Танец змей

– Мистер Ф.!..

– Вам принадлежит лучшая недвижимость в Эдинбурге, и всем известно, как искусно вы умеете добиваться своего. Однажды вы даже попытались отобрать дом у инспектора Макгрея.

– Да что вы вообще знаете о той истории, – усмехнулась леди Энн.

– Вы обнаружили, что ведьмы использовали особняк в Ланкашире в качестве своей штаб-квартиры, поэтому нашли способ завладеть им. И они вам за это отомстили. Вот почему ваш сын стал их жертвой.

– Замолчите! – взвыла она, яростно сверкая глазами. Месть ведьм оказалась поистине безжалостной: единственный наследник леди Энн сошел с ума, в конце концов превратившись в злодея-убийцу, а ее внучка, ныне прекратившая с ней все общение, была вынуждена бежать из страны во имя своего спасения. В голове у меня вертелся вопрос, знает ли она вообще, где сейчас находится Кэролайн.

К моему удивлению, леди Энн улыбнулась.

– А теперь они взялись за вас и вашего дорогого Макгрея, – язвительно произнесла она. – Но если вы вступите с ними в бой и проиграете, а они узнают, что я вам помогала… – Она усмехнулась. – С какой стати я должна подвергать себя риску – куда большему риску, – помогая паразитам вроде вас?

Я встал – чтобы посмотреть ей в глаза.

– Возможно, мы сумеем избавить вас от них навсегда. Я думаю, что сейчас вам для этого представился лучший шанс. И я собственными глазами вижу, как вам не терпится им отомстить.

Леди Энн сглотнула.

– Я знаю, что за… проклятие они на вас наложили, – продолжал я. – Тринадцать колен вашего рода обречены на горькую участь или безвременный конец, так ведь? И на протяжении последних трех столетий эти ведьмы прикладывали все усилия, чтобы их пророчество продолжало сбываться.

В глазах ее мелькнула искра чистой ненависти, и я постарался раздуть это пламя.

– Кэролайн – тринадцатое поколение, верно? Последняя по счету.

Губы ее дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но звука так и не исторгли.

– У ведьм по-прежнему есть шансы победить и положить конец вашему роду, – настаивал я. – Но вы можете дать им отпор. Вы можете снабдить нас оружием.

Леди Энн стояла не шелохнувшись. Она смотрела на меня не мигая. На секунду я подумал, что сумел ее убедить, но она опустила взгляд на графин, уже наполовину опустевший.

Она подлила себе еще вина, отвернулась от меня и, уставившись в окно, принялась пить мелкими нервными глотками.

Так мы простояли некоторое время, снаружи доносились приглушенные звуки оживающей городской магистрали.

И когда я уже решил, что уйду отсюда ни с чем, леди Энн произнесла:

– Ради их смерти я сделаю что угодно.

6

Я отправился прямиком в штаб-квартиру полицейского управления, посулив вознице щедрые чаевые, если он отвезет меня туда как можно скорее. Когда впереди показались высокие доходные дома Королевской Мили, мне стало немного легче.

Я даже едва заметил, когда кто-то с верхних этажей выплеснул содержимое своей ночной вазы на улицу и дерьмо шлепнулось прямо на мой (по счастью, крытый) кеб.

Перепачканный испражнениями возница, проклинавший свою судьбу, остановил кеб прямо у аркады Городских палат. Я выпорхнул из экипажа, воодушевленный своим недавним успехом, но тотчас почуял неладное.

Ощущение было сродни покалыванию в затылке, едва уловимое – но его оказалось достаточно, чтобы у меня возникло желание обернуться.

На другой стороне улицы я увидел высокого здоровяка, лицо которого прикрывали поля выгоревшего котелка. Он стоял, привалившись к каменной стене Рыночного креста[6], со скрещенными на груди руками. Мужчина коснулся шляпы и кивнул мне, дабы я понял, что он следит за мной. В тот же миг крупный ворон, сидевший у основания колонны монумента, громко каркнул и взлетел ввысь.

Я покачал головой и поспешил внутрь. Там меня сразу перехватил констебль Макнейр – его рыжая шевелюра была взлохмачена пуще обычного.

– Инспектор Фрей, – сказал он, – суперинтендент Тревельян ожидает вас.

– Ожидает меня?

– Да. Девятипа… Инспектор Макгрей уже у него.

Я глубоко вздохнул и зашагал наверх. Дверь в кабинет Тревельяна действительно была открыта, рядом дежурил молодой клерк, поставленный там, чтобы разворачивать непрошеных посетителей. Едва завидев меня, он отошел в сторону.

Первым делом я увидел размытые очертания Эдинбургского замка, который располагался точно по центру вида из огромного кабинетного окна. Комнату заливал тусклый свет белесого неба, на фоне которого Макгрей и суперинтендент выглядели темными силуэтами.

– Прошу, садитесь, – сказал Тревельян, выходя из-за письменного стола, на котором царил безупречный порядок. Он кивнул клерку, и тот немедленно закрыл дверь.

Я сел рядом с Макгреем, и Тревельян со сложенными на груди руками примостился на краю стола, оценивая нас своими карими глазами.

Назначенный на пост совсем недавно, Тревельян уже успел зарекомендовать себя в качестве достойного главы полицейского управления (в отличие от своего бесчестного предшественника). Он держался с завидным самообладанием вопреки всем потрясениям, которые сопутствовали его работе. Неудивительно, что шевелюра его до сих пор была столь же темного оттенка, что и глаза.

– Стало быть, вас наконец вызвали на ковер, – сказал он.

Ни я, ни Макгрей не знали, что на это ответить. Тревельян кивнул с понимающим видом.

– Я получил послание от самого премьер-министра. Он приказывает мне обеспечить вас всем, в чем возникнет нужда, и – это было подчеркнуто – не задавать излишних вопросов. – Он сделал паузу, ожидая от нас какого-нибудь ответа. Мы молчали, так что он продолжил: – Согласуется ли это с тем, что он сообщил вам?

Макгрей отвел взгляд, переложив бремя разговора на меня.

– Приятно знать, что он радеет за наш успех, – только и сказал я.

Единственная морщина на лице Тревельяна – длинный залом на лбу – стала глубже.

– Насколько я понимаю, он возложил на вас задачу первостепенной важности.

– Точненько, – сказал Макгрей, но произнес это таким тоном, будто с размаху захлопнул дверь.

Тревельян снова кивнул.

– Как бы мне ни претило находиться в неведении, я постараюсь помочь вам всем, чем смогу. Мне лишь нужно знать, насколько безотлагательно это дело, чтобы действовать соответствующим образом.

Макгрей улыбнулся:

– Безотлагательное, как ведро ледяной воды, когда твою мошонку облили маслом и подожгли.

– Наглядное сравнение. – Тревельян снял фразу у меня с языка. И глубоко вздохнул. – И, к слову, о пылающем исподнем… – Он вернулся на свое привычное место: сел в кресло и переплел пальцы. Мне не понравилось то выражение, которое обрело его лицо. – Полагаю, вам известно, что с большей долей вероятности случится после того, как вы разберетесь с этим… загадочным делом.

– Если мы разберемся, – мрачно произнес я, но Макгрея, судя по виду, тревожило нечто более серьезное.

– Хотите сказать?..

– Премьер-министр не сообщил этого прямым текстом, но я сомневаюсь, что после этого он захочет сохранить ваше подразделение. Особенно если эта история, в чем бы там ни было дело, должна остаться тайной.

Повисла тишина.

До этого я не задумывался о том, что станет с нами после этого дела, но теперь мог лишь согласиться с Тревельяном. Когда с ведьмами будет покончено, лорд Солсбери захочет избавиться от всех улик. Макгреево – наше маленькое подразделение станет первым же следом, который нужно будет замести.

– Вы же понимаете, что я не смогу более оправдывать расходы на содержание «необъяснимого и сверхъестественного», – добавил Тревельян и упредительно воздел палец, как только Макгрей распахнул рот. – И я не беру взятки, в отличие от предыдущего суперинтендента.

Макгрей положил обе ладони на стол – отсутствие пальца на одной из них бросалось в глаза сильнее прежнего.

– Хотите сказать, что после всего этого выкинете нас на улицу?

Тревельян поднял руку в примирительном жесте.

– Я дам вам время, чтобы вы смогли закрыть все незавершенные дела. – Пожалуй, не стоит упоминать о том, что никаких других дел мы не ведем, решил я. – Но затем – да, мне придется закрыть ваш отдел.

Макгрей откинулся назад с весьма удрученным видом.

Меня тоже кольнула грусть (едва ощутимо, разумеется), и Тревельян это заметил.

– При этом, – снова заговорил он, глядя на нас со всей серьезностью, – вы оба – очень ценные кадры, и мне не хотелось бы вас лишиться. Если пожелаете, я подыщу для вас места в каких-то других…

– Там видно будет, – отрезал Макгрей и вскочил. – Давайте сосредоточимся на разгребании сегодняшнего дерьма, прежде чем заваливать себя еще каким-то. Мне нужно, чтобы вы собрали для нас досье на леди Гласс.

– Леди Энн?..

– Ага. Все документы, какие найдутся. И помните мои слова о горящей мошонке.

И, покинув кабинет пружинистым шагом, он захлопнул за собой дверь.

Я слегка сконфуженно посмотрел на Тревельяна. А тот лишь откинулся в кресле и произнес два коротких слова – многозначительных донельзя:

– Удачи вам.

7

Я немедля вышел от Тревельяна и догнал Макгрея, который мчался вниз по лестнице. Он направлялся в полуразрушенный подвал, служивший нам кабинетом.

– Зачем ты попросил у него досье на леди Энн? Ты нашел что-то, чего я?..

– Ох, нет! Я просто должен был оставить за собой последнее слово. Он же, по сути, вышвырнул нас на улицу! Я бы не покинул тот чертов кабинет с униженным видом и поджатым хвостом. В отличие от тебя.

В этот момент мы вошли в наше рабочее обиталище – в тот древний подвал, который некогда был частью ныне погребенного под землей тупика Мэри Кинг[7]. Мне открылся вид на горы хлама, осыпающиеся стены, шаткие башни из книг, зловещие амулеты, заговоренные окаменелости, мумифицированных насекомых, высушенных рыбин… и банки с существами настолько отвратительного вида, что даже Макгрей не решался приносить их домой. Мутный формалин, в котором они плавали, подсвечивали тусклые лучи света, проникавшие сюда сквозь зарешеченные окна.

Я с тоскою вздохнул. Возможно, это задание будет последним, над которым мне придется работать в этой маленькой сырой дыре, и, как бы ни претило мне это местечко с самого начала, я почувствовал укол ностальгии.

Макгрей, очевидно, торчал здесь с раннего утра и времени даром не терял. Он приколол к стене новую карту размером побольше, на которой пометил логова ведьм и к каждой из этих пометок прикрепил записку. Кроме того, он отобрал лучшие из своих книг по колдовству, травничеству, охоте на ведьм и тому подобной чуши, а также достал материалы по Ланкаширскому делу.

– Что она сказала? – спросил Макгрей.

– Леди Энн?

– Нет, твоя чертова мачеха.

Я опустился на свой жесткий стул, медленно откинулся на спинку и широко улыбнулся – неудивительно, что Макгрей зовет меня любителем рисоваться.

– Она нам поможет.

– Чего?!

– Судя по всему, ведьм она ненавидит сильнее, чем нас. И знает, что те наверняка скоро примутся за ее внучку. Когда я хорошенько ее разозлил, она добровольно сообщила мне массу любопытных фактов.

– Это каких же?

– Для начала можешь напомнить мне о содержании и назначении ведьминой бутылки?

Макгрей нахмурился.

– Чего? Зачем это?

– Сделай мне одолжение.

– Это оберег. Кровь главы семьи, моча, погнутые гвозди и особые травы – и все это в бутылке, которую нужно спрятать где-то в доме. Тогда нежеланные гости и злые духи будут обходить его стороной.

Я улыбнулся.

– Когда-то, в Средние века, так и было. Сейчас же это просто очередной шифр. Не все ведьмы были знакомы друг с другом. Найдя в доме предполагаемой жертвы подобную мерзкую бутылку, они понимали, что там живет клиент одной из их товарок, и не беспокоили его. Так и работали эти обереги. То же относится и к красной луковице с сахаром под кроватью. Вот почему леди Энн держит хотя бы по одной бутылке в каждом из домов, которыми владеет.

Меня передернуло. Где-то в моем доме спрятана бутыль, полная крови и мочи. Думать об этом не хотелось.

Макгрей сердито ткнул в меня пальцем.

– Они работают! Иначе зачем, по-твоему, ими пользуются сотни?..

– Что же касается поистине насущных вопросов, – перебил я его, – леди Энн не в курсе, где находится мисс Ардгласс. С января та связывалась с бабушкой лишь дважды. Первая весточка пришла из Севильи.

– Из Севильи!

– Город такой в Испании.

– Да знаю я, идиот. Я не ожидал, что она так далеко схоронится.

– И правда, далеко. А во второй раз она прислала письмо откуда-то из Баварии.

Макгрей поднял глаза к потолку, бормоча:

– Бавария…

– Область такая в Гер…

– Помолчи, Перси.

Он подошел к своему столу, раскрыл папку с моим отчетом о Ланкаширском деле и вытянул из нее пару страниц.

– У тебя тут написано, что лорд Джоэл провел там немало времени. До того, как женился на матери Кэролайн.

– Это я такое написал? В смысле, он действительно там жил?

– Ага. Еще у тебя написано, что леди Гласс, его мать-стерва, запретила ему жениться на девице, которую он любил. Мы тогда сначала решили, что как раз это и свело его с ума. До того, как обнаружили ведьм. – Он метнул мне папку. – Так тут и написано твоей, черт подери, рукой. О, и когда Кэролайн родилась, а мать ее умерла, Джоэл увез дочурку в Баварию. Они провели там немало времени – это, конечно, было до того, как он рассудка лишился. Я вот что думаю: наверняка она туда не просто так вернулась.

Я сдвинул брови.

– Макгрей, не ищи двойное дно там, где его нет. Если мисс Ардгласс хорошо знакома с теми местами, то вполне логично, что она решила укрыться именно там.

Макгрей в ответ лишь недоверчиво поцокал языком.

Я закрыл папку и бросил ее обратно на стол Макгрея.

– Она все-таки за границей, – сказал я, – так что ведьмы в ближайшее время до нее не доберутся.

– Хорошо. Одной заботой меньше для нас.

– Но самое важное из того, что сообщила леди Энн, – добавил я, – она по-прежнему держит связь со своими людьми в Ланкашире.

Макгрей вылупил глаза.

– Правда? С кем? Где?

– Какие-то мутные типы в Ланкастере, начнем с этого. Те самые, что помогли ей завладеть Кобден-холлом. И у них есть глаза и уши в окрестностях Пендл-хилл.

В кои-то веки Девятипалый был по-настоящему ошарашен.

– Они приглядывают за Кобден-холлом? – пробормотал он.

– Именно. Леди Энн по-прежнему является законной владелицей поместья, несмотря на то что так ничего с ним и не сделала после того, как ведьмы его покинули.

– Опасалась, что они возьмутся за нее и Кэролайн?

– Точно. И по той же самой причине она решила не устраивать на них охоту. Помочь нам она согласилась лишь потому, что прежде ей не представлялось более удачной возможности избавиться от них. Помни, Кэролайн принадлежит тринадцатому колену – она последняя, кого затрагивает проклятие ведьм. Леди Энн, должно быть, опасается, что эта шайка доберется и до нее.

– Ты сказал ей, что тут и королева Вики замешана?

– Нет, но она явно что-то заподозрила.

Макгрей внезапно стал похож на голодную гончую.

– И ее люди могут рассказать нам, куда сбежали эти твари?

– Возможно. Леди Энн сказала мне, что намеренно не задавала подобных вопросов – из соображений собственной безопасности. Но да, сейчас это наша лучшая зацепка.

Макгрей молчал и задумчиво смотрел сквозь меня. Он отошел назад и присел на край своего стола. С отсутствующим видом он поразительно напоминал свою безумную сестру.

– В чем дело? – спросил я.

Он неожиданно досадливо покачал головой.

– Как же меня чертовски бесит, что я, возможно, буду обязан жизнью этой курв…

– Не торопи события. Даже леди Энн признает, что эта зацепка может оказаться бесполезной. Нам остается лишь сидеть и ждать.

– Как долго?

– Ей понадобится пара дней, чтобы собрать сведения. По понятным причинам она предпочитает не связываться с ними посредством почты или телеграфа.

– Ладно. Но мы ведь не будем просто сидеть сложа руки, правда?

– Это было бы нецелесообразно, учитывая, что премьер-министр и разъяренная королева жаждут нашей крови.

– К слову о мошонколицем, – сказал Макгрей, – как думаешь, что у ведьм на него есть?

– На политика-то? Пф-ф! Бесчисленное количество вариантов – взятки, любовницы, нежеланные отпрыски… И я не уверен, что дело ограничивается только сведениями. У этих женщин, должно быть, есть весомые улики: документы, показания… Бог знает, что еще. В противном случае Солсбери не стал бы тратить на это столько сил и средств. Почему ты спрашиваешь?

Макгрей потер щетину.

– Вообще-то было бы неплохо выяснить, в чем там дело. Ну, знаешь, самим подстраховаться.

– Разумеется, было бы неплохо, но каким образом ты предлагаешь это сделать? Вряд ли компромат будет лежать на прикроватном столике у Солсбери. И сначала нам нужно разыскать шайку ведьм.

– Мадам Катерина может нам помочь.

К счастью, я не успел ничего отпить, иначе оросил бы все в радиусе шести футов.

– Катерина! – взвизгнул я. – Я даю тебе крепкую, надежную ниточку для расследования, а ты предлагаешь обратиться к цыганке-мошеннице, которая…

– Ох, зачем я вообще трачу время на разговоры с тобой?

Далее последовала перебранка, которая отчасти оправдывала шутки про «престарелую супружескую пару», гулявшие в Городских палатах. Мы умолкли, только когда в дверях кашлянул констебль Макнейр, который, вероятно, уже давно наблюдал за нашей перепалкой.

– Молодец, что зашел, дружище, – сказал ему Макгрей. Он взял со своего стола небольшую стопку надписанных и запечатанных конвертов. – Держи. Проследи, чтобы их немедленно разослали. Но только не с нашим штемпелем. Пусть кто-нибудь из клерков или уборщиков отправит их из почтового отделения.

– Это что еще такое? – осведомился я.

– Я написал всем своим знакомым на черном рынке с просьбой достать для меня разные книги и колдовские артефакты. Те, что добыть можно только у ведьм. Так мы поймем, в каких областях у них по-прежнему налажено снабжение.

– Хорошая мысль, – сказал я. И тут мы заметили, что Макнейр бледен и сконфужен. Дело было явно не в обсуждении ведьм, поскольку младший офицер к подобному давно привык.

– Что такое, дружище? – спросил у него Макгрей.

– Кто-то подкинул это во двор, – сказал он и протянул нам смятый клочок бурой оберточной бумаги.

– Это записка? – уточнил я, встав, чтобы взглянуть на послание.

– Ага, – отозвался юный Макнейр. На сложенной вдвое бумажке чудны́м детским почерком было написано «Инспектору Девятипалому».

– Кто это принес? – осведомился я.

– Не знаю, сэры. Это… это было привязано к черной кошке.

Макгрей нахмурился.

– К черной… где она?

– Убежала, как только мы отвязали записку. – Макнейр продемонстрировал нам три глубокие царапины на руке.

Макгрей покачал головой, развернул записку, а я, заглянув ему через плечо, прочел:

Дорогие Девятипалый и мистер Фрей,

Давайте встретимся в оранжерее, что в северо-западном углу Королевского Ботанического сада.

Без свидетелей и немедленно. Буду ждать вас весь день, если потребуется.

Никому ни слова. Фиалка в опасности.

8

Мы хранили молчание, пока обшарпанный кеб вез нас на север. Редкие мелкие снежинки кружились над городом, и, судя по морозцу, сыпать им предстояло еще долго.

Макгрей всю поездку не сводил глаз с дороги. Он пошевелился лишь тогда, когда мы были уже близки к цели, – проверил, полностью ли заряжен барабан его револьвера. Я последовал его примеру.

Кеб остановился у ворот Ботанического сада. Мы дождались, пока возница отъедет, а затем вошли внутрь, осторожно ступая по замерзшим каменным ступеням.

Сад был совершенно белоснежным, чего и следовало ожидать зимой, лужайки – под растущим покрывалом снега, извилистые дорожки размечены идеально подстриженной тисовой изгородью. Я посещал здешнюю огромную оранжерею в марте прошлого года, когда понял, что невзрачная шотландская весна не принесет мне утешения. То была отчаянная попытка найти место, где можно согреться и побыть в некоем подобии приятной погоды, но оранжерея превзошла мои ожидания и в плане растительного разнообразия, и в том, что касалось божественно теплой атмосферы, которую обеспечивала весьма продуманная конструкция для обогрева – передовая система труб горячего водоснабжения, – нечто подобное я прежде видел только в некоторых библиотеках Оксфорда.

Оранжерея выглядела все так же: необъятные окна в пол и стеклянные купола так блестели в хилом солнечном свете, что я невольно прищурился.

Мы вошли внутрь, и нас окатило влажным жаром; пьянящий мускусный аромат его – запах мха, земли и покрытых росой цветов – тотчас перенес меня в тропические края. Если бы кому-нибудь удалось воссоздать и заключить этот аромат в бутыль, я стал бы самым счастливым человеком в мире. Увы, возможности сполна насладиться им мне не представилось, ибо глаза мои и уши сразу же принялись искать загадочного отправителя письма.

Единственным звуком здесь было журчание маленького фонтана, доносившееся из зарослей банановых деревьев, папоротников и стрелиций, – весь городской шум отражало толстое стекло.

– Эу! – напугав меня, крикнул в пустоту Макгрей, и голос его эхом разнесся по зданию, словно мы были в церкви. – Мы пришли!

Мы подождали. Взгляд мой метался из стороны в сторону, словно я опасался увидеть в этих экзотических джунглях охотящегося тигра.

Тишину нарушил едва различимый шорох одежды. Опять воображение разыгралось, подумал я, но Макгрей вдруг ринулся вперед. Я побежал за ним, но вскоре потерял его из виду в гуще кустарников и узких тропинок.

Я двигался на звук его тяжелой поступи, расталкивая крупные листья и ветви на своем пути. Он громко топал впереди, затем остановился и пророкотал:

– Какого черта?

Я припустил на звук его голоса. Лист шириной в три фута загораживал мне обзор, и, оторвав его, я увидел Макгрея. Он смотрел на худощавую фигуру, с ног до головы одетую в черное.

– Вы? – с изумлением воскликнул я, когда глаза мои встретились с глазами доктора Томаса Клоустона.

Глава Эдинбургской лечебницы для душевнобольных, со своею кустистой темной бородой и зеркально гладкой лысиной, стоял, не произнося ни слова.

Как и леди Энн, он, казалось, все больше усыхал с каждой нашей встречи: щеки запали, а в безукоризненно ухоженной бороде наконец появились седые волоски – весьма впечатляюще для человека сорока пяти лет, которого бесконечно преследовали всякие напасти.

Мое изумление молниеносно переросло в понимание, ибо мало существовало на свете людей, столь же глубоко впутанных в связанное с ведьмами дело – осмелюсь исключить из этого числа даже нас с Макгреем.

Примерно восемь лет назад в обстановке строжайшей секретности доктора Клоустона вынудили принять в лечебницу лорда Джоэла. Настроенная сохранить душевное расстройство сына в тайне, леди Энн силой заставила его обойти строгий шотландский закон о невменяемости. Бедный доктор всегда уверял нас, что действовал исключительно из сочувствия, из убеждения, что в противном случае лорд Джоэл попал бы в какой-нибудь жуткий бедлам, где его лечили бы сомнительных компетенций эскулапы; я, однако, не был в этом до конца уверен. Ни один разумный человек – коим он, несомненно, являлся – не согласился бы на столь убийственную сделку, и он, бесспорно, не раз пожалел о ее последствиях. Мало того, что ведьмы внедрились в его заведение и проработали там семь лет под видом медсестер, ухаживавших за Джоэлом Ардглассом, – он также был навсегда связан клятвой держать все в тайне: он преступил закон, и леди Энн располагала всем необходимым, чтобы разрушить его карьеру.

Я, разумеется, не мог не заподозрить, что он действовал с каким-то скрытым мотивом. Макгрей, однако, не сомневался в докторе ни на йоту. Он был преисполнен благодарности за преданность и заботу, которые Клоустон уже шесть с лишним лет выказывал его сестре.

Мне не терпелось узнать, что он хочет нам сообщить, но ждало меня лишь разочарование. Вопреки всем моим ожиданиям, доктор сам сверлил нас нетерпеливым взглядом.

– Ну и? – требовательно спросил он.

– Ну и – что? – уточнил Макгрей.

Доктор вздохнул.

– Я знал, что это твоих рук дело, Адольфус, но ради чего все эти фокусы? Ты мог бы просто записку мне прислать.

– Чего? – Макгрей недоверчиво сузил глаза.

– Твоя черная кошка учинила переполох в саду лечебницы. Пациенты пытались поймать ее, и нам пришлось загнать всех их внутрь. У некоторых из-за этого случились припадки ярости, и пострадал санитар.

– Мы не отправляли ч…

– Нам самим прислали записку, – вставил я. – Которая тоже была привязана к черной кошке.