Моё сводное наваждение

– Алло?

– Здравствуйте! Это Любовь, дочка Андрея Викторовича. Папа сказал, вас предупредили о том, что меня нужно будет забрать из города. Я как раз освободилась.

– Эм… Галина Федоровна решила съездить в ЦУМ и сообщила мне, что вы вернетесь домой на такси. Это не так?

– Решила… О… Да, все верно. Такси. Вылетело из головы. Простите.

Я скидываю звонок и с назревающей паникой оглядываюсь по сторонам. Закусываю нижнюю губу от волнения. У меня нет денег ни на такси, ни на автобус. Карта отца так и лежит под одеждой в комоде.

Что… что мне делать? Идти пешком?

– Прости, – раздается голос за моей спиной, и, обернувшись, я вижу новенькую. – Ты выглядишь взволнованной. Возможно, я лезу не в свое дело, но… У тебя что-то случилось?

– Эм… Ничего такого, – пытаюсь я улыбнуться и успокоиться заодно. – Спасибо, что спросила.

– Тебя зовут Люба, верно? – протягивает она мне руку. – Я Ксения.

– Знаю, – все еще немного взволнованно выдыхаю я, пожимая ее ладонь. – Все три комплимента преподавателя начинались с твоего имени.

– Да… Сегодня он был очень щедр на похвалу, – смеется она.

Я тоже смеюсь, и волнение постепенно отступает.

Мы продолжаем обсуждать сегодняшний урок, словно знаем друг друга много лет. Ксения очень легка в общении. Вот бы и мне такой быть. Из разговора я узнаю, что она поступила в Высшую школу искусств[1] на специальность «хореография», а на уроки балета пошла по собственной инициативе, потому как захотела получить классическую базу. Чтобы потом легче было учиться.

– Могу я задать тебе еще один вопрос из серии «не моего ума дело»?

– Конечно, – улыбаюсь я.

– Я заметила, что ты не очень любишь балет. Зачем он тебе?

Наверное, все те, с кем я вместе занимаюсь, недоумевают по этому поводу… И я решаю быть с Ксенией откровенной. Ведь никто, кроме нее, не интересовался тем, что мной движет. А точнее, кто.

– Дело в моей маме. Она убеждена, что я должна заниматься балетом.

– О, как я тебя понимаю, – кивает Ксения. – Мой папа тоже был уверен в том, чем я должна заниматься. А ты… ты пробовала разговаривать со своей мамой? Объяснить ей, что это не твое, если это так?

– Тут все сложно, – со смешком выдыхаю я. – Моя мама… Она знает, как для меня лучше.

– Многие родители думают так же. Я и сама долгое время так думала. А затем познакомилась кое с кем…

Тут мы обе отвлекаемся на звук свистящих по асфальту шин: на парковку на бешеной скорости заворачивает темно-синее авто и легко замирает недалеко от нас с Ксенией. За рулем я вижу… Мирона!

Пульс моментально ускоряется, сердце грохочет, а в ушах начинает звенеть. Я опять словно вмиг заболела. Но… Что он тут делает?!

– Это за тобой? – доносится до меня веселый голос Ксении.

– Не уверена… Возможно… – лепечу я.

– Забавно. Слушай, может, встретимся на неделе? Познакомимся поближе?

Одно удивление сменяется другим, и я перевожу недоуменный взгляд на девушку. Она правда хочет со мной подружиться?

По ее искрящимся искренним интересом глазам понимаю: правда.

– С удовольствием, – выдыхаю я.

А затем вздрагиваю от голоса Мирона:

– Мне тебя еще долго ждать, сестренка?

Сколько пренебрежения и издевки в его голосе… Но получается, что он действительно приехал за мной.

– Диктуй свой номер, я тебе позвоню, – достает свой телефон Ксения.

Я быстро называю цифры, а затем, махнув ей на прощание, иду к машине. Но садиться не спешу, жду, пока Мирон опустит стекло со стороны пассажирской дверцы, и задаю наверняка глупый вопрос:

– Ты приехал, чтобы отвезти меня домой?

– А на что это еще похоже? – недовольно интересуется он. – На то, что у меня есть знакомые среди будущих балерин?

– Но… как ты узнал?

– Садись уже, – бросает он вместо ответа.

Идти домой пешком казалось не таким опасным, как сесть в его машину. Но я пересиливаю себя и, открыв дверцу, опускаюсь в удобное кресло. И не успеваю я взяться за застежку ремня безопасности, как машина, взревев, срывается с места.

Кажется, я охаю от испуга, а со стороны водителя слышится усмешка.

Я все же умудряюсь пристегнуться и дрожащими пальцами сжимаю ручку своей спортивной сумки – тоже розового цвета. На мне еще и сарафан с бледно-розовыми цветами. И вдруг я с тревогой задумываюсь: Мирон может подумать, что это мой любимый цвет. Вчера пижама, сегодня – вот…

Впрочем, едва ли он обратил на это внимание, верно?

Но через долгих пятнадцать минут, когда мы выезжаем на главную дорогу, я понимаю: обратил. Мирон поворачивается в мою сторону и высокомерно осматривает меня.

– Хотел сказать еще вчера: тебе не идет розовый.

Он вновь смотрит на дорогу впереди, а я чувствую нестерпимо горящие щеки.

Разве вежливо так говорить? Его совсем не воспитывали? Ладно его мама, но он же много лет живет с моим отцом! Неужели не мог взять пример с него?

– А тебе – хамить, – обиженно произношу я.

– Что? – усмехается он, не поворачиваясь.

– Ничего, – отворачиваюсь я к окну.

Волнение вновь нарастает. Я уже жалею о своих словах – я никогда не умела отстаивать свое мнение. Я боюсь, что Мирон еще сильнее меня обидит сейчас, когда я не способна постоять за себя. А плакать при нем, если дело дойдет именно до этого, не хочется совсем.

– Подожди. Ты назвала меня хамом? – насмешливо спрашивает Мирон. – Хочешь дальше идти пешком? Что за недальновидность, фенек?

– Я… я не просила меня подвозить.

– Даже так? – недобро сужает он глаза. А в следующее мгновение резко перестраивается к обочине и останавливает машину. – Раз ты у нас такая гордая – иди пешком.

Никакая я не гордая…

Мне вновь становится страшно. Я перевожу взгляд с Мирона на ленту трассы, лес и поля по обеим сторонам от нее и, прерывисто вздохнув, отстегиваю ремень безопасности.

– Сиди на месте, чокнутая, – фыркает Мирон под звук заведенного вновь мотора. – Реально собралась идти пешком? Совсем мозгов нет.

Ему таки удалось сделать мне еще больнее…

Глава 6

Любовь

Весь оставшийся путь до дома мы едем молча. Не знаю, о чем думает Мирон, а лично я борюсь с плохим настроением. С обидой, что полностью завладела моим сердцем.

Ехать за мной, чтобы унизить? Разве это нормально? Разве нормально ненавидеть человека лишь за то, что она дочь твоего отчима и поживет какое-то время в его доме?!

Словно я рвалась в чужую семью сама!

Еще на подъезде к дому я вижу, как из него выбегает Никита. Останавливается на тротуарной дорожке, но взволнованно переминается с ноги на ногу, пока Мирон паркует машину. Я мгновенно покидаю салон в надежде поскорее добраться до комнаты и запереться в ней до самого ужина. Или дольше. Не хочу больше встречаться с Мироном. Этот высокомерный парень лишает меня всех душевных сил.

– Люба! – подбегает ко мне Никита и обнимает за талию. – Я помнил, что тебя нужно забрать, но мама захотела в магазин. Хорошо, что Мирон был дома, да?

Я вскидываю глаза на Мирона, который быстро вышагивает мимо нас, и пораженно произношу:

– Очень хорошо.

Вот кто его надоумил. И как удачно. Наверняка ни один из них даже не подумал, что у меня нет с собой денег на такси. Просто младший брат попросил старшего забрать сестренку после урока балета, потому что узнал, что водитель в это время будет занят. И ведь Мирон мог отказаться! Почему он не отказался? Не смог проигнорировать просьбу младшего брата или все же посчитал, что это удобный случай поиздеваться надо мной?

Просто ужас, насколько непонятно, что у него в голове!

– Чем ты сейчас хочешь заняться? – спрашивает Никита. – Может, поиграем во дворе?

– Конечно, – киваю я, не в силах ему отказать – так его глаза блестят азартом. – Только занесу в комнату сумку и переоденусь, ладно?

– Да, я подожду, – радуется брат.

Оказавшись в комнате, я бросаю сумку на пол и открываю шкаф. Даже не знаю, что мной движет. Просто скидываю всю свою одежду на пол и ищу хоть что-нибудь без розового цвета.

Как будто я сама не знаю, что мне он не идет. Словно мне нравится образ нежной девочки, который так по душе моей маме.

Нахожу комбинезон с шортами из легкой ткани насыщенно-синего цвета и надеваю его. Вот так. Этот цвет очень подходит к моим глазам, а еще комбинезон очень удобный. Думаю, пора прекращать слушать маму, которая далеко. На расстоянии вряд ли я ее разочарую, верно?

Никита ждет меня у раздвижных дверей, выходящих во двор. Тут недалеко от сада разбита огромная площадка с качелями, горками, батутом. А еще здесь установлен небольшой комплекс с трамплинами для катаний на скейтборде.

Еще из экскурсии с отцом мне стало известно, что трамплины ставили специально для Мирона – он любит кататься на скейтборде.

Вот и сейчас он здесь…

– Сначала качели! – громко предлагает Никита, подпрыгнув возле меня.

И привлекает внимание своего брата.

Мирон как раз наступает носком красных кед на один край скейтборда и ловко подхватывает другой, обернувшись на нас. Смотрит на меня секунду, а затем, отвернувшись, усмехается.

Наверняка он решил, что переоделась я из-за его слов. И так ли он не прав?..

– Как скажешь, Никит, – стараюсь я улыбнуться.

Пока брат по большей части развлекает себя сам, я стараюсь не смотреть на Мирона. Но конечно же, смотрю. О, он прекрасный скейтбордист. Папа сообщил мне тогда, что он катается с десяти лет – восемь лет непрерывного опыта! Именно поэтому мой взор тянет в сторону трамплинов. Из-за мастерства Мирона. Из-за его смелости заниматься тем, что он любит. И ни по какой причине больше. Да-да.

Он, кстати, напротив, интереса к нам не проявляет, сосредоточившись на своем занятии.

Вот и хорошо, верно?

А затем Никита уговаривает меня попрыгать на батуте.

Мы держимся за руки и пытаемся найти общий ритм в прыжках. Выходит плохо, и Никита так заразительно хохочет, что и я не сдерживаюсь – тоже смеюсь. Сейчас меня не занимают никакие мысли, кроме одной – продолжать веселить брата. Потому что его звонкий смех… Это по-настоящему круто!

В итоге мы оба так устаем, что на очередном прыжке расцепляем руки и валимся на спину, по инерции еще подпрыгивая на месте и смеясь.

– Я за водой, Люб. Тебе принести? – тут же поднимается Никита и, добравшись до лесенки, спускается.

– Да, спасибо, – продолжаю я лежать на спине, тяжело дыша.

Совсем вымотал меня братик. Я улыбаюсь, любуясь голубым чистым небом. Настроение прекрасное: позитив Никиты затмил все сегодняшние невзгоды, случившиеся со мной.

Мой личный маленький антидепрессант.

Наконец я решаюсь встать: перекатываюсь на живот, опираюсь ладошками в упругое полотно, поднимаю голову и… натыкаюсь на внимательный взгляд Мирона. Оказывается, он сидит на лавочке недалеко от батута. Интересно, как долго?

Шею и лицо начинает припекать от смущения, я наконец отвожу глаза и поднимаюсь. Иду по батуту, стараясь не думать о том, как, должно быть, неуклюже выгляжу. Словно утка – туда-сюда, туда-сюда. Скорей бы добраться к выходу!

А когда я обуваю сандалии, понимаю, что не знаю, куда себя деть. Ведь Мирон продолжает сидеть на лавочке и смотреть на меня. Как странно, да?

Ситуацию, впрочем, как всегда, спасает Никита. Он появляется в дверях и взволнованно сообщает:

– Люба, Мирон, пора на ужин! Мы его чуть не пропустили, представляете?

Я бессознательно улыбаюсь его такой детско-непосредственной тревоге, а затем перевожу взгляд на Мирона – он тоже улыбается брату и поднимается. Мне ничего не остается, кроме как идти за ним следом.

В дверях Мирон неожиданно останавливается и резко поворачивается ко мне лицом. Нас вновь разделяет не более десяти сантиметров, и мое сердце очень бурно реагирует на его близость, помчавшись вскачь. Смотрю в его невероятные глаза, которые, между прочим, умеют быть ледяными, и почти не дышу.

– Обидишь моего брата – будешь иметь дело со мной. Поняла?

– Я… я и не планировала его обижать. С чего бы мне? – спрашиваю я ошарашенно.

Взгляд Мирона вдруг меняется – из угрожающего становится любопытным.

– Ты меня все больше озадачиваешь, фенек. Но в конце концов я узнаю твои замыслы. Даю слово.

«Какие такие замыслы?» – удивляюсь я еще больше. И оказывается, вслух.

– Тебе лучше знать, – усмехается Мирон и заходит в дом, бросив напоследок: – Хорошо, что сменила розовый. Вот только я все равно не впечатлен.

Вот же!.. Черт!

Его замечание вызывает во мне протест, внутри неприятно жжет.

Этот парень снова и снова вынуждает меня злиться! И мне ужасно не нравится это состояние. Оно меня пугает!

Стараюсь дышать ровно, разжимаю сжавшиеся в кулаки пальцы, прикрываю глаза.

Я надела этот комбинезон ради себя. Не ради него. И неважно, если он подумал, что я якобы хотела его впечатлить. Умник нашелся. Вот. Да.

Я выдыхаю, встряхиваю головой и иду в столовую.

Все уже на своих местах. Ждут меня. И мне мгновенно становится стыдно за свою неконтролируемую вспышку злости.

– Всем доброго вечера, – негромко говорю я, направляясь к своему месту. – Прошу прощения за опоздание.

Галина на это хмыкает, но молчит.

– Как прошел день, Люба? – интересуется папа, как только я сажусь. – Нормально добралась до дома?

Вот здесь-то Галина и берет слово:

– О, дорогой. Мне срочно нужно было по делам, поэтому Любе пришлось взять такси. Но я уверена в том, что она доехала с комфортом, верно, Любочка?

– Верно, – усмехается Мирон.

Галина бросает на него озадаченный взгляд, а Никита объясняет:

– Я попросил Мирона ее забрать, а затем мы все гуляли во дворе, и даже попрыгали с Любой на батуте! Нам было очень весело!

– Рад за вас, Ник, – улыбается ему папа, кивает, кажется, с благодарностью Мирону, а затем спрашивает у Галины: – Очередная распродажа в ЦУМе, которую нельзя было пропустить? И узнала ты о ней, конечно, в то время, когда нужно было забирать Любу.

– На что ты намекаешь, Андрей? – возмущенно сопит та. – Машина Мирона еще лучше, чем такси, в котором, я уверена, с твоей дочерью ничего не случилось бы.

Мне не нравится, что они могут разругаться из-за меня, поэтому, видя, как опасно блестят глаза отца, я накрываю ладонью его сжатые на вилке пальцы и впервые вслух называю его так, как и положено дочке звать своего отца:

– Папа… Галина права: машина Мирона даже лучше, чем такси…

Я краснею под взглядом отца и последние слова говорю едва слышно.

Папа выглядит… приятно удивленным, словно мечтал, что это когда-нибудь произойдет, но не ожидал, что так скоро. Отвожу глаза и натыкаюсь на прищуренный взгляд Мирона.

Вот что он на этот раз себе придумал?

В последнюю очередь я коротко смотрю на Галину. Довольной она точно не выглядит. И она же меняет тему разговора:

– Мирон, до меня дошли слухи, что сегодня вечеринка у твоей подруги Марины. Ты наверняка приглашен, и я хочу предложить тебе взять с собой нашу Любочку. Познакомишь ее со своими друзьями, поможешь ей завести собственных. Тебе же не составит труда помочь своей сестре?

– Возможно, стоит для начала поинтересоваться у Любы, хочет ли она пойти, – замечает папа. – Что думаешь, Люба?

– Да, сестренка, что думаешь? – подобравшись, насмешливо спрашивает Мирон. – Так как моим мнением по ошибке поинтересовались в первую очередь, я уже могу ответить, что я, если что, не против взять тебя с собой.

Плохо дело.

В ушах начинает шуметь, пульс зашкаливает. Я знаю, что ничего хорошего меня не ждет на этой вечеринке. Но папа смотрит так, словно это мероприятие спасет меня по меньшей мере от скуки, по большей – от вселенского зла. Вероятно, он не хочет, чтобы я сидела одна в воскресный вечер, когда мои сверстники развлекаются.

Странно, что, несмотря на свое состояние и плохое предчувствие, я все равно хочу пойти, верно? И не для того, чтобы угодить отцу, а для того, чтобы провести побольше времени с тем, кто буквально сводит меня с ума. Кого я вообще до конца сегодняшнего дня видеть не хотела.

– С удовольствием пойду с тобой на вечеринку, Мирон, – тихо, но вежливо отвечаю я.

Значит, я странная. Даже для самой себя.

Глава 7

Мирон

Она странная.

Ее напугала идея пойти со мной на вечеринку, но она все равно согласилась. Хочет угодить? Но кому? Мне? Андрею? Моей маме?

Что она, черт возьми, задумала?

Я всегда легко догадывался, что на уме у той или иной девчонки, но с фенеком… Таких, как она, я еще не встречал.

Моя мать откровенно ее подставляет с машиной, наивно полагая, что та при отце поведет себя как безропотная овечка – я узнал продавливающий тон матери, когда она обращалась к Любе. Но Люба даже и не подумала настраивать Андрея против жены, больше того, испугалась, что они из-за нее поцапаются. Что это? Какая-то хитрая тактика? Логичнее же было сделать несчастный вид, чтобы Андрей полностью встал на ее сторону, если она действительно, как предполагает мать, хочет им вертеть, как ей вздумается. Значит, она подстраивается и под мою маму.

Далее, Никита. Андрей души в нем не чает, что делает моего брата еще одним рычагом в ее игре. По сути, ей на него должно быть плевать, но то искреннее веселье на батуте… Разве такое можно сыграть? И удивление в ответ на мой наезд. Такая великолепная актриса? Еще один талант, о котором она умолчала? Потому что раньше, до переезда в наш дом, она не особо рвалась с ним общаться, так? Так.

Теперь я. Я ожидал, что она начнет подмазываться, извиняться, когда предложил ей отправляться пешком, но она и правда собралась идти на своих двоих. При этом переоделась, когда я заметил, что ей не идет розовый.

Получается, она решила, типа, подружиться с каждым из нас, угождая? Чтобы мы и мысли не допустили, что она способна на что-то гнусное? Или она реально привыкла угождать каждому? Подстраиваться под всех, не имея собственного мнения? В таком случае она жесть какая жалкая. И это досадно. Потому что мысль о достойном противнике приятнее, чем идея стать монстром для бедной и невинной девочки.

Но делать выводы рано. Нужно больше времени. Хорошо, что оно у меня есть.

Маринка уже завалила мне мессенджер вопросами, когда же я буду, поэтому я решаю, что пора ехать. Кстати, у нашего фенека во всех социальных сетях закрытый профиль. Подозрительно, правда?

Останавливаюсь у открытой двери в ее комнату и вижу, как она сидит на краешке кровати с прямой спиной. Складывается ощущение, что она все время после ужина просидела именно так – в ожидании, когда я за ней зайду. Хм.

– Готова? – даю я знать о себе.

Фенек вздрагивает и в одно мгновение подскакивает, упирая взгляд в пол:

– Да.

– Пошли, – бросаю через плечо.

Реально ждала. Говорю же, странная.

До особняка Маринки мы едем молча. Все это короткое время фенек смотрит прямо перед собой, ни разу не сменив положения: напряженные спина и шея, ладошки на коленях. Зачем она согласилась, если так боится? Или все же делает вид? Что тоже понимания не добавляет.

Я паркую машину у ворот. Один из минусов популярности – если не хочешь, как неудачник, являться на вечеринку в первых рядах, приходится оставлять машину в не самом комфортном месте.

– Запомнила дорогу? – спрашиваю я свою «сестрицу», когда мы выбираемся из машины. – Пропустишь момент, когда я соберусь домой, – пойдешь пешком. Приятного вечера, – широко улыбаюсь я ей напоследок.

О, этот взгляд… Дорогого стоит. Естественно, я и сам не собираюсь упускать ее из виду, но для того, чтобы она показала себя во всей красе, ей это знать не обязательно.

Народу, как всегда, полно. Музыку слышно и на луне. Алкоголь льется рекой.

Одно из преимуществ быть представителем золотой молодежи – родители, которые частенько отдыхают за границей. Даже не представляю, сколько еще таких вечеринок устроит Маринка за время их отсутствия. И конечно, тебе необязательно считать деньги. Кинь клич, что у тебя весь дом в распоряжении, и все устроится само собой.

Все мои тусуются у бассейна. Я здороваюсь с парнями, терплю слюнявые приветствия девчонок и принимаю услужливо протянутый кем-то стакан с алкоголем. Конечно, никого из присутствующих не интересует, что некоторые из них за рулем. Что им какие-то правила? Их писали не для таких.

Фенек скромно замирает недалеко от нас. Осматривается. Замечаю, как многие пялятся на нее из-за ее ярко-рыжих волос. Она в принципе выглядит сейчас как из другого мира, словно впервые на вечеринке. Неужели это на самом деле так? И почему мне не плевать?

– Ты здесь! – вешается мне на шею со спины Марина. – Ура!

– Ага.

– М-м… – отлипает она от меня и смотрит на Любу. – А вот и твоя сестренка. Мне звонила твоя мама – кого-то ждет потрясающий вечер в прямом смысле слова, – хихикает она и припускает в сторону фенека.

– Стой, – ловлю я ее за локоть. – Не знаю, что там придумала моя мать, но у меня другие планы. Подружись с ней.

– Чего? – округляет она глаза и бросает на Любу короткий высокомерный взгляд. – Подружиться… с ней? Ты серьезно?

– Серьезно, Марин.

– Оу… – мгновенно меняется ее настроение, она делает шаг ближе ко мне и начинает кокетливо водить своим ноготком по футболке на моей груди. – Расскажешь, что придумал ты?

– Нет. Просто постарайся войти к ней в доверие. Справишься? – с вызовом улыбаюсь я.

– П-ф-ф! Я стану ее лучшей подругой. Самой лучшей.

– Идеально.

Марина перехватывает у проходящего мимо парня два пластиковых стакана и, виляя бедрами, направляется к моей сестренке. Украдкой наблюдаю, как Люба реагирует на внимание Марины: смущается, нерешительно принимает стакан, делает из него по настоянию Маринки глоток и морщится, стараясь не показывать новой знакомой свое отвращение.

– Фил, – хлопаю я приятеля по плечу, привлекая его внимание. – Что скажешь о моей сестре? Вон та, рыженькая, рядом с Маринкой.

Филипп прищуривается, его взгляд оценивающий, через секунду он выносит вердикт:

– Приятная, плюс свежая кровь. И краснеет очень мило… Но, блин, в недотрогах помимо приятностей есть и минусы. Связался я однажды с одной такой…

Мне плевать, с кем он там связывался, поэтому я слушаю его рассказ вполуха, наблюдая, как Маринка смеется собственной шутке и как фенек вежливо улыбается. Что-то подсказывает мне, что не выйдет у этих двоих искренней дружбы. Но посмотрим, да.

И у меня есть Фил как запасной вариант. Он у нас местный обольститель. Не пропустил еще ни одной юбки, при этом и сам хорош собой настолько, что даже не старается, просто берет то, что хочет.

Какой бы хитрой ни оказалась мой фенек, устоять перед его обаянием она не сможет. Сто пудов.

– О, – вклинивается между нами Арс, перебивая Фила, – новенькая. Откуда здесь такой сладкий персик?

– Сводная сестра Мира, – усмехается Фил. – Он как раз подводил к тому, что нам нельзя ее трогать. Да? Нормальная девчонка оказалась?

– Еще не понял, и подводил я к другому, – хмыкаю я. – Хочу, чтобы ты ее обаял. Интересно, как она себя поведет.

– А чего не сам? Родаки слишком серьезно отнеслись к вашему якобы родству?

Сам… Хм. И почему я не подумал? Потому что знал, что она на меня не поведется, если реально затеяла свою игру?

– А давайте я на себе проверю ее поведение? – ржет Арсений.

И мне вдруг перестает нравиться моя идея.

– Нет, – отвечаю я резко и, чтобы озадаченные парни не придумали ничего лишнего, смеюсь: – Фил второй после меня красавчик, а ты где-то месте на шестом. Так что не катишь ты, Арс, сорян.

Мы все ржем, и как раз в этот момент Маринка подводит под локоток к нашей компании донельзя смущенного фенека.

– Ребят, моя новая подруга и по совместительству сводная сестра нашего Мирона – Люба.

– Всем привет, – едва слышно шепчет фенек, не поднимая глаз.

И я не понимаю, что думать. С одной стороны, я ей не верю. С другой, если она реально такая скромница, это жесть. С третьей – мне не нравится, как Маринка корчит рожу у нее за спиной и как остальные девчонки смотрят на нее с презрением, пытаясь сдержать смех, а парни разочарованно кривятся.

Ожидали от рыжей больше огня?

Я не скрывал от них, что вскоре моя сводная сестра будет жить в нашем доме. Возможно, даже выражался с некоторым негативом об этом, но сейчас… Всего на секунду я представил, что она такая, какая есть, и мне неожиданно становится стыдно. За друзей. За себя.

Неприятное ощущение.

Поэтому, встряхнув головой, я отхожу к Кристи, стоящей у распахнутых в дом дверей, и незаметно киваю Филиппу. Тот мгновенно подскакивает к фенеку и стукает своим стаканом об ее стакан в знак приятного знакомства.

– Ты сегодня трезвенник? – томно интересуется Кристи и облизывает свои пухлые губы, когда я перевожу взгляд на нее.

– Нет, – бросаю я, мгновенно теряя к ней интерес, и делаю вид, что отпиваю из стакана.

Кажется, мой план работает: фенек краснеет от внимания Фила, улыбается робко. Жаль, я не слышу, о чем они говорят. Маринка тоже рядом, нет-нет да и вынуждает ее сделать очередной глоток спиртного. Похоже, она не совсем отказалась от плана моей матери, который наверняка состоял в том, чтобы как следует напоить Любу и показать Андрею, что ей нельзя доверять. Меня это почему-то злит. Как и то, что Арс все же позволяет себе к ней подкатить: обнимает ее хрупкие плечики своей ручищей, склоняется к уху, чтобы шепнуть какую-нибудь пошлость, вынуждая фенека краснеть от смущения. Почему она не скинет с себя его руку? Приятно внимание?