World Of Warcraft: Военные преступления

Бейн прошелся по арене, с вызовом глядя на присутствующих, как будто ожидая, что кто-то из них попытается возразить.

– Мы не станем относиться к Гаррошу так, как он отнесся к нам. Мы не будем ставить превыше всего свои желания и потребности. Мы не позволим слепой жажде насилия и мести затмить разум в попытках вернуть утраченную славу нашим народам. Мы выше этого. Мы лучше, чем он, – Бейн указал на Гарроша Адского Крика, наблюдавшего за всем происходящим с довольной ухмылкой. – И поэтому мы прислушаемся к разуму и сердцу и вынесем вердикт, который наши потомки сочтут правильным и справедливым.

Бейн развернулся к трибунам, где сидели представители Альянса, встретился взглядом с Андуином, затем с Варианом и Джайной Праудмур.

Джайна хмурилась, между ее бровей залегла морщина. Андуин знал, что такое выражение обычно появлялось на ее лице в минуты раздумий, однако теперь было ясно: волшебница недовольна словами Бейна.

– И все мы, а не только я и Августейшие небожители, должны открыться. Мы будем взывать не к разбитым сердцам, а к мудрости. Я слышал, многие говорили, что не допустят, чтобы Гаррош вышел сухим из воды. Если вы действительно этого хотите и жаждете справедливости, пощадите его. Любое живое существо может измениться и сделать хоть что-то, чтобы исправить свои ошибки. Спасибо.

Бейн поклонился и вернулся на место.

Его речь встретили гробовым молчанием. Андуина это не удивило. Выполняя свою задачу, верховный вождь тауренов не просто поднимался в гору, но взбирался по отвесной скале.

– Объявляю часовой перерыв. После обеда суд выслушает первого свидетеля, – объявил Тажань Чжу, ударил в гонг и встал.

Все присутствующие последовали его примеру. Через какое-то время зазвучали взволнованные голоса, на арене стало шумно. Кто-то был зол, кто-то радовался, и все, все без исключения были настроены против Гарроша.

Андуин попытался встретиться взглядом с Бейном, но тот отошел, чтобы поговорить с Кайрозом. Его жесты казались сдержанными, а на лице застыло мрачное выражение. Некоторое время юный принц внимательно наблюдал за тауреном, которого считал своим другом. Ему хотелось подойти и выразить поддержку. Возможно, однажды он так и поступит. Затем Андуин перевел взгляд на Гарроша и замер.

Орк смотрел прямо на него с непроницаемым выражением лица. Под холодным испытующим взглядом ладони Андуина взмокли, в груди что-то сжалось. Юный принц вспомнил ту битву.

Вспомнил, как, ударив в колокол, превратил хаос в гармонию. Как повернулся к Гаррошу и рассказал о молоте. Вспомнил его ярость.

– Сдохни, щенок!

А потом…

На плечо легла чья-то рука. Андуин вздрогнул и тут же залился краской, осознав, что это всего лишь его отец.

– Ты в порядке? – спросил Вариан и, проследив направление взгляда сына, недовольно хмыкнул. – Пойдем, нам нужно пообедать. Ты вовсе не обязан на него смотреть, если не хочешь.

Несмотря на ужас, который пронзил его при взгляде на Гарроша, Андуин вдруг понял, что, напротив, хочет на него смотреть. Слова Бейна все еще звучали в его ушах, находя отклик в сердце. Кроме того, бывший вождь Орды сейчас вовсе не злорадствовал. Напротив, он склонил голову в знак уважения, а затем позволил стражникам увести себя на трапезу.

– Я в порядке, отец, – сказал Андуин и добавил: – Не волнуйся, ты поступил правильно.

Вариан сразу понял, о чем речь. Глядя вслед Гаррошу, он поджал губы.

– Теперь я в этом уже не уверен. Совсем не уверен.

7

Во время перерыва Го’эл решил привести в порядок мысли. Он взял в Пандарию свою волчицу Снежную Песню и теперь был рад возможности прокатиться на ней и подумать. Время не пощадило верного питомца, а потому Го’эл больше не брал волчицу с собою в битвы. Но все же Снежная Песня по-прежнему была сильна, здорова и вместе со своим хозяином радовалась пусть и редким, но энергичным прогулкам. Го’эл оседлал волчицу и направился прочь от храма по извилистой дорожке, любуясь сдержанными пейзажами, которые так сильно напоминали Дуротар.

К груди орка был крепко привязан его маленький сын Дуран. Отцовское тепло и биение его сердца успокаивали малыша. Пока он крепко спал, управляемая Го’элом волчица мчалась к Пэй-Лэй, крохотной деревушке в самом начале Тропы Ревущего Ветра. Орка успокаивали присутствие маленького сына и бьющий в лицо ветер, напоенный сладким ароматом.

Тиранда говорила правду. Чтобы выиграть суд, ей достаточно было являться на все заседания и излагать сухие факты. Однако Го’эла больше всего беспокоил этот артефакт, который позволял увидеть сцены из прошлого. Если некоторым под силу исковеркать смысл слов, то наверняка можно исказить и видения.

Го’эл вспомнил злобные выкрики отдельных представителей Альянса, которые призывали судить всю Орду. Наверняка самые серьезные обвинения предъявят именно ему – за то, что он позволил Адскому Крику получить столько власти.

А ведь все могло бы быть иначе… Го’эл мечтал, чтобы Гаррош гордился своим отцом. Так и вышло, вот только его восхищали не самые лучшие качества. За чрезмерную уверенность Го’эла в силе духа Адского Крика расплатиться пришлось всем народам Азерота. Он и сам задумывался, насколько сильно виноват в случившемся. Гаррош заставил страдать не только тех, чьи жизни оборвал или разрушил, но и саму Орду, защитником которой себя объявил.

Го’эл обратился к стихиям, моля о быстром и справедливом суде. Гаррош и так натворил много зла. Го’эл считал, что порочный круг можно разорвать лишь с его смертью.

Он поднял руку и сильнее прижал к себе Дурана. Прошлое исправить нельзя, не стоит даже пытаться. Изменить можно только будущее. И Го’эл знал, что от этого суда зависит многое, едва ли не все.

Коснувшись подбородком макушки сына, он поклялся самому себе сделать все возможное в борьбе за будущее. Чего бы это ни стоило.

* * *

– Чжу-шао, вы можете вызвать первого свидетеля.

Тиранда кивнула:

– Представляю вниманию суда свидетельские показания Пророка Велена, лидера дренеев.

Го’эл стиснул зубы. Аггра, сидевшая рядом и державшая на руках Дурана, судорожно вдохнула.

– Я много слышала об этой эльфийской жрице и была о ней лучшего мнения, – обратилась Аггра к мужу. В ее тихом голосе звенела ярость. – Похоже, ненависть, которую орки питают к ночным эльфам, и правда взаимна.

– Ее намерения нам неизвестны, – произнося это, Го’эл понимал, что пытается успокоить не только Аггру, но и себя.

– По-моему, все ясно и так, – возразила Аггра.

Го’эл не ответил. Он наблюдал за тем, как Велен, невероятно древний выходец из другого мира, который однажды проявил доброту к юному орку по имени Дуротан, с достоинством и изяществом приблизился к отведенному для свидетелей месту. Пророк был самым высоким из всех дренеев, которых доводилось встречать Го’элу, но казался несколько более хрупким по сравнению с мускулистыми собратьями. Велен не носил броню, лишь простую мантию из мягкой ткани белого и пурпурного цветов, которая, казалось, развевалась сама по себе при каждом его движении. Его глаза, обрамленные глубокими морщинами, излучали мягкий голубоватый свет, в густой бороде, ниспадавшей почти до самого пояса и напоминавшей Го’элу могучую волну, виднелись короткие щупальца, украшенные золотыми кольцами.

Бейн тоже внимательно смотрел на Велена. Го’эл достаточно хорошо знал таурена, а потому заметил, что тот застыл, напрягшись всем телом, в ожидании опасности.

Однажды Го’эл написал историю своих предшественников. Мало у кого из оставшихся в живых орков события прошлого сохранились в памяти, а потому в итоге получилась разрозненная летопись. По их венам текла демоническая кровь, питая ненависть и мешая мыслить. Когда Велен прибыл в Азерот, его народ, как и ожидалось, решил присоединиться к Альянсу. Го’эл вспоминал об этом с грустью и горечью. Он мечтал поговорить с Веленом, задать важные вопросы, как когда-то делал отец, но эта встреча состоится лишь тогда, когда в Азероте воцарится мир и народы начнут доверять друг другу. Го’эл понимал, что Гаррош сделал такое счастливое будущее практически невозможным, хотя Орда и объединилась с Альянсом, чтобы его свергнуть.

– Пророк Велен, – начала Тиранда официальным тоном, – в этом храме вы должны говорить правду и только правду. Таков завет предков народа Пандарии, чьим законам мы следуем, стремясь к гармонии.

– Чьи законы мы чтим, – негромко поправил жрицу Тажань Чжу.

Тиранда едва заметно покраснела.

– Прошу прощения, фа-шуа Тажань Чжу. Чьи законы мы чтим, стремясь к гармонии. Даете ли вы слово говорить правду?

– Даю, – без промедления ответил Велен. Даже в одном слове, произнесенном звучным голосом, чувствовались тепло и доброта. Велен сложил руки на коленях и выжидающе посмотрел на Тиранду.

– Пророк, я уверена, все присутствующие знают, что вы были свидетелем злодеяний прошлого, – начала Тиранда.

«Началось, – подумал Го’эл. – Теперь она очернит всех нас, припомнит каждую каплю крови, пролитую за эти годы».

Бейн вскочил со своего места.

– При всем уважении, я протестую, – крикнул он. – Фа-шуа, мы собрались здесь, чтобы судить одного орка, а не целую расу.

– При всем уважении, лорд Чжу, – ответила Тиранда, – защитник совсем недавно говорил о большой любви Гарроша к своему народу. Именно поэтому я хочу познакомить присяжных с историей орков. Небожителям известно многое, но они ничего не знают о Дреноре. Понимание образа мыслей орков и их прошлого сыграет важную роль в принятии решения, которого все мы так ждем.

– Я согласен со стороной обвинения, – сказал Тажань Чжу.

Бейн, слегка прижав уши, склонил голову, соглашаясь с решением судьи, и сел.

– Благодарю, – продолжила Тиранда. – Пророк, не могли бы вы кратко рассказать о себе.

– Мое имя Велен. По мере сил я на протяжении многих тысячелетий являюсь правителем своего народа. Мы бежали из родного мира, Аргуса, спасаясь от Пылающего Легиона, и много веков назад прибыли на Дренор, который стал нашим новым домом. Оттуда, как вы все знаете, мы попали в Азерот.

– На Дреноре вас ждал теплый прием? – спросила Тиранда.

– Оттуда нас никто не прогонял, – ответил Велен. – Орки и дренеи в течение долгого времени сосуществовали мирно.

– Можно ли утверждать, что ваш народ и орки веками жили на Дреноре, почти не общаясь, ведя мирную торговлю и уважая друг друга?

– Да, вполне.

Верховная жрица взглянула на Хроми. Та кивнула в ответ и встала. Кайроз остался на своем месте, внимательно наблюдая за происходящим.

– Разрешите представить суду первое видение Велена.

Хроми забралась на стол. Из-за низкого роста в выбранном воплощении иначе дотянуться до Видения времени было невозможно. Тем не менее никто не посмел посмеяться над драконицей, пусть она и казалась такой милой и веселой. Руки Хроми действовали с ловкостью, присущей гномам, облик которых она так любила принимать.

Глаза дракона, обернувшегося вокруг верхнего сосуда часов, распахнулись.

Трибуны тихо и взволнованно забормотали. Дракон тем временем поднял голову, встряхнулся, как будто пробуждаясь ото сна, и обхватил сосуд передними лапами. Песок внутри часов сперва начал излучать тот же золотистый свет, что и глаза дракона, а затем посыпался в нижний сосуд. Между тем бронзовый дракон, обвивавшийся вокруг него, оставался неподвижным.

Глаза Хроми, использовавшей магию, которой владел только ее род, излучали свет. Она вытянула вперед миниатюрную руку. Из нее появилась туманная струйка цвета песка и добралась до центра арены, где, извиваясь, словно змея, принимая различные формы, наконец, превратилась в огромные фигуры. Сияющие бронзовые силуэты постепенно наполнялись красками, пока не превратились в двух юных орков с коричневой кожей, покрытой потом и пылью.

С приоткрытыми ртами и расширившимися от удивления глазами они разглядывали дренейского воителя, облаченного в сверкающие латные доспехи. Дреней казался обеспокоенным. Юные орки же явно не испытывали страха – на их лицах отражалось лишь потрясение.

Го’элу эти двое были знакомы.

Его разум наполнился воспоминаниями. Го’эл вновь испытал удивление и гордость, как после рассказа Дрек’тара о его прошлом. Почувствовал радость от встречи с родителями в одной из альтернативных, изломанных временных линий и боль, которую ощутил, наблюдая за их гибелью. И вот теперь, сам став родителем, он жадно вглядывался в еще такое юное лицо своего отца. Го’эл повернулся, чтобы взять на руки сына, и обнаружил, что Аггра, предчувствуя это, сама протянула ему Дурана. Взгляды супругов, наполненные любовью и пониманием, на мгновение встретились, затем Го’эл прижал к себе сына и продолжил вглядываться в видение.

– Пророк, – заговорила Тиранда, – можете ли вы рассказать суду, кого мы здесь видим?

Велен вздохнул и едва заметно ссутулился.

– Могу, – грустно произнес он. – Хоть я и не был непосредственным свидетелем событий, этих троих я знаю.

– Кто они?

– Дренея зовут Ресталаан, он был моим другом и капитаном стражи Телмора. Юные орки – Оргрим, который позже будет известен как Молот Рока, и Дуротан, сын Гарада.

– Подобные встречи были частыми?

Велен покачал головой, от чего его щупальца зашевелились.

– Нет. Эта стала первой. Мы вели с орками торговлю, но прежде еще ни разу не видели юных представителей их народа.

– Как произошла эта встреча?

– Юные орки спасались от огра. Отряд дренеев пришел им на помощь. Ресталаан, капитан стражи, был поражен тем, что эти два орка принадлежали к разным кланам и все равно оставались друзьями. Мы были знакомы с местными обычаями и знали, что среди их народа такое встречалось нечасто. Возвращаться домой было поздно и опасно, поэтому Ресталаан послал гонцов, чтобы предупредить кланы, и пригласил орков остаться у нас в городе до утра. Капитан стражи подумал, что мне будет любопытно с ними встретиться, и оказался прав. Я отужинал с юными орками, счел их умными и достойными.

Го’эл вспомнил рассказ Дрек’тара об этой встрече. Старый орк не был свидетелем событий и знал о произошедшем по рассказам. Го’эл был рад, что Дрек’тара не было рядом и он не мог воскресить в памяти это мгновение, за которым последовало столько ужасов.

– Вы упомянули город под названием Телмор. Его было легко найти?

– Нет, – ответил Велен. – Он был скрыт от чужих глаз с помощью магии и развитых технологий. Орки ни за что бы не нашли Телмор, если бы мы не пригласили их сами.

– Разрешите представить суду второе видение Велена, – Тиранда кивнула Хроми.

Драконица, от рук которой исходило медово-золотистое свечение, сделала нужный жест. Предыдущее видение растворилось в воздухе, и ему на смену пришло другое. Сверкающие Пески времени в часах вновь, песчинка за песчинкой, начали падать, и перед глазами Го’эла появилось новое воспоминание.

– Вот мы и на месте, – произнес Ресталаан.

Он спешился с талбука кобальтовой расцветки, встал на колени и смел в сторону покрывавшие землю листья и сосновые иголки, как будто в поисках чего-то. Обнаружив красивый зеленый кристалл, Ресталаан аккуратно коснулся его ладонью.

– Kehla men samir, solay lamaa kahl.

Лес вокруг озарился сиянием. Сначала Го’эл подумал, что с Видением времени что-то не так, а затем заметил, что фигуры остались на месте. Юный Дуротан раскрыл рот от удивления. Сияние стало интенсивнее, а затем внезапно на месте густого леса появилась широкая мощеная дорога, которая вела вверх, в горы.

– Мы находимся в самом сердце территории огров. Однако очень давно, когда этот город строился, они здесь еще не жили, – пояснил Ресталаан, вставая с колен. – Если огры нас не видят, то не могут напасть.

– Но… как? – спросил Дуротан.

– Простая иллюзия, только и всего. Игра света. Глазам не всегда можно доверять. Мы думаем, будто все то, что мы видим, реально, будто свет всегда падает под одним и тем же углом. Но им, как и тенью, получив определенные знания, можно управлять. Произнеся нужные слова и прикоснувшись к кристаллу, я изменил угол, под которым свет падает на горы, деревья и все, что нас окружает. Теперь вы видите то, чего не замечали раньше, – Ресталаан по-доброму усмехнулся. – Идемте, мои новые друзья. Идемте туда, где еще ни разу не бывал никто из вашего народа. Я приглашаю вас в свой дом.

Видение застыло и растворилось в воздухе. Песчинки перестали падать из верхнего сосуда. Бронзовый дракон вновь принял первоначальное положение, закрыл сияющие глаза и превратился в обычное украшение. Второй же дракон, напротив, очнулся и потянулся, а затем обхватил лапами нижний сосуд, который должен был охранять.

– Ресталаан раскрыл секрет, рассказал Дуротану и Оргриму, как дренеи защищали свой город. Удалось ли оркам сохранить это в тайне? – тихо спросила Тиранда.

Го’эл знал ответ.

– Нет, – с болью в голосе ответил Велен.

– Что произошло?

Велен глубоко вздохнул. Взгляд его обратился к трибунам, где собрались представители Орды, в поисках Го’эла. Когда Пророк заговорил вновь, он, казалось, обращался не к жадно ловившей каждое слово толпе, а к сыну того юного орка, которого однажды принимал в своем городе.

– Годы спустя орки были обмануты Нер’зулом, а позже преданы Гул’даном. Я искренне верю, Дуротан чувствовал огромную вину за то, что…

Тиранда перебила его, при этом нежно улыбаясь:

– Ваше сочувствие достойно уважения, Пророк, но, прошу, излагайте только факты.

Эта фраза неприятно поразила и разозлила Аггру.

– Она не дает ему выразить свои чувства! Почему Бейн не протестует?

Бейн и впрямь молчал. Он сидел, прижав уши к голове, что для Го’эла было явным признаком недовольства происходящим.

– Потому что Тиранда задает правильные вопросы. Бейн еще скажет свое слово, любовь моя, не переживай.

Тем не менее Го’эл полностью разделял гнев своей жены.

Велен кивнул:

– Хорошо. Вот факты: годы спустя Дуротан возглавил атаку орков на Телмор.

– Благодарю вас, – сказала Тиранда. Она развернулась, оглядела сидящих на трибунах и наконец обратилась к четырем небожителям. – Должна предупредить: то, что вы увидите, будет жестоким и ужасающим. Но предательство и бойня иных чувств вызвать не могут.

И вновь Бейн промолчал. Го’эл с горечью осознал, что Тиранда по-прежнему не нарушила ни единого правила.

Стоило отдать ей должное, обвинительница выглядела расстроенной тем, что ей предстояло сделать. Тем не менее она продолжила:

– Итак, третье видение Велена – взятие Телмора орками.

Пески времени пришли в движение, и перед присутствующими появилась новая сцена. Го’эл увидел уже взрослого, такого знакомого Дуротана. Хоть он и не видел это облачение прежде, сразу понял, что на предводителе клана Северных Волков надета броня, которая десять поколений передавалась от вождя к вождю. На тяжелых пластинах, соединенных цепями, спереди были изображены два белых волка мордами друг к другу. «Эти доспехи должны были достаться мне, – подумал Го’эл. – А однажды и Дурану, если на то была бы воля судьбы».

Но все вышло иначе. Доспехи были утеряны (Оргрим считал, что их кто-то подобрал и взял себе или разрушили стихии), а сам Го’эл вырос, будучи рабом людей. Орде, особенно под началом Гарроша, предстояло ответить за множество преступлений, но и Альянс не был непогрешим.

Дуротан и несколько других орков, готовых к битве, стояли в лесу из предыдущего видения. Оргрим, выглядевший почти таким же, каким Го’эл его запомнил, подошел к своему другу и наблюдал за тем, как Дуротан ищет что-то на земле. Го’эл, как и все остальные, понимал, что это было.

Дуротан встал, держа в руке изящный зеленый самоцвет.

– Ты его нашел, – заметил Оргрим. Дуротан кивнул и с камня перевел взгляд на лица орков.

– По местам, – приказал Оргрим. – Повезло, что нас еще не обнаружили.

Дуротан немного помедлил, а потом произнес роковые слова:

– Kehla men samir, solay lamaa kahl.

Иллюзия, скрывавшая Телмор от посторонних глаз, медленно рассеялась, и на ее месте возникла широкая мощеная дорога, простиравшаяся вдаль и манившая вперед.

Внезапно вся арена храма превратилась в поле боя. Его масштабы впечатляли и даже подавляли. Орки верхом на закованных в броню волках, обнажив оружие, неслись вперед с боевыми кличами. В воцарившейся какофонии слышался вой огромных зверей. Орки стали главными героями разыгравшейся сцены. Бежавший вперед, поднимая облака пыли, отряд резко контрастировал с безмятежной обстановкой города. На смену панораме пришли отдельные сцены. Вот группа жителей замерла на полпути. Происходящее застало дренеев врасплох, они даже не пытались бежать или защищаться. А вот увенчанные рогами головы полетели с плеч под ударами мечей и топоров. Все случилось так быстро, что с лиц синекожих дренеев не успело сойти удивленное выражение. Кровь цвета индиго была повсюду, ее брызги покрывали броню и коричневую кожу орков, застывали в густом меху волков. Звери оставляли кровавые следы.

В шум битвы вплетались крики ужаса и мольбы на певучем дренейском наречии. Воины Дуротана неслись вперед, а за ними по пятам следовали тогда еще только появившиеся чернокнижники, которые насылали на группки испуганных и безоружных дренеев огонь, тени и проклятия.

Некоторые орки врывались в здания, преследуя тех, кто по наивности пытался искать там убежище. Несколько секунд спустя покрытые кровью воины выходили, спускались по ступеням и искали следующих жертв.

Но теперь жители Телмора обрели защиту. Стража дренеев отбивалась с помощью магии, природу которой нападавшим понять было не под силу. Серебристо-белые, лазурные и лавандовые лучи отбивали заклинания чернокнижников тошнотворные, сопровождаемые вспышками тошнотворного зелено-желтого цвета. Бойцов ближнего боя заметить было трудно, но Го’эл все равно смотрел только на своего отца. Как будто следуя за его взглядом, видение сосредоточилось на Дуротане и его противнике со светящимся синим мечом.

То был Ресталаан.

Он что-то прокричал (слов Го’эл не разобрал), схватил Дуротана и сбросил с волка. Тот от неожиданности не смог вовремя среагировать и упал на землю. Ресталаан опустил меч, но Дуротан успел поднять топор.

Черный волк Дуротана бросился на защиту своего хозяина и сомкнул сильные челюсти на руке дренея. Сияющий меч выпал из руки Ресталаана, и топор Дуротана опустился, разрубая броню и плоть. Ресталаан упал на колени, волк усилил хватку, а из раны полилась кровь. Дуротан нанес второй удар, положив конец агонии капитана стражи. Так погиб Ресталаан, который когда-то помог вождю клана Северных Волков, раскрыв секреты своего города.

Го’эл решил, что на этом отвратительное видение должно закончиться, что Тиранда более чем ясно доказала свою точку зрения. Он бросил взгляд на верховную жрицу, стоявшую со сложенными на груди руками и наблюдавшую ужасающие картины, которые демонстрировались суду по ее приказу. Тиранда не спешила подавать знак об окончании, и сцена ужасающей резни продолжилась.

Орки яростно прорывались сквозь Телмор. Го’эл вдруг понял, что смерть Ресталаана, которая произвела чудовищное впечатление на присутствующих, была лишь прелюдией к истинному плану Тиранды. От этой мысли все у него внутри сжалось.

8

Трупов было так много, что порой орки спотыкались о них на пути к новой жертве. Почти все сражались в ближнем бою. Дуротан, как и его товарищи, был покрыт кровью. Он быстро наносил удары и обращался с топором с невероятной точностью. Битва казалась настолько реалистичной, что Го’эл, заметив надвигающуюся угрозу, выкрикнул предупреждение. И не только он.

Кто-то подскочил к сражавшемуся Дуротану. Го’эл с бессильным ужасом наблюдал за происходящим.

Это был ребенок, девочка с едва наметившимися формами, которой не суждено было стать женщиной.

Го’эл сразу понял, что лишь благодаря своей искусности в обращении с оружием Дуротан не разрубил ее на части. Он знал, насколько это было сложно, и весь напрягся, наблюдая за тем, как отец в последний момент изменил направление удара. Девочка же бесстрашно бросилась на огромного, закованного в броню, вооруженного орка и голыми кулаками стала бить его по ноге. Отчаявшийся ребенок решился на поступок, который наверняка приведет к гибели. Го’элу редко доводилось видеть подобную смелость.

Но Дуротан не стал наносить удар, он никогда бы не поднял руку на беззащитное создание. За него это сделал другой.

Девочка замерла. Ее сверкающие глаза расширились, а из приоткрытого рта хлынула кровь. Го’эл ощутил на своих щеках слезы ярости. Убийца нанес удар со спины, ткнул копьем в сторону, бросил бездыханное, корчившееся в конвульсиях тело на землю и прижал его ногой. Затем выдернул копье и ухмыльнулся охваченному отвращением Дуротану.