Разрушитель кораблей

Подошел еще ближе. Собрался с духом. Занес нож и наклонился, затаив дыхание.

Она открыла глаза.

Запаниковав, Гвоздарь ударил, но Синеглазая среагировала слишком быстро. Она откатилась в сторону и вскочила на ноги. Взмахнула мачете. Она молчала. Не орала, не ругалась. Она стремительно рванулась вперед, Гвоздарь отпрыгнул, и мачете просвистело рядом с его лицом. Она бросилась снова. Гвоздарь поднял нож, но она не стала бить мачете, а ударила ногой. Гвоздарь рухнул на землю, и Синеглазая уселась на него, выдавив весь воздух из легких. Двинула по руке – нож отлетел, а пальцы онемели.

Гвоздарь лежал, тяжело дыша, прижатый к земле всем ее весом. Синеглазая приставила мачете к его шее.

– Бедный глупый мальчик, – прошептала она.

Воздух вырывался с хрипом. Гвоздарь дрожал от страха. Синеглазая улыбнулась и приподняла мачете. Коснулась острием его правого глаза.

– Всю мою юность мужчины пытались подобраться ко мне по ночам. – Клинок коснулся левого глаза. – Ты еще пацан. У тебя не было ни шанса.

Мачете снова оказалось у правого глаза.

– Ну, выбирай.

– Что? – От ужаса Гвоздарь ничего не понимал.

Синеглазая еще раз по очереди коснулась его глаз.

– Выбирай, – снова сказала она. – Правый или левый?

– Мой отец…

– Лопес выколол бы оба, – улыбнулась она. – Я тоже так сделаю, если не выберешь.

Лезвие снова шевельнулось.

– Правый или левый?

Гвоздарь собрался с духом:

– Левый.

– Значит, правый, – ухмыльнулась Синеглазая и взмахнула мачете.

Что-то темное врезалось в Синеглазую. Мачете царапнуло Гвоздаря по щеке и воткнулось в землю; дышать стало легче. Синеглазая откатилась в сторону, сцепившись с кем-то. В темноте звенела сталь, раздавались вопли, стоны и кряхтенье. Людей вдруг стало очень много, и они дрались.

Синеглазая и ее противник катались по земле в яростной борьбе. В свете луны Гвоздарь разглядел, кто спас его: мать Пимы. Она пыталась вырвать у Синеглазой мачете. Садна врезала противнице кулаком в лицо так, что хрустнула кость. Синеглазая дернулась и высвободилась из захвата, перекатилась по земле, вскочила с мачете в руке. Две женщины стояли друг напротив друга.

– Это не твоя драка, Синеглазая, – сказала Садна.

Синеглазая мотнула головой:

– Парень передо мной в долгу, Садна. Думал, сможет пустить мне кровь. Я этого так не оставлю.

И она бросилась вперед, сделала обманный выпад и тут же ударила ниже. Садна отшатнулась, споткнулась о поросшее мхом бревно, с трудом удержалась на ногах. Синеглазая искала, куда ударить. Свистнуло лезвие. Мать Пимы попыталась отбить мачете руками, и из ладоней у нее брызнула кровь. Садна вскрикнула, но успела пригнуться, уворачиваясь от следующего удара. Синеглазая снова сделала пробный выпад.

– Беги, Садна, – сказала она. – Беги.

Из носа у нее текла кровь. Нос был сломан, но она не обращала на это внимания. Когда она улыбалась, видно было, что зубы потемнели от крови.

Гвоздарь искал нож, лихорадочно шаря в траве. Вокруг дрались, – видимо, вместе с Садной пришли люди из ее команды.

Садна отскочила за дерево. Синеглазая пошла было за ней, но остановилась и улыбнулась:

– А зачем мне за тобой бегать? Тебе мальчишка живым нужен или нет?

Развернувшись, она бросилась на Гвоздаря. Он отскочил, но этого оказалось достаточно, чтобы выманить Садну из-за дерева. Синеглазая резко развернулась и снова взмахнула мачете.

– Нет! – заорал Гвоздарь.

Мир вокруг замедлился. Мачете Синеглазой уже почти коснулось горла Садны. Гвоздарь сжался в ужасе, ожидая потока крови. Вот только Садны на этом месте уже не оказалось. Она успела пригнуться, схватить Синеглазую за ноги и повалить.

Они катались по земле, только мелькали руки, ноги и мачете. Гвоздарь увидел свой нож среди листьев. Синеглазая оказалась сверху, приставила мачете к горлу Садны. Садна изо всех сил отталкивала ее руки, не давая лезвию опуститься. Дыхание ее сделалось рваным. Синеглазая давила все сильнее.

Гвоздарь подскочил сзади, держа нож в мокрой ладони. Садна увидела его, а Синеглазая, почувствовав опасность, начала поворачиваться.

Гвоздарь прыгнул ей на спину и вонзил нож в шею. Горячая кровь хлынула по руке. Синеглазая заорала, когда металл рассек мышцы.

Как козу зарезать, равнодушно подумал Гвоздарь.

Но Синеглазая не умерла. Она отшатнулась назад вместе с Гвоздарем. Он силился вырвать нож и снова ударить, но лезвие застряло в ране. Синеглазая попыталась схватить Гвоздаря руками, а потом резко согнулась вперед и перекинула его через себя. Он отчаянно вцепился в нее, но она ударила рукояткой мачете. В глазах вспыхнул свет, и Гвоздарь рухнул на землю.

Синеглазая стояла над ним, рукой зажимая кровоточащую рану, из которой торчал нож. Она неуклюже замахнулась, и клинок громко свистнул в воздухе. Глаза у нее горели дьявольским огнем. Она твердо вознамерилась забрать Гвоздаря с собой туда, куда звал ее культ. Она ругалась, и при этом на губах пузырилась кровь. Она снова напала.

Гвоздарь уворачивался, не давая пригвоздить себя к дереву и запрещая себе бежать. Почему она еще на ногах? Почему не может просто умереть? Вдруг накатил суеверный страх. Что, если она дух, зомби, и ее нельзя убить? Может, в культе Жизни с ней что-то сделали и она стала бессмертной?

Синеглазая снова размахнулась, но потеряла равновесие и упала. И опять потянулась к Гвоздарю. Тот застыл на месте от ужаса. Ее рука коснулась его ноги, пальцы сомкнулись на лодыжке. Пролитая кровь казалась черной в свете луны. Гвоздарь вырвал ногу из слабеющих пальцев. Синеглазая смотрела на него. Ее губы шевелились, проклиная, но звуков уже не было.

Садна оттащила его от умирающей женщины.

– Оставь ее.

Кровь покрывала его целиком. Синеглазая следила за ним яростным взглядом, ее пальцы дергались.

– Почему она не умирает? – с дрожью в голосе спросил Гвоздарь.

Садна посмотрела на агонизирующую женщину.

– По мне, так она достаточно мертва. – И оглядела его. – Ты-то в порядке?

Гвоздарь слабо кивнул. Он не мог отвести взгляд от Синеглазой.

– Почему она не умирает? – повторил шепотом.

Садна пожала плечами:

– У некоторых людей очень сильная воля к жизни. Или ты попал не в то место и она не сразу истекла кровью. Не каждого удается остановить сразу. – Она снова посмотрела на Синеглазую. – Ну все, она уже мертвая. Забудь.

– Не мертвая.

Садна взяла его за подбородок и заставила посмотреть в свои темные глаза.

– Ее больше нет. А ты жив. И я рада, что ты сумел мне помочь. Ты все сделал правильно.

Гвоздарь кивнул. Его трясло. Пиму и Счастливицу уже освободили, и они прибежали туда, где сидели Садна и Гвоздарь.

– Охренеть! – сказала Пима. – А ты такой же быстрый, как твой папаша. И это с больной рукой.

Гвоздарь посмотрел на нее. Страх все не уходил. Он уже убивал раньше. Кур. Ту козу. Но теперь было совсем по-другому. Его вырвало. Пима и Счастливица переглянулись.

– Что с ним? – спросила Пима.

Садна покачала головой:

– Убивать не так-то просто. Каждое убийство забирает часть тебя. Ты забираешь жизнь, а взамен отдаешь часть души. Это всегда сделка.

– А-а… Ну, неудивительно, что его отец – настоящий дьявол.

Садна мрачно глянула на дочь, и та умолкла. Вокруг собрались люди из команды Садны, приходившие в себя после драки. Оказалось, что Ричард поставил больше часовых, чем думал Гвоздарь. Охрану по периметру он просто не видел. Значит, ему повезло вдвойне. Если бы не Садна с командой, Гвоздарь и девочки ни за что бы не выбрались.

Внезапно из темноты возникла собачья морда.

– Шухер! – заорал Гвоздарь.

Садна резко развернулась, но сразу успокоилась, увидев получеловека. Повернулась обратно к Гвоздарю и похлопала его по плечу.

– Все хорошо. Это он нам сказал, где вас искать. Мы ведь старые друзья, да, Тул?

Тул подошел и безразлично посмотрел на труп Синеглазой. Долго молчал. Потом перевел взгляд собачьих глаз на Гвоздаря.

– Хороший удар, – сказал он. – Не хуже, чем у отца.

– Я не такой.

– Опыта маловато, – пожал плечами Тул. – Но потенциал есть. – Он кивнул на темное кровавое пятно на земле и улыбнулся, обнажив острые, как иглы, зубы. – Кровь говорит сама за себя. Потенциал хороший.

Гвоздарь вздрогнул от мысли, что может повторить судьбу отца.

– Я не такой, как он.

Улыбка исчезла с лица Тула.

– Не жалей Синеглазую, – проворчал он. – Рвать друг друга на куски – это людская природа. Радуйся, что происходишь из рода убийц.

– Отстань от него, – сказала Пима.

– Где Счастливица? – спросил Гвоздарь.

– Богачка? – уточнила Садна. – Ушла на берег. Там ее люди, спасатели. Час назад пришел клипер. – Она посмотрела на Тула. – Ричард пытался с ними встретиться и что-то предложить.

– Ее люди здесь? – удивился Гвоздарь. – Она сказала нам, что никто не знает, где она… – Он осекся, гадая, не обманули ли его в очередной раз.

Нита вылетела на полянку с криком:

– Это они!

– Твои? – недоверчиво спросил Гвоздарь.

Она помотала головой, тяжело дыша:

– Те, кто меня преследовал. Люди Пайса. И у них полулюди.

Садна впилась в нее взглядом:

– Те, что на берегу… это твои враги?

Нита с трудом переводила дыхание.

– Я нужна им, чтобы надавить на отца.

– Они знают, что ты здесь, – сказала Садна. – Ричард только что не заорал об этом, едва они высадились.

На лице Счастливицы отразился страх.

– Нельзя, чтобы они меня поймали. Мне надо спрятаться.

Садна и Тул переглянулись.

– Если ты уйдешь в джунгли…

– Лопес разыщет. – Тул покачал головой. – И откуда ты возьмешь для нее еду? Кто защитит ее, если Ричард ее поймает? Ей лучше бежать.

– Мы собирались сесть на товарняк до Орлеана, – вмешался Гвоздарь. – Она сказала, там есть люди, которые ей помогут.

Садна нахмурилась:

– Тебя не пустят в зону погрузки. Никто туда не пройдет без разрешения Лаки Страйка. А Ричард и Лаки Страйк теперь заодно.

– Мы можем запрыгнуть на поезд.

– Опасно.

– Не так опасно, как ждать сделки, которую отец заключит с мажорами.

Тул задумался.

– Это возможно. Если им хватит ловкости.

– Она сказала, что быстро бегает, – сообщил Гвоздарь.

– Если нет, то она может умереть.

– Она так или иначе умрет.

– А ты, Гвоздарь? Ты готов пойти на риск?

Гвоздарь хотел было ответить, но задумался. Готов ли он? Действительно ли хочет связать свою жизнь с этой девочкой? Он зло тряхнул головой. Беда в том, что он уже поссорился с отцом, и примирения не будет, как ни старайся. Ричард Лопес ни за что не снесет такого оскорбления, как уничтожение его команды.

– Мне здесь тоже не жить, – сказал он. – Он будет искать меня всерьез. Не захочет потерять лицо. Слишком многие будут смеяться.

Садна покачала головой:

– Я не могу так. Не могу оставить моих людей. С тобой никто не пойдет.

– Мы с Пимой…

– Нет, – твердо произнесла Пима. – Я в этом не участвую.

– Нет?

– Я не брошу маму.

– Но мы же говорили, что надо убираться отсюда. Подальше. – Гвоздарь постарался скрыть охватившее его отчаяние.

Он-то думал, что они команда и должны держаться вместе.

– Это ты говорил. Не я.

И тут все встало на места. У Пимы семья. Что-то настоящее. Что-то, за что можно держаться. Конечно, она не станет рисковать, не побежит вместе с ним. Надо было сразу догадаться. Он заставил себя кивнуть.

– Ладно, залезем в поезд и доберемся до Орлеана за пару дней. Вряд ли это так трудно.

Пима вытянула руку с перевязанными пальцами:

– Уверен? У Рени обе руки были целы, и все равно он превратился в фарш.

Садна посмотрела в сторону берега:

– Мы помиримся с твоим отцом, Гвоздарь. Я смогу защитить тебя.

– Если ты так думаешь, то совсем его не знаешь, – возразил Гвоздарь. – Да и не хочу я мириться. Я хочу свалить отсюда. Счастливица сказала, что заберет меня, если я ей помогу.

– И ты ей веришь? – Садна посмотрела на девочку.

– Я говорю правду! – пылко воскликнула Нита.

Садна жестом велела ей замолчать.

– Точно? – спросила она, глядя на Гвоздаря. – Уверен, что она того стоит?

– Никто такого не стоит, – рыкнул Тул.

– Мой отец заплатит, – сказала Нита. – Награда…

– Заткнись! – рявкнула Пима и повернулась к Гвоздарю. – Решать ему. Это он с тобой пойдет. И весь риск на нем.

Она отвела Гвоздаря в сторону и тихо заговорила:

– Ты уверен? Девка-то хитрая. Каждый раз, когда она что-то говорит, это оказывается правдой ровно наполовину.

– Я ей верю.

– Не верь. Мажоры не так мыслят, как мы. Она еще себя покажет. Ты будешь осторожен?

– Я ничем не рискую. У меня ничего нет. Если останусь, то не смогу спрятаться от отца. – Гвоздарь высвободился из рук Пимы. – Отец меня не простит. Кто бы что ни говорил, он никогда не забудет. Мы уходим, – громко сказал он, посмотрев на Ниту. – Я иду с ней.

На берегу началась какая-то суета, сразу всех испугавшая. Пима забралась на камень и посмотрела в заросли.

– Давай сюда, Счастливица, – сказала она.

Нита встала рядом с ней, а потом туда залез и Гвоздарь. В темном море стоял на якоре корабль. Светились иллюминаторы и бортовые огни, прожекторы обшаривали воду. Лодки шли к берегу.

– Это за мной, – сказала Нита.

– Они тоже заплатят, – сказала мать Пимы Гвоздарю.

– Мама! – Пима покачала головой.

– Мы команда, – упрямо сказал Гвоздарь. – Я своих не продаю.

– Гвоздарь, если сбежишь, Ричард Лопес будет вечно за тобой охотиться. Ты никогда не сможешь вернуться. – Садна опустила глаза. – Есть шанс помириться. Договориться, отдать девочку тем людям, и Ричард все забудет. Ты этого пока не понял, но деньги помогут ему забыть все, что угодно. Моби, Синеглазая и остальные – ничто по сравнению с деньгами, которые можно выручить.

Нита смотрела на нее в ужасе. Если Гвоздарь ее продаст, то разбогатеет, это правда. И сможет купить мир со своим отцом.

Удача и мозги. Надо быть не только везучим, но и умным.

Умно было бы отдать Ниту и обрести безопасность, о которой Гвоздарь не мог и мечтать. Но от мысли о том, чтобы отдать ее врагам, его тошнило. Умно было бы затаиться, отдать девчонку и получить деньги. Это ее проблемы, а не его. Он посмотрел на Пиму. Та лишь пожала плечами:

– Я уже говорила, что думаю.

– Кровь и ржавь, – пробормотал Гвоздарь. – Мы просто не можем отдать ее. Все равно что отдать Пиму моему отцу.

– Но куда безопаснее для тебя, – заметил Тул.

Гвоздарь упрямо мотнул головой:

– Нет. Я отвезу ее в Орлеан. Я смогу запрыгнуть в поезд на ходу.

– Это тебе не мародерка на ржавых посудинах и не ежедневная норма, – сказал Тул. – Второго шанса не будет. Единственная ошибка равна смерти.

– Ты когда-нибудь запрыгивал в поезд? – спросила Садна.

– Рени мне объяснял.

– Пока не попал под колеса.

– Мы все умрем, – сказал Тул, – вопрос только в способе.

– Я иду, – сказал Гвоздарь и посмотрел на Ниту. – Мы идем.

Что-то в его голосе вдруг дошло до остальных. Никто не пытался возразить, все закивали, и Гвоздарь вдруг понял, что сделал неправильный выбор. Понял: ему хочется, чтобы отговаривали. Убедили никуда не убегать.

– Тогда уходите сейчас, – сказал Тул. – Ричард очень скоро придет за девочкой.

– Удачи. – Садна сунула руку в карман и протянула Гвоздарю несколько ярко-красных китайских бумажек. – Бегите скорее и не возвращайтесь.

Гвоздарь взял деньги, удивившись сумме, и почувствовал себя очень одиноким.

– Спасибо.

Пима побежала в лагерь и вскоре вернулась с небольшим мешком, принадлежавшим Синеглазой. Отдала Гвоздарю.

– Твой трофей.

Гвоздарь взял мешок и почувствовал, что там плещется вода. Посмотрел на Ниту.

– Готова?

Нита уверенно кивнула:

– Давай убираться отсюда.

– Ага. – Он махнул рукой в сторону джунглей. – Рельсы там.

Они двинулись к джунглям, и тут их окликнул Тул:

– Подождите.

Гвоздарь и Нита обернулись. Тул смотрел на них желтыми глазами убийцы.

– Пожалуй, я пойду с вами.

Гвоздаря передернуло.

– Мы справимся, – сказал он, а мама Пимы ослепительно улыбнулась. – Спасибо.

Тул чуть улыбнулся при виде его нерешительности.

– Не торопись отвергать помощь, парень.

У Гвоздаря нашлась бы дюжина возражений, но все они сводились к недоверию к получеловеку и его мотивации. Эта тварь его пугала. Мать Пимы доверяла Тулу, но Гвоздарь – нет. Ему не хотелось иметь дело с тем, кто так близок к его отцу и Лаки Страйку.

– Почему? – с подозрением спросила Нита. – Чего ты хочешь?

Тул посмотрел на Садну, а потом кивнул в сторону пляжа:

– У начальников на судне есть свои полулюди. Если я там появлюсь, полулюдям это не понравится.

– Мы сами справимся, – повторил Гвоздарь.

– Конечно, – ответил Тул. – Но возможно, вам пригодится моя мудрость. – Он сверкнул клыками.

– Радуйся, что тебе помогают. – Садна повернулась к Тулу и взяла его огромную ладонь в руки. – Буду тебе должна.

– Ерунда. – Тул снова улыбнулся, показав зубы. – Нет никакой разницы, где убивать.

15

О приближении поезда их предупредила дрожь земли. Они прятались в папоротниках. Состав налетел с ревом. Гвоздарь судорожно сглотнул. Ветер ударил в лицо, закружились сорванные с деревьев листья. Поезд как будто притягивал к себе, к огромным колесам высотой ему по грудь. Колеса призывали броситься под них, остаться на рельсах клочьями мяса. Гвоздарь с ужасом осознал, что одно дело – рассуждать о запрыгивании на поезд и совсем другое – посмотреть на несущиеся мимо товарные вагоны.

Этого было достаточно, чтобы он заново обдумал варианты. Украсть лодку, проплыть вдоль берега, пробраться через джунгли и болота… Но не хватило бы припасов. А если пойти водой, очень скоро догонит клипер. Выбора нет. Надо бежать, и бежать надо прямо сейчас.

Вагоны мелькали с дикой скоростью. Издалека казалось, что они движутся намного медленнее. А тут, вблизи, оказались чудовищно быстрыми. Может, поезд разгоняется? Когда Рени на него забирался, ему всегда казалось, что поезд едет медленнее, что запрыгнуть легко. Гвоздарь знал, что в зависимости от настроения машиниста поезд может ехать так быстро, что на него невозможно запрыгнуть в принципе. Именно так Рени нашел свой конец: неправильно оценил скорость. А еще он был пьяный дурак. Но и прежние успехи его убаюкали.

Гвоздарь, Нита и Тул вышли из зарослей и полезли по железнодорожной насыпи к путям. Ветер от поезда дул навстречу. Вагоны грохотали не хуже недавней бури. Гвоздарь оглянулся на товарищей. Глаза Ниты расширились от страха. Тул смотрел на поезд совершенно бесстрастно, а может, даже презрительно. Для получеловека это не вызов. Гвоздарь жалел, что Тул не настолько силен, чтобы взять их на руки и прыгнуть вместе с ними.

«Хватит себя обманывать. Разбегайся и прыгай».

Время на исходе, вот-вот покажется хвост поезда. Надо решаться. Как в бассейне нефти, когда Гвоздарь понимал, что единственный способ выжить – нырнуть, и нырнуть глубоко. Но тогда у него не было никакого выбора. А теперь он все еще пытается найти другой выход. «Давай!» – скомандовал он себе. Но ноги будто приросли к земле.

Рени много раз запрыгивал на поезд. Хвастался этим. Сердце Гвоздаря заколотилось в груди, и он попытался вспомнить все, что слышал от Рени.

Он схватил Ниту за плечо и заорал ей в ухо:

– Бежишь вдоль вагона, хватаешься за лестницу и ни за что не отпускаешь. – Он указал на колеса. – Если сорвешься, то угодишь под них, так что держись, как бы ни было больно. – И повторил еще раз: – Не отпускай! И давай быстрее.

Нита кивнула. Сделав глубокий вдох, Гвоздарь попытался собрать волю в кулак.

И тут Нита сорвалась с места.

Гвоздарь изумленно смотрел, как она бежит вдоль поезда. Такая крошечная на фоне огромных колес и лестниц.

Вот лестница промелькнула мимо. Еще одна. Нита даже не смотрела на них. Просто бежала вдоль поезда, и хвост черных волос колотил ее по спине.

Третья лестница, четвертая. Поравнявшись с этой, Нита прыгнула. Схватилась за ступеньки, и ее дернуло вперед. Ноги оторвались от земли, опустились и снова взлетели. Ее мотало, как тряпичную куклу. Гвоздарь ждал, что ее раскромсают колеса, но тут она поджала ноги – и вот уже лезет на вагон. Держась руками за лестницу, она оглянулась. Поезд стремительно уносил ее вперед.

– Скоро поезд кончится, – заметил Тул.

Гвоздарь кивнул. Снова глубоко вдохнул и побежал.

И почти сразу понял, почему Нита не оборачивалась. Земля у рельс очень неровная, хотя издали выглядит совершенно гладкой. Там, где запрыгивал на поезд Рени, земля была куда ровнее.

Чтобы не упасть, надо постоянно смотреть вперед.

От шума и скорости поезда кружилась голова. Ежесекундно Гвоздарь представлял, как споткнется и упадет под колеса. Он бежал изо всех сил, но лестницы проносились мимо.

Как ей это удалось, черт подери?! Как ей?..

Он посмотрел назад, мечтая увидеть еще очень много вагонов. Поезд грохотал. Гвоздарь споткнулся и чуть не упал под него. С трудом удержался и заставил себя смотреть вперед. Набрал скорость. Считал лестницы. Раз, два… Третья в середине вагона. И снова раз, два… Он взмолился Ганеше, которому поклонялся Жемчужный, и норнам. Раз, два. Пауза, раз, два, три. Раз, два…

Первая лестница пролетела мимо. Гвоздарь схватился за вторую. Она ударила по руке и откинула его в сторону. Он упал, покатился по щебню и траве. Остановился. Вагоны неслись мимо, а он лежал в грязи, избитый и оглушенный. Кровь текла с исцарапанных коленей и онемевших рук. Плечо горело.

Мимо промелькнул Тул, с легкостью уцепившийся за лестницу. Получеловек смотрел желтыми глазами на Гвоздаря, не реагируя на его неудачу.

Гвоздарь кое-как поднялся. Нита уже пропала вдалеке. Он снова побежал. Приближался хвост поезда. Гвоздарь хромал – ушиб ногу. Плечо болело так, будто открылась рана. Он не мог разогнаться. Лестницы проносились мимо. Он снова начал считать. Оглянулся. Поезд кончается.

Сейчас или никогда!

Гвоздарь рванулся вперед и прыгнул к лестнице. За ступеньку ухватиться не смог, но уцепился за боковину. Плечи взорвались болью, словно у него выдернуло обе руки. Поезд потащил его вперед, ноги бились о камни, и их обжигало. Он скорчился, повиснув на лестнице.

Земля летела внизу. Ветер рвал одежду, не давал дышать. Гвоздарь схватился одной рукой за ступеньку и с трудом подтянулся, чтобы не задевать камни. Дотянулся до следующей ступеньки. Ветер стаскивал его с поезда, джунгли превратились в мутную изумрудную полосу. Руки дрожали, все тело зудело от адреналина. Ноги совсем ослабли. Но он лез все выше и выше, пока не оказался на крыше грузового вагона и не увидел поезд целиком.

Ноги он исцарапал и побил о камни, из колена сочилась кровь, с ладоней содрало кожу – но он был жив. Издалека на него смотрели Нита и Тул. Нита помахала рукой. Он устало махнул в ответ и сел, держась за лестницу. Вскоре надо будет пойти к ним по крышам, но сейчас нужно просто отдохнуть. Впервые за много дней он почувствовал себя в безопасности. Оглянулся назад – там рельсы тонули в густых джунглях. С каждой минутой поезд уносил его все дальше от прошлого.

Гвоздарь не мог не улыбнуться. Все тело болит, но он жив, отец уже далеко, и что бы ни ждало впереди, оно всяко лучше того, что лежит позади. Впервые в жизни он не боится отца.

Мысль о безопасности навела на тревожные размышления о Пиме и ее матери, которые остались на берегу. Им придется снова работать на разборке, а его отец может потребовать компенсации. В горячке побега он ни разу не задумался, чего это может стоить им. Но теперь они внезапно всплыли в сознании. Как демоны вины.

Обернувшись, он коснулся свободной рукой лба и мысленно воззвал к норнам: пусть с Садной и Пимой все будет в порядке. Пусть они смогут отбиться от Ричарда; пусть тот поверит, что Тул предал его ради награды и что не Пима с матерью похитили его удачу. Гвоздарь помолился о людях, которых он бросил, и снова повернулся вперед, навстречу ветру. Открыл рот, хватая теплый воздух и запахи джунглей.

За деревьями показался ярко-синий океан. Поезд шел вдоль берега. Вдалеке стоял на якоре клипер, его паруса сияли на солнце. Как белая чайка на зеркальной глади моря. От этого зрелища Гвоздарь еще больше развеселился. Представил, как суетятся мажоры, пытаясь найти в джунглях беглецов. Они никогда не узнают, как их одурачили, насколько умнее оказался противник.

Корабль и океан исчезли из виду за изумрудной стеной деревьев. Гвоздарь смотрел вперед, вдоль поезда, ожидая увидеть небоскребы затонувшего Орлеана.

16

Проблема умного бегства заключалась в том, что планировать его надо было куда серьезнее.

Бежали они в спешке, почти ничего не взяли с собой. На площадках грузовых вагонов еда отсутствовала. Через несколько часов Гвоздарь проголодался и с тоской вспомнил вчерашний ужин.