 Твои соседи, местью не сгорая,Ленивое спокойствие любя,Наказывать не думают тебя! 124 Пусть двинутся Капрайя и Горгона 2,Плотиной устье Арно перервут,Пускай река свое поднимет лоно 127 И погребет в теченье буйном тутТвоих граждан!.. Вините УголиноВ предательстве при сдаче крепостей, 130 Но за отца зачем казнить детей?Ведь у него четыре было сына,Которых правота для палачей 133 Была ясна!.. Вперед мы путь держалиИ наконец достигли мест таких,Где льдины новых призраков сжимали 136 Мучительно, не так, как всех других,Они не прямо в прорубях стояли,Но книзу головою. Слезы их 139 Другим слезам дорогу преграждалиИ, заливая лица тех теней,На этих лицах тотчас замерзали; 142 Прозрачной маской впадины очейУ них покрыты были постоянно.Хотя привык я к стуже, беспрестанно 145 В вертепе лютый холод вынося,И словно оболочкой роговоюНа мне была покрыта кожа вся, 148 Но все же сильный ветер за спиноюЯ чувствовал, проговорив: «Поэт!Подуло ветром, кажется, за мною, 151 А думал я, что в воздухе здесь нетДвижения!..» «Придем мы к месту скоро,Где ты увидишь сам без разговора, 154 Что значит этот ветер». В этот мигОдна из душ вертепа ледяного,К нам обратясь, вдруг испустила крик: 157 «О, вы, которым место здесь готово,Вы, павшие в последний адский круг,С моих очей тяжелые покровы 160 Сорвите вы, чтоб горести недугМог облегчить я горькими слезами,Пока опять не станут над глазами 163 Те слезы постепенно замерзать».«Готов исполнить я твое желанье,Когда ты правду станешь отвечать – 166 О том, кто ты, несчастное созданье.И если с глаз твоих я не сорвуПокрова ледяного, пусть во рву 169 С тобой здесь разделю я наказанье».Он отвечал: «Мне имя – Альберик 3,Мой вертоград запущен был и дик, 172 Давал плоды дурные постоянно,И финики здесь вместо сочных фигЯ получаю». «Это очень странно! 175 Ты умер разве?» Он же отвечал:«Я сам об этом много размышлял,Но все ж одно могу сказать я смело, 178 Что на земле мое осталось – тело.Таков уже последний адский круг,Куда душа сама слетает вдруг, 181 Атропоса толчка не дожидаясь.Чтоб поскорей кору застывших слезТы снял с меня, помочь тебе стараясь, 184 Я этот разрешу тебе вопрос:Когда душа с предательством сживется,В чем согрешить мне самому пришлось, 187 То тело в лапы беса попадется,И он над телом властвует, покаВ нем хоть капля жизни остается, 190 И беса власть над телом велика.Душа же человека улетаетСюда в ледник, где вечно изнывает. 193 Взгляни на тень, которая дрожитВблизи меня: она сюда слетела,А между тем души вот этой тело 196 Там, на земле, живет еще… Но видЕго тебе известен, может статься:Тебе пришлось с землею расставаться 199 Не так давно. Смотри: ведь это он –Бранк д’Орио, который заключенДавно в Аду…» «Не прибегай к обману, – 202 Заметил я, – тебе ль я верить стану,Когда ты так бессовестно налгал:Бранк д’Орио еще не умирал, 205 До этих пор он на земле, как прежде,И спит, и ест, и ходит он в одежде…»Но призрак вновь тогда заговорил: 208 «Еще Микеле Цанке не сходилВ вертеп с кипучей, липкою смолою,Как в тело Бранка бес уже входил… 211 Я все сказал. Теперь своей рукоюСорви кору с моих застывших глаз».Но я солгал пред ним на этот раз: 214 Нечестно поступить с ним было честно…О, генуэзцы, скоро ли всех васГнать будут в этом мире повсеместно 217 За то, что добродетель вам чужда,И в вашей жизни только вам известнаПороков грязь, коварство и вражда. 220 С романцем развращенным встретил рядомЯ одного из вас теперь, и вот:Его душа поглощена уж Адом, 223 А сам он на земле еще живет.