Луна убывает

Эдгар и Лаура неспешно прогуливались вдоль Риджентс-канала, наблюдая за работой ручных шлюзов, построенных еще в ХIX веке, и не забывая посматривать по сторонам. Вечерело. Заходящее солнце отражалось в воде бликами расплавленного золота. Деревья, начавшие желтеть, лениво роняли свои листья. Под руку с Эдгаром Лаура пробралась сквозь тесные рыночные ряды, где год назад купила у индийца чудесное черное пальто с манжетами в стиле эпохи рококо. Попутно вампиры любовались на причудливые блюда, что жарились на гриле и источали восхитительные запахи – пусть они не могли вкушать человеческую пищу, но их острое обоняние отчасти компенсировало эту утрату. Здесь кипела жизнь, как чикен-тикка-масала[9] в бурлящем котле. Неформалы разных мастей, панки, готы облюбовали этот район и сделали своим пристанищем. В Камдене можно было приобрести что угодно – от винтажных платьев и тяжелых рокерских ботинок до индийских благовоний и раритетных изданий книг. Этот район пережил и взрыв бомбы в 1993 году, и пожар 2008 года, который затронул часть рынка, но не уничтожил атмосферу Камдена, не убил его вольный дух.

Целью вампиров сегодня был «Конец света» – паб World's End, в подвале которого располагался ночной клуб с многозначительным названием Underworld[10]. Там должен был состояться концерт. В перерыве между выступлениями Лаура мазнула Эдгара по щеке поцелуем и направилась в дамскую комнату попудрить носик. Она красила перед зеркалом губы, когда в уборную вошла девушка, на первый взгляд, приверженка готической субкультуры.

– Красивое платье, – сказала она, искоса взглянув на Лауру, и включила воду. – И как тебе здесь?

– Ничего, – машинально откликнулась Лаура.

Не отрываясь от зеркала, она рассматривала собеседницу – удивительно, но в отличие от готических дам на той совсем не было косметики, да она и не нуждалась в макияже. Природная утонченная красота: правильные черты лица, полупрозрачная кожа, холодные зеленые глаза малахитового оттенка, обрамленные натуральными пушистыми ресницами, бледно-розовые губы. Ее волосы, опять же не черные, а каштановые, ниспадали из-под изящной шляпки идеальными тугими локонами, как у фарфоровой куклы. В черном платье с турнюром незнакомка как будто явилась из XIX века, настолько точно был стилизован ее наряд под эпоху стимпанк. Тонкая талия затянута в атласный корсет, расшитый золотом. По сравнению с незнакомкой Лаура вдруг показалась себе простушкой в своем довольно сдержанном черном платье с тюлевой юбкой до колен. У Лауры имелось предубеждение, что ей уже не по возрасту одеваться вычурно, хотя Эдгар не был против. Но за годы жизни в Англии консерватизм постепенно проник им в кровь.

«Я становлюсь брюзгой, – уныло подумала Лаура, глянула на себя в зеркало и поправила вырез декольте. – Ну и ладно, зато бюст у меня что надо».

– Не хочешь покурить? – между тем предложила девушка, и Лауре показалось странным услышать подобный вопрос из этих нежных уст, похожих на бутон шиповника.

– Здесь запрещено курить, – сухо ответила Лаура и убрала помаду в сумочку, собираясь уходить.

– И то верно, – согласилась девушка и таинственно улыбнулась, – уже двенадцать лет как. Этот закон вступил в силу 1 июля 2007 года.

– И сколько же тебе лет было тогда – шесть или восемь? – буркнула Лаура, рассматривая незнакомку в зеркале.

– Гораздо больше, – весомо произнесла та и выключила воду, – да и тебе давно не девятнадцать, Лорелия-Вирджиния. И даже не двадцать пять, как ты хочешь выглядеть, чтобы быть под стать ему.

Лаура порывисто повернулась к девушке и невольно попятилась. В наступившей тишине был слышен только гулкий стук каблуков. Лаура опомнилась, только когда уперлась спиной в стену. В этот момент справа от ее головы сработала сушилка для рук, шум разорвал тишину, а ветер мгновенно взъерошил волосы. Лаура вздрогнула, отвлекшись на секунду, и снова перевела взгляд на опасную незнакомку.

– Сто лет не бывала на людях, – беззаботно проворковала та, отвернувшись к зеркалу и доставая пудру – настоящую, с пуховкой. Лауре подумалось, что ее слова вовсе не преувеличение. – Завидую тебе, подруга, ты везде ездишь и, видимо, счастлива.

– Это ты следила за нами? – с усилием выговорила Лаура.

– Да, и не только я.

– И много вас?

– Не очень. Из женщин только я и Сусанна. Та еще стерва, скажу тебе по секрету. Остальные – мужчины. Скоро вы со всеми познакомитесь. А мое имя – Шарлотта.

Лаура нервно облизала губы, накрашенные матовой помадой ее любимого оттенка «запекшаяся кровь».

– Чего вы хотите?

– Пока только поговорить, – пропела собеседница с ехидной улыбкой. – Но я вижу, ты струсила. Беги, жалуйся своему создателю. Договариваться с тобой бесполезно, ты ничего не решаешь. Я подойду через пять минут. И давайте без глупостей вроде побега через черный ход.

Лаура развернулась и молча покинула уборную, стараясь идти помедленнее.

Эдгар все понял еще до того, как она приблизилась: хотя его красавица вышагивала обычной плавной походкой, в ее глазах метался страх.

– Уже? – коротко спросил он. – И кто там?

– Девушка. Одна, пока одна, но ей удалось меня напугать. Она сейчас подойдет. Ее зовут Шарлотта.

– Девушка… – повторил Эдгар и нахмурился. – Неожиданно. Иди сюда, встань поближе ко мне.

Шарлотта вплыла в зал горделиво и воздушно, как настоящая леди викторианской эпохи. В XXI веке девушки не умели с такой легкостью нести себя, столь изящно подбирать шлейф длинного платья. Эдгар рассматривал ее внимательно, желая оценить уровень силы, но без типично мужского интереса – кроме Лауры, его никто не привлекал. Шарлотта прошествовала сквозь толпу и остановилась напротив.

На сцене готическая группа The Nosferatu исполняла песню о вампире, влюбившемся в истребительницу, а та освободила его душу при помощи благословенного серебра. Шарлотта поневоле вслушивалась в слова песни.

– И часто вы так развлекаетесь? Удивительно, он так поет, как будто знает про нас все. – Шарлотта кивнула на немолодого вокалиста в бархатном пиджаке и темных очках, который манерно извивался на сцене. При этом она выказала настороженность тем, что ни на миг не обернулась к источнику музыки и взгляда от вампиров не отвела.

– Иногда приятно послушать правду о себе, так сказать, ощутить сопричастность, – учтиво пояснил Эдгар. – Даже если пытаешься жить обычной жизнью, похожей на человеческую хотя бы отдаленно. Впрочем, здесь слишком шумно, чтобы вести светские беседы. Извольте сообщить, что вы хотите от нас, мисс Шарлотта.

– Миссис, – важно провозгласила та. – У меня есть муж, мы вместе уже сто пятьдесят лет. И не стоит завидовать, и у вас так будет… если вы, конечно, доживете. А может статься, умрете в один день, и довольно скоро.

– Звучит как угроза, – ровным голосом изрек Эдгар, глядя на нее свысока, – рост давал ему это преимущество.

Шарлотта уморительно наморщила носик и заливисто рассмеялась, помотав головой. От мерцания стробоскопов по ее блестящим локонам пробежали красноватые блики и такой же кровавый отсвет промелькнул в глазах.

– Отнюдь. Мы просто хотим познакомиться с вами. Нас ведь так мало, вымирающий вид. – Девушка с печалью вздохнула, но выглядело это излишне театрально. – Мы живем одной семьей и готовы принять в нее и вас.

– Нас не волнуют ваши дела. Мы и есть семья друг для друга, больше нам никого не надо, – сказал Эдгар и демонстративно обнял за талию застывшую в ужасе Лауру. – Мир достаточно большой, мы готовы покинуть Великобританию и больше не вспоминать о вашем существовании.

– Я согласилась бы с вами, но не могу… – с показным сожалением произнесла Шарлотта. – У нас все решают мужчины, а я всего лишь слабая девушка. Вам придется нанести нам визит… Объясните главе клана вашу позицию, и вы свободны. В противном случае меня ждет строгое наказание. Вы же не хотите причинить мне зло, когда я расположена к вам всей душой?

– Если быть откровенным, мне все равно, – жестко заявил Эдгар. – Повторяю, ваши дела нас не касаются.

Прелестное лицо Шарлотты окаменело и стало слишком суровым для ее нежных черт. Наигранный детский восторг вмиг улетучился, явив ее истинную сущность – старой и очень сильной вампирши.

– Как знаете, – процедила она. – Я бы советовала вам заручиться моей поддержкой, пока я в хорошем расположении духа. Но насильно мил не будешь… Кто знает, как вас встретит Эдинбург.

– Эдинбург? – переспросила Лаура.

– Да, – подтвердила Шарлотта, и ее лицо снова озарилось приветливой улыбкой. Она напоминала кошку, приглашающую мышей поиграть. – Самый красивый город Великобритании! Вы там бывали, но уверена, не видели самого главного. Мы устроим для вас незабываемую экскурсию.

Шарлотта достала из сумочки современный сотовый телефон и добавила:

– Вы удивлены, что я не пишу вам адрес на клочке старинной бумаги со строжайшим указанием сжечь? Нет, я не настолько старомодна. Все просто – когда прибудете в Эдинбург, напишите мне в мессенджер, в каком отеле остановитесь, и с вами свяжутся. А сейчас я, пожалуй, удалюсь. Не смею мешать вам наслаждаться музыкой. До свидания.

Лаура невольно дернулась, когда на ее телефоне пискнул сигнал сообщения. Шарлотта торжествующе улыбнулась на прощание, развернулась и ушла, игриво покачивая турнюром на бедрах.

Оставшийся вечер в клубе прошел для Лауры как в тумане. Она не различала лиц и не слышала музыки, в ее уши будто бы вложили вату, а в голове роились бессвязные мысли.

– А ты жаловалась, что мы скучно живем, – мрачно сказал Эдгар, когда они вернулись в отель. – Надеюсь, теперь тебе весело и интересно.

У Лауры задрожали губы, как если бы она снова стала беспомощной девочкой. От обвиняющих слов Эдгара тягостное чувство вины вмиг подкосило ее, снесло самоуверенность, как шелуху. Лаура одним движением стянула платье через голову и кинулась ему на шею. Эдгар все понял, поднял ее на руки и отнес на кровать. Они любили друг друга с отчаянной страстью обреченности, будто бы в последний раз. Узнавали каждый сантиметр кожи, пробуя поцелуями на вкус, и черпали силу в своей близости.

– Что же нам делать? – прошептала Лаура, машинально водя пальчиком по груди Эдгара, где был различим едва заметный шрам – напоминание о ее собственной безрассудности, из-за которой они оба едва не погибли тридцать лет назад. Теперь, перед лицом неизвестности и очевидной угрозы, Лаура осознала, как ничтожна была та опасность: всего лишь ребячество и глупость. На сей раз не она навлекла на них слежку, но преследователей много, они наверняка сильны и жаждут бессмертной крови. – Только не говори, что не знаешь! Ты всегда знаешь все!

– У нас особо нет вариантов, милая, – вздохнул Эдгар, одной рукой крепче прижимая ее к себе, а другой очерчивая изгибы девичьего стана: высокую грудь, переходящую в точеную талию и округлые бедра. – Если мы уедем, то не сумеем скрыться, не оставив следов. Даже если выберем самую глушь, они настигнут нас. Кроме того, есть семья Джемаймы – наше уязвимое место. Нам остается покориться или бороться. Что ты выберешь?

Лаура настолько привыкла полностью полагаться на Эдгара в решающих вопросах, что даже не нашлась что ответить, когда он поставил ее перед выбором.

– Поступай как считаешь правильным для нас, – растерянно проронила она.

– Начнем с простого, – рассуждал Эдгар. – Мы должны выяснить, что им на самом деле нужно от нас. Леди Шарлотта выражалась весьма туманно, и я уверен, что она многого недоговаривает. Или врет. Для начала нам придется принять решение, поедем мы к ним или нет.

– Мне страшно, – призналась Лаура с запинкой. – Это же все равно что идти прямо волку в пасть, на верную смерть.

Эдгар скользнул поцелуем по ее виску и заговорщически прошептал на ухо:

– Если мы откажемся, то лишь оттянем неизбежное, моя сладость. И неужели тебе не любопытно, какие они?

– Ты всегда был столь осторожен, Эдгар! – воскликнула Лаура, приподнимаясь на локте и натягивая на грудь простыню. – Сколько я тебя знаю, ты никогда не плыл по течению и ни разу не делал ничего против своей воли!

– Мы поедем, – неожиданно изрек Эдгар, и глаза его блеснули азартом. – Я люблю рисковать. Иногда приходится уступить в малом, чтобы выиграть большее.

Лаура откинулась на подушку и промолчала, уставившись в украшенный лепниной потолок. Она доверилась Эдгару, понимая, что они подошли к черте, откуда не будет возврата к прежней размеренной жизни. Впрочем, Лаура подсознательно хотела какой-то встряски. Ей иногда казалось, что ее кровь помутнела от неизменной рутины и стала медленнее течь по венам. Недовольство подспудно копилось в ней и когда-то должно было вырваться наружу, как пробка из бутылки шампанского, если ее взболтать.

«Эдгар лучше знает», – повторяла она про себя как заклинание, хотя не особенно верила в это.

Глава 8

Октябрь 2019 года

«Эдинбург – самый красивый город на свете», – думала Лаура по пути из аэропорта в отель. Город-праздник, город-фестиваль, готическая сказка, словно кинодекорация, – только все настоящее и невообразимо старое. Город королей и повстанцев, коварных заговоров и хладнокровных убийств. Здесь во дворце Холируд на глазах у беременной королевы Марии Стюарт умертвили ее ближайшего советника Дэвида Риччио. Согласно легендам, в Эдинбургском замке бродят призраки безголового барабанщика, замученных в темницах пленников и волынщика, бесследно сгинувшего в подземелье. Пожалуй, Эдинбург самый лучший город для смерти – эта мысль не выходила у Лауры из головы.

Они с Эдгаром посещали Эдинбург дважды: во время летнего кинофестиваля и парада военных оркестров. Августовское солнце плавилось в речушке Уотер-оф-Лейт, чертово колесо «Глаз Эдинбурга» плавно крутилось в саду Принсес-стрит, как бы повинуясь дуновению ветерка, центр города наводняли толпы туристов и пронзительные звуки волынок. Тогда Лаура сетовала лишь на то, что не может попробовать, какой на вкус хаггис[11], и не понимала, что в действительности она счастлива. Сейчас же Эдинбург настороженно застыл под низким серым небом, одетый золотом и дышащий тленом.

«Скорбь и пепел был цвет небосвода,Листья сухи и в форме секир,Моего незабвенного годаБыл октябрь, и был сумрачен мир»[12],

– вспомнилось Лауре стихотворение тезки ее возлюбленного. Прах к праху. Все, что живет, рано или поздно погибнет.

Эдгар, обладая своеобразным чувством юмора, забронировал для них отель с вызывающим названием «Дом богов». Современное здание на злачной улице Каугейт, в одном лишь квартале от Королевской мили, квадратное и не слишком привлекательное внешне, скрывало внутри серых стен претенциозную роскошь на грани эпатажа.

– М-да, мне кажется, или мы попали в бордель? – проворчала Лаура, окинув взглядом номер в багровых тонах: красные стены, огромную кровать с бархатным балдахином оттенка марсала, светильники с абажурами, обтянутыми алым плюшем с кистями. Рядом с кроватью одиноко стояла медная ванна, сверкая хромированными кранами. Олицетворению викторианской экстравагантности и утонченного порока противоречили полотенца, сложенные в виде целующихся лебедей, и два бокала с приветственными коктейлями «Маргарита» на туалетном столике.

– Ты просто устала, милая, – миролюбиво сказал Эдгар. – Нам стоит освежиться после перелета. Я распоряжусь, чтобы приготовили ванну.

В теплой воде, насыщенной морской солью с ароматом лаванды, Лаура вскоре сменила гнев на милость.

– М-м-м, пожалуй, тут не так уж плохо, – проворковала она, млея в объятиях Эдгара. – Я боюсь подумать, что это наша последняя ночь вдвоем. Что ничего больше не будет как раньше. Что нас ждет?

Эдгару хотелось бы успокоить и разубедить ее, но он не мог притворяться, что все в порядке. Вместо пустых слов он привлек Лауру к себе под тихий плеск льющейся из крана воды. Девушка перевернулась на бок, удобно устраиваясь меж его коленей, обняла одной рукой за шею и потянулась к нему поцелуем. От блаженства Лаура прикрыла глаза, наслаждаясь мягкостью губ Эдгара и его волнующими прикосновениями. Ее тонкие пальчики запутались в его распущенных волосах, блестевших в приглушенном освещении номера как расплавленное золото. Эдгар охотно ответил на поцелуй, смакуя вкус ее губ, опьяняющих, как ледяное вино, которое получает свою сладость из замороженных на лозе ягод.

Эдгар пошел бы на многое, чтобы и дальше коротать подобным образом свою вечность, которая его более чем устраивала. Бесконечно любить Лауру, пить ее медовое дыхание, ласкать грудь с тугими розовыми венчиками, что высовывались из воды, дотрагиваться мочалкой до скользкого от пены бедра. Эдгар не мыслил своей жизни без возлюбленной. Ни с одной женщиной в его человеческой жизни ему не было так хорошо, как сейчас с Лаурой. А после своего перерождения вампиром Эдгар попросту никого не хотел на протяжении более чем двухсот лет. Мнил себя высшим существом, чуждым человеческих страстей, пока не появилась она. К моменту ее рождения Эдгар истосковался от одиночества и возмечтал создать себе достойную ученицу. Лауру он полюбил с первого взгляда, когда встретил ее уже взрослой девушкой, и время не притупило его чувства, они становились только глубже. Эдгар не желал видеть в своей жизни никого, кроме Лауры, она завладела им полностью и безраздельно.

– Я всего лишь хочу, чтобы мы с тобой жили спокойно и незаметно, не опасаясь преследований. Нам от них ничего не нужно. Попробуем донести до них эту мысль. – Эдгар тронул указательным пальцем впадинку над верхней губой Лауры, а затем мягко провел по нижней. – Оденься завтра поскромнее. И лучше молчи, говорить буду я. Скажу откровенно, ты не слишком сильна в искусстве дипломатии.

Лаура не стала спорить и кивнула, чтобы не портить этот вечер, что обещал перетечь в незабываемую ночь на кроваво-красной кровати. Они выбрались из ванны и закутали друг друга в махровые полотенца. Лаура читала в глазах Эдгара восхищение и нарастающее вожделение, понимала, что он хочет большего, а не просто принять ванну вдвоем. Она сбросила покрывало с кровати на пол и улеглась на черные простыни, приняв соблазнительную позу. Следом упало полотенце. Эдгар опустился на кровать и жадно привлек Лауру к себе. Его пальцы погрузились в ее влажные волосы, мягко и деликатно массируя затылок. Лаура призывно обнажила шею, и губы Эдгара тут же скользнули туда, ловя биение пульса там, где было средоточие нервных окончаний. Он любил вспоминать, как когда-то укусил ее в это место, выпил ее жизнь и даровал взамен новую. Его руки неторопливо разминали ее тело, разгоряченное после ванны. Волосы Лауры благоухали лавандой, а касаться ее кожи было столь же приятно, как гладить лепестки свежесрезанных роз.

Лаура откинулась на подушки и почти мурлыкала, самозабвенно отдаваясь во власть его рук и губ. Ее тело чутко откликалось на каждое прикосновение Эдгара, даже самое легчайшее. Внизу живота растекалось сладостное томление, а в груди порхали огненные бабочки с бархатными крыльями. Лаура забыла обо всем, кроме упоительных ощущений, которые переполняли ее, пронизывали каждую клеточку, подобно тому как солнечные лучи проникают сквозь ветви цветущих деревьев, согревая каждую травинку.

За тридцать лет страсть Лауры и Эдгара ничуть не остыла, хотя за это время они успели изучить каждый сантиметр тел друг друга. Его руки и губы блуждали повсюду, даря неописуемое наслаждение, разливая под кожей мед и огонь. В ответ ее пальцы игривой лаской пробежали по его спине к ямочкам на пояснице, настойчиво сжали бедра. Эдгар, не в силах дольше сдерживаться, раздвинул Лауре ноги и плавно погрузился в ее жаждущую плоть. Близость с ней напоминала соскальзывание в пламя, но не обжигающее, а ласковое. Только сливаясь воедино и растворяясь друг в друге, вампиры чувствовали себя по-настоящему теплыми и живыми, почти людьми.

Лаура тихонько постанывала в такт его ритмичным толчкам, возбуждая приливы жгучего желания. Как заклинание она повторяла имя Эдгара в тишине, напоенной истомой и дурманящим запахом лаванды. Лаура крепко обняла руками шею Эдгара и обвила ногами его бедра, стремясь как можно полнее ощутить его, усилить надвигающийся экстаз и вычерпать вместе до дна. Огненная паутина опутала ее тело от макушки до кончиков пальцев, вызывая приятные покалывания и мириады мурашек по коже. Эдгар замедлился, желая оттянуть финал, и со сдавленным стоном захватил в плен ее рот, соединившись с Лаурой в очередном поцелуе, который не мог утолить их обоюдную жажду. Этот поцелуй, наполненный томительной нежностью и опаляющей страстью, казалось, длился вечность, и мир вокруг вращался в едином ритме с ними.

Оторвавшись от губ Эдгара, Лаура сделала глубокий вдох и грациозно переменила позу, очутившись сверху. Его руки заскользили по ее спине и округлым бедрам, неустанно исследуя такое желанное, вечно юное тело. Лаура совершала размеренные движения, отбрасывая назад светлые волосы и изящно прогибаясь в пояснице, давая возможность вдосталь любоваться ею. И тонула в бездонной синеве его глаз, подернутой дымкой сладострастия. Ни с чем не сравнимое счастье – чувствовать себя любимой и единственной, даже спустя тридцать лет совместной жизни.

Лаура наклонилась и припала к губам Эдгара, ускоряя темп и ощущая приближение финала. Они предугадывали каждое движение друг друга, эхом повторяли каждый стон. Их вздохи в унисон превратились в одно дыхание на двоих. Вспышка огня, зародившегося глубоко внутри, накрыла подобно лавине, начисто сметая все мысли и ощущения, кроме всепоглощающего экстаза. Сладостные стоны прозвучали завершающими аккордами в симфонии их страсти. Лаура в изнеможении упала на грудь Эдгара, все еще оплетая его ногами. Какое-то время они лежали в эйфории, не желая разъединяться и словно врастая друг в друга. Их длинные волосы спутались, дыхание постепенно выровнялось, а лица излучали неземное умиротворение.

– Я люблю тебя, – нежно произнес Эдгар, и его голос ощущался на коже как особый, изысканный вид ласки. – Помни об этом, что бы ни случилось.

– Я тоже тебя люблю, – отозвалась Лаура, – кроме тебя, у меня никого нет и не будет никогда!

На следующий день Лаура надела темно-синее платье в цветочек с кружевным воротничком, а волосы собрала в пучок на затылке. В таком наряде выглядела она похожей на ученицу закрытого пансиона. Краситься Лаура не стала, лишь слегка оросила себя духами. Она давно отказалась от излюбленного запаха ландыша, посчитав себя слишком взрослой и искушенной для него. Теперь она меняла духи прежде, чем они успевали надоесть. В этот день девушку окутывал шлейф пудрового аромата со свежими нотами туберозы – сама невинность, томная луна, растворившаяся в воде ранним утром.

Лаура взглянула на Эдгара, который уже оделся и ждал ее. Он давно не носил прекрасные старомодные костюмы, сшитые специально для него по лекалам XVIII века. В Англии Эдгар предпочитал стиль кэжуал – твидовые пиджаки, английские рубашки и классические брюки, что ему невероятно шло. Золотистые волосы Эдгар по-прежнему убирал в хвост, но в последние годы стригся короче – они едва доходили до лопаток. Великобритания с ее сдержанной элегантностью была ему к лицу, хоть Эдгар и не являлся англичанином. Он мимикрировал под эту консервативную страну с ее устоявшимися традициями.

Эдгар и Лаура покинули отель и двинулись по улице Каугейт мимо закрытых в утренние часы баров и клубов, размалеванных граффити. Название улица получила в Средние века, когда по ней гоняли коров на рынок. Она протянулась под Южным мостом существенно ниже уровня других улиц и упиралась в площадь Грасс-маркет, где в прежние времена проводились публичные казни, о которых напоминала вывеска одного из баров – «Последняя капля». Из-за высоких мрачных домов по обе стороны улицы и нависающей впереди скалы, увенчанной Эдинбургским замком, казалось, что путь пролегает по дну глубокого оврага. Вампиры свернули в узкий проулок Олд-Фишмаркет-Клоуз, где когда-то располагался рыбный рынок, и вскоре вышли на Хай-стрит.

Как обычно, на Королевской миле было не протолкнуться из-за вездесущих туристов, мимов, волынщиков и зазывал. Эдгар остановился, достал телефон и сверился с адресом, указанным в сообщении. Перед ними высился не особо примечательный, типичный для средневековой застройки Эдинбурга дом: пять этажей, зарешеченные окна, мансарда и двускатная черепичная крыша. Из трубы валил густой дым. От здания исходило давящее ощущение тайны и опасности. Даже в мистическом Эдинбурге этот дом выделялся, вызывая у чувствительных людей мурашки по коже.

– Удивительно, что они обосновались в самом центре города, – с опаской заметила Лаура. – Судя по всему, они не боятся ничего.

– Почему же, это не лишено смысла, – возразил Эдгар. – Взгляни, сколько людей вокруг. Готов поспорить, здесь иногда пропадают неудачливые туристы.

Он не успел нажать на кнопку звонка, как деревянная дверь отворилась, и на пороге возникла их новая знакомая. Шарлотта была затянута в изумрудно-зеленое платье под цвет глаз, с глухим воротом и плотным лифом на пуговках, что делало ее грудь почти плоской. Роскошные каштановые волосы оттенка красного дерева убраны в высокую прическу помпадур. Лишь несколько непослушных локонов выбивались на висках, подчеркивая очарование ее задорного личика. В длинном платье, с подсвечником в руках, Шарлотта представляла собою образ истинной викторианской леди и при дневном свете казалась еще красивее. Явление девушки с подсвечником на пороге старинного дома в Эдинбурге никого не удивляло. На Королевской миле постоянно проводили экскурсии актеры, одетые в средневековые костюмы.