Мятежные джунгли

Из генеральской резиденции в Леоне двух плененных сандинистов доставили в Манагуа, где ими занялась служба безопасности Национальной гвардии, подчиненной непосредственно диктатору Сомосе. А именно тот ее отдел, который ведал борьбой со все нарастающим народным сопротивлением. Сопротивление это носило название Сандинистский фронт национального освобождения, или, если говорить коротко, сандинисты.

В отделе службы безопасности Пастора и Дивертиго подвергли допросу. В госпиталь никто их отправлять и не думал, сомосовским приспешникам, прежде всего, важно было выведать у плененных сандинистов всевозможные подробности того, что произошло, а уж госпиталь будет потом – если он вообще понадобится.

Первым допрашивали Пастора. Допрашивали его три мрачных типа, задавая вопросы поочередно, а иногда один и тот же вопрос задавали все трое. Это был очень мучительный допрос – в том смысле, что рану на ноге никто толком не обработал, ее лишь наспех перевязали. Рана очень болела, Пастору хотелось пить, его мутило, он был напуган и подавлен. Но, несмотря ни на что, этот щуплый двадцатилетний парень был преисполнен решимости сражаться до конца. Он понимал, что это, может статься, будет его последний бой в жизни, но он намеревался выдержать его с честью, как и полагается истинному бойцу за правое дело. К тому же он не верил, что может погибнуть, потому что в двадцать лет кто верит в собственную смерть?

– Как тебя зовут? – спросил один из следователей.

– Пастор, – ответил юноша, невольно кривясь от боли.

– Я спрашиваю о настоящем твоем имени! – повысил голос следователь.

– Пастор, – повторил юноша.

– Вот как! – хмыкнул второй следователь. – Значит, Пастор и никак иначе… Что ж, пускай будет так. Для нас это не имеет значения.

– Ты – молодой человек, – сказал Пастору первый следователь. – Ты ранен, тебе больно. Ты, конечно же, хочешь жить. Мы поместим тебя в госпиталь, ты останешься жив. Но для этого ты должен ответить на несколько наших вопросов.

– Я ничего вам не скажу! – решительно ответил юноша.

– Вот как? – с преувеличенным удивлением спросил следователь. – Значит, ты не хочешь жить?

– Ценой предательства – не хочу! – еще решительнее ответил Пастор.

– Смелые слова, – насмешливо произнес следователь. – Насколько смелые, настолько и глупые. Кого ты не желаешь предавать? Бандитов, которые грабят и убивают? А ведь они грабят и убивают, разве я не прав?

– Это вы бандиты! – сказал Пастор. – Это вы грабите и убиваете! Вместе с вашими хозяевами американцами. А мы сражаемся за свободу!

На это следователь не сказал ничего. Он лишь переглянулся со вторым следователем и махнул рукой. Тотчас же в помещение вошли два солдата и поволокли Пастора к выходу.

– Будем надеяться, что второй окажется умнее первого, – скривился первый следователь.

Вторым был Дивертиго. Он был гораздо старше Пастора, ему было под сорок. В предгорьях Кордильера-Исабелья, в деревушке на реке Коко, у него был дом, а в доме семья. Герилья захватила Дивертиго и увлекла его случайно, как дождевой поток подхватывает и увлекает с собой всякого рода мусор, который валяется на обочине дороги. Бывает, что этот мусор на что-нибудь годится, а бывает, от него нет никакого толку. Бывает, что он даже причиняет зло. Дивертиго боялся за семью, боялся за себя, и за себя, пожалуй, еще больше, чем за семью. Кроме того, он страдал от раны, ему казалось, что если рану как следует не перевязать и не лечить ее, то он скоро умрет.

Следователи в начале допроса сказали Дивертиго то же самое, что и Пастору. Дескать, если ответишь на несколько наших вопросов, то отправим тебя в госпиталь, будешь жить, ты не какой-нибудь неразумный юнец вроде твоего товарища, у тебя, наверно, имеется семья, так что тебе нужно подумать и о ней – ну, и все такое прочее в этом же духе. Дивертиго не упрямился, он с готовностью согласился отвечать на вопросы.

И он рассказал все, что знал. Он назвал место расположения главного штаба сандинистов в горах Кордильера-Исабелья, назвал имена командиров, которые знал, ответил и на другие вопросы.

– А вот это что такое? – спросил один из следователей и протянул Дивертиго картонный прямоугольник с нарисованными на нем птицей и змеей.

– А, это! – Дивертиго, хоть и был напуган, не мог сдержать усмешки. – Это что-то вроде визитной карточки.

– И чья же это визитная карточка? – спросил следователь.

– Диего Пахаро, – с готовностью ответил Дивертиго.

– Кто такой этот Диего Пахаро?

– Командир отряда, – ответил Дивертиго. – Я был в этом отряде. И Пастор тоже. Пахаро всякий раз оставляет после себя такие карточки. Везде, где он только побывал.

– Зачем? – не понял следователь.

– Ну, – Дивертиго вновь усмехнулся, – уж такой он человек. Не может он без всяких этаких штучек…

– Еще что ты знаешь о Диего Пахаро?

– Почти ничего, – ответил Дивертиго. – Я говорю правду – почти ничего! Молод, горяч, самолюбив. Командование поручает ему самые трудные задания. Самые рискованные. Понятно, что не одному ему, а ему и его отряду.

– Значит, это он был в резиденции генерала Уго Монтеса?

– Он, – кивнул Дивертиго.

– И генерала Уго Монтеса тоже он убил?

– Да.

– И поместье в Чинандеге тоже его работа?

– Его.

– Так… – первый следователь с усмешкой взглянул на второго следователя. – То-то я смотрю: и в Леоне, и в Вальпараисо – везде валяются одинаковые визитки! Везде птица со змеей! У меня их уже целая коллекция, таких визиток! Что такое, думаю, в чем здесь смысл? А оказывается, вот в чем. Молодость, горячность, самолюбие! Что ж, самолюбие – это хорошо. Самолюбие – это тоже оружие. Так сказать, обоюдоострый нож. Одним лезвием – по нам, а другим – по этому Пахаро!

– Что это тебя потянуло на эпитеты? – ухмыльнулся второй следователь. – Можно сказать проще. Эти визитки с птицей и змей – важные доказательства. Улики. Каких-то иных доказательств нам против этого Пахаро и не нужно. Можно только поблагодарить его за то, что он нам сам против себя предоставил доказательства своих преступлений.

– Ну да. – Первый следователь также ухмыльнулся. – Дело за малым – поймать этого Пахаро.

– Поймаем…

– Еще что ты хочешь нам сказать? – спросил один из следователей у Дивертиго. – Припомни, может, ты что-то забыл?

– Явочная квартира, – наморщив лоб, припомнил Дивертиго. – Да, явочная квартира…

– Какая явочная квартира? Где? Что ты о ней знаешь? Кто в ней проживает?

– Дом на окраине Леона… Адреса не знаю, не запомнил… Но могу показать… Кто там проживает, тоже не знаю. Я никогда там не был. Мы всегда оставались на улице, а в дом входил Пахаро. Насколько я понимаю, там разведчики. Они всегда говорили Пахаро о новостях в городе.

– Значит, можешь показать?

– Да, могу…

Кордильера-Исабелья,

главный штаб сандинистов

Добыча, которую принес Пахаро вместе со своими бойцами, оказалась богатой. В картонных коробках были доллары, была национальная валюта кордоба, были вдобавок и драгоценности.

– Вот, – сказал Пахаро генералу Чаваррия. – Принимайте улов. Теперь мы богатые. Интересно, сколько оружия можно купить на эти деньги? А лекарств? А еды?

– Подсчитаем, разберемся, – сказал генерал Чаваррия. – Спасибо тебе. То есть я хотел сказать спасибо тебе и твоим бойцам. Все живы и целы?

– Не все, – нахмурился Пахаро. – Не вернулись Дивертиго и Пастор.

– Убиты? – спросил генерал Чаваррия.

– Не знаю. Может, убиты, может, ранены и попали в плен… Главная беда – мы и выручить-то их не могли. Или забрать тела… Там такое творилось…

– Это война, – сказал генерал Чаваррия. – Война без убитых и пленных не бывает.

– И все-таки надо как-то узнать, что с ними, – сказал Пахаро. – Если живы – выручим.

– Это как же ты их выручишь? – вздохнул генерал. – Возьмешь штурмом центральную тюрьму в Манагуа?

– Что-нибудь придумаем, – сказал Пахаро. – Нельзя же оставить их без помощи!

– Нельзя, – согласился генерал. – Ладно, попробуем навести о них справки через наших людей в Манагуа. Там поглядим. А пока отдыхайте.

– У меня есть идея, – сказал Пахаро.

– Опять? – обреченно произнес генерал Чаваррия. – Горазд же ты на идеи!

– Ну так ведь вы сами сказали – война. Что ж отсиживаться? Это очень хорошая идея. Для этого всего лишь надо будет съездить в Манагуа…

– Отставить! – решительно произнес генерал. – В город ни ногой! Хоть в Манагуа, хоть в Леон, хоть… – Генерал не договорил и раздраженно махнул рукой. – Сам подумай: как ты можешь сейчас появиться в городе, после того что ты там натворил? Тебя сейчас наверняка ищут! А может, даже напали на твой след…

– Это каким же образом? – усмехнулся Пахаро.

– Ну, у Сомосы тоже не дураки! Так что никуда ни шагу! По крайней мере, ближайшие несколько дней! А дальше будет видно. Это приказ. Нарушишь – отправлю под арест! Все, ступай.

* * *

На следующий день после разговора с генералом Чаваррия Пахаро в лагере встретился с Гатой. Увидев Пахаро, девушка бросилась ему навстречу.

– Ты, – сказала она. – Ты… Живой!

– Живой, – ответил Пахаро, радостно смеясь. – Что со мной станется? Ты, я вижу, тоже живая?

– Живая, – одновременно смеясь и плача, сказала Гата.

– А старик?

– Он тоже здесь.

– Ну, вот видишь, как все хорошо сложилось, – сказал Пахаро.

Очень редко у Пахаро выдавалось свободное время. Он был человеком деятельным и не терпел безделья. Но сейчас другое дело. Сейчас Пахаро был даже рад, что у него жесткий приказ генерала Чаваррия – ни шагу с базы. Сейчас Пахаро был рад вынужденному безделью, и все потому, что рядом была Гата.

Они не разлучались до самого вечера. И даже когда наступила темнота, все равно не разлучались. Они гуляли, взбирались на утесы, спускались в долины, долго сидели, любуясь небольшим водопадом, и говорили, говорили… Даже целовались. Девушка сказала, что ее зовут вовсе не Гата, а Милагрос, и Пахаро этому удивился, потому что он до этого никогда не задумывался, как на самом деле зовут его любимую девушку. Удивился и отчего-то обрадовался. И сказал, что он тоже не Пахаро, а Диего.

Они не разлучались целых три дня, а затем Пахаро все же не выдержал и вновь предстал перед генералом Чаваррия.

– Я хочу знать, – сказал он, – что разузнала наша разведка о Пасторе и Дивертиго.

– Пока ничего, – ответил генерал.

– Вот как… Все равно – мне нужно побывать в Манагуа. Разрешите мне туда отправиться вместе с моим отрядом. Ненадолго – денька на три.

– Зачем?

– Манагуа – богатый город, – усмехнулся Пахаро. – Так говорят… Там есть американские банки, в которых много денег. Нам ведь нужны деньги? Вот пускай американские банкиры ими и поделятся. Наведаемся в какой-нибудь американский банк, а там будем действовать по обстоятельствам… И, кроме того, постараемся взять парочку заложников из американцев, чтобы обменять их на Дивертиго и Пастора – если они живы. Вот такая у меня идея.

Идея была серьезной и достойной того, чтобы над ней поразмыслить. Тем более что генерал Чаваррия и сам думал примерно о том же самом. Нет, не о деньгах, а о заложниках, которых затем можно будет обменять на тех же Дивертиго и Пастора. Или на кого-то другого из сандинистов, кто томится в тюрьме в Манагуа.

– Что ж, давай подумаем… – согласился генерал.

…Придумали вот что. Если удастся разжиться деньгами, хорошо. А не удастся, и не нужно. Главное – заложники. Заложники из числа американцев, да притом банкиров – это как раз то, что нужно. Американцы пойдут на что угодно, лишь бы вызволить таких важных птиц. В том числе согласятся обменять их на плененных сандинистов. Возможно даже, и не один к одному, а, допустим, одного заложника-банкира на десяток повстанцев. Банкир для американцев – важная шишка, потому что деньги для них – это самое главное в жизни.

– В первую очередь заложники, – напутствовал Пахаро генерал Чаваррия. – Деньги в данном случае – дело второстепенное.

– Не согласен, – возразил Пахаро. – Быть во вражеском банке да не разжиться деньгами? Это неправильно.

– Ну и как же ты их добудешь, те деньги?

– Ну как… На месте будет видно. Наверно, они хранятся в каких-то сейфах… Взломаем сейфы и…

– И взвоют сирены по всему банку, а может, и по всему городу. – Генерал Чаваррия покачал головой. – Банк – это тебе не бабушкина кубышка. Набежит охрана и застигнет вас на горячем! И что тогда?

– Но как же быть? – Пахаро даже растерялся от таких слов генерала. – Вообще-то я не специалист по части ограбления банков…

– Оно и видно, – усмехнулся генерал. – Лучше сделать так – заставить банкира перевести деньги на другой счет.

– Заставить – это понятно, – усмехнулся Пахаро. – Но вдруг этот банкир что-нибудь сделает не так? Как-нибудь нас обманет? Скажет, что перевел, а на самом деле окажется, что ничего не перевел? Я-то в банковских делах и впрямь ничего не смыслю.

– Есть у нас специалист по банковским операциям, – сказал Чаваррия. – Его зовут Педро Профессор. Возьмете его с собой. Он проследит, чтобы было все, как надо.

– Ну, разве что так… – с некоторым сомнением произнес Пахаро.

На том все и решилось. Следующей же ночью Пахаро со своим отрядом и с Педро Профессором на четырех джипах выехали в Манагуа. И сам Пахаро, и его бойцы, и Педро Профессор были одеты в форму солдат Национальной гвардии и вооружены тем же самым оружием, что и национальные гвардейцы. Их основной задачей было взять заложников. Ну а добыть деньги – это уже как получится.

Манагуа, отдел службы безопасности

Национальной гвардии

Конечно, гвардейцы Сомосы и без Дивертиго много чего знали о сандинистах. В этом им помогала американская разведка с ее техническими возможностями. Сами американцы вовсе не стремились участвовать в боевых столкновениях с сандинистами – берегли собственные жизни. Но разведданными, а также всяческими советами, оружием и деньгами они Сомосе помогали, и притом довольно-таки щедро.

Американцы преследовали свои интересы в Никарагуа хитро, коварно и бессердечно – чужими руками. Верней сказать, с помощью чужих жизней. Это на их деньги была создана, вооружена и экипирована Национальная гвардия Сомосы – у самого Сомосы денег на такое дорогостоящее предприятие не хватило бы. И это в погоне за их долларами страну наводнили проходимцы и авантюристы, готовые убивать кого угодно и где угодно, лишь бы им за это платили. Это именно американцы придумали для этих профессиональных убийц устрашающее название – «эскадроны смерти». Это был именно американский рекламный трюк – назвать этих людей таким именем. Американцы, как известно, знают толк в рекламе…

Понятно, что и служба безопасности Национальной гвардии также находилась под контролем американских советников и инструкторов. Поэтому о том, что в руки следователей попались сразу два бойца-сандиниста, американские инструкторы узнали почти сразу же. Разумеется, узнали они и о том, что один из бойцов сразу же согласился на сотрудничество.

Поэтому уже через два часа после допроса Дивертиго два американских инструктора беседовали с высшими чинами сомосовской службы безопасности. Сами сотрудники службы безопасности ничего особенного в показаниях Дивертиго не усмотрели, а вот американцы, будучи профессионалами в таких делах, зацепились-таки за некоторые моменты в этих самых показаниях.

В частности, их заинтересовали сведения о Диего Пахаро – и о нем самом, и о его отряде, и о тех лихих делах, которые с успехом творит Пахаро со своим отрядом. Американские инструкторы усмотрели во всем этом некую пользу… Оттого они и прибыли в офис сомосовской службы безопасности на следующее же утро после ночных событий в резиденции убитого генерала Уго Монтеса. Прибыли и чисто с американской бесцеремонностью вломились в кабинет начальника службы безопасности полковника Хорхе Калласа. Конечно же, полковник был недоволен таким бесцеремонным вторжением, но американцы и не подумали перед ним извиняться.

– Господин полковник, вы слышали, что минувшей ночью произошло в резиденции генерала Монтеса? – спросил один из инструкторов.

Полковник Хорхе Каллас знал этого назойливого американца под именем Крис Баум. Знал он и его напарника – Арона Бергмана.

– Мне позвонили и рассказали о происшествии ночью, – недовольным голосом ответил Хорхе Каллас. – Я велел, чтобы о подробностях доложили мне утром.

– И что же вам о них доложили? – спросил Арон Бергман.

– Пока что нет…

– Долго раскачиваетесь, господин полковник! – резко произнес Крис Баум. – Спите, как добрый деревенский дядюшка. Так не годится! Вы все же не деревенский дядюшка, а начальник государственной службы безопасности! А вот сандинисты не спят. Они – ловкие и умелые ребята. Да и как им не быть умелыми и ловкими при такой-то службе безопасности и при таком начальнике, как вы!

Американец Крис Баум отчитывал никарагуанского полковника, как суровый, но справедливый отец отчитывает нашалившего сына-школьника. Разумеется, это Хорхе Калласу не нравилось, но он терпеливо и безропотно выслушивал то, что говорил ему недовольный американец. Да и куда ему было деваться? Хорхе Каллас понимал, что он всецело зависит от этого назойливого и грубого молодого человека. Стоило этому Крису Бауму, или кем он был на самом деле, лишь шевельнуть пальцем – и где бы мог оказаться Хорхе Каллас? Ладно бы все ограничилось отставкой, но ведь могло быть и гораздо хуже…

– Я вас внимательно слушаю, – сказал полковник Хорхе Каллас.

– Ну так слушайте же! – вступил в разговор Арон Бергман. – Вы знаете, что натворили минувшей ночью сандинисты в резиденции убитого генерала? Не знаете? Ну так я вам скажу. Ваш генерал Монтес был отъявленной скотиной. Он не столько воевал с сандинистами, сколько воровал. И где, вы думаете, он хранил наворованное? Конечно же, не в американских банках, а у себя в резиденции. Этакий старый, мерзкий скопидом… Мы, конечно, об этом догадывались, больше того – мы знали об этом наверняка, но до поры до времени терпели. Старик Монтес был всецело в наших руках, а потому отчего бы и не потерпеть?

– Отчего бы не потерпеть кошке, которая поймала мышь и решила с ней поиграть? – добавил Крис Баум, ухмыльнувшись.

– Но старика Монтеса убили, – продолжил Арон Бергман. – Надеюсь, хоть об этом-то вы знаете?

– Знаю, – угрюмо произнес полковник.

– Хвала небесам – вы, оказывается, об этом знаете! – насмешливо воскликнул Арон Бергман. – Так, может, вы знаете и то, кто именно его убил? Ну так поделитесь с нами вашими знаниями!

– Этого я пока не знаю, – все так же угрюмо ответил полковник.

– Вот! А мы знаем и это! – сказал Крис Баум. – Мы умеем работать и этим-то и отличаемся от вас! Что ж, придется поделиться с вами нашими знаниями. Но обо всем по порядку.

– Как вы, надеюсь, понимаете, генералу Монтесу теперь его сокровища не нужны, – сказал Арон Бергман. – Вот мы и решили их реквизировать для пользы дела. И реквизировали бы, да только самую малость опоздали. Вернее сказать, оплошали. Впрочем, оплошали не мы, а ваши хваленые национальные гвардейцы. Только представьте – едва они успели извлечь генеральские сокровища из сейфов и кое-как их упаковать, как откуда ни возьмись налетели сандинисты. Прямо в центре города, посреди ночи! Трах-бах, и вот уже генеральские сокровища в руках сандинистов! Конечно, ваших гвардейцев было гораздо больше, чем сандинистов, да только что с того толку? Им бы, вашим славным гвардейцам, мышей ловить, а не сандинистов… Короче говоря, сандинисты скрылись вместе с генеральскими сокровищами.

– А сокровища немалые, – добавил Крис Баум. – И деньги, и драгоценности… Теперь, думаю, все это добро пойдет на закупку оружия, медикаментов и продовольствия для повстанцев. Вы представляете, что вы натворили вместе с вашими безмозглыми гвардейцами? Вы совершили государственное преступление! На месте Сомосы я бы вас расстрелял без суда и следствия! Ну да это ваши, никарагуанские дела. Наше дело сторона.

– Только и сумели сделать ваши гвардейцы – это подстрелить двух сандинистов, – сказал Арон Бергман. – И хорошо, что не насмерть, а то ведь от мертвых никакого толку нет. А вот от живых – толк бывает. Один из подстреленных, понимаете ли, очень хотел жить. И он рассказал кое-что интересное. В частности, о том, кто именно отнял генеральские деньги просто-таки из рук ваших бестолковых гвардейцев. Теперь мы знаем, как его имя, и знаем, где его искать. Ну, как вам нравится? – спросил американец и посмотрел на полковника Хорхе Калласа так, как, скажем, белый плантатор смотрел бы на своего работника-пигмея.

– Но и это еще не все, – сказал Крис Баум. – Этот же самый тип, который отнял генеральские деньги у ваших гвардейцев, он же со своими людьми застрелил старика Монтеса и угробил кучу других важных и значимых лиц в ресторане города Леона. Да-да, это тот же самый человек! Он же, кстати, совершил налет и на генеральское поместье в Чинандеге. Что и говорить, ловкий малый. И удачливый.

– Ну и что вы на все это скажете? – спросил у полковника Арон Бергман.

– Назовите мне этого человека и расскажите все, что вам о нем известно, – сказал Хорхе Каллас. – И мы его поймаем в самое короткое время!

– Пожалуйста! – с подчеркнутым пренебрежением произнес Арон Бергман. – Этого человека зовут Диего Пахаро. Пахаро – это, скорее всего, прозвище, а не настоящая фамилия. Сандинисты любят давать прозвища… Он очень честолюбивый человек. И, похоже, склонный к дешевым театральным жестам. Представьте: на месте каждого своего злодейства он оставлял визитные карточки. По ним-то мы его и вычислили. Плюс к тому же нам помог его словоохотливый компаньон – некто Дивертиго. Вы хотите знать, где его найти, этого Пахаро? На главной базе сандинистов в Кордильера-Исабелья. Ступайте туда и арестуйте его.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.