Черная Принцесса: История Розы. Часть 2

– Вот это да!.. Прямо: с барского плеча, – оттолкнулась все-таки от его груди София, после чего, и сама, укладываясь на нее: подложив под подбородок – сложенные друг на друга свои ладони. – Забыл лишь только добавить, что в противном случае, не подчинения и не повиновения, снова придешь ко мне ночью: как какой-то «Бабайка».

– А говорила, что не нравятся «отсылки»!.. – Оскалился он, опуская руки ниже ее талии на ягодицы, и, сжав их, подвинул ее по своему же все телу повыше, поднимая обратно к себе и на уровень своего лица, как и глаз. – Я могу быть и грубым, сладкая!.. Собственно, могу быть: любым. И да. Каким только и ты же лишь: захочешь, пожелаешь!.. А нет, захочу, пожелаю и «возьму» – уже я сам!.. Ты вернешь мне мою рубашку или нет?

– Нет!.. – Отрицательно покачала головой девушка и хитро улыбнулась, уложив свою левую руку поперек его груди, правой же, локтем, уперлась в его левое плечо и уложила уже на ее ладонь свою голову. – Не поверю, что с ней одной, и из-за нее же одной, у тебя в гардеробе рубашек – прямо резко поубавилось. Или, что, она одна: такая? И такого же цвета?.. И «самая-самая» любимая?..

– Забыла добавить: пресамая. Нет!.. – Покривлялся Егор и аккуратно поднял ее левую руку с себя вместе с правой, и своей же все правой, заставив саму же брюнетку, тем самым, оторваться ими от себя и своей же груди, убирая затем их себе же за шею и на спину, не сводя взгляда с ее карих глаз, что против света камина казались куда темнее оригинала и походили больше уже и на два же черных дула в тонкой белой окантовке-оправе, словно и белые пистолеты, что в любой момент были готовы разрядить в него, если не всю обойму… сирени, то ее часть; как и он же сам чуть ранее – растягивая удовольствие. Но и он же, кстати, был и к этому тоже готов: не столько потому, что не умрет; пусть и от таких же все «метафорических сравнений»; сколько потому, что знал, что и она его не убьет – скорее сама «самоликвидируется». Пацифистка!.. После чего коснулся ее щеки, медленно соскальзывая уже и своей левой ладонью на ее шею; а затем уже и сам поддался – чуть вперед, к ней. – Но она носилась – здесь и мной… Хотелось бы, чтобы вернулась и продолжала, продолжила делать: то же самое. Пусть даже, а там и тем более, тобой, но: здесь!.. А не где-то там и с чем-то… кем-то непонятным.

– Серьезно?.. – Изумилась брюнетка. – Или мне показалось? – И, придвинувшись к его лицу и окольцевав уже сама руками его шею за спиной, прижалась к его лбу своим: и так же дотошно начала изучать его глаза и сам же этот его взгляд сейчас… и здесь. – Это сейчас была… ревность? К одежде?.. Или ко мне?

– Ко всему и сразу!.. – И, отклонив ее голову за шею в правую сторону от себя, коснулся нежной кожи губами: опаляя и даже обжигая ее своим дыханием. – Мы же так до конца и не выяснили: природу твоих снов. А и точнее – откуда у «сей информации» ноги-то растут; и откуда, по всей же видимости, по окончании всего – мне таки и придется их вырвать; у кого!..

– Ты и, правда, думаешь, что я могла на «ком-то» принципиально учиться: этому?.. Использовав – кого-то, таким образом! – Но и проигнорировав ее вопросы к себе, стараясь больше не зацикливаться сам, чтобы, как и в прошлый же все раз, не пойти искать «кого-то» уже и другого, но и под горячую же все руку, а там и обе, и ноги, банально – отрываясь просто-напросто и «от процесса» же сейчас, Егор с новым воодушевлением продолжил оставлять влажные следы на тонкой коже ее шее. Но так и не дошел до главного «эрогенного участка», той самой синей венки, пульсирующей под бледной кожей, как София взметнулась своей правой рукой в его волосы, левой – продолжая лежать на его плечах, и буквально оторвала его от себя, сжав светлые короткие пряди в кулаке. – Егор!.. – И взгляд ее карих глаз вмиг потемнел с удвоенной, а то и утроенной силой, теперь мешая в общий «микс» не только цвет и не-свет, но и не самые положительные эмоции, вообще же ни разу не положительные, а только лишь негативные, отрицательные, да и более того – самые ядерные из возможных, в сумме и коллабе: ярость и гнев. – Да кем ты меня вообще?..

– Никем я тебя не возомнил и не считаю, ладно?.. – И, изъяв ее правую руку, мало по малу начинающую уже причинить и реальную боль, из и со своей головы, вернул ее в поле своего зрения, перед собой, своей же левой, и сжал на своей груди. – Сама посуди… О чем еще я мог, и на тот же все момент, подумать?.. Точнее: о ком! Не мои же все слова и на тебя же вдруг – такой фурор произвели!.. До этого, будучи, вообще: по нулям. А тут в один заход – и до «ста». Было же и до: что-то и… кто-то! Да и явно же еще, что: не повтор… и не инерция. Тем более: не «автомат»!..

– Странный – ты все же: человек!.. – Резюмировала София, но и тут же постаралась прояснить, заметив недоумение и ярый скепсис, на манер, что: еще немного и она по-настоящему «напросится»; но только своего же холода и стали так из голоса и не убрала, решив, уж если и «отхватывать», так за дело и правду. – Что и вообще же: не человек. Просишь «отключать» голову – и тут же вставляешь мне же: за это!.. А ничего, что я снами управлять – не могу? Как, собственно, и какими бы то ни было «душевными порывами» в них!.. Эмоциями. И чувствами… Ощущениями!.. Если у меня и был, какой-никакой, да «опыт» до тебя… Это еще не значит, что он весь – кочует… и перекочевал к тебе и в тебя же!.. Это значит, что, как минимум, я могу – думать о таких вещах… и размышлять о них! А и как максимум, имея еще часть от и самого же демона в себе, не будем забывать, да: говорить и делать!.. Пусть в реальности – и не так открыто. Все же, тут же, и про ангела: помня. Но!.. Но и во снах-то я этого, «на привязи», держать не могу.

И не успела она еще что-либо прибавить к своей тираде, чтобы, возможно, даже, а там и тем более после нее же все же встать и в обиде же уйти, как блондин, будто бы и ощутив это, прижал ее к себе и так же прижался к ее губам своими. Да-к, еще и вспомнив прошлый свой опыт с ней, вернул уже и обе ее руки к себе, сжав их одной своей левой на себе; правой же – продолжая удерживать ее саму на себе, но и так же уже не за талию, а за спину, чуть не доставая лопаток: ведь затем София еще и начала вырываться. Вот только и проделав же это вновь безуспешное дело несколько раз, в попытках еще где-то между и параллельно увернуться и как-то же все слезть с него, она осталась на месте; и даже – начала отвечать. Хоть и все так же с неохотой и скупо: все-таки успев «докрутить» себя и закопать же в невесть что. Но и зато – вместе же с ним!.. Почти. Его же: просто закопав.

И только спустя какое-то время оторвавшись от нее, чтобы заодно набрать и побольше воздуха, Егор соединил их головы и лица лбами, придержав ее правой рукой за шею и смотря в ее же глаза; пока же и она – нарочито не смотрела на него, да и вовсе же их не открывала, тяжело и сбивчиво дыша, попеременно еще срываясь на сиплые хрипы.

– Прости… – прошептал он, опуская ее руки и свои на ее же талию, но, и на этот уже раз, не прижимая к себе никак: просто – придерживая, чтобы она вдруг не упала; давая, таким образом, еще и свободу ее действиям, если она захочет все-таки встать. Но София сидела ровно, чуть опустив голову вниз. – Я и, правда, подумал: обо всем и всех. О чем и ком… только возможно. Но этого-то, как раз, и не учел. Об этом-то и не подумал!..

– Может, ты и прав… – в тон ему же вдруг ответила она и прокашлялась, возвращая себе свой, более-менее, отчетливый, если и не громкий, голос; и открыв затем еще и глаза. – В плане… Это – странно!.. Да. Действительно: странно. И даже: нелогично, в какой-то степени. Но!.. И как уж есть. Я не была над собою властна… Собственно, как и всегда. Чего бы… и кого бы – тот или иной сон: ни касался. Этому – можно научиться, бесспорно! Управлению: ими. Но и… Должен же быть хоть один «мир», которым мы не властны… Не можем. И не нужно… Не должны!.. Не управляем. И который от нас, как таковых, не зависит и… независим. Чтобы хоть где-то – отдыхать: от вечного и… извечного контроля!.. – И, сморгнув поток прямо-таки уже и бесконечных мыслей, подняла и перевела взгляд на него. – Я еще не настолько «прошарена» – в этом, чтобы… Да и, чего уж там, в принципе: не прошарена!.. Чтобы и что-либо с этим делать… Как и!.. Как-то… Как-либо обращаться и… извращаться. Вроде!.. Представления и на месте «кого-то» – кого-то… другого. Другой… Менять лица и… имена. Не знаю… Тела!.. – И усмехнулась, отрицательно покачав головой. – Пусть мои фантазия и воображения – достаточно широки, далеки и глубоки, как все- и вся-обхватны, но… Как и у всех!.. Хоть и тут же все – не до такой же степени. Опять же, там – я не могу и не умею… Ими – не управляю. И ничего ими, а уж и тем более за них – не решаю; и решать – не могу!.. Не умею. Не должна… Да это и не нужно. Как уже я это и сказала: выше!..

– Прости еще раз… – теперь очередь пришла опускать взгляд, как и голову, Егору.

На что уже и сама брюнетка, склонив голову к своему левому плечу, чуть помедлила, как с ответом, так и в принципе: с минуту сравнивая и анализируя, сопоставляя; после чего опустилась по его ногам на самые колени и «подлезла» под его взгляд и угол, ложась ровно под него и чуть ниже груди, подкладывая под голову руки.

– У тебя же никогда не было такой низкой самооценки… – немного пораженно начала она, переходя на скрипучий и хрипящий шепот: не зная до конца – может ли говорить об этом, как о слабости; и считает ли он сам это – слабостью, да и что ее, и о ней же – стоит знать всем, в том числе и ей. – Даже… Не столько: никогда!.. Сколько… Сейчас. И… Со мной! Да даже и если: не сейчас… Так!.. Со мной и… Точно!

– У меня и «слабого места-то» – не было!.. До сейчас и… С тобой! – Проговорил грустно, и как-то «по-своему» расстроено, парень, придержав затем все-таки ее на себе руками: подхватив под ягодицы и не дав свалиться, тем самым, с себя же и дивана – окончательно. Но и не делая более – ничего. Посчитав это уже как минимум: неуместным. А и как максимум – неприятным: для нее и себя же самого. По крайней мере: сейчас. – Но, и вот, как говорится, не было, не было, и вот… появилось. Так теперь еще и думаю, что они еще как-то связаны и взаимо-связаны – между собой: перетекая… друг в друга.

– Хм… Может быть!.. – Согласилась София, стараясь ни в какую не отводить и не отвести от него своего взгляда, ловя каждую реакцию, каждое чувство и эмоцию, каждое его ощущение: будь то приятное или нет; буквально же – ступая «на цыпочках» по еще одному пока неизведанном «минному полю», где и каждый раз готовясь уже и отсчитывать секунды – до взрыва и полного разноса. – Как?.. Как мне тебе помочь? – Не ожидая ничего подобного, хоть и, казалось бы, готовясь и будучи же готовым ко всему, Егор впал в ступор: раскрывая глаза шире и чуть приоткрывая рот, будто бы пытаясь что-то сказать, но и на деле же, как рыбка, ловя воздух им, будучи выброшенным ее же все словами на берег. Он был – в шоке!.. Когда же она со спокойным и даже куда более безэмоциональным, чем у него, видом: проследила весь этот-его путь от мелкого до расширенного зрачка, но и продолжала, при этом же всем, смотреть на него и почти не моргать, ожидая ответа. – Я же вижу, что проблема – не в ком-то или чем-то там!.. Так или иначе – связанных со мной и-ли не… Проблема: как в принципе! И связана же она – не со мной лично. Видимо, как и с Розой!.. Которая, как ты и сказал чуть ранее, всегда: причем. Мы так и будем ходить, и продолжать же все ходить, по кругу другого; а и точнее другой, другой «причем»; пока есть ты, я… с тобой… и!..

– Мы не будем ходить – с этим; и по ней! – Отрезал Егор, смотря на нее спокойно, но и достаточно строго: чтобы так же и «на корню» – срезать все не и «против» его же все и точки зрения. – Тем более: с ней! Если ты будешь – со мной…

– Ты уверен, что именно так, а не?.. – Решила все же уточнить правильность его формулировки девушка, но и почти тут же была прервана им же: – Так, а не иначе!.. – И, отпустив ее из своих рук, раскрыл их пошире, подняв голову, как и взгляд: предлагая ей свои объятия – чуть выше и ближе. И София – поднялась к нему: вновь оказываясь головой на его груди; а после – и на его же правом плече, лицом к нему. – Уход, какой и каким бы он ни был, не делает: лучше и правильней. Не делает – легче!.. Как ни посмотри.

– Хорошо… – смиренно поддержала его брюнетка, прижимаясь к нему всем своим телом и сжимая его в своих руках за его же спиной. В то же время, как и он же сам, обняв ее за талию и оставив легкий поцелуй на ее макушке, замер в таком положении на несколько минут, отмечая и подмечая этот момент, запоминая его в себе и про себя. После чего – вдохнул поглубже ее озон, с запахом шампуня, «чайной розы», уже Никитиного; и ненадолго прикрыл глаза, чтобы затем – открыть их и проговорить: – Уже тем, что ты, и в принципе, помогаешь!.. Думаешь – об этом. И готова – к этому… Представляешь себя – в этом. Перед этим еще и спрашивая или не спрашивая: об этом!.. Ты – помогаешь.

И, приподняв ее за подбородок к себе левой рукой, заглянул в ее посветлевшие и прямо-таки даже как-то по-своему и просветлевшие карие глаза: что сейчас как никогда лучились – и собой, ей, изнутри, и отражением в них языков пламени камина извне.

– Она, «так» не делала?..

– Нет… – отрицательно качнул он головой и мягко, почти невесомо, коснулся ее губ, продолжая шептать в них же. – Хотя: зря! В нашем случае: инициатива – поощряется. – И теперь уже он – следил за ее реакцией: как медленно, но верно, до нее доходит. После чего – в негодовании подбрасывает!.. Но он успевает – ее вовремя перехватить и прижать обратно к себе, запоминая оставшиеся пункты: ее собственного принятия информации; в виде страдальческого, почти и «подбитым зверем», стона и зарывания в его шею головой и лицом, плюс, на последних аккордах, еще и мычания чего-то, на подобии: «Какой же ты все-таки неисправимый!.. Невыносимый засранец». И, не скрываясь, гортанно рассмеявшись, он так буквально и видел: как ее лицо, точно та «кроваво-красная маска», перекатывается всеми оттенками красного; от алого, к малиновому… до вишневого и обратно. Как не контрастируют с этим: ее же уши и шея. И как к этому всему затем присоединяются – еще и ее же ладони: которые он вовремя, собственно, как и всегда, успел сжать, обезопасив сразу и себя, и ее; себя – от ударов, ее же – от проколотых ногтями ладоней. Ну а как успокоился сам, и дав же нормально и до конца успокоиться ей, чуть ослабил свою хватку, как и напор, просто теперь сжимая ее в своих объятиях и спокойно продолжая: – Я сказал и говорю же это все следом – не для того, чтобы поддеть тебя!.. Или за-деть. Пристыдить!.. А и тем более: унизить. Я говорю это, как факт!.. Да и к тому, что ты «а»: опять себя излишне накручиваешь… и накрутила; и «б»: так и не услышала ноток гордости и торжества, моей благодарности!

– Все!.. Давай больше не будем – об этом говорить, пожалуйста… – взмолилась София, готовая в моменте буквально и на все, чтобы и, в этом же самом-его потоке, еще и уши закрыть: если и не подушками, то нырнуть в и тут же под ворот его же футболки. Но и только ли для этого?.. Это – уже другой вопрос! Да и совмещать приятное с полезным: никто пока не запрещал. А уж что говорить и за продление все того же удовольствия!..

– Ладно!.. Не будем. Не будем: говорить. Но будем – повторять!.. – Окончательно внеся нотку веселья в их диалог, Егор, как впрочем и всегда, напрочь отказывался «слезать со своего любимого конька»: довести… и вывести Софию на эмоции; ведь, и подкрепив этот самый свой «теоретический маневр» практикой не раз и не два, он был в нем полностью уверен и никогда не сомневался. Так и пользовался!.. А она и не мешала. Ведь и было бессмысленно!.. Как во всем, так и в этом – он побеждал. А тратить нервы на доказательство обратного?.. Себе же дороже! Да и ей уже было – не до этого, как и не до чего. Разве что: кого. Ее взгляд уже был обращен к лестнице: по которой недавно, как поднялись и сами парни, так и до них… – Тебя же уже не это беспокоит, да?.. – Погладил ее по спине левой рукой блондин, зарываясь, уже и пальцами же правой, в ее темные волосы: в каком-то, опять же таки, «своем» и исключительном понимании: расслабления и массажа; а не путания и превращения, более-менее, прически в «гнездо». Или нет?.. Хотя и девушке же было уже – все равно. Даже: если не первое. И тем более: если второе.

– Александр… Расстроился – сильно, да? – Вопросом на вопрос ответила ему она, начав царапать через ткань футболки его грудь ногтями, создавая, таким образом, подобие «паучков»: сжимая и разжимая ладони почти невесомо, но от того и не менее щекотно.

– Не меньше, чем мы!.. Но и не больше, могу тебя заверить. Просто ему, как «отцу», не так это приходится… В плане!.. По сердцу и… Душе. Иначе. И… По-другому! Он ведь переживает – за тебя, как за дочь. И слышать – такое. А уж и тем более: видеть!.. – И он сглотнул, вспоминая все это в быстрой перемотке и тут же вытряхивая, покачав отрицательно и быстро головой. – Ты – молодец, что не побоялась и все-таки выступила!.. Дала – свою оценку. В моментах: и смягчая… И было понятно, что: для нас и него. Но!.. Хотя бы: не на сухую. Не просто: информация в виде фотографий!.. А с сопровождением. Теперь – ему надо это обдумать… И обмозговать. Понять. И!.. Принять. Себе и… Для себя. Он – справится!.. Как и мы. Только – в своем ритме и толке. Со своей: расстановкой.

– Кажется, я его добила: после встречи с Розой!.. – Поджала губы София и сморщилась, сильно сжимая веки: то ли чтобы не расплакаться, то ли чтобы развидеть лицо мужчины и его сгорбившийся, удаляющийся силуэт, а то ли и все вместе. – Как думаешь, что она ему сказала такого, что он?.. Пришел и… Стал. Остался: такой!..

– Явно, что ничего хорошего!.. – Раскрыл глаза шире Егор, показывая и буквально свой страх и ужас, под соусом: «А чего еще от нее можно было ожидать?». – Она не способна – на другое и… иное! Видела бы ты Влада – после встречи с ней: все кусты собрал… И деревья. Все ветки их!.. И листья… с цветами. Хоть: не стволы!.. А уж про опаленные волосы – я вообще молчу.

– Легко отделался… – выдохнула через нос она, давя в себе: «Уж я-то – в курсе».

– Не нарывайся!.. – Цокнул он, ощутив уже и сам на языке собственную же соль: прямо-таки и в гранулах. – Точнее… Не «нарывай» – меня; и на нее. Уж кому-кому, а точно не тебе – это говорить!.. Легко отделался… – и, спародировав ее, тут же фыркнул, отгоняя насильно еще и кислоту ее травы. – Да ему в пору – «всобачить» все это, что на и в тебе. А не тебе… «Мне»!.. Да и… Кому угодно. Не знаю… Но и точно: не тебе!

– А на ней ведь тоже – были «татуировки», да?.. Как на демоне!

– А вот теперь – нарываешься: ты!.. – Ущипнул он ее за левый бок правой рукой, как и, параллельно с тем, потянул левой же рукой за волосы, стягивая их, тем самым, у корней и вызывая пока только легкую боль и такой же хриплый стон. – И нарываешь меня же – на себя. Не переводи все это – в плоскость: где я уже и пытаюсь «отделить» это от тебя, потому и только потому, что «это» же было и на ней; так как не хочу, чтобы вы были «похожи». Даже, а там и тем более, в этом! И не хочу, чтобы это – осталось на тебе, как память и в память: о ней же. Чего я, поверь, смерть как не хочу, действительно!.. Но: и в принципе. Потому что «ты», а не она… Будто это и на ней мне нравилось: невесть как!..

– Больше, чем на мне?..

– Ну… – псевдо «задумался» парень. – При условии того, что я «это» вижу второй раз подряд – за всю свою вполне себе и долгую жизнь!.. Причем: и на достаточно похожих девушках. Одна, из которых, ко всему: «променяла» меня, подчиняясь Розе; и творя же невесть какую хрень!.. Под ее же, конечно, контролем до; и божась же мне, что покончила с этим, после. Мне же, на деле, как ты уже и сама поняла, соврав!.. И бросив, чуть ли не… ни по ее и Влада же воле-указке… Ты и сама – ответишь на этот-свой вопрос.

– Но ей – шло! – Сузила глаза брюнетка, не сводя взгляда с блондина.

– Не-т!.. – Фыркнул Егор и только хотел продолжить в том же тоне, как вмиг изменился в лице и, глянув поверх ее головы, громко и вымученно простонал; хотя, казалось бы, лаванда и шалфей – должны ведь успокаивать. – Да ты издеваешься!..

– Д-а!.. – Вернулся-таки в гостиную Влад, неся с собой металлическую стремянку и картину, завешенную черной тканью. – И сразу же – на два: вопрос и восклицание… – но, и словив же почти тут же два взгляда на себе, рассерженный и заинтересованный, остановился, театрально приложив ненадолго освободившуюся свою правую руку к сердцу. – Я прервал?.. Простите, пожалуйста. Не хотел!.. Как и не хотел: подслушивать. Но, так уж вышло и получилось, что это немного и меня касается тоже, так что… Я не преминул воспользоваться возможностью – и чуток помешать. Капелюшечку!.. Малипуську такую… совсем. Заодно – и придать этому месту: эстетичности галереи Ксана!.. Видишь ли, София, прошлое мое дарение – ничем хорошим не увенчалось: может быть с тобой – он будет помягче; и с достоинством и честью, с любовью, конечно же, братской, отнесется к моему внимаю к нему… и оценит его. Не обращайте на меня внимания!.. Продолжайте то, чем вы занимались до. Я только – повешу и сразу же уйду!..

– Так он все же не от меня ее прятал, а тебе – носил!.. – Обернулась на рассерженного и начинающего прямо-таки уже и сатанеть на глазах Егора София: да так, что, казалось, только и она же все, сидящая на нем, могла сдержать его же пыл и чуть расслабить, удержав и охладив. Ему, по крайней мере, хотелось в это верить; и так же все впервые – захотелось обмануться и разуверить, разувериться и развидеть… окончательно.

– Я – не прятал!.. – Отрицательно покачал головой рыжий, ставя стремянку у камина и начиная взбираться по ней, чтобы повесить холст на нем и тут же над ним. – Ну, не от тебя, Софи… Просто, так, опять же, все вышло, что между, показать тебе и показать Егору, я выбрал – не тебя. Прости уж!.. Твою реакцию – я тоже хотел, конечно же, посмотреть. Но решил отложить это, так сказать, «на десерт». И до лучших времен!..

– И они наступили – сейчас, да?.. – Рыкнул блондин, на что брюнетка тут же, почти молниеносно, сменила позицию и села на него и нем, как в первый раз, представ затем уже перед всеми в первоначально-зданном же виде: свесив обе ноги в одну и левую же сторону, к Владу, обнимая Егора руками за талию и уложив голову ему и на его же грудь.

– Да!.. – Утвердительно кивнул, но вот только и куда-то же в стену Влад, не боясь брата, а не отрываясь и пытаясь выловить на темной кирпичной кладке – такой же темный металлический гвоздь. – Так… О чем вы там? Шло или не шло?.. Шло! София права, Егор.

– Затк-нись!.. – Шикнул последний, из последних же сил держась, чтобы не схлопнуть эту самую «двуногу», с грузом же еще на ней, имея ввиду все же лестницу; а уж затем – и захлопнуть самого же «патлатого».

– Ладно тебе!.. – Фыркнула брюнетка куда-то и ему же все губами в грудную клетку, чуть прикусывая кожу и отметая же еще, тем самым, его правоту; и заявляя же все права – еще и на свою. – Шло!.. Как шло, и идет, тебе. И Никите… Владу!.. – Тут уже и он не поскромничал, как обычно, гордо вздернул голову, заодно еще оправляя и откидывая упавшие рыжие прядки на лицо назад. – Александра, правда, я не видела… Но, думаю, и ему – вполне же все себе: и идет. Демон же!.. А демонам – все идет! И Тен: так же идет.