Полная версия
Бешеный и принцесса
Алиса Вишня
Бешеный и принцесса
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Поставить лайк и добавить книгу в библиотеку можно ТУТ
Подписаться ТУТ
– "Нынешняя осень очень теплая, будто и не осень вовсе. Будто лето продолжается!" – думаю я, расстегивая ветровку. Жарко!
Иду не спеша, что бы насладится последними теплыми деньками, и поглядываю по сторонам. А посмотреть есть на что – наша улица прилегает к рынку, и теперь, почти до самого моего дома, стала его продолжением. По обе стороны, прямо на тротуаре, торговые палатки, лотки, просто столы со всякой всячиной. А местами торгуют, разложив товар прямо на земле. Чего тут только нет! От жвачек в ярких разноцветных обертках, ссыпанных в ведерко из-под майонеза, до курток и дорогих шуб, сваленных в кучу, в которой роются покупатели. Это для меня уже привычно, и не удивляет. Больше расстраивает – все такое привлекательное, многое нужное… Но, у меня нет денег – мама дает только на обед в институтской столовой. Сегодня я не стала есть, потому что хочу купить пластинку "Седая ночь". Как раз эта песня и слышится из торговых рядов.
– И опять не в месте, и опять не в месте, будем мы с тобой, и завтра и сейчас…– поет сладкий голос Юры Шатунова, волнуя и будоража мое сердце.
Возле палатки с пластинками, журналами и всякой хренью – очередь. Пристраиваюсь в ее хвост, и опять глазею по сторонам. И вижу мамину коллегу, мою бывшую учительницу математики Зою Павловну, которая торгует колготками, носками и трусами. Меня она или не замечает, или не хочет заметить, и на мое "Здрасте!" не отвечает. Огорчает меня не это – до смерти хочу колготки-сеточки, но мама не разрешит такие носить. Да у меня и денег нет, даже на колготки… Подходит моя очередь, забираю тонкий синий пластиковый блин, и радуюсь вдвойне – на другой стороне тоже какая-то песня, с изъяном, забракованная, а следовательно, бесплатная. Мне все равно на недостатки записи – с радостью послушаю!
Пластинку купила вовремя – на стихийном рынке появляется группа крепких бритоголовых парней в спортивных костюмах. Бандиты! Надо сматываться!
Не я одна спешу удрать с рыночной толкучки – многие покупатели, и даже некоторые торгаши, тоже спешат ретироваться. Братков бояться все!
До дома почти бегу, и замедляюсь только в нашем тихом, безопасном, заросшим кустами сирени дворе. Вижу возле своего подъезда парня, и иду еще медленнее – похож на бандита! В синем спортивном костюме, крепкий, высокий. Правда, не бритоголовый, как те, с рынка, но волосы короткие. А вот лицо симпатичное, открытое. Парень даже на Юру Шатунова похож! Стоит у подъезда, курит. Мне страшновато проходить мимо, но приходится – домой-то надо!
Когда приближаюсь, парень цепляет меня взглядом. Офигеть! И глаза, как у Юры – синие, и прищуренные! Меня парень рассматривает нагло и бесстыже – с головы до ног, чуть задержавшись взглядом на груди. И зачем я расстегнулась?
Видимо, увиденное качку не понравилось – он зло щурится. В это время во двор въезжает машина, большая, темная. Влетает, я бы сказала – на большой скорости, лихо разворачивается, едва не зацепив меня, дико сигналит, и тормозит возле курящего парня. Успеваю отскочить – чуть не врезавшись в него. В машинах не разбираюсь, но думаю, что это крутая иномарка. Понимаю, что сигналили не мне, а парню, и понимаю, что просто так, для понтов – он и так тачку заметил.
Качок снова смотрит на меня, презрительно кривится, и кидает к моим ногам окурок. Боже, чем я заслужила немилость бандита? Испуганно пячусь, и гляжу на свои окна. Мама смотрит!
Парень садится в машину, из которой на весь двор звучит ДДТ:
– Что такое осень? Это ветер, что играет рваными цепями…
Наконец, крутая тачка сваливает.
Дома уже который день воняет мочой. М-да! Раздеваюсь, и иду на кухню – мама смотрела из этого окна. Да, она так и стоит там. И бабушка тут же, за столом – СПИД—Инфо читает.
– Привет, мамуль, бабуль!
– Яна, он тебе ничего не сделал? – поворачивается ко мне мама. Испуганная и злая.
– Кто? – уточняю я. Да, уточняю, кого она имела ввиду – парня с сигаретой, или водителя машины.
– Бандит этот, Пашка Марков! Курил который! – бросает мама, и добавляет – Такой дом был хороший! Двор тихий! Теперь рынок этот, и понаехали всякие!
– Марков к бабке своей перебрался! К Вере Петровне из седьмой квартиры! – объясняет бабушка – Вернулся – и сюда!
– Откуда вернулся? – настораживаюсь я.
– Не из тюрьмы, где ему самое место! – восклицает мамуля – Из армии!
И чиркает спичками, зажигая газ – подогревает мне обед.
– Понятно! – киваю я, и добавляю – Кстати, о рынке! Я видела Зою Павловну! Она трусами торгует!
Мама встрепенулась, и очень громко произнесла:
– Конечно! Все торгуют, крутятся! Деньги зарабатывают!
Это она, что бы папа слышал. Что он дома, я заметила по куртке на вешалке, и ботинкам. Да и где ему быть?
– Может мне пойти торговать? – так же, во весь голос, вопрошает мама.
– Так и иди! – комментирует бабушка – Все равно на работе не платят!
– Мама! – хмурится моя мамуля – Убери эту срамоту! Ребенок дома!
Мне, кстати, 18. Но все равно называет ребенком!
Бабушка закрывает газету, и обнаруживает на первой странице картинку еще более развратную, чем на той, которую она читала. И переворачивает СПИД—Инфо вниз лицом, пестротой рекламы кверху.
– Кстати, бабуль! – говорю я – Когда ты прекратишь уринотерапию? Вся квартира провоняла! И одежда! И даже я!
– Прямо уж и провоняла! – неуверенно возражает бабушка.
Мама хмыкает, и осуждающе качает головой – спорить с бабулей она опасается. Вздыхает, словно стряхнув неприятную тему, и велит мне:
– Мой руки, и садись кушать!
Когда я возвращаюсь из ванной, и усаживаюсь за стол, мамуля опять принимается предостерегать:
– Держись от этого Пашки Маркова подальше!
– Мамуль! – укоризненно говорю я – Не собираюсь с ним знакомиться, или дружить!
– Я не это имела ввиду! – морщиться мама – В прямом смысле подальше! Если встретиться – обходи за километр! Не привлекай внимания!
– Такой страшный?
– Да! Всегда был бандитом, драчуном, даже в школе! У него и прозвище было Бешеный!– вскрикивает мама, и даже краснеет, от гнева. Чем меня удивляет – чем он ей так насолил, этот Пашка?
Об этом я узнаю, когда мамуля выходит из кухни.
– Злиться твоя мама потому, что ее совесть мучает! – произносит бабушка – Она была не права, и жизнь парню сломала!
– Кому? Пашке этому?
– Ага! Драка произошла в нашей школе, во дворе. Я тогда еще работала, продленку вела, и своими глазами видела! – рассказывает бабушка – Ух и страшная драка! И пострадавшие были – кому голову пробили, кому руку сломали… Ну, зачинщиков исключили из школы. А они все выпускники, десятые классы. И Пашку в зачинщики записали, хотя он, как говорят, разнимать пытался. Ну и его тоже вон! Просили за него – парень же отличник, светлая голова! Характер, конечно, сложный, но умница! Но мама твоя, как представитель РОНО, настаивала – хотела принципиальность показать. Вот из-за нее его и отчислили. В армию ушел, теперь вернулся. И почему-то живет тут, у бабки своей, Веры Петровны, а не дома.
– А чем жизнь сломали? Армия – не тюрьма, все же! Отслужил, вернулся, и даже в Афганистане не погиб. Он же не служил в Афгане?
– Не знаю, где он был! Мы с Петровной особо не общаемся! А жизнь сломали – школу не закончил, в институт не поступил! А голова была светлая! Но, мама твоя права – остерегайся Пашку этого! Он может и переселился к бабке, что б отмстить.
– Скажешь тоже! – неуверенно возражаю я.
– Всяко может быть! Остерегайся! Раньше хорошим был мальчиком, ничего не могу сказать! А теперь – бандит.
Бабушка вздыхает, и добавляет:
– А кто еще? Теперь все или торгаши, или бандиты!
Поев, я принялась мыть посуду. Бабушка, опять увлекшаяся газетой, откладывает ее, и вдруг заявляет:
– Если моя урина вам мешает, я, пожалуй, вернусь к себе. Выгоню съемщиков, и вернусь! Не знаю, конечно, на что вы жить будете, без моей пенсии и денег с аренды, но, раз мешаю…
– Бабуль, ты чего? – восклицаю я – Не мешаешь! Не надо уходить от нас! Я скучать буду!
И я принялась обнимать и целовать старушку. И не притворяюсь – не хочу, что бы она уезжала!
– Ой, лиса! – улыбается бабуля, и объясняет – Уринотерапию скоро закончу! Цикл лечения надо завершить, и сделать перерыв!
Потом спохватывается, восклицает:
– Ой, Чумак же по телевизору выступает! Надо мазь зарядить!
И почти бегом уносится с кухни, забыв на столе газету. Почитаю!
Во дворе опять ревет и гудит машина. Эти же? Выглядываю в окно, и натыкаюсь глазами на Маркова – идет к подъезду. И смотрит на наши окна! Мне даже кажется, что мы встретились взглядами. Отшатываюсь – нет, не может быть! Не мог он видеть мои глаза сквозь стекла ! Или мог? Все же, наши окна на первом этаже.
ГЛАВА ВТОРАЯ
О профессии "оператор-программист" я узнала в школе. В десятом классе из "избранных" учеников организовали группу, и стали знакомить с ЭМВ. Конечно я, как дочка инспектора РОНО, отличница и активная комсомолка, в избранные входила. Программирование очень понравилось, и я решила поступить в институт именно на эту специальность. Мама была против – она видела во мне продолжение династии педагогов, а папа за. Тогда он еще не потерял работу, был главой семьи, и мама уступила.
На нашем курсе, в основном, парни. А в группе девушка вообще одна – я, поэтому, чувствую себя принцессой, окруженной толпой верных и влюбленных рыцарей! Но, у сокурсников нет шансов завладеть моим сердцем – оно уже занято. С первых дней в институте я влюбилась, в студента третьего курса, Игоря Спирина. Увидела его однажды в столовой, и все – пропала! Меня же мой принц, к сожалению, не замечает.
Подходя к желто-охряным стенам института я, как обычно, раздумываю, где смогу встретить Спирина. Может, не подниматься в аудиторию, а поболтаться в холле, подождать его? И обнаруживаю на двери объявление:
" Всех, интересующихся компьютерными технологиями и играми, пригашаем в клуб "Эра", расположенный…"
Дочитать не успеваю, потому что слышу волнующий голос:
– Хочешь записаться?
Мое сердце начинает бешено колотится… Поворачиваюсь – да,это Игорь!
– Ты же с программирования? – спрашивает принц, смотря ласковыми серыми глазами.
– Да! – киваю я, и чувствую, как губы растягиваются в глупую блаженную улыбку.
– Я тоже! – произносит Спирин – Третий курс! Я Игорь!
И протягивает руку, которую я робко пожимаю.
– Яна! – блею, продолжая лыбиться.
– Приходи в наш клуб! К трем!
Молчу, потому что в "зобу дыханье сперло".
– Придешь? Я буду ждать! – продолжает уговаривать Игорь.
– Да! – наконец, прорывает меня – отдышалась!
И даже смогла закончить фразу:
– Приду обязательно! Это очень интересно!
– Хорошо! До встречи в "Эре"! – улыбается парень, и уходит.
А я продолжаю млеть. Вообще-то, я и так бы пошла в клуб, потому что…Потому что, оказавшись среди математических гениев, обнаружила, что я не только единственная девушка, но и единственная тупица…И ничего не понимаю… Так что, дополнительные занятия мне не помешают. Может, Спирин возьмет меня под свою опеку? Если Игорь лично позвал меня, значит, я ему нравлюсь! И, он знает, на какой я специальности! Значит, интересовался!
Продолжая витать в грезах, я поднимаюсь на третий этаж, усаживаюсь в аудитории, напротив ящика монитора – у нас у каждого свое место и свой компьютер. Неудобные конечно, громоздкие – но что поделать. Такие они. Рядом со мной сразу пристраиваются сокурсники – кто успел первым, тот и будет возле меня на этих парах. Мне все равно, любой из них поможет, если нужно. Я продолжаю мечтать об Игоре.
Фантазии прерываются самым жестоким образом – в аудиторию входит парень, в котором я узнаю Пашку Маркова! И замираю от ужаса – что он здесь делает? Пришел по мою душу?Однако, Пашка не обращает на меня внимания, и садится на свободное место. Чего? Он студент? Но как это может быть? Марков же не закончил школу! Да и не ходил первые дни! Однако, это обстоятельство немного меня успокаивает – не из-за меня он здесь! Но все равно Пашку опасаюсь, и жду пакостей. Еще, умираю от любопытства – как? Как он смог стать студентом?
Является препод, лысоватый мужчина в очках, здоровается, и проводит перекличку. На фамилии Маркова задерживается, словно спотыкается, однако, даже не спрашивает, почему тот не ходил на занятия. В перерыве обнаруживаю, что наши мальчишки не толкутся возле меня, а окружили Пашку! Предатели! В гордом одиночестве отправляюсь на первый этаж, в в холл, позвонить домой из автомата, и предупредить, что задержусь в компьютерном клубе после занятий. Что бы не волновались.
Наконец, последняя пара позади, и я опять спешу вниз, где и нахожу заветную дверь, с прикрепленной кнопками бумажкой с надписью "Эра". Захожу, и останавливаюсь у двери. Народу – человек десять, и все парни… И никто не обращает на меня внимание! Собрались кучей у компа, и что-то шумно обсуждают. Осматриваюсь – где Игорь? Зато Пашка присутствует – сидит тихонько в сторонке. Опять он! Да что же это такое! Собираюсь свалить, раз Спирина нет, а Марков есть, но тут дверь открывается, и появляется Игорь, с какой-то девушкой. Мой рот опять растягивается, да и Спирин улыбается – рад меня видеть!
Более того, Игорь приобнимает меня за плечи, и громко сообщает:
– Ребят! Внимание! У нас пополнение!
Парни перестают спорить, и поворачиваются в нашу сторону.
– Две прекрасные девушки! – продолжает Спирин – Яна, и Оля!
И обнимает пришедшую с ним. Эту девку я не знаю. Страшненькая, тощая, в очках.
Парни недружно нас приветствуют, и возвращаются к своему занятию.
Мы проходим вперед, причем Спирин убирает от меня руку, а от очкастой – нет. Я хмурюсь – чего-о?
Игорь велит нам заполнить анкеты, сообщает, что мы разобьемся на команды, и будем выполнять прикольные задания. А затем, если останется время, можно и поиграть. И распределяет, кто с кем. Я попадаю с Марковым…Это расстраивает меня не так, как то, что Спирин сам себя назначает в пару с Олей.
Сажу рядом с Пашкой, не обращая на него особого внимания. Ему тоже, вроде бы, пофиг. Интересует меня только Игорь, и то, как он ведет себя с Олей. Плохо ведет, неправильно! Обнимает, смотрит нежно, в глаза заглядывает. Колючая ревность ворочается в моем сердце. И недоумение – я же лучше! Я красивее! Почему же…? И почему, если у Спирина есть Оля, он пригласил в клуб меня?
Чувствую, как нога Маркова прижимается к моему бедру. Да, за столом тесно, но что он развалился-то? Отодвигаюсь, и пялюсь на экран монитора – задание надо делать! И делать хорошо, что бы Игорь обратил на меня внимание. Мониторы в клубе не такие, как в аудитории, да и компы другие – более крутые, и размером меньше. Странно! Интересно, кто этот клуб спонсирует?
Марковская конечность опять прижимается к моей, а рука Игоря обвивает Олину талию. Я, отпихиваю Пашку, и шиплю:
– Отвали!
Он удивленно на меня взглядывает – наверно, даже не замечал, что прислонялся – и отодвигается. Пялюсь в экран, и размышляю:
"Игорь не знает, что нравиться мне! Как только поймет – сразу ответит взаимностью! Надо как-то намекнуть!"
– Хватит ерзать и таращиться на Спирина! – слышу у своего уха, и вздрагиваю от неожиданности – Марков впервые что-то говорит. И голос его оказывается приятным баритоном с хрипотцой, словно мурлыканье кота…
Таращусь на парня, и опять отмечаю, какие красивые у него глаза – голубые, окруженные черными густыми ресницами…
– Гуляют они, не видишь, что ли? Тебе не светит – Спирину, походу, умные девушки нравятся! – продолжает Марков, а затем, вздохнув, поднимает руку, и громко сообщает – Игорян, мы закончили!
Спирин отрывается от своей подружки, и подходит к нам. А я сижу, как хрен склевавши. Марков, всего лишь, подтвердил мои наблюдения, что Игорь вместе с Олей. Но при этом унизил меня, назвав глупой…
Игорь склоняется к нашему монитору, и я вижу его лицо у своих губ…И чувствую приятный запах чего-то фруктового. Запах Игоря.
Сердце опять стучит, как сумасшедшее, и дыхание учащается.
– Надо же! – произносит Спирин – Оригинальное решение! Вы вместе делали?
И смотрит на меня с сомнением. Любимые серые глаза глядят с сомнением…Он тоже считает меня тупой!
– Конечно вместе! – произносит Марков – Янка помогала. Она разбирается.
Боже! Спасибо тебе, Паша Марков! Ты хороший парень!
Возвращаюсь домой в сумерках. Рынка на прилегающей улице уже нет, но присутствуют его следы – мусор, пустые коробки…Тороплюсь – ходить по темноте опасно, да и дома волнуются. Мимо, у самого тротуара, проносится мотоциклист на красном мотике, в красном шлеме, и обдает из лужи…
– Козел! – кричу я вслед, и еле сдерживаюсь, что бы не зареветь. Отстойное завершение сегодняшнего отстойного дня!
Но, оказывается, измена Игоря и грязь из лужи – не самое мерзкое, что случилось со мной этим днем…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Когда подхожу к нашему двору, меня обгоняет вчерашняя черная машина. "Разъездились!" – мрачно думаю я, направляюсь в сторону подъезда, и останавливаюсь – у кустов вижу "Жигули" отца, и его самого, стоящего рядом.
– Пап! – кричу я, и бегу к нему. Но замечаю, что отец не один. Возле "Жигулей" та самая черная тачка, и двое парней – один коренастый крепыш, второй выше и худее. Оба бритоголовые, и в спортивных костюмах…
– Слышь, дед! – гнусаво бубнит высокий – Ты ниче не попутал?
– В чем дело? – спрашивает папа, пятясь к жигулям. Видно, что он боится.
– Подрезал ты нас, старый хрен! – рявкает коренастый – И наша машина об дерево чиркнула боком! Краска ободралась! Знаешь, сколько эта тачка стоит? Ты за всю жизнь столько бабла в руках не держал! Гони деньги на ремонт!
– Ничего подобного! – возражает отец – Не было такого! Я ехал…
И замолкает, потому что коренастый, набычившись и сжав кулаки, подступает к нему.
– Слышь, ты! – шипит он – Бабки давай!
Вижу испуганное и несчастное лицо папы. Он не понимает, что происходит. Он не знает, как себя в такой ситуации. Но он мужчина, и должен быть мужиком. Поэтому, продолжает спорить:
– Не было такого! Я сейчас милицию вызову, вот и посмотрим…!
Коренастый бьет ногой по двери жигуленка. Папа вздрагивает, и прикрывается. Я выскакиваю из темноты, хватаю отца за руку, тащу прочь, и бормочу:
– Папа, не спорь! Пойдем домой!
– Яна, ты тут зачем?! – еще больше испугавшись, восклицает отец.
– Э! Куда! – рявкает длинный, и хватает меня за плечо. Пальцы у него цепкие, длинные, острые. Больно! Я вскрикиваю. Папа бросается к парню, но получает удар под дых от коренастого, и скрючивается, задыхаясь.
– Заплатите, и валите! – рычит бандюк. А длинный подтаскивает меня к себе.
– Глянь, какая! – ощеривается он в улыбке, и добавляет – Слышь, Мокрый! Отпусти деда! Простим его!
– Чего это? – хмуро интересуется коренастый.
– Не будем обижать девочку, и ее папу! Как тебя зовут, красотуля?
Меня охватывает страх. Понимаю, что злить бандитов нельзя, и не пытаюсь убежать – не могу оставить все еще задыхающегося отца! Они продолжат над ним издеваться! Лихорадочно соображаю, что делать, и ничего придумать не могу.
– Поехали, прокатимся? – предлагает мне длинный. Короткий Мокрый тоже поглядывает на меня с интересом.
– Пацаны, хватит беспределить в моем дворе! – раздается бархатно-хрипловатый голос, и из темноты появляется Марков.
– Бешеный! – восклицает Мокрый – Дед нам денег должен! А девочку не обижаем, приглашаем вот…
– Хватит, я сказал! – спокойно произносит Пашка, и добавляет – Давайте в машину, резче! Нас ждут! Не хорошо опаздывать!
Длинный с неохотой отпускает меня, а коренастый бьет ладонью папу по кепке, так, что она съезжает отцу на нос.
– Бабло готовь! – говорит папе Мокрый, и они с длинным садятся в машину – коренастый за руль. Залезает в салон и Пашка, бросив на меня короткий взгляд. Тачка уезжает, а папа, наконец-то отдышавшийся, поправляет кепку, и отчитывает меня:
– Яна! Зачем ты влезла? Не понимаешь, как они опасны! Я бы сам разобрался!
– Прости, пап! – виновато произношу я.
Разобрался бы он, как же! Папа всю жизнь сидел в креслах руководящих работников, спортом не занимался, и физически слаб. Что он, против качков! И, хоть папа и не дед, как его обозвали, ему чуть больше сорока, но не с молодежью тягаться…
– Распоясались! – ругается отец, смотря вслед уехавшей тачке. А я замечаю, что он и правда старо выглядит… Сдал за последний год. А папа продолжает, выговаривая не слышащим его бандитам:
– Думаете, управы на вас не найду? Так со мной разговаривать! Завтра же позвоню участковому!
И уже мне:
– Пойдем домой! И не бери в голову! Я разберусь!
Пока идем по двору, спрашиваю, куда папа ездил.
– Тасовать пытался! – хмуро отвечает он.
Пытался… Понятно. Не получилось.
Заходим в подъезд, папа опять начинает возмущаться произошедшем, на что я замечаю:
– Хорошо, что обошлось! Если бы не Пашка…
Отец собирался сунуть ключ в замочную скважину, но, услышав мои слова, отдернул руку от двери.
– Он во всем и виноват! – негромко, и очень зло произносит папа – Привадил сюда бандитов! Заступник нашелся! Раз помог, потом сто раз за это спросит! Держись, Яна, от него подальше!
И решительно звякает ключами. А мне за Маркова обидно – реально же заступился! И вот, вместо благодарности!
Наша квартира очень большая – сталинка с высоченными потолками и огромными окнами. Но, в ней всего три комнаты, причем, одна проходная. И в этой большой квартире папе негде укрыться от маминых упреков – они живут в одной спальне. Отец очень медленно разувается и снимает куртку, а потом запирается в ванной. Мне нужно застирать брызги от мотоцикла, но торопить папу не хочу. Заглядываю в большую комнату – там теперь обитает бабушка. Мама тоже тут. Они сидят на диване, на фоне красивого дорогого ковра (у нас вся квартира в коврах и паласах), и обсуждают, под гомон телевизора, правильно ли сеять морковку осенью. А потом переходят к более насущным вопросам.
– Да что ты, мама, в самом деле! – сердится моя мамуля – Уж не такие мы и голодающие! Тех заготовок, что ты делаешь, вполне хватит на зиму!
– Это пока! Но, в магазинах ничего нет! А будет еще хуже!– мрачно вещает бабуля – И пенсию платить престанут! Тебе вон, зарплату задерживают, по нескольку месяцев, хоть ты и начальство! А что мы, пенсионеры? Сдохнем, и ладно! И пенсию тоже задерживают! Если не заниматься огородом, с голоду помрем!
Иду к себе, переодеваюсь, включаю "Ласковый Май", сажусь на кровать, и любуюсь плакатом Юры Шатунова, висящем на стенке. Думаю о подлом любимом Игоре, и о Пашке Маркове, спасшим меня второй раз за день… Мама, бабушка, а теперь и отец утверждают, что он бандит, и его нужно опасаться. Да я и сама вижу, какие у парня друзья… Вспоминаю жаркое, влажно-отвратительное дыхание длинного на моей щеке, его противные пальцы, и передергиваюсь. Мерзость! Но мне кажется, Паша, в отличие от этих, хороший, и не собирается мстить и вредить нашей семье. Думаю и о папе – он то чего на Пашку взъелся? Потому что тот видел его позор и унижение?
Папа всегда был на руководящих должностях. И что бы на него кто-то орал, кроме начальства, или бил – такого и представить невозможно. И папа не знает, как себя вести в таких ситуациях. Может быть, он и дрался в детстве или молодости, но теперь уже забыл, как это бывает. И ему вдвойне обидно, потому что он понимает, что слабый. А был всесильным.
В отличие от отца, я умею за себя постоять. В школе, среди других детей, я была такая же, как все. И всякие ситуации бывали. Даже нос до крови разбивали. Да, учителя моих родителей выделяли, и меня тоже – но среди одноклассников, по общению, мы все были равными.
Вздохнув, отправляюсь на кухню – есть хочу, как голодный мамонт. Но останавливаюсь в коридоре – слышу ссору папы с мамой, и не хочу при этом присутствовать.
– Не могу я! – с отчаянием кричит отец – Меня узнают! Секретарь горкома народ по городу развозит!
– Бывший секретарь! – ехидно произносит мама, и добавляет – И кто тебя узнаёт? Давно забыли все!
Папа уходит в комнаты, мелькнув в коридоре, и хлопнув дверью.
Захожу на кухню. Мама стоит у окна, и, кажется, плачет.
– Мам? – осторожно окликаю я. Нет, она не плакала. Мне показалось.
– Правильно, что ты не пошла в педагогический! – ни с того ни с сего, заявляет мамуля – Надо было в торговый идти. Или общественного питания. Люди вон, всего с работы натаскали. На года хватит. А мы с твоим отцом что могли домой принести? Портрет Ленина?
Вздыхает, и произносит:
– Садись, кушай!
