Ночь ворона, рассвет голубя

Библиотека находилась на втором этаже главного здания, и туда можно было попасть, поднявшись по узким деревянным ступенькам, огибающим внешнюю стену здания. У подножия лестницы росло цитрусовое дерево. Поднимаясь, Катьяни вдохнула сладкий лимонный аромат, и он немного ее успокоил.

На полпути вверх по винтовой лестнице находилась большая, просторная комната с множеством окон, которая занимала весь второй этаж здания. Вдоль стен от пола до потолка тянулись набитые книгами и свитками полки. В одном углу стоял старинный письменный стол из тикового дерева, заваленный пергаментами, перьями и чернильницами. Середина комнаты была пуста, если не считать травяных циновок и подушек. На одном из ковриков сидел Ачарья, справа от него – Атрейи.

– Садись, – резко сказал Ачарья, указывая Катьяни на подушку напротив. Она села, скрестив ноги и пытаясь успокоить свое волнение. Атрейи одарила ее ободряющей улыбкой, а ей сразу стало лучше.

– Ты первый человек с магической связью, которого я принял в свою гурукулу, – сказал Ачарья. – Я хочу посмотреть на твою татуировку. Издалека, – добавил он, когда ее рука рефлекторно метнулась к шее. Она испытывала смешанное чувство подозрения и тревоги. Никогда раньше ее не просили об этом. Случись подобное во дворце, Хемлата наказала бы за такое назойливое любопытство.

Но Катьяни была не во дворце, и королева велела ей не злить Ачарью.

Она неохотно убрала руку со своей шеи. Следующие десять минут ее сосредоточенно разглядывали. Катьяни молча выдержала оба этих пристальных взгляда. Из открытых окон в комнату дул теплый ветерок, и цитрусовый аромат смешивался с запахом старых книг и выцветших чернил. Неудивительно, что Бхайраву нравилось проводить здесь время.

Наконец Ачарья отвел свой взгляд. Он прижал руку ко лбу так, словно ему было больно.

– Расскажи мне о своей семье.

Катьяни была поражена. Из всех вопросов, которые он мог бы ей задать, этот был самым неожиданным.

– Мои родители были подданными прошлого короля Чанделы. Они были убиты в войне с Малвой пятнадцать лет назад.

– Как их звали?

– Мала и Динеш, – сказала она, испытывая все большее замешательство.

– Фамилию, пожалуйста, – сказал Ачарья.

Она покраснела:

– Я никогда не спрашивала.

Почему он так интересовался ими?

Он поднял брови:

– И королева никогда не говорила? Что ж, понятно. А как насчет других членов семьи? Дяди, тети, двоюродные братья?

Неловко ерзая на своей подушке, она покачала головой:

– У меня никого нет. Ачарья, почему вы спрашиваете меня о моей семье?

– Более уместен вопрос о том, почему ты не расспросила королеву более подробно? – сказал Ачарья.

Она уставилась на него, не в силах ответить. Почему она не расспрашивала королеву подробнее? Катьяни не знала ответа на этот вопрос. Как и на вопрос о том, к чему он ее подталкивает. Или все это нужно было лишь для того, чтобы заставить ее чувствовать себя неловко из-за собственного незнания?

– Они были вассалами, – сказала она наконец. – Мне повезло, что меня удочерила сама королева.

Он подергал себя за бороду, и она растрепалась еще сильнее.

– Удача к этому не имеет отношения. Ты помнишь что-нибудь из своей жизни до того, как королева Чанделы привязала тебя к себе?

– Нет, – сказала она. – Я была так больна, что чуть не умерла. Болезнь отняла у меня воспоминания.

Он вперился в нее взглядом:

– Очень удачное совпадение, не так ли? Твои родители умирают, и ты теряешь все воспоминания о том, что было до того, как она создала эту связь.

Катьяни вскочила на ноги, стараясь не дрожать от охватившего ее гнева. На что он намекал?

– Ачарья, я знаю, что вам не нравится королева и что вы не одобряете то, что она сделала. Но она сделала это, чтобы спасти мою жизнь.

– Я заставил тебя чувствовать себя неловко, – сказал Ачарья. – Это хорошо. Иногда нас нужно вывести из состояния комфорта, чтобы подвергнуть сомнению то, во что мы всегда верили. Иди, Катьяни. Но однажды, когда наберешься смелости, спроси свою королеву, кто ты на самом деле.

Ей не нужно было ни у кого спрашивать, кто она такая. И она не позволит Ачарье вселить в нее какие-либо сомнения по этому поводу.

– Я Катьяни, – выпалила она. – Королевская телохранительница Чанделы, защитница короля и королевы. Это все, что мне нужно знать.

Ачарья открыл рот, но Атрейи положил руку ему на плечо:

– Достаточно.

Его голос был мягким, но властным. К удивлению Катьяни, Ачарья успокоился.

– Ты можешь идти, – сказал он усталым голосом.

Катьяни ушла, но ее мысли пребывали в смятении. Как он смеет так с ней разговаривать! Это было не его дело. Но… как звали ее семью? Неужели у нее действительно не было живых родственников? Почему никто, кроме королевы, не говорил с ней о ее родителях?

Когда она вернулась в хижину, Айан набросился на нее с расспросами.

– У тебя неприятности? Он тебя выгнал?

– Прекрати, – сказал Бхайрав, внимательно за ней наблюдая. – Она расскажет нам, если захочет.

Катьяни бросила на него благодарный взгляд:

– Все в порядке. Мне просто нужно немного времени наедине с собой.

Бхайрав вытащил Айана на дополнительную тренировку по стрельбе из лука, что было довольно самоотверженно с его стороны, учитывая, как мало ему нравилось это занятие.

Катьяни рухнула на свой коврик и уставилась на потолок. Ее переполняли вопросы. Она скучала по Хемлате больше, чем когда-либо. Если бы только королева была рядом, она могла бы рассказать ей о разговоре с Ачарьей.

Пусть она не могла рассказать ей обо всем лично, но, по крайней мере, всегда можно было выразить свои мысли на бумаге. Катьяни встала, схватила перо и чистый пергамент из тайника Бхайрава и написала королеве зашифрованное письмо, описав все, что произошло. Затем она плотно свернула его, запечатала горячим воском и отнесла в голубятню гурукулы, чтобы отправить со следующим же свободным почтовым голубем.

В месяце Джьештха, когда жара была в самом разгаре, Ачарья объявил, что его сыновья возглавят походы по изгнанию ветал, выбрав по нескольку учеников каждый. Очевидно, веталы стали представлять угрозу для лесных деревень на окраине Нандованы. Единственным способом избавиться от них было провести надлежащие погребальные обряды, выпустив злых духов из мертвых тел, в которых они обитали.

Уттам выбрал Айана, Нимайю и трех старших учеников. Услышав свое имя, Айан просиял и поднял кулак в воздух.

– Я буду сопровождать наследного принца Айана, – сказала Катьяни, хмуро глядя на него.

– Ты не доверишь мне его защиту? – спросил Уттам мягким голосом.

Конечно, она доверяла, но…

– Мне не нужно, чтобы ты все время крутилась вокруг меня, Катья, – сказал Айан.

– Кроме того, ты идешь со мной, – сказал Дакш.

У Катьяни отвисла челюсть.

– Я?

Она не ожидала, что он выберет ее.

Он нахмурил брови:

– Или ты не хочешь узнать, как изгоняют веталу?

– Конечно хочу! – поспешно ответила она.

Дакш выбрал Ирфана, а также Варуна и двух других учеников по имени Сагар и Лаврадж. Бхайрав, к его собственному облегчению, вообще не был выбран. Они отправились в путь следующим вечером, поскольку веталы были активны только по ночам. У ворот две группы разошлись в разные стороны: Уттам – на восток, Дакш – на запад.

Это было впервые, когда они отважились отправиться в лес в сумерках. Они шли, освещаемые просачивающимся сквозь деревья вечерним светом, сопровождаемые сладким и пронзительным голосом коэля. Воздух был густым и теплым, насыщенным запахами влажной земли, измельченных листьев, сока и спелых фруктов. Душа Катьяни воспарила. Было приятно выбраться из гурукулы, пусть даже для того, чтобы охотиться на злобных мертвецов-кровососов.

Ирфан шел рядом с ней, болтая без умолку. Она несколько раз побеждала его как на тренировках по каларипаятту, так и в сражении на мечах, и все же он продолжал вертеться около нее, словно жизнерадостный, ничего не замечающий паразит. Почему Дакш взял их двоих с собой? Очевидно, не потому, что она ему нравилась, и не потому, что он был впечатлен навыками Ирфана.

Она побежала вперед, мимо Варуна и остальных, и догнала Дакша.

– Почему вы выбрали меня? – спросила она. – Вряд ли вам приятна моя компания.

Он не посмотрел на нее и не ответил, но продолжал шагать в том же ровном темпе, устремив взгляд на деревья впереди.

– Охота на веталу требует выносливости и мастерства, – раздался спокойный голос Варуна позади нее. – Личное отношение не должно влиять на такой выбор.

Она вздохнула:

– Варун, ты что, его глашатай? Ты теперь отвечаешь вместо него? Почему он не может говорить за себя сам?

– Айрия Дакш сегодня дал обет молчания, – сказал надоедливый Варун. – Он не скажет ни слова, за исключением последних обрядов по изгнанию ветал. Благодаря этому изгнание пройдет более эффективно.

– Что?

Она вгляделась в неподвижное лицо Дакша.

– Как я могла этого не знать? О, точно. Он все равно почти не разговаривает. Но как он собирается учить нас охоте на ветал, не говоря ни слова?

– С помощью дела, – сказал Варун. – Я расскажу все необходимое. Пожалуйста, внимательно следуй нашему примеру и старайся не шуметь. У ветал отличный слух.

– Держу пари, я могу заставить вас нарушить этот обет, – прошептала она Дакшу и с удовольствием увидела, что он поджал губы. В конце концов, он сам был виноват, что взял ее с собой.

Она отступила, чтобы присоединиться к Ирфану, но Варун остановил ее.

– Леди, ты самый слабый член группы, так что будешь стоять между нами.

Какое смехотворно патриархальное мышление! И это после того, как она несколько месяцев к ряду одолевала мужчин на тренировках.

– Я не самый слабый член группы, – огрызнулась она. – Самый слабый – Ирфан.

– Она определенно сильнее меня, – признался Ирфан. – Может быть, мы оба можем остаться посередине.

– На тебя напала ветала по дороге сюда, так ведь? – спросила она.

Ирфан кивнул, и его лицо помрачнело.

– Она упала с дерева и вцепилось мне в горло.

Он опустил воротник своей робы и вытянул шею.

– Видишь?

У основания его горла, прямо там, где проходила артерия, красовался красный сморщенный шрам. Очевидно, он чуть не умер во время той встречи. И все же Дакш выбрал его. Почему?

Словно почувствовав ее невысказанный вопрос, Ирфан ответил на него сам.

– Я попросил разрешения присоединиться к ближайшей охоте на ветал, как только поправлюсь. Мне нужно научиться справляться с ними. Королевство Соланки страдает от самых разных чудовищ. Народ рассчитывает, что их принц может с ними справиться.

Варун одобрительно хмыкнул. Катьяни была по-настоящему впечатлена. Ирфан оказался вовсе не трусом.

Прошел час, сгустилась тьма. С ветвей дерева сал ухнула сова. Выглянула луна, заливая лес серебристым светом. Ирфан начал тихо напевать, но Варун велел ему замолчать. Катьяни уже заскучала, как вдруг Дакш поднял руку. Они все остановились. Перед ними маячил огромный баньян, его толстые ветви спускали воздушные корни до самой земли.

– Почему мы остановились? – прошептала Катьяни Варуну, который стоял позади них с Ирфаном.

– На баньяновых деревьях почти всегда обитает ветала, – сказал Варун.

– Только одна? – спросила Катьяни. – Откуда ты знаешь, что их там не больше?

– Веталы, как правило, одинокие существа, – пробормотал Варун. – А теперь тихо.

Катьяни замолчала, наблюдая, как Дакш подошел ближе к дереву. Должно быть, сейчас будет что-то интересное. В окрестностях Аджайгарха было не так уж много ветал. Они обитали в основном в лесах. Но все же будет полезно знать, как с ними справиться. Ветала могла высосать человека досуха за пятнадцать мучительных минут. Что касается детей, то с ними они расправлялись за один вдох.

Ирфан сжал рукоять своего меча, его лицо окаменело. Она хотела сказать ему, что все будет в порядке, что одна ветала не сравнится с пятью мечами, но вдруг ее насторожил легкий свистящий звук. Она сделала шаг назад, но наткнулась на Варуна. Дыхание застряло у нее в груди. Все они потянулись к мечам.

Ветала спустилась с дерева и присела среди корней у его основания. Это было худое существо с длинными, тонкими конечностями, растрепанными седыми волосами и бледной кожей. В его мертвых черных глазах не было ни зрачков, ни радужной оболочки. Из красной пасти торчали длинные клыки. Омерзительное и жалкое чудовище зашипело.

Дакш взмахнул запястьем и произнес длинную, запутанную фразу, которую Катьяни не смогла разобрать. Несколько воздушных корней дерева превратились в тонкие серебристые веревки и, устремившись к существу, обвились вокруг него и связали конечности. Ветала взвыла от боли и гнева.

– Как он это сделал? – с благоговением спросила Катьяни. Она никогда не видела такой потрясающей магии. Каждый раз, когда она думала, что осознает степень его могущества, Дакш доказывал, что она ошибалась.

– Это мантра, известная только Ачарье и его сыновьям, – сказал Варун немного задумчиво. – Он может даже траву превратить в такие веревки. Ничто не может от него ускользнуть.

Дакш достал из своего рюкзака тыквенную флягу и окропил землю несколькими каплями воды. Он бормотал себе под нос, произнося последние обряды для души, заключенной в мертвом теле перед ними.

Ветала перестала вырываться из своих пут и улыбнулась. Почему-то Катьяни показалось, что эта улыбка куда хуже, чем завывания.

– Добрый вечер, джентльмены и леди, – произнесло существо бархатным голосом. – Для меня большая честь, что такая компания навестила мое скромное дерево.

Катьяни встрепенулась. Она знала, что веталы могли говорить, но они делали это очень редко.

– Я вижу среди вас того, чью кровь попробовали мои сородичи.

Его нечеловеческие глаза уставились на Ирфана.

– Они сказали мне, что им понравилось.

Ирфан сделал шаг вперед.

– Я тебя не боюсь, – сказал он сквозь стиснутые зубы.

– Но если бы мы были наедине, без всех этих веревок, ты бы боялся.

Ветала посмотрела на Дакша:

– Я вижу среди вас одного лжеца. Даже когда он произносит погребальные обряды, его мысли витают где-то далеко.

Дакш запнулся, но затем продолжил свои нашептывания. Что имела в виду ветала? О чем думал Дакш, если не об этом существе?

Ветала посмотрела на нее:

– Я вижу того, кто обречен. Леди, вы будете очень сильно страдать. Почему бы не позволить мне унять вашу боль до того, как она наступит?

О, отлично. Ветала заглянула в ее будущее и увидела боль. Это явно не то, что будешь с нетерпением ждать. Она вспомнила, что Ачарья сказал о королеве, и о вопросах, которые он задавал о ее семье, и ею овладело глубокое беспокойство.

Ирфан схватил ее за руку:

– Не слушай.

– Почему бы и нет? – сказала ветала. – Ты знаешь, что я не могу лгать. Позволь мне сделать подарок и тебе. Однажды ты станешь королем, но все равно не получишь то, чего действительно хочешь.

– Заткнись уже, – рявкнул Ирфан.

– Успокойся, – сказал Варун. – Оно пытается сбить нас с толку лишь для того, чтобы отсрочить свою собственную кончину.

Ветала посмотрела на Варуна:

– Я вижу среди вас того, кто никогда ничего не добьется. Ты проживешь свою жизнь посредственно, а когда умрешь, никто не будет тебя оплакивать.

Варун не смог подавить вздоха.

Дакш бросил на них предупреждающий взгляд и продолжил читать последние обряды.

– Скоро наступит день, когда она получит то, что желает, – сказала ветала, пристально глядя на Дакша. – В тот день ты станешь сиротой. В тот день ты будешь жаждать забвения.

Даян, – подумала Катьяни, и у нее скрутило живот. – «Она» – это даян.

Но, похоже, эти слова не подействовали на Дакша. Он подошел ближе к ветале и плеснул несколько капель воды ей в морду. Чудовище съежилось, как будто вода повредила его мертвую кожу.

И все же в этот момент что-то в лице веталы изменилось. На нем появилось хитрое, почти торжествующее выражение. Глаза существа метнулись наверх, и это мельчайшее движение могло бы ускользнуть от Катьяни, если бы она не наблюдала так внимательно.

Ее взгляд тоже метнулся вверх. Она увидела другую веталу как раз перед тем, как та прыгнула на Дакша.

Раскрыв рот в беззвучном крике, Катьяни бросилась вперед и, повалив Дакша на землю, откатилась вместе с ним в сторону. Ветала приземлилась рядом с ними и разочарованно зашипела. Чудовище набросилось на нее и прижало к земле, впившись когтями в ее руки. Красная, гнилая, рычащая пасть с блестящими клыками распахнулась прямо перед ее лицом, едва не оглушив ее своим отвратительным зловонием. Существо нацелилось ей на шею, и Катьяни отвернула лицо. Первая ветала, все еще связанная серебряными веревками, начала смеяться сухим, хриплым звуком, от которого кровь стыла в венах.

Горло набросившейся на нее веталы пронзил золотой клинок. Чудовище обмякло и рухнуло на нее сверху. Она задыхалась от запаха и ощущения его крови, стекающей по ее телу. Дакш с обезумевшим лицом отшвырнул веталу в сторону и поднял Катьяни на ноги.

– Твой меч! – крикнул он, и она пришла в чувство.

Вокруг них на землю приземлились еще пятеро издающих воинственные вопли ветал.

Ирфан и остальные размахивали мечами направо и налево, рубя чудовищ. Веталы были ужасно сильны, и их было трудно убить.

– Катьяни, – крикнул Дакш, стоящий по другую сторону опорного корня баньяна, где он отбивался сразу от двух ветал. – Берегись!

Она ударила прыгнувшую на нее веталу по голове плоской стороной клинка, оглушив ее, и отскочила в сторону в тот момент, когда с дерева упало еще одно чудовище. Его клыки и когти поблескивали в лунном свете. Сколько кровососов подстерегало их, спрятавшись в баньяне? Ветала зарычала и попыталась полоснуть Катьяни по лицу, и, хотя та отшатнулась в сторону, чудовище успело задеть ее шею.

Боль обожгла горло Катьяни; она ахнула и сжала свой меч, готовясь к новой атаке. Когда ветала с нечеловеческой скоростью подлетела к ней, она со всей силы ударила чудовище в грудь. Лезвие прошло насквозь и вышло с другой стороны. Ветала продолжала бороться, хватаясь бледными руками за лезвие. Катьяни в отчаянии вцепилась в меч, напрягая руки и стараясь удержать веталу.

Существо ухмылялось, из его пасти капала кровь.

– Ты потеряешь все, что любишь, – проскрежетало оно. – Ты будешь молить о смерти. Ты забудешь, кто ты есть. Тогда ты вспомнишь меня.

От этих ядовитых слов ее внутренности сжались. Она выдернула свой клинок и отшатнулась назад. Темно-красная кровь хлынула из разорванной груди веталы. Та упала на землю, все еще одаривая Катьяни той же жуткой ухмылкой.

Девушка в изнеможении упала на колени, опираясь на меч, пытаясь восстановить дыхание. Пытаясь осознать то, что она услышала.

Вокруг нее продолжалась борьба. Три веталы неподвижно лежали на земле. Четвертая прижала Варуна к сучковатому стволу баньяна и собиралась вцепиться ему в горло. Клинок Дакша сверкнул в лунном свете, обезглавив веталу одним быстрым ударом. По другую сторону дерева Ирфан и Сагар сражались с двумя оставшимися чудовищами.

Катьяни поднялась на ноги и бросилась вперед, чтобы помочь им. Она вонзила нож в спину одной из ветал – трусливый поступок, но ее уже не волновали такие тонкости, да и вообще, эти существа не были живыми.

Последняя ветала прыгнула ей на спину, повалив на землю. Она упала лицом вперед, чувствуя вкус грязи, а существо обхватило ее шею своими длинными пальцами и сжало. Меч выпал из ее руки. Она схватила мертвые пальцы, пытаясь оторвать их от своей шеи. Но ветала была слишком сильна для нее; Катьяни задыхалась и билась в попытках освободиться, изо всех сил пытаясь дышать, но ее охватывала паника.

Вновь сверкнуло золотое лезвие, и голова веталы откатилась в сторону. Катьяни села, судорожно хватая ртом воздух и положив руку на шею. Над ней стоял Дакш. Он выглядел одновременно недовольным и обеспокоенным.

– Тебе не следовало набрасываться на меня, – сказал он строгим голосом. – Очень рискованно.

Невозможный человек. Разве он не может просто сказать «спасибо»? Тогда и она могла бы отблагодарить его в ответ.

– О? Так ты хотел, чтобы я позволила ветале убить тебя? – выдавила она, сглотнув.

Он вложил свой меч в ножны:

– У меня все было под полным контролем.

– Да, точно.

У нее даже не было сил закатить глаза.

– Все остальные живы?

Со стоном и кряхтением, ученики поднимались с земли. У Ирфана из многочисленных ран текла кровь. Раны были у всех, кроме Дакша. Даже Варун был истерзан и совершенно потерял дар речи. Никто не ожидал, что на баньяновом дереве соберется целая группа ветал.

– Время совершать последние обряды, – мрачно сказал Дакш. – Варун, Сагар, помогите мне.

На то, чтобы все закончить, ушло больше часа. Дакш связал останки ветал, включая отрубленные им головы и конечности, своими волшебными веревками. Старшие ученики ходили вокруг, разбрызгивая воду и бормоча над всем этим ужасом ритуальные слова.

Ирфан и Катьяни наблюдали, сидя на некотором расстоянии. Дакш убил большинство из этих ветал, и все же он почти не выглядел запыхавшимся. Его волосы были взъерошены, но помимо этого все было как всегда. Даже его одежда казалась относительно чистой. Катьяни смотрела на него со смешанным чувством восхищения и зависти. Ее роба была пропитана и кровью веталы, и ее собственной. Ее лицо и шея опухли и воспалились. Ее руки были красными и опухшими в тех местах, где в них впились когти веталы. Ирфан выглядел не менее ужасно и к тому же был очень подавлен.

– Так ты чему-нибудь научился? – спросила она его, стараясь не расчесывать лицо.

– Да, – пробормотал он. – Я понял, что никогда не получу того, чего больше всего хочу.

– По крайней мере, ты будешь королем, – сказала она. – Это смягчит удар. А я просто буду страдать от боли. Вот и все, такова моя судьба.

Это пророчество услышали все. Но только она услышала страшные слова второй веталы.

– Ты же знаешь, что они рассказывают не все? – спросил он. – И не говорят самого главного.

Она не ответила. Ты потеряешь все, что любишь, говорилось в пророчестве. Это было довольно недвусмысленно. Она подумала об Айане, Бхайраве, Реве, Хемлате и Джайдипе. Ее семье, ее доме, ее жизни. И она подумала о той, другой семье. Семье, которую она потеряла и о которой она никогда не спрашивала королеву, пока Ачарья не задел ее своими острыми, болезненными вопросами, и она не была вынуждена написать то письмо – письмо, которое осталось без ответа.

Однажды она уже потеряла все. Как кто-то мог потерять все дважды? Закон кармы не должен такого позволить.

Дакш и старшие ученики закончили последние обряды и оттащили останки ветал подальше от дерева. По велению Дакша тела загорелись. Тогда он посмотрел на Катьяни, словно проверяя, как она, и девушка попыталась улыбнуться, но, вероятно, вышло что-то похожее на гримасу.

Они подождали еще немного, чтобы убедиться, что тела догорели, и угольки случайно не подожгли подлесок или деревья. Когда не осталось ничего, кроме пепла и фрагментов костей, они повернули домой. Забрезжил рассвет, полосы света пробежали по небу на востоке. Никогда раньше она не была так благодарна за то, что встретила утро.

Они направились обратно к гурукуле, и она вдруг обнаружила, что идет рядом с Дакшем позади всех остальных. Она украдкой взглянула на его лицо, но оно снова превратилось в безмятежную маску безразличия. Что ж, по крайней мере, теперь она знала, как добиться от него какой-то реакции.

– Айрия Дакш?

– Что? – спросил он, не глядя на нее.

– Я заставила тебя нарушить обет молчания.

– Нет, не ты, – сказал он. – Дело было в веталах.

– Ты лжец, – поддразнила она. – Это существо так тебя назвало. О чем ты лжешь? Может быть, в глубине души я все-таки тебе нравлюсь?

Дакш бросил на нее полный ненависти взгляд и шагнул вперед, чтобы присоединиться к Варуну. Она бы рассмеялась, но ее лицо слишком сильно болело.

Глава 7

Незадолго до Шраваны, на пороге лета и сезона муссонов, Ачарья Махавира устроил ученикам-первогодкам испытание. Им нужно было уйти в лес, найти уединенное место и медитировать без еды и воды в течение трех дней. Это должно было многократно увеличить их духовную силу.

– Он вообще человек? – спросил Бхайрав. – Я имею в виду, он помнит, что у нас вообще-то человеческие тела?

Была вторая половина дня, время отдыха между занятиями. Они лежали внутри хижины, приходя в себя после изнурительного занятия по бою на мечах.

– Я думаю, он забыл, каково это – иметь обычное тело, – сказал Айан. – Старшие ученики говорят, что он может неделями обходиться без еды и воды. Как один из легендарных астоми, которые могли выжить, вдыхая запах цветов и яблок.