Муунган. Сердце нового мира

Она окунула длинные пальцы в чашу и посмотрела Элене в глаза:

– В отличие от изгоев, вы способны слышать магию стихий, и видеть ее в других и в мире вокруг. Подними глаза, дитя мое.

Элена не посмела ослушаться. Запрокинула голову и посмотрела на верховную. Жрица поднесла пальцы к ее лицу, и сетчатку обожгло густым соком Иве.

Элена тяжело задышала.

– Боль – это малая цена за верность и отмщение, – подбодрила ее Ахреат. – Каждый из вас был рожден для того, чтобы следовать заветам Иве. И защищать его от врагов.

Рядом заплакала Ушериз, а Изетта и вовсе закричала.

Элена открыла глаза – она испугалась, что ослепла, но в мире вокруг ничего не изменилось. Значит, ритуал не подействовал? Она прислушалась к собственным ощущениям, и вдруг поняла, что в ее душе и мыслях воцарилась пустота.

Страшная, все поглощающая пустота.

ГЛАВА 5

Верховная Жрица была права – она перестала видеть стихии и, кажется, даже Иве покинул ее.

– Встаньте, Жертвенницы, – приказала Ахреат, и Элена, несмотря на слабость, парализовавшую ее, поднялись. – Вы проделали большой путь, и сильфы Араэша будут вечно славить ваши имена.

Жрица отдала чашу послушнице и поманила Жертвенниц к себе.

– Иве живет в наших телах. Воздух дал нам крылья, вода – животворящую пыльцу, земля одарила способностью видеть магию вокруг, а огонь вложил в наши руки свою силу, силу подчинять стихии.

Когда Есир впервые заговорил о себе, как о мессии, никто не воспринял его слова всерьез. Бредовые идеи по объединению полукровок и изгоев, что не обладали и половиной магического потенциала других кутан, не стоили внимания.

Так думали главы правящих городов, но не те, кому было суждено скитаться по землям полуострова без рода и племени. Полукровки, изгои, отщепенцы и просто потерянные души нашли в словах Есира утешение и последовали за ним.

Есир – великий зодчий заложил первый камень в фундамент будущего Муунгана в подкове, которой изгибалось русло полноводной реки Таарт. Вдали от пешеходных и воздушных путей, что представители кутан использовали для торговых и дипломатических связей.

Есир дал городу имя – “Муунган”, что в переводе с древнего языка означает “союз”. И по полуострову поползли слухи о том, что изгнанникам больше не нужно скитаться, и что для каждого найдется место в городе, где происхождение не имеет значения.

Чтобы из маленькой деревеньки превратиться в огромный технологический мегаполис столице муунов потребовалось пятнадцать лет. И то, что казалось невозможным без магии, обрело реальные очертания в силе технологий.

Элена плохо помнила времена, когда игнорировать развитие и мощь Муунгана стало невозможно, ведь она была совсем крохой. Но из истории, которой их учили в храме Иве, знала, что десять лет назад кутаны Бринзана под видом дипломатической миссии направили в город Есира своих представителей.

И Муунган, город, который процветал, опираясь не на магию, а на технологии, показал себя во всей красе.

И столько в нем было диковинных вещиц и приспособлений, которые облегчали жизнь простым муунцам, что стало понятно – стремительно развивающийся техно мегаполис больше не поселение отщепенцев, а новая кутана, претендующая на свое место в круговороте жизни полуострова.

Если бы тогда первые лица сильф, альвов, баггейнов, гиан и ютул объединились и нашли способ противостоять росту мощи изгоев, от Муунгана осталось лишь название, но интересы правящих кутан разделились.

Несмотря на решение великого зодчего разрешить свободное кровосмешение, которое позволило представителям разных кутан вступать в союзы и плодить полукровок, гианы, баггейны и ютулы поддержали Есира, а альвы и сильфы увидели в нем угрозу устоявшемуся порядку вещей.

Ночь падения Аинин была неизбежна, но, может быть, поддержи сильф другие кутаны, они бы давно стерли Муунган с лица земли.

– Разум покинул головы безумцев, – сказала Ахреат, позволив себе полную грусти улыбку. – Но мы вернем в мир равновесие и чистоту крови.

– Во славу Иве! – откликнулась Ушериз, упрямо вскинув голову, и, опередив Элену, первой подошла к верховной Жрице.

Поклонилась, и, закрыв глаза, опустила обе руки в бассейн, до краев наполненный темной тягучей жидкостью.

Ахреат, которая стояла рядом, отыграла пальцами сложные па и произнесла заклинание. Черная жижа поднялась по предплечьям Ушериз до самых локтей, а потом схлынула обратно, оставив на коже еле заметный след.

– На колени! – приказала Ахреат, и Жертвенница покорно склонила голову.

Верховная Жрица взяла в руки травяной сбор. С помощью магии огня, подожгла сухие стебли и, подождав немного, сбила оранжевое пламя.

– В отличие от других кутан, сильфам запрещено пересекать границу Муунгана.

Ахреат подтянув лицо Ушериз за подбородок и поднесла кисло пахнущую траву к самому носу. Едкий дым выжег из глаз слезы, и она закашлялась, инстинктивно отдернув голову назад.

– На границе мегаполиса стоит пропускной пункт, где проверяют документы у всех, кто прибывает в Муунган. И специальные устройства, что указывают на существ, способных видеть магию стихий.

Послушниц рядом с Ушериз незаметно сменили стражи. По кивку Ахреат они заломили руки сильфы за спину, от чего лопатки поднялись, а вместе с ними встали на дыбы и крылья.

Окуренная благовониями Жертвенница молча уткнулась лбом в гладкий пол, по напряженным плечам прошла дрожь.

– Муунцы всегда знают, кто перед ними – альв, ютула или сильфа. Но мы нашли способ обмануть бездушный набор схем, созданный их наукой.

Ахреат взяла в руки серп, перехватила у основания прекрасные темно-лиловые крылья Жертвенницы, и одним уверенным движением отсекла.

– Святой Иве! – вырвалось из груди Изетты, а Элена, наоборот застыла, так поразил ее вид обезображенной спины Ушериз.

Слезы покатились из глаз, и быстрее, чем с отрубленных крыльев опала последняя пыльца, послушницы унесли их, чтобы вознести на Древо Чести.

Элена зажмурилась. Так вот значит как…

– Во славу Иве, – сказала верховная Жрица. – Пора, Элена. Стихии верят в тебя.

Превозмогая страх, она открыла глаза и сделала шаг. Ушериз, безучастная ко всему, лежала на полу ничком, обхватив себя за плечи.

– Во славу Иве, – прошептала Элена одними губами и опустилась перед Ахреат на колени.

В нос ударил дурманящий запах тлеющий травы. В тот же миг реальность отступила, размыв краски ночи и контуры окружающих предметов.

Элена не заметила, как послушниц, что стояли рядом, сменили стражи. В тумане, в который погрузилось ее сознание, не было ничего, кроме тишины и покоя.

И даже когда стражи завели ее руки за спину, поднимая крылья, Элена ничего не почувствовала. Также, как Ушериз, молча уткнулась лбом в гладкий пол и задрожала от напряжения.

Теплые ладони коснулись спины – то была верховная Жрица Ахреат, и Элена отчего-то испытала облегчение.

Серп дважды описал острую дугу, и голубые крылья бесшумно спланировали на пол. Элена посмотрела туда, где они упали, но послушницы оказались быстрее.

– Зато… зато мои крылья займут почетное место на Древе Чести, – подумала Элена и закрыла глаза. – В память о родителях и в уплату священного долга…

Боли не было, только пустота и страх.

Стражи отпустили Элену, и она бессознательно коснулась спины тонкими пальцами. Нет, все было правдой. На месте ее прекрасных крыльев остались лишь два некрасивых обрубка.

– Вы! – вдруг крикнула Изетта, расталкивая послушниц. – Вы – настоящая угроза для Бринзана!

Сильфа взмахнула крыльями и взлетела под потолок. Элена повернулась на шум, и почувствовала, как вокруг напрягся и задрожал воздух, ведомый желанием Изетты.

Ушериз, которая лишилась способности видеть магию в других и ощущать ее в окружающем пространстве, осталось безучастной.

– Изетта! – крикнула Ахреат, и трое стражников, повинуясь приказу верховной, попытались схватить сильфу, но напоролись на бушующую стену огня.

Никогда еще Элена не видела, чтобы Изетта так искусно управляла дарованной ей связью со стихией.

Верховная Жрица вышла вперед. Задетая ею чаша опрокинулась в бассейн с черной жидкостью, и сок Иве забурлил, издав сипловатое шипение.

– Во имя стихий, что ты творишь, Жертвенница?

Верховная Жрица взмахнула рукой, сжав воздух в кулак, и огонь стал едким дымом, оставив Изетту без защиты.

– Справедливость! – зло выкрикнула сильфа и окружила себя тремя огненными кольцами, которые стали неистово вращаться, не давая стражам возможности приблизиться.

Ахреат расправила плечи, готовясь к схватке, но Изетта не стала дожидаться атаки верховной. Бросила в стену Храма огненные кольца, что в считанные мгновения прожгли твердую породу насквозь, и вырвалась на свободу.

***

Таарт – полноводная река, которая пересекает полуостров Бринзан пополам

ГЛАВА 6

Верховная Жрица Ахреат не сразу пришла в себя.

Послушницы суетились вокруг пролома, пытаясь остановить распространение огня и одновременно с этим залечить ужасные ожоги, что магия Изетты нанесла телу священного древа.

Стража взяла оставшихся Жертвенниц в кольцо, но бескрылым, ошарашенным сильфам и так некуда было деваться. Элена помогла Ушериз подняться и посмотрела на Ахреат, чьи многослойные радужные крылья дрожали, словно напуганный сенрú.

– На все воля Иве.

Ахреат обернулась.

В ее глазах плескался испуг, и Элена, не желая видеть верховную растерянной и слабой, повторила еще раз, но уже громко, чтобы все услышали.

– На все воля Иве!

Жрица стряхнула с крыльев золотую пыль и взмахнула рукой, приказывая стражам отойти. От былой неуверенности не осталось и следа.

– Теперь вы понимаете, насколько важна ваша миссия?

Ушериз отстранилась от Элены, а верховная Жрица выпрямилась и расправила крылья. Волшебные, отливающие золотом полотна развернулись за ее спиной подобно реющему знамени.

– Изетта предала веру нашей кутаны. Предала себя и всех вас! И теперь бремя ее отступничества ляжет на ваши плечи. Не дайте кощунству Изетты помешать вам осуществить свое предназначение!

Элена посмотрела в прожженную в стене Храма Иве дыру. Стихии не могли причинить священному древу вреда. Так учила Ахреат, так заповедали сильфам первичные ипостаси.

И вот, в один момент, все изменилось.

Ушериз спрятала заплаканное лицо в ладонях.

– Отведите их на границу, – послушницы кивнули, а Ахреат обратилась к Элене. – Время теперь на вес золота. Перед отправкой вам выдадут одежду муунцев и документы. Ты помнишь свою легенду?

Элена кивнула и жрица с нежностью коснулась ее лица.

– Ты одна в своей вере сильнее всех Жертвенниц вместе взятых. Да пребудет с вами Иве.

Послушницы увели сильф из Храма по неприметному коридору к внутренним помещениям. Туда, где жили, учились и взрослели настоящие Жертвенницы.

Элена заглянула в приоткрытую дверь и увидела класс, почти такой же, как в ее детстве. За одним длинным полукруглым столом сидели три сильфы с серыми крыльями.

Если у них не получится, на смену придут другие. Тренированные, отчаянные, пропитанные верой в справедливость учения Иве.

Один из мальчиков, услышав шаги, обернулся, и Элену поразили светло-голубые глаза, которые на фоне бледной кожи и почти прозрачного пушка волос на макушке, выглядели, как два драгоценных камня.

Мальчик был напуган, но лишь потому, что урок вела послушница Инрен – Элена узнала ее по строгому, монотонному голосу, и улыбнулась маленькому сильфу. Не сразу, но мальчик вернул улыбку, а она подумала, что он еще не понимает, на какие муки обрекает себя.

Впрочем, на все воля Иве.

Элена отвернулась и передернула плечами. Там, где раньше была приятная тяжесть, сейчас царила пугающая пустота. Бескрылая сильфа… в своих мыслях она все еще могла управлять ими.

Послушницы проводили Элену и Ушериз в большую комнату, где на длинных лавках, расставленных вдоль стены, лежала приготовленная заранее одежда. Вместо ярких легких платьев с прорезями на спине, их ждали синие штаны из плотной джинсы и футболки с вышивкой на груди.

Когда одна из послушниц убрала лишний комплект одежды, Ушериз угрюмо приземлилась на лавку, а Элена стала молча переодеваться.

Сбросила к ногам голубое платье, легкое и тонкое, сменила белье и не без труда влезла в штаны, следом накинув футболку. Когда отростки коснулись плотной ткани, вздрогнула, впервые приняв тот факт, что ее одежде больше не нужны прорези для крыльев.

Потому что самих крыльев больше нет.

Кажется, впервые за все время обучения и подготовки к отправке в Муунган, она испытала не страх, а ужас. То, что раньше казалось далеким и неосуществимым, происходило прямо сейчас, и не было возможности повернуть назад и отказаться от намеченного пути.

Она села рядом с Ушериз, которая так и не притронулась к муунским вещам.

– С ней все будет в порядке, – примирительно сказала Элена, и сильфа запрокинула голову.

– Конечно, ведь ей хватило ума сбежать, сохранив крылья и способность к огненной магии!

Ушериз встала, рывком схватила вещи и пересела на другой конец лавки, спиной к Элене. Обрубки у лопаток дрогнули в попытке расправить крылья, которых не было, и она разрыдалась.

– Поторапливайтесь, – послушница, что стала свидетелем конфликта, поставила перед Эленой красные кроссовки. – И не забудьте обуться.

– Во славу Иве.

На занятиях они уделяли мало времени разбору одежды муунцев, делая упор на подробное изучение уклада жизни и устройства некоторых самых известных изобретений, но про обувь Элена была наслышана.

Носки не показались ей такими страшными, а кроссовки тесными, но со шнурками она так и не смогла справиться, поэтому просто заправила их за язычок.

Ушериз тоже переоделась и, закинув рюкзак на плечо, вышла на открытую террасу, где их уже ждали переноски, которые самые сильные из сильф должны были спустить вниз, к главному тракту.

Элена подошла к краю, и сердце пропустило удар.

Так высоко – один шаг и от нее ничего не останется. Даже диким снаркам* на закуску. Она обернулась, поймала на себе оценивающий взгляд Ушериз, и совсем стушевалась, но на террасу вышла верховная Жрица.

В руках она держала две золотые цепочки с объемными кулонами в форме древесного листа. Ахреат вручила Жертвенницам дары и сказала:

– Внутри лежит семя Иве. Храните его, как и свою веру, у сердца.

Элена знала, что его нужно бросить в источник, на котором Есир возвел Муунган, и с благодарностью приняла священный предмет из рук Верховной. Ушериз молча сунула украшение в карман джинс и спряталась в паланкине.

– В добрый путь.

Ахреат проводила процессию внимательным взглядом и, отпустив послушниц, достала из рукава письмо – маленький, скрученный в рулон клочок бумаги, перетянутый веревкой.

Потом сложила губы трубочкой и дунула, сформировав из воздушных масс прозрачный пузырь. Спрятала в него письмо, создала еще один шар воздуха поверх и заполнила простенок между ними водой.

Затем она щелкнула пальцами, и на свет родилась яркая огненная птица, что схватила магический сосуд с посланием цепкими коготками и унеслась прочь.

Получить и прочитать его сможет лишь один кутан на всем полуострове – альв по имени Торверон. И Ахреат надеялась, что вифр* успеет доставить письмо до того, как испарится.

В противном случае, внутренний пузырь лопнет, и вода уничтожит содержимое письма.

На все воля Иве.

***

Снарх – животное равнины, помесь дикой собаки и шакала

Вифр – огненная птица, стихийный элементаль

ГЛАВА 7

Хаэкон, оплот гиан

родовое поместье Вúскард

В дверь трижды постучали, и Ирмина крикнула:

– Войдите!

Прежде чем переступить порог спальни, Хиск поклонился, как и подобает слуге, а затем преданной тенью замер за спиной своей госпожи.

Его черный бархатный пиджак был застегнут на все пуговицы, бордовый платок с серебряной брошью лежал на шее идеальной складкой, а лысый череп блестел в свете восковых свечей под потолком.

Ирмина, что на мягком пуфе без спинки сидела перед трюмо с огромным зеркалом в позолоченной раме, нетерпеливо забарабанила длинными черными ногтями по столу.

Хиск отвесил еще один глубокий поклон, и только потом поставил на край трюмо серебряный поднос с простым белым конвертом, на котором, тем не менее, стояла печать с гербом Муунгана – скрещенные перо и долото поверх раскрытой книги.

Ирмина перевернула письмо и оскалилась: печать была сломана. Значит, Кимиран уже в курсе.

– Ты доложил отцу? – спросила она, и слуга молча кивнул. – Плохо.

Ирмина бросила конверт на поднос и собрала густые черные волосы в хвост.

– Пусть накрывают к ужину, я скоро спущусь.

Хиск ушел так же бесшумно, как и появился, а гиана поджала губы и достала из конверта сложенный втрое листок. Белая бумага, совершенно обычная, канцелярская, без приятного пальцам бархатца и отдушек, которыми так любили пользоваться правящие дома Хаэкона.

Экономия в чистом виде, но разве пристало выказывать аристократам столь кощунственное пренебрежение? Она вздохнула и, расправив листок на коленях, прочла:

“Уважаемая гиана Ирмина Вúскард,

сообщаем, что в ответ на Ваше прошение о выдаче разрешения на посещение Муунгана с целью установления дипломатических и научных связей между Муунганом и Хаэконом принято положительное решение. Срок пребывания не должен превышать трех месяцев с момента пересечения границы.

Дополнительно сообщаем, что в аудиенции с Есиром великим зодчим Вам отказано. Однако, научный совет Муунгана будет рад видеть Вас в числе докладчиков на пятой ежегодной научной конференции девятнадцатого числа этого месяца в шесть часов пополудни.

Все необходимые документы предоставят Вам на границе в установленное для приема время. Позаботьтесь о том, чтобы явиться заблаговременно.

С уважением, квота безопасности границ Муунгана.”

Отказано без объяснения причин.

Ирмина бросила письмо на поднос и выудила из конверта жетон чуть меньшее ее ладони: герб Муунгана с иглой на оборотной стороне. Она должна будет носить его все время пребывания в мегаполисе.

Гиана попробовала булавку на остроту, и на подушечке большого пальца выступила алая капля крови. Она криво усмехнулась и слизала ее языком, а потом прицепила к платью чуть выше груди.

Взяла в руки расческу и перекинула хвост на плечо. В черной вьющейся густоте ее гривы мелькнул и исчез белый волос. Ирмина наклонилась к зеркалу и пропустила пряди сквозь пальцы, пока он снова не показался.

Тогда она подцепила седину длинными ногтями и дернула, зашипев от боли. Вместе с белым волосом в ладони оказалось несколько черных прядей, и Ирмина поставила в уме галочку: успеть перекрасить волосы до поездки в Муунган.

А там, может быть, удастся среди прочих вопросов, закрыть и этот. В конце концов, то, с чем не могла справиться магия Иве, возможно, будет по зубам науке Муунгана.

Она открыла ящик трюмо и поставила перед собой маленькую деревянную шкатулку, которая досталась ей по наследству от бабушки, а той, в свою очередь, от ее бабушки, которой, по слухам, ее подарил сам Харгануду.

Шкатулка была вырезана из ветви самого Иве и, в отличие от темно-бордового убранства спальни Ирмины, была молочно-белой. Настоящий раритет, с учетом того, что сильфы давно прекратили поставки на континент изделий из плоти священного древа.

Из шкатулки гиана достала маленькую ампулу и, открутив крышку, выпила ее содержимое. Затем положила все на место и, самостоятельно застегнув пуговицы на белом кружевном воротнике платья, покинула спальню.

В большой гостиной за столом сидел только отец. Остальные домочадцы либо опаздывали, либо специально собирались явиться после нее.

Ирмина больше склонялась ко второму варианту.

Она приложилась губами к отцовскому перстню с аатидом* в золотой оправе и заняла свое место по правую руку от Кимирана Вискард.

Спина прямая, плечи развернуты, осанка гордая, как и подобает наследнице рода.

– Ты не в Муунгане, чтобы носить их знак отличия, – тихо сказал отец, и Ирмина подалась вперед.

– Я добилась своего. Это знак моей победы.

– Это герб отбросов, возомнивших себя богами, – выплюнул Кимиран и дал знак слугам накрывать на стол.

– И все же, – Ирмина бросила на колени салфетку. – Там, где не справились Боги, муунцы…

– Просто повезло, – отец снова оборвал ее на полуслове. – Сильфы слишком кичатся своим магическим превосходством. Когда-нибудь это сыграет с ними злую шутку.

Служанка наполнила бокалы кровью, но Ирмина проигнорировала приглашение Кимирана к трапезе. Вместо этого она сказала:

– Есир отказал мне в аудиенции.

Его прекрасное, не тронутое старением лицо, почти не изменилось, если не считать уголков рта, что поползли вниз при упоминании имени великого зодчего.

– Ты просила? – по слогам произнес Кимиран. – Вискард не просят. Тем более у изгоев.

– Он глава мегаполиса, ему верят, почитают за Божество. Только Есир…

– Довольно!

Кимиран медленно положил правую ладонь на стол и свел пальцы, собирая бархатную черную скатерть в кулак. Красные глаза уставились на Ирмину.

– Ты отправишься в Муунган завтра, на рассвете. И пробудешь в городе весь отведенный квотой безопасности границ срок. Посетишь пару научных выставок, поговоришь с советом о необходимости послабления пропускного режима для гиан, обоснуешь нашу позицию, как дружественную и готовую к сотрудничеству.

Он сделал глоток, сверкнув острыми белоснежными клыками, и, когда Ирмина не последовала его примеру, добавил:

– И сделаешь все возможное, чтобы Есир отменил унизительный пропускной режим.

– Вряд ли мне удастся с ним встретиться.

Отец пренебрежительно махнул пальцами.

– В такие моменты я жалею, что старшая в семье ты, а не твой брат.

Гианы следили за чистотой крови и соблюдением традиций не хуже, чем сильфы за превосходством магии. И чтили не половую принадлежность, а первенство.

Ирмина была старшей в роду, и вся власть и ответственность принадлежали ей по праву. Даже если Сариáн станет претендовать на главенство в семье, ему просто не хватит сил.

А, если рискнет, она выпьет его, не моргнув и глазом.

***

аатид – драгоценный камень, который добывают в предгорьях Гхихлеца, города ютул. Имеет красную сердцевину и темно-синий край, самый прочный из известных минералов.

ГЛАВА 8

– Сожаление – удел слабых, – парировала Ирмина, когда в гостиную вошли мать и брат в сопровождении двух служанок.

Сариáн усадил Мерсемúт на ее место, поцеловал перстень на руке Кимирана и занял стул по левую сторону от матери напротив Ирмины.

– Кто здесь говорит о слабости? – спросил самым беззаботным тоном и, как только служанка наполнила его бокал, одним махом осушил.

– Тебе знакомо значение слова аскетизм? – спросила Ирмина, которая так и не притронулась к приготовленной для нее крови.

Солоновато-терпкой, приправленной перцем и гвоздикой.

Она повернулась к отцу.

– Послабление пропускного режима потребует не только моего участия.

– Аскетизм – удел нищих, а я, – Сариáнт щелкнул пальцами, и служанка обновила бокал. – Из рода Вúскард.

“Второй” было опущено намеренно, но Ирмина не стала заострять на этом внимание. Когда она уедет в Муунган, в поместье останется верный Бардóл, и она по-прежнему будет в курсе темных делишек брата.

Куда важнее было достучаться до Кимирана.

– Что за безвкусица у тебя на груди? – спросила Мерсемúт.

Мать без преувеличения была самой красивой гианой на всем Бринзане. С черными, словно заброшенные шахты Гхихлеца, длинными волосами, молочно-белой кожей и глазами алыми, как огонь, что полыхал в сердце золотой Звезды в момент ее пробуждения.

– Я еду в Муунган.

Кимиран в ответ на вопрос в глазах жены утвердительно кивнул.

– Когда? – уточнила Мерсемúт.

– Зачем? – подначил Сариáнт, и Ирмина ядовито улыбнулась.

Маленький прохвост знал о ее передвижениях все. Все, что Ирмина считала нужным передавать его шпионам, которые через одного работали на нее.

– Трудиться на благо Хаэкона, второй из рода Вúскард.

Лицо Сариáнта сморщилось, словно он проглотил прогорклую кровь, и Кимирáн добавил:

– Она будет представлять интересы рода, налаживать торговые связи и, конечно, отвечать за обмен опытом.

– Это поставит под угрозу наши отношения с сильфами, – возразила Мерсемúт.

– Речь не идет о насаждении чужой веры, – терпеливо пояснил Кимирáн.

– Да, никакой политики.

Ирмина встала, так и не притронувшись к аперитиву.

– Только интриги, ложь и кража высоких технологий. Приятного аппетита, а мне нужно готовиться к отъезду.