Железный ворон

– Эй, эй, полегче! – Протянув руку, я постучал костяшкой пальца по лбу манекена. – Он ненастоящий. Резать и кромсать пока нет нужды. Хотя, поверь мне, именно из-за подобной реакции в домики смеха и запрещено проносить оружие. Слишком много заколотых манекенов.

– Что это за место? – Никс опустила руки, и мечи исчезли, растворившись в воздухе, словно и вправду были сделаны из звездного света. – Какой цели оно служит?

– Цели? – Я пожал плечами. – Наверное, просто пугать до чертиков. В наше время людям нравится такое. Конечно, в абсолютно безопасной, ничем не угрожающей обстановке. Вот на такое «веселье» и можно рассчитывать в домике смеха.

Фейри выглядела совершенно потрясенной.

– Смертные теперь хотят, чтобы их пугали? – почти прошептала она. – Когда я служила Госпоже, по ночам они не осмеливались в одиночку и шага ступить за порог. Им не нужно было придумывать ужасы, чтобы нагнать страху, – это делали мы.

– Да, знаю. – Я сочувственно улыбнулся ей. – К сожалению, давно миновали те времена, когда они боялись темноты и таящихся в ней сущностей. Правда, есть еще несколько забытых мест, где люди помнят и уважают нас, но по большей части… – Жестом указал на манекен и висящие на стенах чучела. – Их мир стал настолько ручным, что приходится выдумывать что-то страшное, а потом платить за возможность как следует испугаться.

Никс недоверчиво покачала головой.

– Вот почему мы угасаем, – пробормотала она про себя. – Они ничего о нас не помнят.

Похоже, для Забытых это была щекотливая тема, поэтому я не стал ее развивать.

Мы вышли из лабиринта и попали в длинный коридор с зеркалами по обеим стенам. Не обычными зеркалами, а кривыми, которые чудовищно искажали изображения, изображая того, кто в них гляделся, то длинным и тощим, как жердь, то с задницей размером с кадушку. Никс увидела свое жуткое отражение и, вздрогнув, отпрянула.

– Что… что со мной случилось? – Вытянув руку, она посмотрела сначала на свои изящные нормальные пальцы, потом на похожие на сучья, отражающиеся в стекле. – Это проклятие? Какая-то странная человеческая магия?

– Нет, просто их представление о развлечениях. – Я шагнул за ней и, ухмыльнувшись своему отражению с головой в виде воздушного шара, помахал нам обоим рукой с толстыми, как сосиски, пальцами. – Зеркала изогнуты таким образом, что искажают отражение. Людям нравится все гротескное и чудовищное, если только оно ненастоящее.

Сделав успокаивающий вдох, она хмуро заметила:

– Этот мир очень странный. Знавала я одну ведьму, способную проклясть человека, чтобы он всегда выглядел вот так. – Подняв другую руку, она пошевелила гигантскими пальцами, глядя на них с нездоровым восхищением. – Теперь это просто трюк, кратковременное отвлечение внимания.

– Ну, если тебе от этого станет легче, скажу, что и я знаю пару ведьм, которые угрожали проклясть меня, если еще раз попадусь им на глаза. – Никс вопросительно подняла серебристую бровь, и я усмехнулся. – Не веришь? Понимаю! В самом деле, кому захочется проклясть это невинное, ангельское лицо? Из меня получилась бы ужасная лягушка.

– Пак, Никс, – раздался голос шедшего впереди Киррана, и Забытая не успела мне ответить. – Нашел.

Мы встали рядом с Королем Забытых и котом перед другим зеркалом, в котором наши головы были похожи на арбузы. Посмотрев вниз, я увидел, что по какой-то причине отражение Грималкина оставалось нормальным. Возможно, потому что он был слишком маленького роста. А может, кот отказывался выглядеть смешным в любом виде. Меня бы это не удивило.

– В этом месте Завеса тоньше всего, – пробормотал Кирран, вглядываясь в зеркальные глубины, словно мог увидеть что-то за кривым стеклом. – У нас должно получиться попасть в Междумирье прямо… отсюда.

Подойдя ближе, он поднял руку и вжал пальцы в зеркальную поверхность, словно окунул их в воду, после чего небрежно отвел руку в сторону, и стекло расступилось, как портьера, открывая взору кромешную тьму. Несколько нитей тумана вырвались из отверстия и обвились вокруг его ног.

Я вздохнул и покачал головой.

– Меня всегда пугает, когда он так делает.

– Идите вперед, – велел Кирран. Грималкин с высоко поднятым хвостом уже нырнул в раму и исчез в черноте. Бросив на меня взгляд, Никс проскользнула в проем следом за ним, ее плащ развевался за плечами.

Из прохода подул холодный ветер, и я поморщился.

– Знаешь, – сказал я Киррану, – я тут подумал, что давно не совался в жуткие таинственные щели. С тобой всегда так весело, принц.

– Именно для этого я здесь, – сухо ответил он.

Я фыркнул.

– Перестань вести себя как твой отец. Одного мрачного саркастичного темного принца вполне достаточно.

Он только усмехнулся. Ухмыльнувшись в ответ, я нырнул в холодное туманное пространство Междумирья, также известного как Завеса. Это была в буквальном смысле вуаль между мирами фейри и людей. Благодаря ей смертные ничего не знали о фейри, а если фейри переходили в Небыль из человеческого царства, то на короткое время попадали в Междумирье, поскольку его края соприкасаются с обоими мирами. Кроме того, это царство Забытых, и не спрашивайте, как Кирран и целая раса фейри ухитрялись обитать в месте, ширина которого предположительно не превышает ширину простыни. Это же Фейриленд; все здесь не имеет смысла и существует в таком виде, в каком должно.

– Ну, вот мы и на месте. – Мой голос странным эхом отдавался в окружающей пустоте, которой была заполнена большая часть Междумирья, испокон веку пребывающая в таком виде. Единственное, что можно было разглядеть, – жуткий серый туман, висящий в воздухе и стелющийся по земле. – Я успел запамятовать, какое это веселенькое место. Разве вы, Забытые, никогда не скучаете по солнцу?

Кирран улыбнулся, а на лице Никс появилось странное выражение, тень страха, которую она не смогла скрыть под капюшоном.

– Не все теперь выглядит таким, как здесь, – сказал Король Забытых, похоже, не заметивший краткой вспышки ужаса в глазах стоящей рядом с ним фейри. – В Междумирье больше не царит запустение. Я разрешил некоторым подданным построить собственные города и деревни при условии, если смогут найти якорь.

– Чего-чего?

– Якорь, Плут, – отозвался Грималкин скучающим голосом. – Это предмет, который существует как в реальном мире, так и в Междумирье. Обычно за Завесой можно вообразить что угодно – хоть целое королевство, – но оно никогда не задерживается надолго, поскольку нереально, вот в чем беда. Если только у тебя нет якоря, чтобы удержать его на месте.

– Ладно, конечно. Я просто кивну и притворюсь, что понимаю, о чем ты толкуешь.

Кирран поднял голову, будто почувствовав что-то невидимое.

– В Междумирье ощущается что-то странное, – пробормотал он, слегка нахмурив брови. – Хаотичное. Пугающее. – Продолжая хмуриться, он покачал головой. – Я не чувствовал ничего подобного со времен войны с Госпожой.

Никс шагнула вперед.

– Нужно идти, Ваше Величество, – сказала она мягким голосом. – Не стоит тут задерживаться. Если сейчас что-то появится, мы можем оказаться в опасности.

Я поднял руку.

– Эй, ребята! Я, конечно, понимаю, что вы, Забытые, и всезнайки вроде Пушистика в разъяснениях не нуждаетесь, но не стоит забывать, что с вами есть еще кое-кто, не знакомый со странными особенностями Междумирья и Завесы. Что тут может появиться? Разве что лягушка из пруда выскочит, если он есть поблизости.

Кирран сделал глубокий вдох.

– Междумирье, – терпеливо начал он, глядя на меня, – постоянно меняется. Оно… ну, почти живое, потому что улавливает любое сильное чувство или эмоцию и воплощает в реальность. Тот, чья воля достаточно сильна, способен создать здесь практически все, что угодно. Но без якоря эти проявления почти сразу же исчезают. Якорь подобен краеугольному камню, без которого ничто не будет настоящим.

– Однако из тумана может появиться… разное, – подхватила Никс, чьи глаза цвета луны, казалось, светились в тени капюшона. – Эмоции, такие как страх, гнев, смятение… Междумирье может породить нечто, основываясь на том, что ты чувствуешь в данный момент. Если тобой владеет определенное ощущение, скажем, воспоминание о том, как страшно быть преследуемым стаей бешеных волков в дремучем лесу…

– Мы можем обнаружить, что со всех ног удираем от вышеупомянутой стаи бешеных волков. Понятно. – Я постучал костяшками пальцев по голове. – Иногда мне требуется старая добрая подсказка, но в конце концов и до меня доходит.

– Неподалеку есть руины, – вставил Грималкин одновременно скучающим и нетерпеливым голосом. – Похоже, мы должны пройти через них по пути в Фаэд. – Он поднялся, выгнув спину в свойственной котам манере, и повернулся, помахивая пушистым хвостом. – Предлагаю направиться в ту сторону, пока из тумана на нас что-нибудь не выскочило.

– Не надо нам никаких «выскочек», – согласился я. – После тебя, Пушистик.

Некоторое время мы шагали в тишине, и единственным звуком было лишь шарканье наших ног в тумане и дымке. Я даже не знал, по чему ступаю: белый ковер полностью скрыл землю, а тусклый свет не позволял ничего разглядеть. Если вам когда-нибудь доводилось в одиночку брести по дороге, укутанной настолько густой дымкой, что очертания деревьев по краю тротуара были едва различимы, то вы имеете представление, на что похоже Междумирье. С той лишь разницей, что тут не было ни деревьев, ни солнца. Ни земли, судя по всему. Все выглядело настолько однообразно, что, не знай я об умении Пушистика ориентироваться на местности, забеспокоился бы, уж не ходим ли мы по кругу.

– Итак, тебя зовут Плутишка Робин. – Замечание Никс застало меня врасплох; я было собрался пристать к Грималкину, только чтобы услышать в мертвой тишине хоть чей-то голос. Оглянувшись, я увидел, что она наблюдает за мной, оценивающе глядя своими золотистыми глазами. – И давно ты здесь?

– Уже некоторое время. – Я одарил ее своей фирменной наглой ухмылкой. – Но, очевидно, не так долго, как ты. Однако в Небыли ориентируюсь хорошо. Я, конечно, не Пушистик, но, по крайней мере, в пределах дворов и прилегающих территорий видел все, что только можно.

– Ты принадлежишь к… Летнему Двору, да? Каково это?

– Громко, – отозвался я. – И всегда куча дел. Благие фейри любят танцы, музыку и празднества, а еще – напившись вина, бегать голышом под полной луной. Но не стоит заблуждаться, они не очень-то приятные ребята. Во всем Благом Дворе не сыскать ни единого представителя, которого можно было бы назвать милым. Хотя, полагаю, они не такие жестокие, как Зимний Двор. Для этих хорошее времяпрепровождение заключается в том, чтобы оторвать кому-нибудь руки-ноги да ими же и забить до смерти. С другой стороны, Летние фейри забавы ради превратят тебя в розовый куст или будут закармливать пирожными, пока не умрешь, потому что не сможешь перестать их есть. А если случайно позаимствуешь чей-то любимый гребень, на тебя и вовсе натравят гончих. Похоже, я сейчас говорю о Титании.

– Кто такая Титания?

– Жена Оберона. Королева Летнего Двора. – Я скорчил гримасу. – Госпожа злобы, леди мелочности и повелительница истерик.

– Понятно. – Никс, казалось, задумалась на мгновение, нахмурив брови. – Значит, не так уж сильно отличается от королевства моей Госпожи.

– Не уверен, что забредал настолько далеко.

Она окинула меня еще одним внимательным взглядом.

– Кирран сказал, что ты слуга лорда Оберона. Что ты для него делаешь?

– Я-то? Я его шут. – Я принял театральную позу, воздев руки вверх. – Просто скромный проказник, которого он держит при себе, чтобы я его развлекал. А также его мальчик на побегушках, наперсник, поставщик любовных зелий и просто помощник.

На лице Никс отразилась растерянность, как будто она не совсем понимала значение некоторых слов. Я догадался, что в те времена, когда она только появилась на свет, язык был совсем другим, и сленга, вероятно, еще не существовало.

– А ты? – спросил я. – На что была похожа жизнь при дворе прославленной Первой Королевы Фейри?

Она заколебалась.

– Я была…

Прежде чем она успела ответить, я зацепился ногой за что-то твердое и неподатливое и вскрикнул. Внезапно молочная пелена отступила, открыв полукруг из разрушающихся каменных стен, торчащих из тумана, как сломанные зубы. Небо над головой прояснилось, из-за облаков выглянула полная серебристая луна, и я потрясенно заморгал.

– Хм, ладно. Полагаю, это ненормально.

Где-то в темноте раздался вой, и все замерли. Кроме Грималкина, который, прижав уши к голове, попятился от тянущихся к нему щупалец тумана и, верный своему обыкновению, исчез.

Я взглянул на Киррана и Никс и при виде написанного на их лицах выражения вздохнул и быстро вытащил кинжалы.

– Вот и чудненько! А я-то думал, что это путешествие окажется слишком скучным.

Снова раздался вой, скрежещущий, леденящий душу звук, как будто проносящийся сквозь кроны деревьев ветер собрался нас убить. Никс подняла руки, и в ее ладонях появились сияющие серебряные клинки, а Кирран схватился за висевший у него на спине железный меч.

Стена тумана заклубилась вокруг нас.

Вдруг из белых нитей вырвалось что-то бледное и лохматое и метнулось к моему лицу. Инстинктивно я отпрыгнул и, нанеся удар кинжалом, почувствовал, как острие прорвало тонкую ткань, а тварь закрутилась вокруг нас.

Она была… Как описать то, чего я никогда раньше не видел? Больше всего она походила на чудовищную собаку-призрака. Ее тело образовывали рваные полосы ткани, которые развевались и хлопали при каждом движении, а торчащая из груды тряпья голова определенно была собачьей. Из узких разинутых челюстей высовывался склизкий, отвратительный язык, глаза полыхали зеленым огнем, четыре костлявые лапы едва касались земли, когда существо вращалось, а когти на лапах напоминали когти велоцираптора.

Оно с воем устремилось ко мне, и я нырнул в сторону, отбрасывая его кинжалами, когда оно пронеслось над головой. Раздался треск, как будто порвали ткань, но ничего твердого под ней не оказалось.

С жутким воем из тумана вынырнули новые твари – полдюжины монстров в лохмотьях – и закружились вокруг нас.

От их воплей у меня заныли зубы, и перед глазами все поплыло, а земля под ногами вдруг показалась не совсем твердой. Я пошатнулся, и на меня тут же набросилась готовая оторвать мне голову собака с широко разинутой зияющей пастью.

Вдруг налетел черно-серебряный вихрь, и сверкающий меч вонзился в подбородок чудовища, пронзив его горло. Пес заскулил и рухнул на землю, но под разметавшимися лохмотьями обнаружился лишь скелет собаки. Широко раскрытыми глазами я глядел, как Никс отпрянула, и на ее бледном лице расцвела мрачная улыбка. Ее капюшон соскользнул, волосы засверкали в темноте, когда она с оборонительно поднятыми светящимися клинками направилась к остаткам стаи.

– Не трудись разрезать их тела, – сказала она мне, не оборачиваясь. – Под лохмотьями нет ничего существенного. Целиться нужно в голову.

– А-а-а, так это собаки-зомби! – Когда на меня снова прыгнула гончая, я уклонился и сделал выпад, вонзив клинок прямиком в ее пылающий зеленый глаз. Собака взвизгнула и скрылась в тумане. – Порази их мозг, и выйдешь победителем. Спасибо, что сказала.

Я посмотрел на Киррана, чтобы проверить, не нужна ли ему помощь, но Король Забытых прекрасно справлялся сам. Раскрутив меч над головой, он обрушил его на пса-призрака, размозжив тому череп. Когда другая собака бросилась на него сбоку, он повернулся и выбросил перед собой руку. В ладони зажегся огонь, и обмотанное лохмотьями тело вспыхнуло. Зверь взвыл и принялся бешено вращаться по кругу; пламя при этом перекинулось на другую гончую, оказавшуюся поблизости. И вот уже два визжащих, потрескивающих факела прыгали вокруг остатков стаи, создавая еще больший переполох.

Одна горящая гончая взвилась в воздух и завыла – звук, казалось, эхом отдавался в небытии и разносился на мили окрест. Мне не нужно было знать, что это за твари, чтобы понять, что происходит: это призыв о помощи, приглашение новых союзников принять участие в битве.

Я увернулся от гончей и проткнул ей глаз, отчего она рухнула на землю грудой тряпья и костей. Но из тумана уже несся ответный вой, казалось, исходящий со всех сторон разом. Я усмехнулся и поднял кинжалы. Скулеж и рычание между тем становились все оглушительнее.

– Выше нос, вы, двое! Подумаешь, набежит еще больше щенков. У кого-нибудь есть резиновая косточка-пищалка?

Никс заслонила собой Киррана, подняв клинки-близнецы.

– Пожалуйста, отойдите, Ваше Величество, – обратилась она к нему спокойным будничным тоном. – Позвольте мне выполнить свою работу.

Кирран нахмурился.

– Я уже говорил тебе раньше, Никс. Я и сам умею сражаться. Меня не нужно защищать.

Забытая закрыла глаза. Вокруг нее появился туманный свет, вверх по рукам поползли светящиеся руны, пульсируя той же энергией, что и ее мечи. Она сделала шаг назад и пригнулась к земле, держа оружие наготове.

– Знаю, Ваше Величество, – произнесла она тем же невозмутимым тоном. – Но вы мой король, и это мой долг. Позвольте быть вашим щитом и кинжалом, коими я была и у Госпожи.

Сквозь туман прорвались новые гончие, почти дюжина; их завывания и лай звенели у меня в ушах, когда они неслись на нас. Никс открыла глаза и метнула клинки в приближающуюся стаю. Они закружились в воздухе, превратившись в светящиеся полумесяцы, и вонзались в псов-призраков, как сдвоенные жужжащие пилы.

Тела в лохмотьях разлетелись на части, головы и черепа отделились от туловищ и попадали на землю. Половина собак уже была мертва, когда полумесяцы лезвий повернулись бумерангом и прилетели обратно в руки Никс. Она поймала их, как пару тарелочек-фрисби, и немедленно бросилась вперед, чтобы атаковать оставшуюся часть стаи. Я был слишком ошеломлен, чтобы что-то делать, но этого и не требовалось, потому что Забытая в моей помощи не нуждалась. Она превратилась в танцующий и кружащийся смертоносный вихрь, прыгающий и извивающийся в воздухе, ее мечи забирали жизнь у каждой собаки, которая на нее бросалась.

Несколько секунд спустя бой закончился, и звуки битвы стихли. Облака скрыли луну, все вокруг снова затянуло серым туманом.

Кирран выдохнул и опустил меч.

– Все целы? Никс? Пак?

Я все еще не сводил глаз с Никс. Она стояла над кучей тряпья и костей, в которые превратились убитые ею собаки; ее клинки блестели в лунном свете, а волосы и плащ развевались за спиной. Когда лунный свет померк, руны на ее руках исчезли, и окружающее туманное сияние тоже – лишь мерцало в небытии изогнутое оружие. Расправив плечи, Никс удовлетворенно кивнула.

– Да, мой король, – ответила она. – С ними покончено.

Я напряженно моргнул.

– Что ж, хорошо. Думаю, единственный комментарий, уместный после устроенного маленького представления, это восхищенное «Вау!». И, возможно, «Ужас какой!». – Перехватив очередной слегка недоуменный взгляд Забытой, я указал на свои руки, напоминая о появившихся на ее коже светящихся рунах. – Я так понимаю, твои сияющие татуировки – отнюдь не дань моде.

– Я… черпаю силу от луны, – нахмурив брови, ответила Никс. – При растущей луне я становлюсь сильнее, а моя магия – более мощной. Когда полная луна висит прямо над головой, я нахожусь на пике.

– Выходит, ты похожа на оборотня! Что ж, вполне справедливо. Из тебя вышел очень красивый неволосатый оборотень, – добавил я, и она опять нахмурилась. – Не стану даже спрашивать, как луна может появляться в Междумирье, потому что, полагаю, это нужно просто принять как данность. И двигаться дальше. – Опустив глаза на валяющийся в куче тряпья скелет, я поморщился. – Кто-нибудь может объяснить мне, что это за штуки?

– Проявления Междумирья, – раздался голос Грималкина, а следом появился и сам Кайт Ши собственной персоной: он сидел в нескольких футах от нас, как будто всегда там и был. Буднично полизав лапу, он опустил ее и уставился на меня. – Тебя предупреждали, что случится, если выпустишь эмоции на свободу, – сказал он. – Междумирье ухватится за любой сильный всплеск чувства или воспоминания и создаст его временное представление. Если не сможешь контролировать свои эмоции, то скорее всего будешь воспринимать их как проявления реальных вещей, пока мы здесь.

– Правда? А мысли тоже превращаются в еще более ужасные версии самих себя? Потому что я никогда раньше не видел подобных тварей.

– Нет, – ответила Никс, отходя от поверженных туш. – Мои извинения. Это мои порождения. – Она печально улыбнулась. – Дикая охота – очень старая традиция. У Госпожи тоже были гончие, которых она обычно натравливала на тех, кто ее разозлил. – Забытая ненадолго замолчала, протирая глаза, и на ее лице отразилось выражение легкого разочарования. – Хотя я уже не помню, как они называются.

– По-моему, Лунные призрачные гончие, – фыркнул Грималкин. – Хотя они померкли и вымерли много лет назад. Пойдемте-ка дальше, пока не появились еще более неприятные создания.

Он, как я заметил, не стал делать никаких колких замечаний по поводу неожиданного превращения Никс. Конечно, я бы и сам не решился злить этот смертоносный вихрь. Когда мы продолжили путь в тумане, я оглянулся и увидел, как тела собак, лунных гончих или кем бы они там ни были, растворяются в тумане и исчезают в небытии.

Глава 4

Фаэд в опасности

Я хорошо помню, как впервые оказался в Фаэде. Случилось это несколько лет назад, когда Эш только начинал искать способ жить с Меган в Железном Королевстве. Как и любой традиционный фейри, он не мог существовать в этих землях, поскольку они отравили бы его и в конце концов убили. Поэтому, естественно, он связал себя обязательством узнать, как ему вернуться к своей любви и быть с ней, сколько бы времени это ни заняло и что бы ни пришлось сделать.

Я, разумеется, отправился с ним, потому что это было похоже на приключение, и, кроме того, без меня этот влюбленный идиот ни за что бы не выжил.

Мы тогда шли за нашим проводником через темный и полный опасностей Дикий лес, как вдруг все заволокло густым туманом, и мы оказались в этом захудалом городишке прямо посреди небытия. Его населяли странные фейри, которых я никогда раньше не видел и которые, казалось, то пропадали из виду, то снова появлялись. В то время я ничего не знал ни о Забытых, ни о Фаэде, ни о том, чем в конечном итоге обернется наше в нем нахождение. В ту первую ночь мы обнаружили, что Забытые, подобно неким жутким вампирам, вытягивают чары традиционных фейри, поэтому пришлось спешно ретироваться из города, пока они не истощили нас досуха.

Но Забытые были не единственными существами в Фаэде, и наше… хм… появление разбудило нечто гораздо более древнее и опасное, чем мы могли предположить.

Госпожу. Она была правительницей Небыли до появления дворов и спала в Фаэде, забытая всеми. Нечего и говорить, что она совсем не обрадовалась, когда, проснувшись, обнаружила, насколько все изменилось.

В конечном итоге это привело к войне с Забытыми, приходу к власти Госпожи, которая пыталась вернуть себе могущество в Небыли, и всей этой истории с Кирраном и его предательством, но к чему вспоминать былое – столько воды утекло с тех пор. Насколько я мог судить, теперь с сыном Эша и Меган все было в порядке. Он совершил несколько глупых ошибок, но, черт возьми, мы все не без греха. Мне ли этого не знать.

Все же, когда туман отступил, и мы внезапно оказались на окраине древней захудалой деревушки, я заметил, каким затравленным сделался взгляд Киррана, когда он оглядывался по сторонам. Для него это было место, где все началось.

– Странно, – тихо сказал он. – Я никого не вижу, но чувствую, что там что-то есть.

Я посмотрел на город. Как по мне, выглядел он по-прежнему: заброшенные и разваливающиеся деревянные хижины стояли в грязи и тумане. На ближайшем крыльце, покачиваясь взад-вперед, скрипело старое кресло-качалка, что лишь добавляло жути.

– Как здесь тихо, – заметил я и, понизив голос, зловеще прошептал: – Слишком тихо. – Кирран с Грималкиным наградили меня недовольными взглядами, и я усмехнулся. – Да ладно, кто-то же должен был это сказать.

Король Забытых вздохнул и грациозно ступил на тропу, старательно избегая самого грязного участка.

– Пойдемте, – велел он. – Держитесь рядом и смотрите в оба. Если здесь и правда что-то есть, мы не хотим, чтобы оно застало нас врасплох.

– Точно, – согласился я и сострил: – Врасплох – это плохо. Никто не любит врасплохи. За исключением разве что праздника, который друзья тайком устраивают на твой день рождения. Однако я не думаю, что мы свернем за угол и нас там осыплют конфетти под крики «Сюрприз!».

– Разве сейчас так поступают забавы ради? – озадаченно нахмурилась Никс. – Как по мне, подстерегание за углом – это хороший способ кого-нибудь зарезать.

– Ну да. Напомни потом, чтобы я никогда не устраивал тебе вечеринку-сюрприз.