Оборотень Старого парка

На стыке восьмого и девятого классов его многолетние усилия, казавшиеся малоэффективными, вдруг начали приносить плоды, да какие! За одно лето он вытянулся вверх на целую голову и раздался в плечах. Теперь на уроках физкультуры он стоял в середине строя. Стометровку он пробегал первым, в подтягивании на турнике и отжимании от пола уступал только Алому, а в плавании вообще не имел себе равных. Процесс, что называется, пошел.

И когда на выпускном вечере Вовка по-настоящему подрался с Алым, то последнему пришлось поднапрячь все свои силы, чтобы свести бой со вчерашним доходягой хотя бы вничью.

Он собирался ехать в Ленинград, поступать в электротехнический институт связи.

Но буквально накануне отъезда с ним приключилась нелепая история.

Ясным днем, в тысячный раз спускаясь от родительского дома к реке по тропинке, что петляла среди гранитных валунов, он споткнулся и, ударившись головой о камень, получил сильнейшее сотрясение мозга.

К сожалению, подробностей я не знаю.

Меня к тому времени уже не было в Белособорске, а позднее Вовка всегда уходил от этой темы, односложно отвечая, что пострадал по собственной глупости.

Выписали его из больницы только осенью.

Он мог бы легко добиться отсрочки от призыва в армию и перекантоваться до следующего лета, но, опять же, по слухам, вскоре после выписки добровольно явился в военкомат. Служил в десантных войсках. Демобилизовался в звании старшего сержанта, что удается лишь парням с военной косточкой, и сразу же поступил в В-скую высшую школу милиции.

Несмотря на то, что судьба разбросала нас по разным городам и весям, виделись мы с Вовкой довольно часто, особенно в годы молодости, приезжая в Белособорск сначала на каникулы, а затем и в отпуск.

С течением времени встречи становились все более редкими. Писем друг другу мы не писали ввиду обоюдного отвращения к эпистолярному жанру, а электронной почты в те времена еще не существовало. По крайней мере, в наших палестинах.

Последняя наша очная встреча состоялась более шести лет назад, когда наши пути ненадолго снова пересеклись в Белособорске. Оба мы приехали на несколько дней, чтобы навестить своих близких. Я из Питера, он – из далекого зауральского города Т.

После той встречи у меня осталось впечатление, что Вовка крепко стоит на ногах, и что он выбрал себе дело по склонности характера. Он, человек, сделавший сам себя. Воспитавший свою волю, развивший в своем теле физическую мощь. О деталях своей службы он никогда не говорил. Зато не без гордости показывал фотографии своей семьи – симпатичной шатенки с волнистыми волосами и двух хорошеньких девчушек. Оказалось, ко всему прочему, он еще и заботливый муж и отец. Ни его супруги, ни его дочерей вживую я не видел ни разу, так уж получилось.

Два года назад его перевели по службе в Белособорск, так сказать, в город детства.

За этот период мы ни разу не общались с ним ни по телефону, ни по электронной почте, хотя эти средства связи были под рукой у каждого из нас.

Казалось бы, чего уж проще!

Но если говорить о себе лично, то я просто рассчитывал, что вот-вот вырвусь в Белособорск. Не получилось…

Впрочем, кое-какие вести о Вовке доходили до меня в письмах матушки.

И вот мы встретились…

Нет, совсем не такой представлял я себе нашу встречу.

Было досадно, что он даже не извинился за то, что нанес обиду моей маме, чем бы он ни мотивировал свой поступок.

Вдобавок, он зачем-то соврал мне относительно убийства несчастного реставратора, а ведь мог бы догадаться, что я все равно узнаю правду, хотя бы через своего Алешку.

Спасибо, конечно, за его советы, но пока еще неясно, будет ли от них какой прок.

Значит, он хочет, чтобы я сочинил компромат на него?

Внезапно я ощутил, как где-то глубоко-глубоко во мне проклюнулось враждебное чувство к этому человеку.

Ладно, будет ему компромат!

Пусть после не обижается, уж я его теперь жалеть не стану!

Глава 9 От газетной статьи до научной монографии

Дабы с пользой переждать необходимую после ухода Саксонова паузу я решил ознакомиться с газетами, которые держал в руке уже столько времени, и развернул бумажную трубочку.

Это была основная городская газета “Белая Гора”, которая в прежнюю пору носила довольно-таки парадоксальное название “Красный Белособорск”, и всегда оставалась рупором местной администрации.

В былые времена эта газета была единственным в городе изданием, и практически все старожилы аккуратно подписывались на нее, гордясь самим фактом ее существования.

Мои старики листали ее еще до моего рождения, а матушка и поныне продолжала выписывать ее по старой привычке.

С моей же точки зрения, газета и в наши дни оставалась такой же, как и прежде, – официозной и засушенной.

Статью “Происшествие в музее” я увидел сразу же – она была опубликована на первой странице.

Пробежав ее глазами, я не узнал ничего нового для себя.

В самых общих выражениях в ней сообщалось, что поздним вечером в музей проникли неизвестные, в результате чего трагически погибла пожилая дежурная. Никаких подробностей ее гибели не раскрывалось, и неосведомленный читатель мог бы даже предположить банальный сердечный приступ.

Через три абзаца автор заметки и вовсе пускался в рассуждения о недостаточности финансирования дворцово-паркового комплекса. Подчеркивалось, что, как убыточный объект федеральной собственности, он выживает, в основном, за счет дотаций из центра, которые, увы, нередко урезаются сверх меры.

Именно поэтому администрации парка приходится экономить буквально на всем, в том числе, на охране и сигнализации. И вот закономерный итог! Музей закрывается для инвентаризации и переналадки сигнализации до конца сезона.

Между тем, ситуация значительно улучшилась бы, находись парк на балансе города. Это могло бы побудить спонсоров из числа местных бизнесменов вкладывать деньги в его развитие в расчете на будущую прибыль.

Далее путано излагались выгоды от возможной перемены формы собственности.

Затем, словно бы спохватившись, автор безо всякого перехода обрушивался на стиль работы начальника городской милиции (не называя фамилии), подчиненные которого не смогли раскрыть преступление по горячим следам.

Алексей в заметке даже не упоминался, и это безотчетно меня порадовало.

А вообще, понять что-либо из этого текста, не зная его “подковерной” части, было весьма затруднительно. Очевидно, статья являлась своеобразной разминкой перед будущей избирательной кампанией. Не исключено, что материал был написан под тезисы кого-то из отцов города. Притом, написан далеко не лучшим образом.

Статья была подписана Бул.Щиров. И явно под ним скрывается наш местный непризнанный поэт Евгений Багрянский. Уже безо всяких усилий я вспомнил, что “Бул.Щиров” – это один из его псевдонимов, которым он подписывал свои заметки в школьной стенгазете.

Я заглянул в выходные данные: тираж издания составлял 20тыс. экземпляров. Неплохо для нашего городка.

Хотя скорее надо полагать, читали его, в основном, чиновники и ветераны.

Так-так-так…

Последний раз я видел Багрика в свой минувший приезд, четыре года назад. Встретил его тогда случайно на улице и предложил отметить это событие. Багрик принялся отнекиваться, признавшись, наконец, что он пустой. Но я почти силой затащил его в ближайшую шашлычную. После второй рюмки он размяк и принялся горько жаловаться на жизнь. В клубе химиков, где он работает оформителем, платят гроши; в “Белой горе”, куда он отсылает свои заметки на городские темы, и вовсе копеечные гонорары; стихи, которые он все еще пишет, вообще надо издавать за свой счет; денег вечно не хватает, из-за этого дома скандалы…

Он и сам, в своих поношенных брюках и штопаном пиджаке, выглядел каким-то полинявшим, уставшим, разуверившимся…

Я взглянул на часы: эге, да ведь дома меня уже потеряли!

Как ни велик был соблазн прямо сейчас пройти к дворцу, который я не видел четыре года, свежим взглядом окинуть сцену, где разыгралась таинственная драма, времени на это у меня не было.

Я даже проигнорировал Вовкин совет покинуть парк через центральные ворота.

Выскользнул тем же потайным лазом и быстрым шагом направился к площади, чтобы “проголосовать” первую же машину.

– Ну, куда же ты запропастился, сынок? – запричитала матушка, едва я вошел в дверь. – Я уже начала волноваться.

– Все в порядке, мама! Прогулялся до торгового центра за сигаретами, встретил знакомого, ну и покалякали немного о том о сем.

– Кого же ты встретил, сынок? – мама не допытывалась, ей просто было любопытно.

– Длинного Пашку, – выкрутился я. – Он из третьей школы, ты его не знаешь.

Атмосфера в комнате была самой мирной. Алексей и Лиля, похоже, помирились.

Дина вскинула на меня вопрошающие глаза.

Я послал ей в ответ безмолвный сигнал: есть, мол, кое-какие новости, но обсудим их наедине.

Затем сел на свое место, но на застолье времени уже не оставалось, хотя мамины разносолы имели самый аппетитный вид.

Я наполнил всем рюмки и поднялся из-за стола:

– Минуту внимания! Спасибо хозяевам за радушный прием и отменное угощение, но в трапезе объявляется временный перерыв. План на ближайшие часы такой. Дина уже в курсе, что в день приезда я всегда навещаю могилу отца. Не вижу оснований нарушать эту традицию сегодня. Думаю, ты, Алексей, составишь мне компанию? Пожалуй, Клару мы тоже возьмем с собой. На обратном пути покажем ей город и парк.

– Ты правильно решил, сынок! – одобрила матушка, смахнув с ресницы слезинку. – Будете у нашего папули, поклонитесь ему и от меня.

Сборы были недолгими.

Отец покоился на так называемом старом кладбище, находящемся в пределах городского центра. Туда мы добрались пешком.

Перед воротами сидели те же нищенки, что и четыре года назад, и я в меру одарил их мелочью и карамельками.

Кларе я предложил подождать нас с Алексеем на скамейке перед часовней, но она пожелала пойти с нами.

Тишиной и прохладой старое кладбище напоминало разросшийся парк, а его могучие пирамидальные тополя – не то стражей вечности, не то гигантские поминальные свечи. Над могилами – и богатыми, и бедными – склонились яблоньки, груши, вишни и абрикосы. Высаживать у оградок фруктовые деревья – еще одна старинная белособорская традиция. Плоды трогали только птицы, да, наверное, кладбищенские работники.

Отцовская могила содержалась в порядке; лишь на плите и металлическом столике лежали опавшие листья.

По сегодняшним меркам, да и вообще по христианским, мой батюшка вел праведную жизнь. Думаю, он не нарушил ни одной божьей заповеди, хотя был человеком неверующим. Несмотря на слабое здоровье и былые раны, он трудился до последнего дня. Надо полагать, всевышний заметил его и пожелал вознаградить за страдания и лишения, которые отец переносил безропотно. А наградой была избрана легкая смерть. Однажды после ужина отец прилег отдохнуть, повернулся лицом к стенке и затих. Все были дома – смотрели телевизор, но подумали, что он заснул, как случалось не раз во время телепередач. А он умер во сне. Когда спохватились, вызывать “скорую” было уже поздно.

Алексей достал из пакета плоскую бутылочку и стопки. Как положено, сначала налили отцу и поставили его стопку на полочке под эпитафией, накрыв ломтиком черного хлеба.

Выпили за помин души и немного помолчали.

Затем мы с Алешкой принялись выдергивать стебли сорной травы, что выросла вдоль ограды.

– Есть разговор, – тихо сказал я брату, – но не хочу вести его на кладбище.

– Минут через десять выйдем за ворота, там и поговорим, – предложил он.

– Нет, – возразил я, – десять минут мне требуется, чтобы потолковать с Диной. Никаких секретов от тебя, братан! Обычная беседа личного свойства между мужчиной и женщиной.

Я, конечно, лукавил, но Алексей, понимая это, оценил мою деликатность.

– Хорошо, – кивнул он. – Вы идите с ней прямо сейчас к выходу, а я наведу здесь порядок и через четверть часа присоединюсь к вам.

Он нашарил в траве большую жестяную банку и отправился к ближайшей колонке.

Когда мы с Диной вышли за ворота, то я рассказал ей вкратце, но, не упуская ничего важного, о своей беседе с Саксоновым.

– Странной выглядит эта идея твоего друга относительно компромата на самого себя, – задумалась она. – Но, может, он и прав. У тебя уже появились какие-нибудь мысли на этот счет?

– Крутится в башке один старый, как мир, сюжетец. Жду, когда он обрастет животрепещущими подробностями. Думаю, к вечеру замысел оформится окончательно, и тогда мы обсудим его с тобой, испытаем на прочность. А завтра с утра можно будет, пожалуй, отправиться по тем адресам, которые назвал Саксон. Я предполагаю начать с редакции.

– Милый, завтра – воскресенье, – напомнила Дина. – Вряд ли мы найдем в редакции провинциальной газеты даже вахтера.

Я хлопнул себя ладонью по лбу:

– Ах, дьявол, как же я мог забыть! Вот незадача – угодили по срочному делу как раз к выходным! Нет, терять два дня – непозволительная роскошь в нашей ситуации! Надо что-то придумать… В принципе, можно завалиться к Багрику в гости, но он не любит таких сюрпризов, да и мне, честно говоря, хочется побывать именно в редакции. А еще остаются Алый, Шашков… Ладно, если гора идет к Магомету… Придется собирать гостей самим. Но так, чтобы не напрягать маму. Идея! Приглашу их завтра на дачу, на шашлыки!

– Все они – влиятельные в городе люди, – напомнила Дина. – Ты уверен, что они не проигнорируют твое приглашение?

– Не волнуйся, придут и даже с большой охотой! Во-первых, благодаря стараниям матушки, меня здесь считают крутым парнем, вхожим в узкие круги истэблишмента северной столицы. Во-вторых, милая, они придут в пику Саксонову, чтобы показать, что именно они здесь хозяева и вольны общаться, с кем душа пожелает. Ну, и, в-третьих, хоть мы знакомы с тобой – уже! – более года, но ты еще не знаешь всех моих талантов. Например, того, что я гениально готовлю шашлыки!

– Вот как! А почему я слышу об этом впервые только сейчас? Даже обидно как-то…

– Не время обижаться, моя дорогая! Просто не подворачивался подходящий случай. Зато теперь ты сможешь по достоинству оценить мои кулинарные способности, о которых мои бывшие одноклассники и земляки прекрасно осведомлены. В особый восторг их приводят мои шашлыки из печенки…

– Разве из печенки делают шашлыки? – удивилась Дина.

– Ах, ты, моя прелесть! – не сдержался я. – Вот продегустируешь разок, и если не попросишь добавки, то я публично сложу с себя звание мастера по шашлыкам.

В этот момент в открытых воротах появился Алексей, витавший, судя по его виду, где-то в облаках.

– Что за человек была покойная сторожиха? Не замечалось за ней каких-либо странностей? – спросил я, когда он подошел к нам.

– Эта была порядочная женщина и очень исполнительная работница. Боялась, что ее уволят. Ей год до пенсии оставался.

– А я думал – это древняя старушка . А кто ее муж?

– Знаю его. Дядя Гриша много лет работал в музее. В реставрационных мастерских, а когда мастерские расформировали из-за убыточности, его оставили на какое-то время. Таких мастеров вообще наперечет. По стране. Очень хороший человек. Тихий , уравновешенный , трезвый. Знает историю дворца. Жаль, что мы не могли ему платить нормально. Очень приятно работать с таким мастером.

– Чем он занимался у вас?

– Выделкой чучел , изготовлением муляжей, макетов. Словом , мастер на все руки.

– А где располагались реставраторы?

– В подвале дворца. Там ведь отличные помещения – просторные , сухие , с хорошей вентиляцией …

– Что в подвале сейчас?

– Подвал закрыт , мастерские закрыты из-за нехватки средств. А жаль! Многие экспонаты нуждаются в реставрации. Могу сразу сказать – попасть в подвал невозможно извне. Двери дубовые, еще те ,окованные металлической полосами. Все двери закрыты на амбарные замки. Окна с улицы забраны решетками.

– А где сейчас дядя Гриша?

– Работает в какой-то артели.Он же мастер на все руки.

–Где он живет?

– На Заречье.

– У музея есть частные спонсоры?

Брат вздохнул, снял очки и стал протирать их платком:

– Ты ведь знаешь, что я давно уже подготовил монографию, тема которой основана на фольклоре, отображающем образ нашего белособорского оборотня. Сей пухлый труд уже года два валяется в моем рабочем сейфе. Несколько отрывков я опубликовал в специализированных журналах, но издать монографию целиком считал делом бесперспективным. А тут вдруг некоторое время назад у парка появился весьма щедрый спонсор. Не просто щедрый, но и, я бы сказал, толковый. Он оказывал реальную помощь парку, не просто переводя деньги на наши счета, а оплачивая из своих средств конкретные работы – благоустройство набережной, ремонт ограды, замену фонарей на центральной аллее… Иногда он заходил к нашему директору, и они вдвоем беседовали о чем-то за закрытой дверью. И вот однажды Тихон Анатольевич, он сам признался мне позднее, рассказал нашему спонсору о моей монографии, точнее, о моих мытарствах с ней. Карманов, это фамилия спонсора, тут же зашел ко мне, и мы проговорили часа два. Он оказался весьма приятным в общении человеком и интересным собеседником, вдобавок имел основательные познания по истории дворцово-паркового комплекса. И вот этот Карманов совершенно неожиданно для меня и без каких-либо просьб с моей стороны заявил, что готов материально обеспечить выпуск моей монографии. Мне оставалось только поблагодарить его, что я и сделал.

– Монография так и не вышла? Спонсор все же оказался не таким щедрым?

– Я сам остановил работу издательства над рукописью! – странно блеснув глазами, заявил Алексей. – Просто у меня появились свежие идеи, которые требуют существенной корректировки основной идеи монографии.

– Ну и?

– Вот и все! Я продолжаю работать и надеяться, что осенью, в крайнем случае, к новому году, монография выйдет в свет. – Выдержав небольшую паузу, он добавил с многозначительной улыбкой: – Возможно, она произведет сенсацию в определенных научных кругах…

Не то, чтобы я не был склонен к обсуждению Алешкиных трудов, просто сейчас на это не было времени.

– А этот Карманов, он что же, наш, белособорский? – спросил я.

– Ты должен его знать, – ответил Алексей. – Он твой ровесник, только из третьей школы.

– Некоторых ребят из третьей школы я действительно могу припомнить, но только по лицам или по кличкам. По фамилии помню, пожалуй, одного лишь Шашкова. А вот фамилия Карманов в памяти не задержалась. Чем он вообще занимается, какой у него бизнес?

– Этого я не знаю. Но деньги у него водятся.

– А как он отнесся к происшествию в музее? Твоя репутация не пострадала в его глазах?

– Его уже две недели нет в городе. Со слов директора я знаю, что Карманов отдыхает где-то на Адриатике, но вот-вот должен вернуться.

Чувствовалось, что мои вопросы надоели брату до тошноты. Он мог психануть в любой момент. Требовалось дать ему тайм-аут.

– Ясно. Скорее всего, он далек от всех этих событий… – Тут я переменил тему: – Мы прямо сейчас двинем в парк, – предложил я. – Дина должна полюбоваться главными чудесами нашего города!

– Я сгораю от желания увидеть остров Речного Зверя! – поддакнула она.

Алексей нежданно замялся:

– Вообще-то, у нас в музее сегодня был субботник Я, по известной причине, отпросился с него. Будем немного странным, если сразу после субботника меня вдруг увидят в парке. – Он покраснел и обратился к нашей спутнице: – Извините меня, Дина, но этот тип, мой брат, и сам может быть прекрасным гидом по парку, притом, что за последние четыре года ничего нового там не прибавилось. А я, с вашего согласия, отправлюсь на дачу. Ведь вы, как я понял, собираетесь ночевать в домике, а у меня там все разбросано. Я просто не знал, что вы приедете так неожиданно, и не успел навести порядок.

– Алешка, брось извиняться, – я похлопал его по плечу. – Дина – свой человек и предупреждена, что речь идет не о загородной вилле, а о скромной летней хибарке. Но, конечно, лопаты и тяпки из комнаты надо убрать, с веранды тоже. Кстати, под сарайчиком были сложены обрезки спиленных вишневых деревьев. Эта поленница еще существует?

– Старые дрова я сжег, но недавно спилил две вишни, так что поленница имеется. Зачем она тебе?

– В воскресенье, братец, то есть, завтра, я собираюсь пригласить на нашу дачу нескольких старых знакомых и дать им возможность насладиться моим искусством приготовления шашлыков. Вишневые угли, если ты подзабыл, придают этому яству неповторимый аромат. Кстати! Раз уж ты будешь наводить порядок, то найди заодно шашлычницу, шампуры и щипцы для углей.

– Ладно, – буркнул он, и мы расстались.

– В те времена , когда строили дворцы ,да еще стоявшие на холме возле реки, в обязательном порядке имели потайные ходы – неожиданно промолвила Дина, когда Алексей скрылся – Может такой ход ведет не в подвал в другое помещение дворца?

– Возможно. Но очень интересен мастер золотые руки дядя Гриша , знаток подвалов и подземелий дворца. Он мог вполне смастерить человеческого оборотня. Но вряд ли ,для того мастерил, чтобы избавиться от старой жены. Хотя ,кто знает, мужику всего 55-56 лет. Ладно , пойдем любоваться красота болота. Орхидеи уже зацвели.

Глава 10 По аллеям старого парка

Я, собственно, и не рассчитывал на бурные эмоции Дины относительно красот парка “Диана” (исключая, разве что последний объект намеченной экскурсии). Ну, чем, скажите на милость, можно удивить в области садово-паркового искусства коренную ленинградку-петербурженку, которой еще в школьные годы привили любовь к прославленным пригородам северной столицы! Предчувствовал я и то, что моя милая будет вежливо восторгаться увиденным, как и подобает воспитанной гостье. Вести ее через потайной лаз я, разумеется, не собирался.

Утром, перед моей встречей с Саксоновым, припарковая площадь была практически пуста. Сейчас, по случаю субботнего дня, она напоминала столичный пятачок в часы пик. Народ валом валил к арке центрального входа. У касс выстроилась очередь, впрочем, двигавшаяся весьма быстро. Платным вход был только по выходным и праздникам. Несмотря на символичность суммы – всего пять рубля, – не каждый торопился приобрести билеты. Тонкий, но непрерывный ручеек горожан тек к тому самому пролому.

Я сразу же вступил в роль профессионального, но слегка дурашливого гида:

– Вот центральная аллея… Взгляните, какие оригинальные фонари под старину появились вдоль нее! Не иначе, те самые, установку которых оплатил великодушный господин Карманов, чью физиономию я по-прежнему не могу вспомнить при всем своем старании! Посмотрите налево, посмотрите направо, посмотрите прямо перед собой! Только что мы вышли на Большую поляну, любуйтесь! Она знаменита тем, что ее обрамляют деревья разных пород, деревья, многие из которых еще помнят первого владельца. Особенно хороша группа дубов… Говорят, самым высоким среди них был родовой дуб Половецких. Это дерево обладало мощным раздвоенным у основания стволом. Когда погибла графиня , то вскоре засохла левая, более тонкая ветвь, а после смерти графа – правая. Дуб пришлось спилить…

– Это еще одна местная легенда? – сощурилась Дина.

– Нет, это, как сказал бы Алексей, строго документированный исторический факт. Однако продолжим нашу экскурсию. Большая поляна является как бы осью парковой части комплекса. Отсюда разбегаются дорожки во все стороны. Там, – я махнул рукой в одну сторону, – колоннада “Эхо”, там, – махнул в другую, – римские руины и Башня молчания, там, – махнул в третью, – Лебединая заводь и Зеркальные пруды, там, – пришел черед четвертой стороны света, – Китайская беседка и восточная ротонда. А чуть дальше – Папоротниковая гора! Перед горой – мост Оборотня, а на горе – дворец!

– Куда же мы пойдем?

– К мосту Оборотня и через него – к дворцу!

Мост Оборотня являл собой мрачноватое каменное сооружение с башенками в духе архитектуры рыцарских замков. Кривоствольные деревья разрослись по обоим склонам оврага так, что их кроны образовали сплошной шатер, укрывавший от глаз огромные валуны, громоздившиеся на дне, и ручей, звеневший между ними. Но я-то помнил, как велика глубина этой “бороздки” – естественной северной границы Папоротниковой горы! “Дворцовый” склон оврага покрывали заросли высокого папоротника, как бы напоминая о названии горы. На противоположном склоне росла почему-то только высоченная крапива.

Мост Оборотня выводил на подстриженную лужайку, что зеленела перед фасадом дворца.

Именно по этому мосту, а затем и через лужайку бежала молодая графиня, спасаясь от кровожадного чудовища. И некому было защитить ее, потому что граф со всей своей свитой отправился на охоту. На традиционную охоту – не за оборотнем. Очевидно, он считал, что у себя дома графиня в полной безопасности. Притом, что графиня имела славу меткого стрелка и не раз выезжала вместе с мужем на охоту. Но в этот раз какие-то обстоятельства побудили ее остаться дома, чем и воспользовался неукротимый Зверь – получеловек-полуволк-полукрокодил, своего рода Минотавр этих мест.