История русской армии

В 1763 же году у нас появилась легкая стрелковая пехота – егеря. Впервые они были заведены Паниным в своей Финляндской дивизии в количестве 300 человек – по 5 на роту из отборных стрелков. Опыт этот увенчался успехом, и уже в 1765 году при 25 пехотных полках (примерно половина общего их числа) были заведены отдельные егерские команды в составе одного офицера и 65 егерей. В 1769 году такие команды учреждены при всех полках. Назначение егерей было служить застрельщиками и драться в рассыпном строю, т. е. «производить огонь», но, конечно, не по прусскому образцу в «тридцать темпов», а по собственной русской сноровке, со «скоростью заряда и цельностью приклада». Егеря носили особую форму – темно-зеленый доломан со шнурами, темно-зеленые же брюки в обтяжку, маленькую шапочку и сапоги до колен.

Организация пехотных полков осталась в общем та же, что при Петре III – два батальона в шесть рот (один гренадерской, пять мушкетерских), команда пушкарей (четыре орудия – по два на батальон) и с 1765–1769 годов егеря. При выступлении полка в поход (а в славное царствование Екатерины тому представлялся часто случай) он оставлял на квартирах команду из двух рот, подготовлявших рекрут и игравших роль запасного полкового батальона-депо. Некоторые полки, особенно в конце царствования, имели 3–4 батальона.

Кавалерия получила характерный облик благодаря созданию нового типа тяжелой конницы – карабинер. В 1763 году их образовано 19 полков переформированием 13 драгунских и всех 6 конно-гренадерских. По мысли Румянцева, карабинеры должны были заменить кирасир и драгун, сочетая в себе свойство первых – силу удара (тяжелый палаш, рослый конский состав) со свойством вторых – возможностью действовать в пешем строю (наличие карабина позволяло вести огневой бой). В сущности, это были, если можно так выразиться, «покирасиренные драгуны».

В 1765 году упразднены слободские войска, а слободские полки (старейшие полки русской конницы) обращены в гусарские, в которых слободские казаки служили в порядке отбывания рекрутской повинности. Поселенные гусарские полки постепенно расформировывались, и поселенцы приписывались к казакам. В 1762 году поселенных полков считалось 12, а через десять лет осталось два. Непоселенных гусар было девять полков. Вскоре, однако, гусары были упразднены совершенно Потемкиным, образовав легкоконные полки.

В 1770 году упразднена ландмилиция на окраинах. Она вошла в состав казачьих войск.

К концу румянцевского периода конница состоит из двух основных типов: тяжелой – карабинер и легкой – казаков. Из 20 елизаветинских драгунских полков осталось всего шесть, из 17 кирасирских Петра III – только пять…

Кавалерийские полки были в составе пяти эскадронов, кроме гусарских и легкоконных, имевших по 10. Полевая артиллерия из двух полков развернута в пять (по 10 рот в каждом).

В бытность Румянцева генерал-губернатором Малороссии, в 1767 году, там произведена перепись населения (так называемая «румянцевская») – и на эту область распространена рекрутская повинность, лежавшая до той поры, как мы знаем, лишь на населении великороссийских губерний. Оборона южных границ подверглась полной переработке. Румянцев обратил главное внимание на устройство населения пограничных областей, его реформы (упразднение слободских войск, ландмилиции, поселений с их администрацией) имеют целью централизацию и облегчение управления края. Вместо прежней кордонной системы укрепленных линий, Румянцев ввел систему «опорных пунктов», защищаемых подвижными силами.

В 1764 году гарнизонные полки переформированы в гарнизонные батальоны числом 84 (40 пограничных, 25 внутренних, но пограничного штата, 19 внутренних). Для службы на окраинах в 1770 году учреждено 25 полевых команд из всех родов оружия (упраздненных, однако, уже в 1775 году).

Румянцев проектировал разделить русскую армию на четыре рода сил: полевые войска, составляющие действующую армию, крепостные – для обороны укрепленных пунктов и усиления при надобности действующей армии, губернские – для несения чисто караульной службы внутри страны и, наконец, запасные – для обучения рекрут и подготовки их для полевой армии. Этим реформам не суждено было осуществиться. Начавшиеся войны отвлекли Румянцева в сторону полководческой деятельности, а по окончании их на северном небосклоне заблестела уже звезда Потемкина…

Первая Польская война 1768–1772 годов

После смерти короля Августа III в Польше возникли обычные раздоры по выбору нового короля. При поддержке Императрицы Екатерины (русские войска введены в Варшаву) на престол взошел Станислав Понятовский. За эту поддержку Государыня потребовала от Речи Посполитой восстановления в правах «диссидентов» – притесняемых поляками православных «меньшинств». Сейм – немощный, но шовинистически настроенный, – ответил отказом. Тогда русский посол в Варшаве, князь Репнин, арестовал главарей сеймовой оппозиции и выслал их в Калугу. Этот поступок русского посла с правительством страны, при которой он аккредитован, служит ярким примером полнейшего упадка польской государственности. Устрашенный сейм решил было согласиться на восстановление в правах диссидентов, но это решение вызвало возмущение шовинистической части польского общества.

В феврале 1768 года недовольные, собравшись в Баре на Подолии, образовали «конфедерацию», объявили сейм низложенным и принялись расширять восстание. Король Станислав, бессильный за отсутствием каких-либо польских войск совладать с бунтовщиками, обратился за помощью к Императрице. Усмирение было поручено Репнину.

Русские отряды без труда одерживали верх над мятежниками. Однако скопища конфедератов, рассеиваясь перед нашими войсками, вновь собирались в других местах. У генерала Веймарна, которому Репнин приказал разогнать Барскую конфедерацию, было всего 6 тыс. при 10 орудиях. В 1768 году были взяты Бар и Бердичев, а генерал Вейсман с 400 всего обратил в бегство 1500 Потоцкого у Подгайцев. Литовские конфедераты избрали своим маршалком князя Радзивилла, который собрал 4 тыс. и заперся с ними в Несвижском замке. Однако при приближении одного лишь русского батальона – 600 человек – Радзивилл бежал, а все его вояки сдались.

Сознавая невозможность продолжать борьбу с Россией собственными силами, конфедераты обратились за помощью к Франции (традиции Лещинского – тестя Людовика XV не были забыты). Версальский кабинет, «традиционно враждебный» России и управляемый искусным Шуазелем, немедленно же пришел им на помощь: непосредственной посылкой денег и инструкторов и косвенно – склонив осенью 1768 года турецкого султана объявить войну России.

В 1769 году конфедератов считалось до 10 тыс. Это, конечно, не была «80-тысячная армия», обещанная союзникам-туркам и подстрекателям-французам, однако их расположение – на юге Подолии у Каменца и Жванца – являлось стеснительным для нашей армии, действовавшей против турок. В феврале командовавший русской обсервационной армией генерал Олиц разбил эти скопища при Жванце, и конфедераты бежали за Днестр. К лету очаг партизанщины разгорелся в Люблинском районе, где действовал Пулавский с 5 тыс. отрядом, имея противниками драгун генерала Ренне и суздальцев Суворова. Отправляясь в ненастный ноябрь 1768 года в поход в Польшу из Новой Ладоги, Суздальский полк прошел 850 верст в 30 дней (средний переход 28 верст), причем на квартирах больных не оставлено, а в походе из 1200 захворало лишь шесть человек. Он пытался пробраться в Литву, но Ренне преградил ему дорогу в Брест, а Суворов, настигнув его банду у Влодавы, разгромил ее. Распространение партизанщины на Галицию побудило Румянцева (ставшего главнокомандующим против турок) занять Львов и Перемышль.

1770 год протек в партизанских действиях и переговорах. Из Франции к конфедератам прибыл генерал Дюмурье в качестве военного советчика и инструктора (своего рода Вейган XVIII столетия). По настоянию французов (соблюдавших на этот раз интересы Турции) поляки прервали переговоры и, собравшись в Эпериеше (в Венгрии), объявили короля Станислава низложенным.

* * *

Кампания 1771 года открылась наступлением конфедератов на Галицию. Слабые отряды генерала Веймарна, разбросанные от Варшавы до Львова, не могли оказать должного сопротивления, и конфедераты в короткое время овладели Краковом и другими важными пунктами. Однако анархизм поляков не замедлил сказаться и здесь: между вождями их возникли раздоры. Тщетно Дюмурье пытался примирить их – он лишь навлек на себя общую ненависть.

Тем временем Суворов двинулся со своим отрядом из Люблина и наголову разбил Дюмурье под Ландскроной. Затем он обратился на Пулавского, снова пытавшегося пробраться в Литву, разбил его у Замостья и отбросил его в Галицию. Этими двумя боями Великопольша, за исключением краковского района, была совершенно очищена от конфедератов. Зато восстание вспыхнуло в Литве, где коронный гетман Огинский в начале августа открыто примкнул к конфедерации.

Узнав об этом, Суворов пошел на Огинского. Быстрыми и скрытными маршами он устремился в Литву и на рассвете 13 сентября наголову разбил коронного гетмана при Столовичах. Поход на Огинского предпринят Суворовым по собственной инициативе. У гетмана было до 4 тыс., у Суворова всего 820 человек. Поляки застигнуты ночью врасплох и стремительным ударом с двух сторон выбиты из Столовичей. Наутро отряд Огинского окончательно добит, потеряв 1000 человек и всю артиллерию (12 орудий).

У Суворова убыло около 100 человек. Восстание в Литве было подавлено.

Оставался лишь краковский очаг конфедерации. Дюмурье был отозван во Францию и вместо него прислан генерал де Виомениль. Ему удалось овладеть в январе 1772 года краковским замком, но уже 25 января под Краков прибыл Суворов и осадил замок. Все усилия Виомениля заставить Суворова снять осаду оказались тщетными. Попытки деблокады замка вождями конфедерации тоже не увенчались успехом: они не доросли до таких сложных операций и были разбиты порознь. 12 апреля Краков сдался, и война против польской конфедерации окончилась. Движение это, будучи в конце концов «панской» затеей и лишенное сколько-нибудь популярных вождей, – отклика в массах польского народа не встретило.

Еще 6 февраля 1772 года по почину Фридриха II состоялся договор о разделе Польши, причем прусский король обещал нам свою помощь в случае войны с Австрией. Поведение Австрии одно время внушало серьезные опасения. Еще в 1771 году она заключила договор с Турцией, гарантируя этой последней возвращение всех занятых русскими турецких областей (и надеясь за это получить от турок Сербию, утраченную еще в 1739 году). Эта последняя, однако, скоро примкнула к выгодному договору. Так состоялся первый раздел Польши – раздел, оставлявший еще жизнь анархичному, потерявшему способность управляться королевству, но не вызывавший сомнения о дальнейшей его судьбе…

Россия получала Белоруссию, Волынь и Подолию{120} – исконные русские области. Угнетению «диссидентов» наступил конец.

Первая Турецкая война Екатерины 1768–1774 годов

Причиной этой войны, как мы знаем, явилось натравливание французским кабинетом Порты на Россию с целью оказать содействие конфедерации. Поводом к ее объявлению послужило нападение гайдамаков на пограничное турецкое местечко Балту.

Султан, рассчитывая на помощь Франции, благосклонность Австрии и активную поддержку конфедератов, предполагал выставить до 600 тыс. человек. Главная армия (половина всего числа) должна была из Молдавии пройти в Польшу, соединиться с конфедератами и двинуться на Киев и Смоленск для восстановления Польши в границах XVII века. Другая армия должна была овладеть, при поддержке флота, Азовом и Таганрогом, а третья расправиться с восставшими христианами (в Черногории и Герцеговине). 6 октября война была объявлена, и остаток 1768 года прошел в деятельных военных приготовлениях обеих сторон.

Россия выставляла три армии: 1-я князя Голицына (80 тыс.) собиралась у Киева и должна была действовать наступательно, 2-я Румянцева, генерал-губернатора Малороссии, (40 тыс.), – у Бахмута и должна была защищать южные границы, 3-я Олица (15 тыс.) – обсервационная – у Брод. 1-я армия: 30 пехотных полков и 8 гренадерских батальонов, 19 кавалерийских полков – 68 батальонов, 95 эскадронов, при 136 полевых орудиях и 9 тыс. казаков. 2-я армия: 14 пехотных, 16 кавалерийских полков – 28 батальонов, 80 эскадронов, 50 полевых орудий, 10 тыс. казаков. 3-я армия: 11 пехотных, 10 кавалерийских полков – 22 батальона, 50 эскадронов, 30 полевых орудий, 1000 казаков. Полковая артиллерия (два орудия на батальон) не засчитана. Всего против ожидавшегося 600-тысячного полчища{121} выставлялось 120 тыс., но на самом деле гораздо меньше: некомплект был чрезвычайно велик, особенно в 1-й и 3-й армиях, достигая в среднем половины штатного состава. Так, например, в бригаде Вейсмана Бутырский и Муромский полки насчитывали: первый 716 штыков, второй – 790, вместо штатных 2300. Полк, имевший 1200–1500, считался уже «сильным». Для пополнения войск положено набрать 50 тыс. рекрутов.

* * *

Военные действия были открыты в январе 1769 года вторжением 100 тыс. татар и турок из Крыма на Украину, однако Румянцев быстро заставил отступить это полчище, а к весне сам выслал летучий отряд на Крым, усилив в то же время гарнизоны Азова и Таганрога. К лету он перевел главные силы своей армии к Елизаветграду, но дальше не смог двинуться: у него было всего 30 тыс., из коих треть вооруженных одними пиками казаков, тогда как на Днестре у Каушан стоял крымский хан со 110 тыс. татар и турок, а 30 тыс. татар угрожали с Перекопа. Все, что мог сделать Румянцев, – это распространить ложные слухи о движении своей армии в Подолию, что совершенно спутало расчеты противника. Центр тяжести событий перенесся в 1-ю армию на Днестре.

Князь Голицын открыл кампанию уже 15 апреля, не дожидаясь прибытия пополнений (в его армии считалось всего 45 тыс.). Молдавия восстала против турок, господарь бежал, и архиепископ ясский просил Голицына поспешить в Молдавию для принятия ее в русское подданство. Однако, вместо того чтобы сразу идти на Яссы, Голицын задался целью овладеть сперва Хотином. Потеряв здесь даром время и не будучи в состоянии взять крепости, он отступил за Днестр за недостатком продовольствия и целый месяц простоял без действия в Подолии, упустив исключительно благоприятный момент и предоставив туркам расправляться с молдаванами…

Тем временем великий визирь с 200 тыс. турок и татар переправился через Дунай у Исакчи и двинулся в Бессарабию. Он действовал так же вяло, как и его противник Голицын – и целый месяц до половины июня простоял на Пруте. Во исполнение первоначального турецкого плана, визирь предложил послу конфедератов Понятовскому двинуться со всей ордою в «Ляхистан», но Понятовский, желая избавить свою страну от нашествия таких союзников, предложил ему двинуться главными силами в Новороссию (т. е. против Румянцева), оставив заслон в хотинском направлении.

План был принят. Отправив 60 тыс. янычар и татар под Хотин, визирь двинулся с остальными силами к Бендерам, чтобы оттуда идти на Елизаветград. Поход его не удался. Искусное распространение Румянцевым ложных слухов о своей армии заставило визиря переоценить силы гяуров. Он так и не решился перейти Днестр и отступил назад на Прут в урочище Рябая Могила (40 верст к югу от Ясс), отправив в Хотин сераскира Молдаванчи-пашу.

Голицын, узнав об усилении турок в Хотине, перешел к Каменцу и стал против Хотина. Этим движением он открывал дорогу главным силам турок на Киев (будь визирь немного предприимчивее) и, удаляясь от армии Румянцева, подвергал эту последнюю риску отдельного поражения. Узнав о движении визиря в Новороссию, Голицын решил воспрепятствовать ему в этом, предприняв усиленный поиск к Хотину. 24 июня он переправился через Днестр, отбил у села Пашкивцы атаку 80 тыс. турко-татар и блокировал Хотин. Прибытие сераскира Молдаванчи и крымского хана Девлет-Гирея побудило Голицына снять блокаду крепости и ретироваться за Днестр. Командующий 1-й армией счел цель похода – отвлечение турецких сил от Новороссии – достигнутой. Голицын придерживался той школы полководцев XVIII века, которая считала, что на войне главное не бой («достояние посредственности» – говорил Мориц Саксонский), а маневрирование с целью заставить противника отступить без боя.

В Хотине оставалось 20 тыс. турок. Армия Молдаванчи – 130 тыс. турок и татар стала в Липканах, на верхнем Пруте (у буковинского леса). Сам визирь со 150 тыс. стоял у Рябой Могилы, на среднем Пруте. 25 тыс. турок занимало Бендеры. С русской стороны – 40 тыс. Голицына стояли в Подолии против Хотина, 30 тыс. Румянцева в Новороссии у Елизаветграда.

Бездействие визиря и его лихоимство (присвоил 25 млн пиастров, назначавшихся для довольствия войска) побудили султана сместить его и назначить на его место Молдаванчи-пашу. Новый визирь получил повеление двинуться за Днестр и овладеть Подолией.

Наступление это закончилось для турок плачевно. Молдаванчи 29 августа переправил за Днестр до 80 тыс., но силы эти были сброшены Голицыным в реку. Отправленный 5 сентября за Днестр для фуражировок 12-тысячный отряд был полностью уничтожен.

Неудачи эти, в связи с отсутствием продовольствия и фуража, совершенно деморализовали неприятельскую армию, на три четверти состоявшую из иррегулярного ополчения и татар. Почти вся она разбрелась. Молдаванчи успел собрать в Яссах всего 30 тыс. (и вынужден был бежать от них: его хотели убить). У Рябой Могилы из них осталось всего 5 тыс.… Стотысячная турецкая армия развеялась как дым. Оставался лишь сильный гарнизон в Бендерах, слабые отряды в дунайских крепостях, да татарская орда в Каушанах.

* * *

Голицын не воспользовался столь благоприятно сложившейся обстановкой. Он занял без боя Хотин (где взято 163 пушки), но затем снова, в третий раз за кампанию, отступил за Днестр. Недовольная вялостью Голицына, Императрица назначила на его место Румянцева, которому велено сдать 2-ю армию Петру Панину.

Прибыв в 1-ю армию в конце октября, Румянцев расположил главные ее силы на квартиры в районе между Збручем и Бугом, 60 эскадронов и 108 орудий были расположены по ордер-дебаталии в прямоугольнике 70 верст в длину и 40 верст в ширину. Такое сосредоточенное положение позволяло немедленную боевую изготовку.

За Днестр и Прут – в Молдавию был двинут стратегический авангард – 17 тыс. по большей части конницы под названием Молдавского Корпуса и под командой генерала Штофельна. Штофельну было поручено управление Молдавией, только что присягнувшей на подданство русской Императрице.

Армия приведена в порядок. Полки по 2 и 3 соединены в бригады, а бригады в дивизии. Управление артиллерией децентрализовано и артиллерийские роты распределены по дивизиям. Зимой устраивались маневры и экзерциции (особенное внимание обращено на быстроту движений и конные атаки).

Штофельн действовал отважно и энергично. В ноябре он овладел всей Молдавией до Галаца и большей частью Валахии, взяв в плен обоих господарей – врагов России. Военные действия в княжествах не прекращались всю зиму. Пользуясь слабостью и разбросанностью Молдавского Корпуса, турки и татары атаковали его в начале января 1770 года, но были наголову разбиты при Фокшанах. Затем Штофельн взял Браилов, снова разбил турок у Журжи и валахов у Бухареста.

Эти операции имели сильно деморализующее влияние на турок и особенно на татар. Однако султан проявил большую энергию. Не щадя затрат, он собрал новую армию, сменил крымского хана Девлета, рвение которого начало остывать, и назначил ханом Каплан-Гирея, которому приказал готовиться к походу от Каушан на Яссы для отобрания княжеств и сокрушения Молдавского Корпуса до прихода главных русских сил.

План кампании на 1770 год был составлен самим Румянцевым, добившимся от Императрицы невмешательства Петербурга в его распоряжения. Ошибки своего предшественника он резюмировал так: никто не берет города, не разделавшись прежде с силами, его защищающими. Главной своей целью он положил уничтожение живой силы неприятеля, для сего 1-й армии надлежало действовать наступательно (воспрепятствовать переходу турок через Дунай), 2-й армии поручалась наступательно-оборонительная задача (овладение Бендерами и защита Малороссии), 3-я обсервационная армия упразднена и вошла отдельной дивизией в состав 1-й. Большие надежды возлагались на флот Орлова, которому из Средиземного моря надлежало проникнуть в Дарданеллы{122} и угрожать Константинополю.

* * *

Весть о приготовлениях хана к походу заставила Румянцева поторопиться с открытием кампании. Сознавая всю трудность удержания княжеств небольшими силами, он предписал Штофельну очистить Валахию и ограничиться лишь обороной восточной Молдавии, области между Прутом и Серетом.

Не ожидая укомплектования, Румянцев выступил в поход, и 12 мая его войска сосредоточились у Хотина. Под ружьем считалось (за исключением 5 тыс. нестроевых и 2 тыс. больных) – 32 тыс., составивших 10 пехотных и четыре кавалерийские бригады. Пехота сведена в три дивизии – Олица, Племянникова и Брюса.

Свирепствовавшая в Молдавии чума побудила было Румянцева остановиться в северной Бессарабии, однако критическое положение Молдавского корпуса заставило его идти вперед. Значительная часть этого корпуса и сам Штофельн погибли от чумы. Принявший команду князь Репнин собрал остатки корпуса на Пруте у Рябой Могилы, где с 20 мая стойко отбивал атаки татарской орды Каплан-Гирея (72 тыс. человек). Высланный Румянцевым конный авангард генерала Баура вошел в связь с Репниным 10 июня. Главные силы, задержанные плохими дорогами, подошли лишь 16 числа, и в ночь на 17 Румянцев, невзирая на крепкую позицию и превосходные силы турко-татар, атаковал их при Рябой Могиле и отбросил на восток – в Бессарабию. Сильно укрепленный татарский лагерь при Рябой Могиле был взят широким обходным движением. Наш урон всего 46 человек, неприятель оставил до 400 тел. Всякого рода препятствия – естественные и искусственные – затруднили преследование{123}. Хан занял еще более сильную позицию на реке Ларга, где решил выждать прибытия главных сил визиря, переправлявшихся через Дунай, и конницы Абаза-паши (15 тыс.), шедшей от Браилова.

У Румянцева за выделением частей для обеспечения тыла было не более 25 тыс. Предугадывая намерение неприятеля, русский полководец решил разбить его по частям, не дожидаясь соединения всей 250-тысячной массы.

7 июля на рассвете он атаковал 55 тыс. турко-татар на Ларге и обратил их в бегство. Крымский хан бежал к озеру Ялпух, где простоял до конца кампании, потеряв дух и не проявляя активности. Подготовительные к бою движения Румянцев выполняет всегда ночью и атакует на заре. В ночных действиях всегда сказывается преимущество хорошо организованного и обученного войска над худо обученным, и Румянцев стремится это преимущество использовать. Наш урон на Ларге – 90 человек, неприятелей побито 1000 (в плен взято лишь 23), захвачен лагерь хана, восемь знамен, 33 орудия.

Тем временем визирь Молдаванчи{124}, задержанный разливом Дуная, смог переправиться (у Исакчи) лишь в половине июля. Его армия насчитывала 150 тыс. бойцов (50 тыс. отборной пехоты – главным образом янычар – и 100 тыс. конницы), при 350 орудиях. Зная о слабости сил Румянцева, визирь был убежден, что раздавит русских одной своей многочисленностью. Войска, уверенные в победе, поклялись истребить русских.

У Румянцева оставалось в ружье всего 17 тыс. (около половины войск, с которыми он выступил из-под Хотина два месяца назад), однако он был уверен в своих войсках и решил разбить визиря до того, как он соединится с татарами.

20-го июля турки, двигаясь вдоль речки Кагул, расположились лагерем у села Гречени, намереваясь на следующий день атаковать русских. 80 тыс. татар стояло на Ялпухе в 20 верстах… Но Румянцев предупредил турок и на следующее утро 21 июля сам атаковал их и одержал над ними блистательную Кагульскую победу, навсегда прославившую его имя. Визирь бежал, оставив в наших руках 200 пушек{125} и весь лагерь, татарский хан последовал его примеру. Русская армия пошла на турок тремя дивизионными кареями и опрокинула их толпы. Внезапная контратака 10 тысяч янычар, набросившихся на дивизию генерала Племянникова, едва не имела успеха. Личный пример Румянцева, бросившегося в сечу, и его «стой, ребята!» спасли положение. Истреблением янычар закончилось поражение турецкой армии. Турки потеряли до 20 тыс. убитыми и ранеными, свыше 2 тыс. пленными, до 300 знамен и значков, 203 орудия. Наш урон – 960 человек. Преследование велось энергично: 23 июля авангард Баура настиг турок на переправе через Дунай и под Карталом добил расстроенные полчища, захватив остальную артиллерию (150 орудий). Перебравшись за Дунай, Молдаванчи смог собрать из всей своей армии лишь 10 тыс. человек…

Почти в один день с Кагульским{126} побоищем турецкий флот был уничтожен Орловым при Чесме. Константинополь был сожжен пожаром, янычары бунтовали, требуя мира.

Казалось, наступила благоприятная пора для перенесения военных действий за Дунай с целью склонения Порты на мир. Карл XII поступил бы именно так, но Румянцев, сознавая слабость своих сил (всего дивизия военного времени по нынешним понятиям) и опасаясь чумы, свирепствовавшей с особенной силой за Дунаем, решил ограничиться в этом году прочным занятием княжеств и взятием придунайских крепостей. Измаил сдался еще в конце июля, после Кагульской баталии. В августе взята Килия, в сентябре Аккерман. Оставался Браилов, где турки отбили штурм 24 октября, наиболее кровопролитное дело за всю кампанию (мы потеряли здесь 2 тыс. человек, тогда как под Кагулом – 1000.).