В паутине вечности

Глава 3. Решение.

Раньше мне казалось, что бессмертие – это безграничные возможности и шанс изменить мир в лучшую сторону, но постепенно оно стало для меня чем-то мучительно долгим и бессмысленным. Хотела ли я снова стать человеком? Нет. Старость, болезни, базовые потребности, финансовые и бытовые трудности – всё это больше не имело ко мне отношения, чему я была безгранично рада. Поставить на паузу, но не прекратить своё бытие – вот, чего я хотела, пока клочок бумаги вновь не поставил меня перед сложным выбором.

Солнце наверняка уже успело зайти за горизонт, а я так и продолжала сидеть на полу, уставившись в одну точку безжизненным взглядом. Грязные вещи, которые я даже не сменила, лучше любых слов олицетворяли хаос, царящий внутри меня. Вопросов скопилось множество, а вот ответов не находилось. Как так вышло, что я максимально близко приблизилась к тому, от чего бежала? Неужели Алек действительно не понимает, под какой угрозой окажемся все мы, если я пойду навстречу и отвечу согласием на предложение? «Вмешаться в дела совета», – даже в мыслях это звучало дико. Он что, внезапно лишился рассудка? Я давно подозревала, что деятельность нашего книгочея не ограничивалась написанием скучной литературы, но, чтобы настолько! А ведь мне казалось, что мы все хорошо знаем друг друга… Как же сильно я заблуждалась. Наша дружба берёт своё начало из общего человеческого прошлого, когда мы были добрыми соседями. Я была старше Алека на три года, но он всё равно заботился обо мне, словно о младшей сестре. Нас обратили в один день и с той поры мы больше никогда не расставались. Амбициозность, наблюдательность и пытливый ум были одними из тех самых полезных качеств, благодаря которым Алек с поразительной лёгкостью решал многие проблемы, возникавшие на нашем пути. Впрочем, духа авантюризма он тоже не был лишён, а его заразительная улыбка могла расположить к себе кого угодно. Будучи смертным, он с ранних лет тяготел к знаниям, но заниматься ему приходилось тяжёлым физическим трудом, а на обучение грамоте практически не оставалось времени. Теперь же, став бессмертным, Алек прослыл умелым переводчиком, историком и талантливым писателем. Если бы мы не приняли решение перебраться в Нивэйс, он мог бы стать успешным дипломатом или даже советником, как и мечтал когда-то. Разумеется, я знала, что источником его заработка служат какие-то заказы, поступающие ему от представителей соседних кланов, но всё это никак не увязывалось с поступившим ему предложением. Алек действительно являлся мастером своего дела и несомненно мог быть во многом полезен, но при чём же здесь я? Дабы не угодить в цепкие лапы совета, я старательно скрывала свой уникальный дар от посторонних, в чём Алек и Дана всегда мне помогали, а теперь… Теперь он сам предлагал мне подвергнуть опасности нас всех, и я не понимала, в чём причина. А что насчёт Даны? Он ведь тоже не удивилась, когда братец достал тот конверт. Как долго она обо всём знала и молчала? Почему одобрила эту совершенно безумную затею? Мы пробыли вместе не одно столетие, но теперь у меня складывалось стойкое впечатление, что я ничего не знала о своих близких. Неужели никаких тайн не было лишь у меня одной? Целая гамма чувств норовила вырваться наружу смертоносным смерчем, но я изо всех сил старалась не терять остатки самообладания. В долгих рассуждениях на эту тему также не было смысла: добиваться ответов стоит непосредственно от источника информации.

Спешно смыв с лица и тела следы минувшей ночи, я переоделась и спустилась на первый этаж. Подойдя к барной стойке, я взяла с полки и откупорила первую попавшуюся бутылку полусухого вина. Без лишних вопросов я наполнила до самых краёв три бокала, пытаясь таким способом понизить градус напряжения. Когда все жильцы дома были в сборе, я приступила к допросу с пристрастием.

– Итак, если я правильно понимаю, совет Рольшта́да3 просит нас оказать посильное содействие в разрешении каких-то конфиденциальных проблем, возникших у клана. Не желаете ли объясниться, каким образом мы оказались втянуты в политические интриги?

Рольштад издревле являлся столицей северо-восточных земель, принадлежавших одному из древнейших и влиятельных кланов. В первое десятилетие после нашего с Алеком обращения, в виду некоторых обстоятельств, мы были вынуждены скитаться по небольшим поселениям, расположенным вдоль его глухих окраин. Со временем жажда крови перестаёт затуманивать разум, и голод переносится гораздо легче, чем вначале, вот только мне искусству самоконтроля пришлось обучаться в ускоренном темпе, чему отнюдь не способствовал мой крутой нрав. Если бы не усилия Даны, я наверняка оставляла бы горы обескровленных трупов всюду, где появлялась и накликала бы беду на нас всех. У чрезмерной осторожности, конечно же, была причина: массовая охота на бессмертных, которая спустя несколько веков только начинала утихать. Никто из бессмертных в здравом уме не посмел бы всколыхнуть новую волну гонений. Впрочем, между членами нашей своеобразной семьи тоже случались распри. Скорость, ловкость, сила – этими преимуществами в разной степени обладал каждый бессмертный, и только в редких случаях обращение даровало нечто совершенно исключительное. Немногие из нас были способны воздействовать на человеческий разум, а внушать мысли себе подобным умели лишь единицы по всему миру. И волею судьбы я вошла в их число. Соблазн вмешаться в ожесточённое противостояние двух рас было огромным, но мой воинственный настрой ни Алек, ни Дана отнюдь не разделили. Напротив, они в один голос твердили о последствиях, которые могло повлечь за собой любое необдуманное действие и методично взращивали во мне терпимость к смертным, что было не так уж просто. Осознание того, что люди могли одержать над нами победу, благодаря одному только численному превосходство, приводило меня в настоящее бешенство. В тайне от всех я развивала свой навык, но без наставника обучение давалось мне труднее, чем хотелось бы и опробовать свой дар на другом бессмертном я впервые решилась ещё очень нескоро. К счастью, старейшины кланов не бездействовали. Когда последние общины смертных, осведомлённых о тайне нашего существования, были уничтожены совместными усилиями, воцарился долгожданный мир. Впрочем, стоит заметить, что ненадолго. Прошли считанные годы, и от безделия люди погрязли в собственных междоусобицах, но никому из нас, кроме Даны, не было их жаль.

– Так ты приняла решение? – прямолинейность Алека не давала отойти от темы ни на шаг.

– Хочешь сказать, я должна принять судьбоносное решение вслепую? Чем это лучше прыжков с обрыва, которые ты сам же называл безрассудными? Помнится, вы оба переживали за сохранность моей тайны, поддержали мой порыв переехать сюда, но всячески противились активному участию в войне, когда наших сородичей жестоко истребляли. Когда мой дар действительно мог помочь избежать многих бессмысленных жертв, вы не дали мне шанса проявить себя, зато теперь хотите дружно отправиться в эпицентр событий из-за каких-то тайных интриг, которые нас даже не касаются? Я могу предположить, зачем совету нужен ты, Алек, со своими многочисленными умениями, и даже ты, Дана. Твои познания не раз помогали смертным побороть неведомые хвори, да и о способностях бессмертных, как и об их слабостях, ты осведомлена гораздо лучше, чем кто-либо. Но какой толк может быть от меня? Неужели уехать отсюда мне было предложено только для того, чтобы помогать копаться в бумагах? Думаешь, я поверю во всю эту нелепицу? Членам совета стало известно о моих способностях, ведь так? В этом всё дело? Что тебе обещали в обмен на доступ к моему дару? Несметные богатства? Или, напротив, угрожали уничтожением? Мы оба прекрасно знаем, что я сильнее тебя, Алек. Можешь не надеяться, что я добровольно сдамся на растерзание совету, – незаметно для себя я сорвалась на крик.

Обстановка накалилась. Вскочив на ноги, я в бешенстве сжала бокал, превратив его в месиво из стеклянных осколков, красного вина и собственной крови.

– Стоп. Остановись, Лина, – Алек встал, вытянув руки перед собой в примирительном жесте. – Во-первых, ни я, ни Дана никогда не посмели бы причинить тебе вред. Неужели мы хоть раз заставили усомниться в этом?

– Да. В тот самый момент, когда ты с серьёзным видом вручил мне то прокля́тое письмо.

– Почему же, сестрица, ты не допускаешь мысли, что я искренне нуждаюсь в твоей помощи? Когда я озвучил просьбу, Дана без колебаний согласилась оказать мне содействие.

– А, разве она умеет поступать по-другому?

И пусть мне не особенно хотелось оскорблять чужие чувства, момент явно не был подходящим для любезностей.

– Ох, Лина. Моя дорожка всегда оканчивается там, где берёт начало чужое счастье. Я вижу в этом своё предназначение, – мягко заключила Дана, без тени обиды.

– Лично я вижу в этом лишь тяжкое бремя, которые ты упорно не желаешь сбрасывать со своих плеч.

– Хватит споров, – оборвал меня Алек на полуслове. – Когда-то ты стремилась проявить себя и храбро рвалась в бой. Как только такая возможность представилась, я сразу поделился ею с тобой, Лина, потому что больше не могу смотреть, как ты занимаешься саморазрушением. Если сочтёшь, что впасть в анабиоз – занятие более полезное, мы с Даной не станем препятствовать этому. Только помни, что такой шанс выпадает лишь раз в тысячелетие.

Если раньше мне действительно хотелось свернуть горы, то теперь, когда я достаточно окрепла и обрела за спиной годы отчуждённой жизни, я лишилась другой, более важной вещи, а именно: цели существования. Алек всеми силами держался на грани спокойствия, поэтому роль переговорщика снова взяла на себя Дана.

– Постарайся понять, милая. Вы с Алеком одинаково дороги мне, и я не хочу делать выбор, который расколет мою душу пополам. Ты нужна нам обоим, очень-очень нужна, Лина, – искренность её слов обезоруживала и вселяла чувство вины.

Порой казалось, что ей действительно предназначалось существование в какой-то другой, идеальной, вселенной, но грубая ошибка занесла в нашу обитель греха и сделала той, кем она является. Дана всегда была для меня неким маяком, моральным ориентиром в мире, окутанным греховной пеленой. Она – истинный пример того, как можно сохранять веру, когда всё вокруг превратилось в руины. Дьявол, не верю, что собираюсь сказать это.

– Воля ваша. Я согласна. Теперь мы можем обсудим детали?

Мой положительный ответ спровоцировал яркий всплеск победного ликования. Не сговариваясь, верные товарищи сорвались с мест, заключая меня в кольцо крепких объятий. Я не очень любила столь бурное проявление чувств, но сейчас возражать не стала. Алек действительно боялся отказа, хоть и старательно скрывал это, а эмоции Даны и так были очевидны. Я не могла их покинуть. Только не тогда, когда во мне нуждались. Сильнее всего меня тревожила их судьба, а не собственное благополучие. Они многим пожертвовали, теперь настал мой черёд отплатить тем же. Кто знает, возможно, в этом приключении, мне удастся отыскать выход из тупика?

Сборы начались без лишних промедлений. У нас не было коробок с вещами, которые необходимо везти с собой, что существенно упрощало задачу. Всё моё имущество, вместе с нарядами Даны, спокойно уместилось в небольшую дорожную сумку. Рыжеволосая подруга обладала более утончённой натурой и имела в гардеробе платья, от которых отказаться не могла. Я же ограничивалась несколькими комплектами максимально практичной одежды. Свёрток с наличными, предназначавшийся для других целей, которые утратили актуальность и винтажная зажигалка присоединились к содержимому сумки. Подстраховка никогда не бывает лишней, как любит говорить братец, а огонь – то, что безвозвратно отправляет наше тело в небытие. Из этих же соображений я всегда держала при себе пару стальных охотничьих ножей с выточенными зубьями на одной из сторон клинка. Чем старше становится бессмертный, тем легче его тело избавляется от лёгких металлов и их сплавов, поэтому Алек преподнёс мне в качестве подарка оружие, обладающее особой закалкой. Планирование маршрута и улаживание прочих формальностей всецело легло на плечи зачинщика безумия. Я по-прежнему считала поездку опасной и сумасбродной затеей, но старалась гнать прочь и не озвучивать пессимистичные мысли. Из Нивэйса мы будем выбираться самостоятельно, значит, одеться нужно так, чтобы облачение пережило подобную пробежку. Не везде были тропы, пригодные для быстрого перемещения. Дана любезно напомнила, что в Рольштаде наступила весна. Смертные ещё носят тёплые вещи, так что сапоги и куртка будут вполне уместны. У границы нас должны встретить представители клана, а в остальные подробности я предпочитала не вникать.

Приготовление к отъезду не заняло много времени. До сих пор не могу поверить, что добровольно собираюсь увязнуть в паутине очередных межклановых распрей, переехать в крупный современный город, где всё будет чуждо. Когда последний раз я бывала в цивилизации и общалась с кем-то, кроме Даны, Алека и ныне покойного Витольда? Масштабные сражения давно прекратились. Шаткое перемирие воцарилось, но после всякого затишья, как известно, случается буря. Стремления Алека поистине достойны уважения, и я не имею никакого морального права лишать его желаемого будущего, к которому он всегда стремился и которого на все сто процентов заслуживает. Но правда ли я готова выйти из тени собственных страхов и довериться кому-то ещё? Что, если в конечном счёте я потеряю гораздо больше, чем мне удастся приобрести?

Остаток дня мы провели вместе, нашей неразлучной троицей, предаваясь совместным воспоминаниям. Окинув свою комнату прощальным взглядом, я ощутила лёгкий укол сожаления. Мы столько раз меняли место обитания, что в слово «дом» перестали вкладывать особенный смысл, которым его склонны наделять смертные. Ни к чему не привязываться – краеугольное правило любого бессмертного, но даже оно не в силах отменить тот факта, что находиться здесь, в Нивэйсе, мне нравилось больше, чем где-либо. Как только враждебное солнце скрылось за линией горизонта, мы заперли дверь на крепкий засов и без оглядки отправились навстречу неизвестности.

Глава 4. Рольштад.

До прибытия в конечную точку маршрута оставались считанные минуты. Сквозь наглухо тонированные стёкла автомобиля я смотрела на мелькающий однотипный пейзаж: деревья, дорога, дома, снова деревья… Раньше мне не доводилось передвигаться подобным способом. Существование настолько роскошных машин само по себе стало для меня настоящим открытием. В целях безопасности нам с Алеком и Даной пришлось разделиться, с чем я далеко не сразу согласилась, предварительно вступив в словесную перепалку с персонами, которые не внушали мне ни малейшего доверия. С каждым из нас, помимо водителя, ехало по одному сопровождающему. Нахождение с незнакомцами в столь ограниченном пространстве удовольствия не доставляло. Поездка проходила в атмосфере гнетущего молчания. Дорога вилась нескончаемой лентой. Её монотонность начала меня раздражать ещё в первый час пути.

Вскоре ровный асфальт сменился привычным мне бездорожьем. Взору открылся пейзаж, подающий надежду на менее мучительное пребывание, чем я себе успела представить. К моему огорчению, полноценное знакомство с местностью откладывалось: первые солнечные лучи уже касались мёрзлой земли и укреплялись в своей способности ранить. Одна за другой машины, не нарушая строй, заехали в кирпичный гараж, пристроенный к дому. О нашем благополучном прибытии незамедлительно кому-то доложили. Массивные двери надёжно заперли и только после этого нас пригласили пройти внутрь дома, внутреннее убранство которого больше отождествлялось у меня со дворцом.

Предоставленная мне комната обладала достаточной площадью, чтобы вместить в себе всё необходимое. Стены и пол были выстланы чёрно-белым мрамором. Окна отсутствовали из соображений безопасности. Большая картина, висевшая на дальней стене, первой привлекла к себе внимание и заставила меня подойти ближе. Неизвестный художник прошлых столетий изобразил молодую девушку, сидящую верхом на вороном коне. Длинные волосы трепал ветер, а подбородок её был гордо вздёрнут вверх. Повернувшись спинами к зрителю, две фигуры бесстрашно направлялись вглубь лесной чащи, запорошённой снегом. Путь им освещало лишь слабое лунное свечение. Почувствовав лёгкий укол ностальгии, взявшейся буквально из ниоткуда, я поспешно отвела взгляд и принялась изучать остальное убранство. По обе стороны от холста возвышались книжные стеллажи, выполненные из тёмного дерева. Бесчисленные полки пестрили литературой самых разных жанров и эпох, но почти все их корешки сохранились в первозданном виде. На широком письменном столе лежало устройство, очень похожее на то, каким пользовался Алек. Подле него стояло светло-коричневое кожаное кресло на изящных деревянных ножках. Всё было выполнено в минималистичном стиле, лишённом вычурности, но при этом от каждого предмета веяло богатством. Ванная комната располагалась по соседству. Именно туда я отправилась, чтобы сменить одежду и обувь, которые так и не успели просохнуть от снега. Отныне придётся уделять своему внешнему виду чуть больше внимания, чем ноль, дабы соответствовать окружающей обстановке. Обыкновенная чёрная водолазка и облегающие штаны такого же цвета составляли мой привычный образ. Как и высокие кожаные сапоги на шнуровке, в которые удобно прятать оружие. Свои вещи Дана забрала, а я решила пока ничего не выкладывать и просто оставила сумку в углу. Наша троица договорилась встретиться через два часа, чтобы обсудить дальнейшие действия. Несмотря на то, что Дана всего лишь сопровождает нас и принимать участия в активных действиях не будет, секретов друг от друга у нас не было и быть не могло: это требование изначально входило в условия соглашения с кланом. Ожидание я провела за бесцельным блужданием по апартаментам, так и не решившись к чему-либо прикоснуться.

В заранее оговорённое время мы втроём собрались в рабочем кабинете. Могу поспорить, что вся мебель здесь выполнена из самой дорогой древесины, какую только можно найти. Вопреки большому количеству полок, шкафов, стульев, столов и современной техники, находиться здесь было комфортно. Быть может, всё дело в винтажном стиле, наиболее привычном моему глазу.

– Это место не слишком-то похоже на столицу, братец. Надолго мы остановились в этом доме? – задала я вопрос с неподдельным интересом и долей упрёка.

– Мы будем жить здесь ровно столько, сколько нам потребуется. Можешь распоряжаться всеми имеющимися вещами по своему усмотрению, никаких ограничений нет, – заверил Алек.

– И с чего вдруг такая щедрость? Не припомню, чтобы кто-то из нас обладал знатным титулом, – пыталась я отыскать подвох.

– Тебе пока сложно объективно оценить ситуацию, я понимаю. Как минимум, мы почётные гости. Всё происходит на должном уровне, не беспокойся на этот счёт, – терпеливо объяснял братец.

– Сложно? Пф. Ты допустил слишком много ошибок в слове «невозможно».

Разговор плавно перешёл к более важной теме. Рольштад, Це́рпеш4 и Мондерви́ль5 – столицы земель, принадлежавших самым влиятельным кланам северной широты. В состав клана входили следующие лица: предводитель с его законной избранницей, их кровные обращённые родственники, члены совета и самые влиятельные бессмертные, присягнувшие в верности. Из этого списка никто, кроме первого, не обладает реальной властью. Их роль заключалась в контроле за порядком, поддержании авторитета своего правителя и выполнении прочей рутинной работы, но не более того. Истинное могущество сосредоточено в руках старейшины, стоящего во главе всего, и последнее слово всегда остаётся только за ним. Клан Рольштада считается самым лояльным: он минимально вмешивается в уклад жизни смертных. Старейшина передал часть полномочий совету, а в последнее десятилетие и вовсе предпочёл уйти в тень, что выходило за рамки привычного уклада. Мондервиль, известный ранее как Алтанта, сейчас носит гордый статус современнейшего мегаполиса. Его прежний правитель в своё время сверг старейшину Рольштада и заполучил в своё распоряжение часть западных земель. Спустя несколько столетий власть сменилась вместе с названием, после чего и началось бурное развитие обновлённой столицы. Теперь же глава Мондервиля выдвинул на рассмотрение официальное предложение: создать альянс трёх сильнейших кланов. Старейшина Рольштада выступает против такого хода событий, а совет Церпеша пока не дал никакого конкретного ответа. Стабильность и интересы бессмертных для клана убеждённых консерваторов стоят превыше всего остального. Величественная архитектура их городов вобрала в себя творения лучших архитекторов каждой эпохи, и это наследие тщательно оберегается. Выгода от вступления в альянс должна быть весомой. Рольштад, по их мнению, слишком демократичен. Мондервиль же импонирует своей политикой и темпами развития, но вызывает тревожные опасения насчёт возможной агрессии по отношению к другим кланам. Крупные переделы территорий могут привести к катастрофическим последствиям.

– Через месяц на территории Мондервиля состоится светское мероприятие, на которое прибудут старейшины с приближёнными и прочие влиятельные гости, – продолжал излагать Алек. – В неформальной обстановке они непременно обменяются мнениями о возможном союзе. Глава клана попытается заключить прелимина́рии. Наша задача заключается в том, чтобы свежим взглядом оценить реальную ситуацию, царящую внутри столицы. У Рольштада есть основания для недоверия внешнему благополучию, но обвинение старейшины – серьёзнейший шаг, не терпящий ошибок. Весомых аргументов, которые можно вынести на всеобщее рассмотрение, у нас нет. Мы должны помочь их раздобыть.

Я ожидала подводных камней, но всё равно оторопела.

– Месяц?! У нас есть ровно один месяц на то, чтобы раскрыть призрачный заговор, назревающий в течение неизвестного времени. Я не ослышалась? – мои собеседники многозначительно переглянулись.

– Месяц до съезда, Лина. Само заседание будет позже, точная дата пока не назначена. Разумеется, наработки имеются. Не так просто хозяйничать на чужой территории, согласись? От нас не ждут невозможного, не горячись, – названый брат, как всегда, пытался увещевать меня и сохранять спокойствие, а я лишь бессильно развела руками, признавая поражение.

– Оказав настолько явную помощь одному из кланов, автоматически становишься врагом для всех остальных, – подытожила я разговор очевидным фактом.

Первая встреча с советом состоится через несколько часов. Я сидела напротив большого зеркала в одном нижнем белье, сжимая в руках белый кашемировый свитер – самую нарядную вещь моего скудного гардероба. Его подарила Дана, заботясь о том, чтобы я не выдала себя во время долгих зимних прогулок среди смертных. В те времена мы часто наведывались в города. Кроме того, она всегда заверяла, что белый цвет украшает меня и положительно влияет на настроение. Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть сие утверждение, ведь сама я всегда придавала одежде минимальное значение, о чём сейчас начинала жалеть. Нам предстояло множество встреч, а я смутно представляла, как надлежит выглядеть перед членами высшего общества. По большому счёту чужое мнение меня волновало мало, но выставить Алека в дурном свете совсем не хотелось. Изысканные платья, элегантные туфли на каблуке, роскошные украшения – перспектива облачения в подобное не отзывалась во мне восторгом. Как глупо и нелепо: прожить не одну сотню лет, но так и не приспособиться к существованию в социуме. Раздражённо отбросив свитер в сторону, я запустила пальцы в спутанные волосы. Трудно признаться, но без поддержки мне не обойтись. Достаточно громко, чтобы быть услышанной, я произнесла заветные слова: «Дана, зайди ко мне», и уже через минуту она стояла рядом.

– Этот свитер прекрасно сочетается с кожаными брюками, а белый цвет подчеркнёт твоё природное очарование. Никто не просит тебя становиться другой, Лина. Веди себя так, как привыкла, сосредоточься на деле, а все дурные мысли гони прочь. К тому же, ты не будешь одна. Алек ни за что не оставит тебя в беде, – она бережно подняла с пола брошенную вещь, заботливо отряхнула и с улыбкой протянула обратно.

Переубедить меня – задача не из лёгких, но именно с Даной желание спорить возникало довольно редко. Каким-то немыслимым способом ей удавалось сделать так, чтобы ты поверил в правильность её доводов, даже самых розовых и наивных.

– Убедила. Пойду в этом. Альтернативы всё равно нет. Только сначала помоги распутать волосы. Меня они категорически не желают слушаться.

На самом деле я лукавила, но Дана тактично промолчала, оставив этот факт без внимания. В каждой из наших комнат предусмотрена гардеробная, и она не пустовала. Но я принципиально не собиралась пользоваться содержимым, посчитав, что свои потребности в состоянии закрыть сама.

Вечерело. Машины смиренно ожидали нас у главного входа. Алек уже скрылся внутри одной из них, а я замешкалась, чтобы немного осмотреться. Загородный дом располагался вблизи морского залива, окружённого каменистыми склонами и смешанным лесом. У берега лёд оттаял, но вдали ещё прочно сковывал водную гладь. Хотелось подойти ближе, но заставлять себя ждать нельзя. Как только я покорно села на заднее сидение, автомобили начали движение. Мысли, как на подбор, были скверными. Оставлять Дану одну не хотелось: охранникам я не доверяла от слова совсем. Тревога за девушку вытеснила остальные переживания на время пути.