Первый Феникс

То, чего раньше он не замечал из-за злости и досады, было обыкновенным страхом. Ему неуверенно предлагали войти в штат сотрудников, чтобы позже, при появлении вакансий (которых было предостаточно), он обладал преимуществом против соискателей со стороны. Итог – три месяца имитации бурной деятельности в роли уборщика, которая удавалась ему так себе. Он продолжал каждую неделю стучаться все в новые двери, но раз за разом видел все ту же картину. Теперь ясно почему.

– Думаю, что да.

– Какой умничка, – презрительно процедил Вася.

Он развернулся, вновь надев маску абсолютного спокойствия.

– Ты восемь раз подавал заявку в охотничий отдел. – Василий бродил по комнате, словно акула, медленно сужая круги вокруг добычи. – Почему так быстро сдался? – усмехнулся.

– Потому что это скучно, – равнодушно бросил Юра, поймав на себе изумленный взгляд Глеба. – Фениксов столько лет не было.

Глеб фыркнул, а Василий насмешливо взглянул на него:

– Все еще так думаешь?

Юра переводил взгляд с полковника на майора и обратно. Один глядел на него с откровенным сарказмом, как бы говоря «да неужели?», второй будто смотрел на маленького несмышленого ребенка.

– Фениксы не пропадали? – догадался он.

– На глазах умнеешь. Добро пожаловать. – Он с силой швырнул коробку в парня, тот легко ее поймал. – Завтра в пять.

Глеб кивнул, а глава охотничьего отряда ровным быстрым шагом вышел из комнаты. Они услышали, как прапорщики, стоявшие у входа в палату, еще раз поприветствовали полковника, после чего дверь тихо закрылась, чуть скрипнув старыми петлями.

Юра нетерпеливо открыл коробку, дыхнувшую на него крахмальной пылью. Внутри находилось несколько свертков темно-зеленой ткани. Он подцепил один из слоев и потянул на себя, вытащив новехонький мундир, увенчанный парой красных погон.

– О, рядовой! – Глеб радостно вскочил. – Добро пожаловать, новенький! Неплохое повышение, а?

– Отличное, – согласился Юра.

Он уронил коробку и развернул мундир двумя руками. Пошит только что – на швах виднелись едва заметные частички ниток, которые сметутся через пару минут после того, как он впервые его наденет. Не сегодня, нет, красные погоны – парадные. Но когда-нибудь. Пока ни единой желтой линии, ни единой звездочки, пустые красные – для особых случаев, пустые зеленые – для службы. Это визуальное воплощение начала, открытой двери и первого шага. Слева на груди на мундире золотыми нитками вышита эмблема охотничьих отрядов – падающий феникс.

Юра восемь раз проходил тренировки и испытания, необходимые для вступления в ряды охотников, но на последнем этапе – демонстрационной полосе препятствий, на которой присутствует в том числе высший офицерский состав, он всегда оставался за чертой. Можно ли называть охотников победителями – вопрос спорный, но из раза в раз Юра оказывался проигравшим. Сейчас он уже понял, кто именно препятствовал его зачислению в охотничий сегмент, но теперь это и не волновало – так или иначе, он наконец держал в руках заветный мундир.

– Значит, завтра утром увидимся на совещании, – улыбнулся Глеб.

– В пять утра? – на всякий случай переспросил Юра.

Майор печально кивнул. Из коробки, валяющейся на полу, послышалось приглушенное шипение. Юра поднял ее и на самом дне, за еще двумя полными комплектами формы, нашел небольшую черную рацию, которая замолкала на несколько секунд, а потом снова заливалась шумом помех. Юра нажал сразу на несколько кнопок, и устройство заговорило голосом Василия.

– Добро пожаловать в первый охотничий отряд, – холодно поприветствовал его полковник. – Министерство поиска сообщило, что завтра после полудня на территории больницы родится феникс. Твоя задача, рядовой, к утреннему совещанию вычислить его.

– Как я это сделаю?!

– Задача ясна?

– Я не знаю, как…

– Задача ясна?

– Да, товарищ полковник, ясна.

Рация прыснула снопом помех и щелчков, после чего затихла.

– Недолго я пробыл охотником. – Юра присел на край кровати, запихивая мундир обратно в коробку.

– Так, без паники и нытья, – сказал Глеб с плохо удавшимся ободрением.

– Есть идеи?

– На самом деле да, одна есть. Нам точно нужен кофе.

– Э-э-э… Ну так-то да, согласен.

Глеб проворно выскочил из палаты, коротко обругав прапорщиков, которые, похоже, недостаточно ровно подпирали стену. Юра улыбнулся, услышав фрагменты оправданий солдат и ворчание Глеба, но вскоре и его отдаляющиеся шаги смолкли. В комнате остался только он и жужжание приборов, заглушавшее тихое дыхание Марины.

Каким-то глупым ему казалось то, с какой легкостью все укладывалось в голове. Он примерно понимал, что именно надо сделать, чтобы найти феникса, – нужно попасть «туда». И эта мысль до абсурда не волновала его, казалась правильной и естественной. Так же, как рефлекторно человек протирает запотевшее стекло, чтобы увидеть, что происходит за ним. Он негромко засмеялся, поймав себя на мысли, что единственная его проблема – это найти путь «туда». Какая нелепица, бред пациента психбольницы. Может, и ему туда пора? Рядом с домом вроде есть одна… Нет, стоп.

Воздух, нужен воздух, здесь нечем дышать. Он подошел к открытому окну и высунулся, полной грудью вдыхая вечернюю прохладу. Немного придя в себя, расслабился и осмотрелся вокруг.

Парк, окружавший больницу, был полон людей – пациенты и посетители гуляли в тени вязов. Кто-то медленно толкал перед собой кресло-каталку, кто-то сидел на скамейках среди широких, хаотично раскиданных по территории клумб.

Крохотная девочка в ярко-синем платье прыгала под дикой яблоней, пытаясь дотянуться до незрелого еще, но уже начавшего наливаться красным цветом яблока. Наконец ей удалось ухватиться за листву, и она, повиснув на ветке всем телом, все же оторвала заветный плод. Вытерла о юбку, откусила, поморщилась, звонко рассмеялась и снова откусила.

Все вокруг было охвачено плавным, неторопливым движением. Юра переводил взгляд с одной семьи на другую: всюду бегали дети, на которых радостно глядели старики и шикали матери.

Что-то не так.

Краев кожей ощутил, как что-то переменилось в атмосфере, добавив в воздух тревогу, которую он тут же вдохнул. Быстро осмотрел комнату – нет, тут ничего не изменилось. Он снова перекинулся через подоконник и сощурился, внимательно вглядываясь в людей. Юра шарил глазами от одного лица к другому, пока не нашел его.

Высокий широкоплечий мужчина в черном плаще, полы которого были покрыты слоем летней пыли. Серые, как будто мышиные, волосы, бледная кожа, которая казалась прозрачной, и внимательный взгляд темных глаз, направленный на Юру. Парень отшатнулся, как обожженный. Через пару секунд он медленно подошел к окну и снова посмотрел вниз. Мужчина стоял там же, глядя на Юру и улыбаясь.

– Я привел к нам классного парня, знакомься. Зовут – кофеин.

В комнату вошел Глеб, держа в руках два белых пластиковых стаканчика, от которых поднимался молочный пар. Юра молча махнул ему рукой, подзывая к окну.

– Ты знаешь этого мужика? В наше окно пялится, не отворачивается.

Глеб оставил кофе на тумбочке и, осторожно выглянув, внимательно осмотрелся.

– Где?

– Слева, возле синих цветов.

– Ирисов?

– Тебе не плевать?

– Ну, во-первых, они фиолетовые, – Глеб сделал кислую мину. – А, во-вторых, там никого.

– Да как так, – возмутился парень. – Вон же!

– Стоп. – Охотник округлил глаза, медленно отстраняясь от окна ровно настолько, чтобы его не было видно снаружи. – Это не по твоей части, случаем?

– Моей части?

– Ну, штучки, которые только ты слышишь, или, – он изобразил пальцами волны, – видишь.

Юра этого не ожидал. Он не был готов опять столкнуться с чем-то подобным так быстро. Снова выглянул – мужчина стоял там же, не сдвинувшись ни на миллиметр, лишь улыбаться стал шире.

– Это что-то другое, – сказал он, нахмурившись. – Я спущусь.

– Что? Нет, стой, – Глеб преградил ему дорогу. – А план? А обсудить, взвесить за и против?

– Я просто поговорю с ним.

– С кем? Ты знаешь, кто или что это?

– Узнáю. – Юра пожал плечами.

– Блин, – закатил глаза Глеб. – Отставить, рядовой!

Юра замер скорее от неожиданности, чем из-за самого приказа. Теперь придется считаться со званиями, и до майора ему как до луны спиной вперед.

– Так, рядовой. – Глеб удивился, что его команда сработала. – Э-э-э… Это феникс там?

– Нет.

В этом он был уверен совершенно, внизу стоял кто-то иной. Он не чувствовал угрозы от этого мужчины, лишь нарастающую тревогу. Только никак не мог понять, чья тревога это была – его собственная или того мужчины? – и за кого кто-то из них тревожится.

– А кто тогда? Раз ты видишь, а я нет, – как раньше ты слышал, а я – нет, выходит, что феникс.

– Вот и выясню.

Юра легко обошел майора, но тот в два шага снова очутился перед ним, преграждая путь.

– Я не могу тебе этого позволить ни как старший по званию, ни как охотник, ни как красопетка.

– Пока ты… Чего, красопетка? – Юра мотнул головой. – Не отвечай. Короче, я бы уже спустился.

Оба (теперь уже) охотника смотрели друг на друга, ни один не желал отступать. Глеб хребтом чувствовал опасность. Краев не пытался скрыть раздражение из-за зря потерянного времени.

– Славно, тогда я составлю тебе компанию.

– Нет, Глеб. Чем ты поможешь?

– Оружием.

– В кого будешь стрелять? В розочки?

– Там ирисы.

– Да хоть черт голозадый, – закатил глаза Юра. – А с Мариной кто будет? Те бараны? – Он махнул рукой в сторону двери, за которой прапорщики увлеченно на все крыло рассказывали пошлые анекдоты.

– Хотя бы рацию возьми. – Глеб отступил на шаг вбок и протянул ему свою.

Юра взял аппарат и выбежал из комнаты. Он быстро миновал три лестничных пролета и выскочил на улицу. Минута ушла на то, чтобы сориентироваться: парадная дверь выходила на север, окна палаты Марины – на запад. Парень ринулся в нужном направлении, ловко петляя в потоке собравшихся обратно внутрь больных – часы посещения закончились, и те стекались к входу в больницу со всего парка.

За считаные секунды он добрался до нужного места, быстро найдя чуть заросшую сорняками клумбу с синими цветами. Только рядом никого не было. Он добежал ровно до того места, где стоял высокий мужчина в черном, и оглянулся.

В нос бил запах гнили, но не сильный. Будто что-то, являющееся источником вони, находилось тут всего мгновение назад. Юра крутился вокруг клумбы, внимательно осматривая все вокруг, пока, наконец, не напоролся на пару водянисто-белесых глаз.

Мужчина стоял в пятидесяти-шестидесяти метрах от него, за старым кирпичным забором, увенчанным острыми резными шпилями. Забор был выкрашен в бледно-персиковый цвет, почти скрывший кирпичную кладку. Мужчина чрезмерно высок – его голова выглядывала над забором, который с виду в высоту был два с половиной метра. Охотник нахмурился – человек (или кто там) не казался ему настолько высоким из окна. Не коротышкой, да, но точно не настолько.

Мужчина медленно улыбнулся, обнажив ряд тонких острых зубов, похожих на швейные иглы. Он смотрел на рядового не моргая – в какой-то момент парень вздрогнул, поняв, что у мужчины не было век. Круглые желтоватые глазные яблоки блестели, становясь похожими на стеклянные. Можно было бы так подумать, если бы взгляд не был настолько осмысленным и внимательным. Раздался треск рации:

– Что ты там застрял? – голос Глеба смешивался с помехами.

– Он ушел, но я его вижу, – Юра поднес рацию к губам и старался говорить как можно тише.

– Тогда возвращайся обратно, рядовой!

– Я пошел за ним, товарищ майор. – Парень ухмыльнулся, услышав поток ругани, затихавший в треске помех.

Глеб еще всыплет ему по первое число и будет прав, но сейчас это волновало меньше всего. Мужчина резко перестал улыбаться, когда Юра ответил на сообщение по рации. Он спрятал иглоподобные зубы за узкими синеватыми губами, червями тянувшимися через бледное лицо. Юра медленно, не отрывая глаз от мужчины, опустил рацию в клумбу и поднял вверх руки, развернув ладонями к нему. Мужчина несколько секунд не менялся в лице, но потом снова растянул губы в широкой – на все лицо – улыбке, полной желто-коричневых игл.

Юра шагнул вперед, заметив, как мужчина едва заметно отшатнулся – от неожиданности или страха. Но как только тот опять замер, глядя на него лишенными век глазами, парень продолжил приближение. Он двигался осторожно, нащупывая путь перед собой, как-то зная, что отворачиваться нельзя. Он старался даже не моргать, но это не удавалось. Каждый раз, стоило моргнуть, мужчина успевал отскочить на несколько шагов назад. Вскоре это стало бесполезным – Юра подошел к забору, слишком высокому. Он вытянул руку вверх и едва ухватился кончиками пальцев за край кирпичной кладки.

– Слышишь?

Влажный, хлюпающий голос раздался приглушенно с другой стороны стены, но будто прямо на уровне Юриного уха, как если бы говоривший точно знал, где он стоит. Парень рефлекторно кивнул, не успев ни о чем подумать. В нос бил смрад.

– Здравствуй.

Голос был странным, он заставлял морщиться. Казалось, говоривший захлебывался.

– Привет, – хрипло отозвался Юра, не придумав ничего лучше. В конце концов, он же пришел поговорить.

– Ответил! – взвизгнул голос. – Он ответил мне, ответил!

Воздух задрожал от скрежета ногтя о камень. Мужчина, стоя по другую сторону забора, медленно вел пальцами по кирпичам, завороженно глядя, как те сыплются мелкой крошкой под ноги. Он чуть приплясывал и улыбался так сильно, что в уголках синих губ выглянули темные капли крови.

– Кто ты?

Юрин голос звучал безразлично. А мужчина ждал испуга – да, страх расстроил бы его, но…

– Не помнишь? – он говорил быстро, чтобы успеть, пока густая кровь снова не заполнила его горло.

Мужчина увидел, как Юра отрицательно покачал головой. Хорошо иметь такие глаза.

– Вспомнишь, – он прижался к забору. – Тебя ждут.

– Что? – парень непонимающе уставился на забор, почти глядя в глаза собеседнику. – Кто ждет? Где?

Мужчина сглотнул кровь, чтобы ответить, но ее собралось в горле слишком много. Черная вязкая жидкость сочилась между его тонкими зубами и стекала по подбородку.

– Отвечай! – крикнул охотник.

Мужчина отчаянно глядел на Юру, растирая тыльной стороной ладони по лицу струящуюся смолистую кровь. Парень сомневался, не ушел ли этот странный человек, хотя кожей чувствовал, что нет. Но как ему, мужчине в черном плаще, сказать, как дать охотнику понять, что он все еще здесь? Он слишком долго искал этого юношу, так долго, что успел забыть, зачем вообще пришел. А потом вдруг они встретились. Прямо тут, совсем рядом.

Мужчина наклонился, извергнув из себя несколько литров густой жижи. Коротко отдышался, прокашлялся и опять прижался к забору.

– Возвращайся, – он почти выплюнул эти слова, снова подавившись уже наполнившей горло кровью.

Он хотел бы еще поговорить – это было так здорово, слышать, как тебе отвечают, вести разговор, – но времени не оставалось.

Юра быстро пробежал вдоль забора и наконец нашел высокий пень совсем рядом со стеной. Оттолкнувшись от него, он в два прыжка очутился по ту сторону, лишь чуть порвав рукав об острые шпили забора. Но все зря – он увидел только стремительно удаляющуюся спину, скрытую длинным темным плащом.

Парень побежал следом, но тот двигался слишком быстро – через пару минут мужчина пропал из виду. Краев стоял, упершись руками в колени и переводя дыхание.

Пожалуй, это был один из самых странных разговоров в его жизни. Не самый странный, но точно в первой десятке. Он опасался этого мужчины – вряд ли могло быть иначе, но это было лишь в голове, в разуме. Навязанный окружающей действительностью, той же, которая говорит, что красиво, а что – нет. Какая музыка приятна, какая – нет, какая картина – шедевр, а какая – повод отвести ребенка к психиатру.

Действительность говорила, что мужчина был устрашающ, но сам Юра нутром своим, если отключить разум, страха не ощущал. Он думал, что должен бы, но нет, этого не случилось. Что он ощущал – так это интерес и близость ответа. Как когда пытаешься вспомнить слово, а оно вот – совсем близко, крутится на языке, ты почти его вспомнил, надо еще чуть-чуть. И пока не вспомнишь, о другом думать не сможешь.

Но сейчас вспомнить не удалось. Он еще раз оглянулся вокруг и обежал несколько соседних улиц, надеясь, что снова заметит пару чернильных глаз без век, уставившихся на него. Но, не добившись успеха, покрытый уличной пылью, зашагал в сторону больницы, готовый получить разнос от новоприобретенного начальства.

По пути к больнице он сделал крюк, чтобы забрать истошно орущую рацию из кустов. Взглянул на трясущийся от сигнала (и злости Глеба) прибор, вскрыл заднюю панель, снеся в процессе пару крупных болтов, и вытряхнул блок питания.

Рация замолкла, парень облегченно выдохнул. После ужина, который, похоже, уже завершился, в больнице воцарялась тишина – и внутри, и снаружи. Трудно было поверить, что всего час назад этот парк был заполнен струящимся между вязов и яблонь движением, детским смехом и тихими разговорами.

Сейчас здесь были лишь вечерняя прохлада да мягкая тишь. Вдали слышался плеск воды – там стоял маленький фонтан. Юра присел на край клумбы и оглянулся – казалось, деревья тоже замерли, ни один листочек не шевелился. Где-то слышалось стрекотание сверчков, но достаточно далеко, чтобы не быть частью этого места.

– Я подвешу тебя на флагштоке!

Глеб чуть не выпал из окна, но кричать не перестал. Он побледнел от гнева, на лбу вздулась вена.

– Молодой человек, не шумите! – послышалось откуда-то выше.

– На часы смотрел, пацан? – сбоку.

– Юноша, – звонкий старушечий голос, – подвешивайте хоть меня, хоть голышом, но утром!

Со всех сторон на майора сыпались обвинения (и предложения сомнительного характера). Глеб решил не гневить пациентов и молча бросил на подчиненного грозный многозначительный взгляд. Юра кивнул сквозь смех и двинулся в сторону парадного входа.

Через несколько минут гневные выкрики переросли в душевные беседы между этажами, и когда Юра свернул с лестницы на третий этаж, он застал медсестер, сердито упрашивавших пациентов отложить общение через открытые окна на завтра, а лучше вообще знакомиться на прогулках, а не кричать на весь город. Женщины в застиранных белых халатах ворчали, что это больница, а не пионерский лагерь, то и дело заглядывая в палаты и шикая на развеселившихся стариков.

Спустя какое-то время на больницу вновь опустилась привычная тишина. Ее нарушал лишь редкий храп и негромко включенный крошечный телевизор у дежурной медсестры. Девушка зевала, вникая в события, которые разворачивались в простом, но не лишенном очарования детективном сериале о доблестных милиционерах, снятом как раз для таких ночей.

– Не положено, – отрезал один из прапорщиков, когда Юра подошел к нужной ему двери.

– Как это не положено? – удивился тот.

– Приказ.

Юра закатил глаза и потянулся к двери, чтобы хотя бы постучать, но второй прапорщик схватил его за руку и оттолкнул.

– Вы ошалели совсем?!

– Нам приказано никого не впускать, – снова протараторил первый, проглатывая окончания слов.

– Меня ждут, – Юра посмотрел на них исподлобья с кислой миной на лице.

Хуже глупых людей – только глупые люди, получившие приказ.

– Не положено.

– Позовите Глеба!

– Не положено.

– Майор Майоров не вносил изменений в приказ, – добавил второй.

– Погодите, что? – Юра хохотнул. – Майоров? Майор Майоров? Ха! Вот уж точно поэт-хреноплет.

Прапорщики непонимающе покосились на него и никак не среагировали.

– Кхм, а врачей вы тоже не пускаете?

– Пускаем, – ответили они в один голос, переглянувшись.

– Я врач.

– Нет, – улыбнулись.

– Откуда вам знать?

– Ты без халата, – сказал первый тем тоном, которым дуракам объясняют прописные истины.

– И без этого, как его… – второй начал щелкать пальцами, силясь вспомнить слово.

– Стетоскопа? – подсказал Юра.

– Да, точно! – радостно согласился второй.

– Я в форме медицинской. – Краев подергал себя за край больничной рубашки.

Прапорщики задумались на четверть минуты, но потом, не сговариваясь, отрицательно помотали головами.

– Не положено, – сказал первый.

– Не было приказа, – сказал второй.

Юра в изумлении провел рукой по голове, загребая спутанные пряди. Хмыкнув, он выудил из кармана детали рации и, быстро собрав ее воедино, нажал на кнопку вызова. Та пощелкала, пошипела и разразилась голосом Глеба:

– Ты по стене лезешь?! Почему так долго?!

– Меня не пускают товарищи, – он взглянул на их погоны, – прапорщики. Прием.

Ответа не было. На несколько секунд куполом опустилась тишина, но вскоре разбилась от топота, раздавшегося изнутри палаты. Глеб резко распахнул дверь, повиснув на косяке.

– Как это понимать?! – Он гневно переводил взгляд с первого прапорщика на второго, в то время как оба от неожиданности отшатнулись.

– Глеб Вячеславович, – ответил первый, – вы сами приказали никого не пускать.

– Никого?!

– Ну да, никого, – подтвердил второй.

– Ну, – майор пару мгновений думал, наморщив лоб, – да, так я и сказал. Хорошо работаете, ребята. – Он ободряюще им улыбнулся. – Ты, – посмотрел на Юру, – внутрь!

– Как скажете, гражданин Майоров. – Юра, смеясь в прижатый к губам кулак, наконец переступил порог палаты.

– Хрена ли ты ржешь?

– Слушай, как тебе повышение давать теперь? Вся симметрия порушится!

Майор молча упер руки в бока и кисло глядел на рядового, ясно давая понять, что ничего из сказанного тем не отличалось свежестью.

– А малыш-то наш юморист, – раздался слабый голос.

Марина лежала на нескольких подушках, уложенных под спину, и улыбалась, глядя на Юру. Она была мертвенно-бледна, но уже сняла кислородную маску и дышала самостоятельно – ровно и тихо.

– Продадим в цирк, – ворчал Глеб.

– Придется циркачам доплачивать, – усмехнулась девушка. – Мы с тобой не настолько богаты.

– Новенький, а как у тебя с почками? Не жалуешься?

– Я не дам продать нашего малыша на органы, – возмутилась Марина.

– Вы меня усыновить решили? – Юра выжидающе уставился на охотников.

Глеб с кислой миной бросил:

– Чур меня, а тебя нафиг.

– Как ты себя чувствуешь? – Юра подошел к кровати Марины.

– Как по утрам, только вечером. То есть паршиво. – Она улыбнулась.

– Ты скоро поправишься.

– Да, спасибо. – Девушка чуть поерзала на подушках. – Глеб мне все рассказал.

– Вы слушаете радиостанцию «Майоров-эф-эм», – сказал парень гнусавым голосом, глядя на майора, севшего на стоящий рядом стул.

– Не дразнись, – с улыбкой возмутилась Марина.

– Ладно, не буду, мамуля, – ответил он тем же тоном. – Она всегда такая сахарная? – спросил он полушепотом, наклонившись к Глебу.

– Мне кажется, это все лекарства, – ответил тот, состроив шокированную гримасу.

– Как же это здорово, – вздохнула девушка. – Мы столько жизней теперь спасем.

– А? – протянули оба охотника в один голос.

– Ты же спас ту девушку. – Марина удивленно подняла брови и посмотрела на охотников, как на сглупивших детей. – Мы теперь всех сможем избавить от фениксов, понимаете?

– Кажется, да, – кивнул Юра через несколько секунд раздумий.

Выходит, он действительно должен будет так же убить всех фениксов. В голове мелькнуло слово «бойня», но он тут же отсек эту мысль. Все прекрасно знали, что произошло бы без него. Глеб расстрелял бы ту девушку в упор, не усомнившись в своем решении ни на секунду и не испытав даже крохотной частички жалости, потому что к тому времени Марина уже была бы мертва. Юра спас две жизни, убив феникса. Во всяком случае, он надеялся, что истолковал все правильно.

– Расскажи, как было на той стороне? – попросила Марина.

– Жарко. – Краев задумался. – Тихо.

Он уже говорил это, но других слов в голову не пришло. Он мог бы долго рассказывать, как его «туда» тянет и как хорошо было ему плавиться в этой жаровне среди отходящих от асфальта волн раскаленного воздуха. Но мог сказать только несколько сухих слов да пожать плечами.

– А феникс? Какой он был? Страшный?

Глаза Марины горели неподдельным интересом, она была полностью захвачена этим новым витком давно сошедшей с ума реальности.

– Это была девушка. Совсем не страшная. – Юра сжал губы, вспоминая тоненькие ручки, схватившие его в объятия. – Скорее наоборот.

– Милая, что ли? – удивленно переспросил Глеб.

– Не знаю. – Юра ссутулился, уставившись в пол.

– Эй, друг, эта обаятельная крошка убила пятерых, не забывай.

– Я помню, – кивнул тот. – Но…

– Что «но»? Расскажи нам. – Марина с трудом села в кровати и положила руку на плечо рядового.

– Я даже не знаю, ма-а-ам, – улыбнулся Юра, все еще глядя на пол.