Эффект бумеранга. Часть вторая

Хорошо, что Быковы к полноте не склонны, а то раздуло бы Романа за восемь лет уплетания сладостей вместо удовлетворения сексуальных потребностей, да так раздуло бы, что двери в офисе пришлось бы расширять, чтобы Роман смог попасть в кабинет.

– Ну, мои хорошие? Вам нравится у меня дома?

– Да, баба Люба! У вас классно! – Ариша громко облизнулась при виде шоколада и, в предвкушении бесконтрольного поедания того, чего не разрешает в большом количестве есть мама, то бишь я, но позволяет бабушка, а потому мама смолчит, потешно потерла ручки.

– Кушай на здоровье, внученька. Расти на радость своим родителям и нам, бабушкам твоим. Мы все тебя очень любим. Никогда об этом не забывай.

Любовь Михайловна поцеловала Аришу в макушку, а затем разлила чай по чашкам.

Только села в кресло, ей пришла в голову гениальная идея; задумчивый вид ее сразу бросился в глаза. Помычав пару мгновений, Любовь Михайловна щелкнула пальцами и подошла к стеклянному шкафу, какое-то время водив взглядом по полкам. Отыскав то, что нужно, она достала толстый фотоальбом в кожаном переплете темно-синего цвета и вернулась к нам.

Я подвинулась и села на край дивана, чтобы дать возможность Любови Михайловне поместиться между мной и Аришей.

Сейчас будем смотреть семейные фотографии четы Быковых… Так я подумала поначалу, но на самом деле, как узнала немного позже, этот альбом был посвящен всего одному человеку.

Любовь Михайловна, любовно погладив обложку, открыла альбом на первой странице и повернулась к Арише.

На старой черно-белой фотографии был изображен голенький мальчик, лежащий попой кверху, довольно милый, щекастый и улыбающийся.

– Посмотри, Ариночка, это самая первая фотография твоего папы.

Этот мелкий складчатый карапуз, больше напоминающий беззубого, но до опупения счастливого шарпея, и есть тот самый Роман? Хмурый и дотошный тип, которого я знаю?

Присмотрелась к чертам лица ребенка повнимательней, еле сдерживая при этом умиление, готовое вот-вот показаться на лице, но не скрываемое взглядом. Какой Роман был хорошенький, когда кусаться не умел. Весь излучает счастье, даже попа его, кажется, улыбается.

– Когда он был маленький, ползал везде и всюду. Очень любил укрываться тазиком. Да! – Аришка рассмеялась, а Любовь Михайловна продолжала рассказывать историю о темного прошлого ее сына. – Вот перевернет тазик дном кверху, залезет в этот домик, спрячется и сидит молча. Час сидит, два сидит, а мы с папой бегаем по дому с криками и ищем его. Думаем, ребенок наш пропал или украл кто. А еще твой папа, Ариночка, очень старательно прятал от нас соски-пустышки. Помню, как я отучала его, отберу все соски и в кроватку его спать укладываю. Время проходит, слышу «чмок-чмок». Подхожу к кроватке, нету соски. Сын спит. Только отошла, опять «чмок-чмок». На третий раз я встала у двери и прислушиваюсь. Так папа твой, оказывается, поныкает соски под подушку, под матрас и ждет, когда я уйду. Обнаружила я столько сосок, и самые первые где-то он отыскал, были. Запас стратегический был в кроватке. Вот такой вот у тебя папа бережливый. С ним не пропадешь…

– Соски – это и наша больная тема. – с большой охотой я поддержала, хоть и давно утратившую силу, но изрядно наболевшую тему. – Как долго мы отучали Аришу, а она все не хотела расставаться с ними. Думали, безнадежно, уже в садик с соской пойдем, но в какой-то момент до Ариши дошло, что это не красиво и что над ней будут смеяться, и сама отказалась от них.

– Нельзя так говорить насчет детей. Дети есть дети. Заставлять их ничего делать не надо. Они сами знают, когда наступает время осваивать одно занятие и бросать другое. Вот старший мой самостоятельно изъявил желание помогать мне по дому, в отличие от младшего, который до сих пор этого не делает. Я обоих воспитала так, что дела домашние – сугубо женское дело, а мужчины даже посуду мыть не обязаны, не то, что пыль протереть или погладить занавески. А вот сынок мой старший, папа твой, Ариночка, когда его папа погиб, понял сразу, как мне тяжело управляться одной, и помогал мне морально и физически. Чем старше он становился, тем усердней старался. Работал и учился, ведь денег не хватало. Золото, а не сын. Горжусь им и буду гордиться. А Женя как был маленьким и капризным, так и остался. Ну ладно, что-то мы вперед сильно забежали. Давайте по порядку обо всем.

Любовь Михайловна медленно перелистывала страницы альбома, подолгу останавливаясь на каждой фотографии и что-то рассказывая. С каждым снимком была связана определенная, эмоционально подкрашенная история из жизни Романа.

Память у Любови Михайловны отменная, даже я много чего не помню уже из раннего детства дочери, хоть это было относительно недавно, если сравнивать с детством ее отца.

По мере того, как черно-белые фотографии закончились и сменились цветными, я начала понемногу улавливать очевидное сходство Романа нынешнего и тогдашнего. Ну а если смотреть на его образ в целом, то можно подумать, что это два разных человека. Жизнь его знатно потрепала, не позавидуешь.

Слушая о его школьных годах, первых пятерках, двойках, поступлению в университет и прочем, мало интересующем меня, я мысленно приближала тот момент, когда дело дойдет до взрослых фотографий Романа. Но альбом был невероятно толстый и забитый, кажется битком. Любил Роман фотографироваться до аварии, да и ни на одной фотографии я не видела его грустным или серьезным. Всегда улыбка до ушей и открытый добрый взгляд.

Не то, что сейчас…

Подобравшись, спустя несколько минут, показавшихся для меня вечностью, к его взрослой жизни и первых днях работы в офисе, в котором он сейчас числится как заместитель генерального директора и где закончилась юность и началась его молодость, меня так некстати отвлек телефонный звонок.

Мама моя беспокоится, что нас так долго нет, на часах уже половина девятого вечера. А я забыла позвонить ей, замоталась совсем. Да и расстроилась я, что Романа нет в доме у матери, вот и вылетело из головы то важное.

Чтобы не отвлекать Любовь Михайловну от рассказа и не мешать им, я вышла из комнаты. Надеюсь, что я не пропущу историю о том, как Роман женился.

Мама моя даже обрадовалась, что мы сегодня не придем и завалила меня отчетами о том, как сегодня встретилась с соседкой и как она нам теперь завидует. Сказала, что позовет в гости эту соседку Таньку, а в миру самую отъявленную сплетницу. Хочет похвастаться, что папа Арины вернулся со спецзадания. И то, что говорить другим соседям, она продумала до мелочей. Роман – суперкрутой спецагент, который участвовал в какой-то тайной разработке чего-то не менее секретного и побывал в плену.

Теперь о нас весь дом будет думать, как о героях боевика.

Ну мама дает… Ей бы в Аншлаге выступать, цены б не было.

Она не возражает против того, что мы находимся в доме Быковых, и Любовь Михайловна для нее больше не старая сварливая баба и не грымза со старческим маразмом, которую пора усыпить, чтобы не напрягала. Они с моей мамой теперь подружки закадычные.

Пока болтала с мамой, побродила по дому, оценивающе изучая все вокруг. Представила, что я здесь живу, в том доме, где прошло детство Романа.

Потом меня потянуло обратно в гостиную. Отлучалась я ненадолго, как показалось.

Любовь Михайловна тоже разговаривала по телефону. Рядом с ней сидит Ариша с закрытым альбомом, прижатым к груди, широченной улыбкой и сверкающими глазками, обращенными на бабушку.

Уж не Роману ли звонила та ушлая бабушка, пока меня не было?

Любовь Михайловна, только увидев, что я зашла и наблюдаю за тем, что она делает, тут же окончила разговор и соорудила на лице вид как ни в чем ни бывало.

– Ну что, продолжим рассказ?

***

Нам с дочкой выделили комнату Романа. Но на сей раз войдя туда, я не увидела инвалидной коляски, угол был пуст. Куда-то ее снесли, чтобы люд вроде меня не пугать и с толку не сбивать.

Ариша, разместившись на кровати, вся залипла на фотоальбоме. Моей дочери вполне комфортно находиться здесь, в спальне, которая принадлежит Роману, лежать на кровати, на которой совсем недавно спал Роман. Она чувствует себя в своей тарелке, будто не в первый раз уже бывала тут.

А мне не по себе. Такое ощущение, что Роман вот-вот зайдет в комнату и увидит нас. Понимаю, что его нет ни в доме, ни в городе, но все равно внутри поселилось странное предчувствие: ощущение, что он здесь, не отпускает и тяготит, вдобавок ко всему прочему.

Глава 2

Дарья.

После купания Ариша не захотела расставаться с фотографиями отца. Улеглась прямо с ними, вся светится от счастья, на соседней подушке разместила открытый альбом, обняла его и уснула быстрее, чем я успела переодеться в рубашку Романа, которую отыскала в шкафу. Ни сказок Арише не надо, ни песенок в моем исполнении. Папа своего ребенка заочно убаюкал. Молодец, папа…

Я же не могу сомкнуть глаз. Лежу в его рубашке, аккуратно вытащила альбом из-под руки дочери, неслышно перелистывая страницы, рассматриваю по новой фотографии Романа в детстве, молодости, юности… Теперь могу и спокойно приблизить снимки к лицу, и смотреть на них сколько угодно, все равно об этом тайном желании никто не узнает.

А вот, ближе к середине, и свадебные фотографии пошли мелькать… Просмотрела я их по нескольку раз, свирепо фыркая при этом. Шикарная свадьба у них была, меня аж жаба задушила, что такие твари, как его бывшая, были достойны сказки и нежности, а меня обделили. У меня и с Колей была всего роспись, по-студенчески отметили в квартире с друзьями, даже на платье свадебное не тратились. А эту Вероничку принцессой вырядили. Даже не принцессой, Королевишной!

И Роман какой красивый: галстук-бабочка, белый цветок живой из кармашка синего пиджака выглядывает, брюки белые, рубашка…

Роману так идет улыбка… Жаль, эта улыбка обращена к той Вероничке. Любил он ее безумно, это обидное сразу бросается в глаза при виде его счастливого лица и томного взгляда, обращенного к невесте.

Отвернулась я от снимков и тяжко вздохнула. Надо бы подумать о чем-то менее удручающем. В конце концов, чего я злюсь? Я ведь знаю, что он был женат и по какой причине развелся, зачем же сейчас вздергиваться по пустякам?

Но, как бы я не старалась, глаза мои все равно тянулись в альбом и яростно сверлили Вероничку.

Нашла в себе последние силы и перелистала в самый конец. Да, внешне Роман сильно изменился. Практически до неузнаваемости. Вот взять хотя его последние фотографии, сделанные незадолго до нашего, так сказать, знакомства, ну совсем другой человек. За восемь лет грусти, боли и печали он стал не похож на себя: лицо в морщинах, шрам, холод в глазах. Не знаю, насколько велика вероятность того, что Арина узнает отца, если увидит его вживую.

А еще мне придется подбирать слова и искать нужный момент, чтобы объяснить Арине, что ее отца звать не Валерий, а Роман. Любовь Михайловна ни разу за вечер не назвала его Ромой, только папой или старшим сыном. Понятное дело, она считает, раз Арина знает о существовании отца, то и имя его знает.

Ну и что следует сказать дочери? Что у меня память короткая, и я забыла настоящее имя того мужика, от кого родила ребёнка, причем, первого и единственного? Или Роман, если идти по фантазии моей мамы и поддерживать ту безумную импровизацию, действительно служил в секретной разведке и скрывал свое истинное имя даже от меня? Если б знала его настоящее имя, не стала бы придумывать хоть какое, чтобы у отца Ариши имелось имя. Но Роман же сам это утаил, а я спрашивала, как его звать, вообще-то. Сам виноват, пусть сам и представляется теперь, а я сделала все, что могла.

Ладно, об этом нелегком задании я подумаю позже, а сейчас интересует другое. Даже не просто интересует, а покоя не дает… Снова перелистнула альбом на то место, где остановилась. Вслед за свадебными фотографиями пошли снимки их медового месяца. На каком-то море отдыхали. Вот оно что…

Теперь я хотя бы имею представление, как выглядит его хорошая Вероничка, бывшая неверная жена. Похожа на меня, и впрямь. Но более искусственная она, что ли, а я настоящая. Наверное, и посуду Вероничка никогда не мыла, и не плакала вовсе. Лицо гладкое, как будто фарфоровое, грудь торчит так, словно на подставке размещена, а не в тряпичных шторках дюже откровенного для замужней женщины купальника. Точно же, как под прямым углом грудь… А такое вообще бывает, если без операции? От трусов – тоже одно слово, так, веревочки и сзади, и спереди. Можно было и не надевать их, зачем портить загар?

А Роман рядом с этой Вероничкой на каждой фотографии, и в шортах чуть выше колена. Почему он не без шорт? Не соответствует развратной жене его скромный внешний вид. Но зато вниманием Роман жену не обделил: тут он ее целует в щечку, на следующей фотографии – в губы со всех ракурсов, потом уже в шею чмокает… листаю дальше, а тут Роман обнимает женушку сзади, тут сбоку примостился и тискает нежно, пальцы его на бедрах ее лежат…

Куда ни глянь, везде Роман бескрайне счастлив. Аж доводит до белого каления, что он был счастлив с этой выдрой! Дурак! Разве можно было так доверять ей?! Ой, дурак! Ну где ж ты раньше был, лет так десять назад???

Наверное, я должна была улыбнуться хоть разочек, пока рассматривала фотографии, которые излучали позитив. Однако, когда я увидела эту парочку вместе, да так близко, на душе стало не по себе. Осадок гнусный с привкусом горечи появился и никак не хотел уходить

До оскомины, просто… «Молодожены Быковы», «Рома и Ника», «Совет вам да любовь», «Наши любимые и прекрасные», и много чего другого было начёркано под снимками. Читая все это, жгуче сильно мне хотелось разорвать каждую фотографию пополам и оставить только половину с Романом, а с женой его выбросить в камин или по ветру развеять.

Кстати, удивило меня, почему эти фотографии не сожжены если не самим Романом, то его матерью? Зачем им нужна эта память? Может, Роман до сих пор к Вероничке что-то испытывает?

Ну точно испытывает! И они там сейчас, в главном офисе встретились, наверное, поговорили, вспомнили былые времена, поужинать вместе пошли, а он ее потом поцеловал, обнял так же кайфово, как и меня…

Кажется, я ревную, причем неслабенько так. Да я просто сгораю от ревности! Ой, не могу, как хочу рожу ей начистить! Была б эта Вероничка тут, я б ей все патлы ее идеальные повыдирала, а затем бы голову ее красивую оторвала и в окно выбросила, чтоб на жениха моего не глядела никогда больше! Пусть даже не надеется, швабра! А я все равно красивей и лучше, чем она!

Довольно странно испытывать подобное желание прибить кого-то из-за мужчины, а тем более, из-за Романа. Может, моя больная симпатия к нему незаметно переросла в более глубокое чувство, которое носит название «влюбленность»? Не уверена, правда ли это, ведь меня не устраивает придирчивый характер Романа, как таковой, но нравится сама внешность. При этом, я довольно-таки сносно отношусь к его недостаткам, хоть для кого-то они покажутся чудовищными. Вернее, я считаю, что это вовсе не недостатки, и меня не отпугивают его шрамы, не отпугивает протез и прочее, что у него есть и чего нет. А если я так отношусь к недостаткам мужчины, значит, во мне появилась любовь к этому мужчине?

Как так вышло, что я успела влюбиться в Романа, перескочив с первой отметки «симпатичен» и минуя срединное состояние «влюбленности»? Не могу этого объяснить логикой, хоть женской, хоть какой. Просто хочу, чтобы Роман был со мной. Чтоб он моим был мужем, а не чьим-то еще. Мне не страшно находиться с ним рядом, мной руководит интерес и желание почаще чувствовать его тепло, а еще лучше, чтобы это ощущение длилось постоянно. Вот теперь я жалею, что в машине не воспользовалась шансом целоваться с Романом подольше. Лучше бы другое сделала, чем руки распускала. Злобу бы свою в правильное русло направила.

Я боюсь остаться одной, полагаю, в этом причина моей агрессивности. С другой стороны, секс с тем, кто меня обидел и унизил, вряд бы помог справиться с психологической травмой, ведь я до сих пор не понимаю, как смогу раздеться перед Романом, и смогу ли вообще. Ну хочу же его, тело мое изнывает без ласки. Как понять себя? Только представлю, как его руки скользят по мне, гладят плечи, опускаются к бедрам, так сразу трясусь вся в нетерпении… Да стоит только мысленно подставить себя на место Веронички на снимках, и все, теряю контроль над собой. Массаж волшебный хочу в его исполнении, и уверена, что Роман и на эротический способен. Но и не могу пойти против себя, и разум неустанно вопит, что я никогда не смогу переступить через обиду и простить его, ведь та ситуация в любой момент может и повториться. Если однажды он ударил, значит, будет бить всегда… Это и останавливает. Только это.

Слышу, как моя дочка мерно посапывает, улыбается во сне, короткими периодами тихо хихикая. Сон приятный снится Арише. Небось, с отцом своим вместе сейчас.

Я же не знаю, как заставить себя успокоиться и не думать о Романе. Тоже хочу туда, где он. Жаль, не могу попасть в Аришино сновидение. Только представлять и остается. С воскресения уже и так представляю, что Роман рядом со мной находится, и спит и ест, и говорит, и обнимает, как в ту ночь: мы оба в снегу, на коленях стоим, в крови, греемся друг другом… В общем, я уже замужем, считай, только Роман о том не в курсе.

Не стала я делать так, как посоветовал Роман, и не проснулась я другой. В чем-то я изменилась, этого не скрыть, но улыбаться все равно не хочется. Его же нет, и смысла радоваться тоже нет. Скучаю по нему, хочу прогуляться с ним прямо сейчас и снова поскользнуться, и упасть в снег, облившись кофе. И чтобы Роман на меня упал, хочу, и в этот раз я бы его сама поцеловала. И не отпустила бы домой.

Так я и пролежала в мечтах о несбыточном, вдыхая ставший любимым запах его подушки, пока за окном не начало светать. Ближе к утру я уже нестерпимо ждала, чтобы Роман вошел в эту комнату, мысленно упрашивала его прийти поскорее и не мучить меня. Но этого не случилось. Даже дверь не скрипнула ни разу, а я на это очень надеялась. Нет Романа здесь.

Если отбросить бессонницу, хорошо в этом доме, спокойно, но мне пора вставать и топать на работу, а Аришу – в садик собирать. Проблемы и обязанности суровых будней никто не отменял. Жаль, что безмятежная сказка для меня не длится вечно. Не то, что для некоторых Вероничек, которым все сошло с рук и до сих пор сходит…

***

За завтраком я выпросила у Любови Михайловны адрес Романа. Якобы, на всякий случай. И здесь, и в Краснодаре записала. Может, и приеду когда-нибудь.

И Арина загорелась желанием устроить папе неожиданный сюрприз. Ну что ж, поедем туда на выходные, если Роман сам не объявится на этой неделе. Заявимся без приглашения и обрадуем папочку, так сказать.

И все равно, что он побитый.

Подумаешь, побитый… Да к чему зацикливаться на таких мелочах, когда хочется его увидеть, наконец-то! Он же обещал мне помочь. Так где же он? В этом заключается его помощь? Отлеживаться после битвы и зализывать раны в тишине и покое? Не помогает, лучше бы он вблизи маячил и снова задирал меня, надоедая «моей хорошей» и прочими плоскими намеками. Как же я соскучилась по всему этому! Ну где ты, Роман???

До выходных, однако, моей терпячки не хватило. Уже через пару часов не удержалась и позвонила в главный офис, потому что Роман и в среду не пришел на работу.

На вопрос, могу ли я поговорить с Романом Яковлевичем Быковым, секретарша его ответила, что тот в данный момент находится в командировке в одном из филиалов и продиктовала номер телефона нашего директора.

Вежливая секретутка у Романа, на удивление, голос у нее молодой и свежий. Небось, красивая, стройная, высокая. А Роман выбирал для той должности модель с приятным голосом, как у работницы секса по телефону, специально же, чтобы глаза его радовала, уши и другие места…

Дарья, не нервничай, это всего лишь его сотрудник. Простой сотрудник.

Значит, на работе Роман не появлялся. И я сегодня с работы сбегу под предлогом, который потом придумаю. Поеду к Роману, погляжу, чем он там занят, что позвонить не может и сказать, все ли с ним в порядке. Может, в больницу попал или еще что-то, а мы не знаем, и мать его молчит.

В городе его нет, я проверила, полчаса звонила в квартиру. Значит, Роман в Краснодаре. Путь до Краснодара неблизкий, около четырехсот километров мне придется преодолеть ради того, чтобы увидеть Романа и спросить, как ему живется.

Да еще и метель, как назло, началась.

Ну что ж, я, как и следовало ожидать, не ищу легких путей, никогда не искала и не буду. Выставила навигатор на нужный адрес, улыбнулась себе в зеркале заднего вида и помчалась на всех порах. Сама с себя в шоке, но надо действовать, пока я в состоянии повлиять на ситуацию. Предчувствие у меня плохое, что-то может случиться, если я не поеду туда.

Глава 3

Дарья.

Безо всякого труда отыскав его дом, самый шикарный на улице с идеально убранной лужайкой, я припарковалась неподалеку и принялась ждать, придумывая план и более-менее логичный повод, чтобы заявиться к Роману в гости. Мне нужно сделать вид, что я приехала по делу, а не просто потому, что сильно волнуюсь и скучаю.

Но какие у меня могут быть с ним дела? Что-то насчет работы придумать не прокатит. Бумаги для отвода глаз не взяла, не додумалась. А так бы сказала, что срочно нужна его подпись. Неубедительно, дела фирмы могут подождать и его возвращения.

Тему о личном поднимать пока что не хотелось, пусть Роман сам идет мне на встречу теперь, раз обязался.

Кажется, я сама себя загнала в безвыходное положение. Вот черт, хоть бери и лови кого-то на улице, чтобы позвонили в звонок и спросили, дома ли Роман, и все ли с ним хорошо!

А жилье у него ничего так… Сомневаюсь, что он живет один в таком громадном домине, слуги уж точно имеются. А еще жирный кот у Романа есть, который всегда сыт. Да, я почти про него забыла.

И когда Роман успел снег вычистить? Вон у соседей лежит слоем в несколько сантиметров, а у него чисто, как будто и не было.

Пока сидела в машине и ждала не пойми чего, таращась на дверь и окна особняка, удача мне улыбнулась. Вернее, мне, наивной, подумалось так поначалу: джип Романа приблизился к дому и притормозил у кованых ворот.

Я уж было обрадовалась, но не тут-то было… Роман вышел из машины не один, а с какой-то девушкой, худенькой и элегантно одетой. Лица Романа я не разглядела, потому как Роман большую часть времени находился ко мне спиной, но успела заметить, что он был в черных очках.

А вот спутницу его привлекательную я хорошо разглядела. Слишком юна для него. Моложе меня. И худей. И волосы у нее лучше, чем мои: небось, ботоксом их напитала и заламинировала навечно. И губы с сиськами подкачала насосом, чтобы выпуклей был образ. И снова блондинка, как я и его жена.

Ну Роман… Даже с расцарапанной рожей умудряется кого-то из баб в дом приводить! А кто-то, помнится, распинался, что этот бедняга стесняется женского общества и обделен вниманием. И да, это были Женя и Любовь Михайловна. Но не Роман. Сейчас я вижу, как он стесняется, за талию ее трепетно лапает, в дом к себе заводит. Наговорили мне про Романа жалостливых речей, набрехали с три короба, а мне, идиотке, теперь сиди и изумляйся.

Удивительный аттракцион во мне открылся, американские горки какие-то, а не душевное равновесие… Только я к Роману потянулась, так он раз, и от меня деру дал, и к другой метнулся. А может, они вместе уже давно. Не знаю, как, но мне об этом необходимо выведать.

Пока я тут сижу и теряю время, сейчас в доме между этими двумя что-то будет происходить. Что-то очень пикантное.

Да и вообще, кто она такая, эта баба, чтоб мутить с отцом моей дочки и моим без пяти минут мужем? Может, она и не любовница его, а знакомая, подружка или садовница? Вряд ли это кто-то из работающего персонала, наряжена как леди, пальто не из дешевых.

Разместившись поудобнее, я снова стала выжидать и опять неизвестно какого поворота этой щекотливой истории. А вдруг еще что интересное увижу? Мало ли чем черт не шутит, когда мои глаза уже увидели такое, что мозги никак не усвоят.

Не ошиблась.

Роман вышел из дома минут через пятнадцать, а та девушка помахала ему рукой и закрыла за ним дверь. Так, значит, она ему не просто подруга. Но и вариант с прислугой не отметается. Иначе зачем Роману оставлять ее в своем доме и куда-то отлучаться? Поеду-ка за ним, посмотрю, куда ему приспичило.

***

Роман далеко не уехал. Вижу, его пустой джип припаркован под торговым центром в нескольких улицах от дома.

А я, как назло, взяла слишком длинную дистанцию и упустила тот гиперважный момент, куда именно Роман пошел. Туда или нет? Здесь, помимо торгового центра, столько магазинов и кафе… Все обходить, что ли, теперь придется?

Ладно. Хватит на этом слежки. Пойду-ка я устрою себе углеводное самоубийство, обожрусь чем-нибудь вредным, чтобы пузо треснуло. Нехорошо, конечно, получится, но я хотя бы подумаю о другом. Либо я сама тресну от ревности. Роман мой жених, а не чей-то там! Как я могу сидеть на попе ровно, когда моего жениха из-под носа уводят?